Дерьмовая романтика

***** Марк На следующий день я был собран и настроен весьма и весьма. Задрало, черт возьми! Не поднимаясь к себе, сразу иду к Антону. Секретарша Верочка красит пухлые губки. Увидев меня, быстро прячет помаду в ящик стола. Дурёха, думает, я не видел. - Антон? – киваю на закрытую дверь - Антон Андреевич еще не пришел, - вся такая серьезная, жуть. Смотрю на часы – 8.20. Супер! - Как появится, сразу ко мне. Спустя десять минут на моем столе ожил телефон. - Марик, - Тоша нудно забубнил в трубку, - это горит? Я только пришел, дай отдышаться, чайку хлебнуть. Давай я подойду к тебе попозже? - Во-первых, ты должен был прийти на работу полчаса назад. А во-вторых, да, это горит. Так что нахер твой чай, чтобы через пять минут был у меня, - швыряю трубку на аппарат и смотрю на часы. Пять минут – время пошло. Совсем страх потеряли! Дружба – это, конечно, круто, но, если от нее дело лесом идет – это уже ни в какие ворота. Практически следом в приемной хлопнула входная дверь. Надо же, как быстро с людей слетает налет величия, когда ставишь их раком. Антон появился, не опоздав ни на минуту. - Ну, что тут за пожар? – мой зам привычно провалился в уютное кресло. - Скажи-ка мне, Тоша, кто делал рекламу для «P&G»? И кто отвечает за этот проект? - Делал Рома и его отдел. А отвечаю за это я. А что? - Тогда почему вчера ты молчал, скромно засунув язык в задницу? Если рекламу под твоим бдительным руководством делал Рома, то почему отдуваться за все пришлось мне? - Потому что ты директор, - мой зам широко улыбнулся и развел руками. - Вот именно. Я, *ля, директор, а не Гарри Поттер с волшебной палочкой, чудо из вашего говна не сотворю. Значит, когда все нормально, и Рома, и ты, Тоша, идете на встречу с заказчиками сами и там снимаете сливки. А вот когда надо п*здюли получать, тут сразу оказывается, что во всем рекламном агентстве нет никого, кто прикроет ваши ленивые задницы. Только директор. - Ооо, да мы сегодня сурово настроены? Ты срываешь на мне зло, потому что не можешь выиграть спор? - Да при чем тут спор?! Нахер! Просто посмотрел требования заказчиков. Ты их видел? Нет? Так посмотри! Сплошные косяки. Если косяки ваши, вам их и исправлять. А еще лучше не производите на свет то, на что без слёз смотреть невозможно. Я ясно выражаюсь? - Куда уж яснее. Только раз уж ты такой крутой и ответственный директор, мог бы заранее посмотреть ролики, указать подчиненным на недочеты. Но ведь тебе не до этого было, да? Ты с похмелья головушкой страдал, да, братишка? Так что можешь не утруждать себя гневными речами. Твоей вины тут ровно столько же, сколько моей. Считай, что я все понял, принял к сведению и покаялся. Что дальше? - А дальше, ты идешь в отдел, берешь Рому за *опу, и вы полностью переделываете оба ролика. Все идеи, прежде чем снимать, обговариваете со мной. Пожелания заказчика учитывать не забываем. - Окей, - Антон поднял руки в знак примирения, - ты сегодня просто грозный босс. Может, сгоняем в обед «Кофеманию», тамошние кофеиносодержащие напитки делают людей добрее. - Некогда пока… Будут эскизы готовы, звони, я заберу. - Угу. Только пусть это твое пугало ко мне не приходит. Я сам принесу или Веру пришлю. - Ян. - Что? - Его зовут Ян, за три месяца мог бы и запомнить. И он не «пугало», а мой помощник. - Ага, видел я вчера, как он тебе помог. От таких помощников бежать надо быстрее ветра. - Вспомни себя, когда ты только пришел в «Корону». Тоже чудил немало, - я поморщился. Ввязываться в бестолковый разговор не хотелось. - Между прочим, в нашем споре не было пункта о вскармливании младенцев грудью. Ты нянчишься с парнем как приемная мать. - Ну… он новичок. - И только-то? - Антон посмотрел на меня пристально и уже в дверях добавил, - а мне вот кажется, тебе нравится сам процесс. Смотри не заиграйся. - В смысле? - В прямом. Да иди ты… лесом. Нажимаю на кнопку. Где ты там, младенец? - Марк Анатольевич? Господи, ну почему у него всегда такой взволнованный голос? Такое ощущение, что я его за просмотром порно застукал. - Зайди. Тихо скрипнула открывающаяся дверь. - Отмени «летучку» и позвони в «Престиж». Скажи, что я не смогу приехать, сам придумай причину. Ко мне никого не пускай, если только Антон возжелает меня видеть. Думать буду. - Хорошо. - Постой. Вчера еще хотел спросить, да вылетело из головы. Что именно тебе не понравилось в ролике для «P&G»? Парень молчал. - Да ладно, говори, я добрый босс. - Да? – Ян недоверчиво хмыкнул, - имел счастье видеть вчера. Ох, ты, боже мой, какие мы обидчивые. Детский сад – штаны на лямках. - То вчера, а сегодня я белый и пушистый, бить не буду. - Окей, верю на слово. Без фантазии ролик сделан. Скучно. - В смысле «без фантазии»? – тоже мне эстет. - Любая реклама этого направления – девушки с ведром, тряпкой, пылесосом, метелкой. Они моют, трут, ковыряются под ободком унитаза. Таких роликов куча. Это уже не интересно, зритель сыт подобным по горло. Серо. Посмотрев эту рекламу, никто не кинется в магазин, дабы купить такую волшебную штуку, как средства «P&G». - Телки ему не нравятся, - я усмехнулся, - что ж мне теперь мужика с тряпкой выпустить? - Было. Мистер Проппер. Черт… И правда. - Зверье какое-нибудь? - Ваниш для ковров. Хммм… - Тогда что ты предлагаешь? - Я?! Ничего. А должен? - Просто так критиковать каждый может, попробуй предложить альтернативу - Да я как-то не думал, - парень почесал затылок, - надо, чтобы появление продукта было неожиданным. И сюжет чтобы… был. Ну, например… Я, честно говоря, не ждал ничего дельного, а спросил для того, чтобы парень понял, как непросто это все придумывается, и в другой раз не выпендривался. Но, Ян, явно смущаясь, начал говорить. Что-то про дикарей и пещеру, лохматую мамашу в шкуре и детей, устраивающих бедлам. Про грозного папашу, которого достала глупая женщина рядом и грязь в жилище. И как он пошел молиться своим богам, чтобы дали грязнуле-жене новый мозг в комплекте с умелыми руками, на что Боги, пожалев непутевого отца семейства, даровали тому панацею в виде средства «P&G». Это был сумасшедший бред, но… это был интересный бред. Неожиданный. Я не перебивал, чувствовал, что где-то за кучей слов есть мысль. Та самая изюминка, которой не хватало. Ян продолжал, сочиняя сюжет на ходу, перескакивал с места на место, придумывая новые подробности. Много жестикулировал, изображая героев ролика. И так это у него здорово получалось, что я просто обалдел от неожиданности. И это тот самый Ян, из которого слова не вытянешь? Чудны дела твои, Господи. Как-то незаметно я тоже присоединился к процессу. Вскоре в моей руке оказался маркер, и я принялся наскоро зарисовывать его задумки. По мере обсуждения наброски обрастали подробностями, превращаясь в эскизы. - А музыку можно взять эту, - Ян начал напевать, - знаете, наверное, эту песню? Когда в кабинете появился Антоша, все было завалено горой рисунков, а парень, сидя за моим столом, показывал мне найденные в Интернете треки, которые, по его мнению, подходили к сюжету рекламы. - Как тут у вас… мило, - усмехнулся мой зам. Антон вошел, и будто бы на кнопку «Стоп» нажал. Раздолбайская атмосфера дружного творчества испарилась вмиг. Сдулась, как лопнувший воздушный шарик. Ян насупился, с опаской поглядывая на вошедшего. Зам мой наоборот, улыбался, но как-то криво, будто бы судом присудили. Все это было как-то странно. Стоило бы задуматься об этом, но… - Посмотри, - я кивнул в сторону стола, - там практически готовые сюжеты для роликов «P&G». - Оо, - Антон вертел в руках эскизы, - решил сам сделать? Замечательно! - Яну спасибо говори, его идеи, - я вскользь потрепал того по лохматой макушке, - он у нас сегодня герой дня. - Да ладно, не может быть, - Тоша швырнул рисунки на стол и, усмехнувшись, подошел к парню, - а ты у нас, оказывается, идейный. Не ожидал. Очень даже неплохо для начинающего. Мужики, это надо отметить. Так сказать, боевое крещение. Поехали вечером в клубешник, посидим, попьем, девочек красивых снимем. Ты как, Ян, насчет аппетитных тёлочек? Марк Анатольевич у нас большой спец по этому делу. Непревзойденный, так сказать. Я усмехнулся. Провокатор! Ему ли говорить о девочках? Впрочем, каждый отрабатывает свою сторону спора как может. Антон всерьез решил убедить парня, что я беспросветно гетеросексуален и не любитель чего-то другого. Не любитель, это правда, но могу и практикую. - Тош, давай, не порть мне подрастающее поколение. - И в мыслях не было! Портить подрастающее поколение – прерогатива директора, - а сам ржет, паразит. - Клоун! Не заткнешься, лишу тебя… - Невинности? – перебивает, не дав закончить мысль, - тут ты, братишка, опоздал лет эдак на 15-17. Вот зараза! Точнее, две заразы, потому что Ян, тщательно прикрывшись рукой, тоже смеется. Заговор, не иначе. Вот как работать директором солидного агентства, когда вокруг одни разп*здяи? - Премии, братишка, всего лишь премии. Не хорошо над директором глумиться. А ну быстро по рабочим местам! - Так что там клуб? – не забыл поинтересоваться Антон. - Мимо. Трудись, сын мой, и тебе зачтется. Смешно, но злополучный контракт мы подписали. Отснять, конечно, за три дня не успели, но кучи эскизов и моего рассказа хватило на то, чтобы этот старый хрен поставил свою подпись на соглашении. Аллилуйя, дети мои, мы это сделали! Именно в этот день я принес в офис купленного ранее зайца. - Это тебе, - сунув сумасшедшую зверюгу в руки секретаря, я, не останавливаясь, прошел в кабинет. Пять минут. Ну, может быть семь. Именно столько я дал ему на осмысление вопроса «Какого фига?» Не угадал. Ян появился в кабинете через десять минут и пятнадцать секунд. - Почему? Мысленно обозвав несчастное создание тормозом, я невинно улыбнулся. - А что, он тебе не понравился? Понравиться это чучело могло только слепому или крепко выпившему. - Смешной, - парень держал ушастого под мышкой, прижимая к боку, - кого-то напоминает мне. Кого-то?! Свое отражение в зеркале. - Контракт подписали с «P&G». С дебютом тебя, - я протянул парню руку. - Ох, - выдохнул Ян, протягивая мне в ответ худую ладошку, - спасибо. Я крепко пожал холодные пальцы и даже, приобняв героя дня, осторожно похлопал по спине. Тот смутился, покраснел и довольно заулыбался. Держи, парень, печеньку! ****** Прелесть рабочего дня в том, что он заканчивается. Тут-то и начинается настоящая жизнь. И даже льющий как из ведра дождь не портит настроение. Я сидел в машине и прогревал мотор, лениво размышляя о том, как проведу сегодняшний вечер. С одной стороны, не стоит испытывать судьбу, мотаясь по городу в такую погоду, а с другой… милая девушка, которую я так удачно закадрил вчера в баре, оставила мне свой телефон. Сложенный пополам листок бумаги с магическими цифрами жег мне руки, хотелось позвонить и устроить роскошную ночь. А что, я это заслужил! После длительного общения со всякими там «красавцами», душа требовала милого очарования женского личика и хорошего секса. Я, в конце концов, не монах и обет безбрачия не давал. Кстати о «красавцах»… Надо же, еще не ушел. Из дверей центрального входа «Короны» не торопясь вышел Ян и замер, не решаясь двинуться дальше. Понимаю. Непогода, словно взбесившаяся плакса, накрыла город серым ливневым плащом. Наконец, собравшись, парень открыл зонт, и смело шагнул в дождевую круговерть. «Безумству храбрых поем мы песню» - так, кажется, классик говаривал? Удачи вам, мой юный друг! Не тут-то было. Нашу непогоду не испугаешь каким-то там зонтом. Она истинно по-русски сурова и беспощадна. Налетевший порыв ветра вывернул зонт наизнанку, уродливо изогнул податливые спицы, будто бы издеваясь. Ян развернулся, стараясь встать по ветру, зонт послушно принял нужную форму, но стоило только чудику сделать пару шагов, как взбунтовавшаяся стихия вновь принялась ломать ни в чем не повинную штуковину. Издали это напоминало «бой Руслана с Головой» из старой экранизации пушкинской сказки. Так же нелепо и бестолково. Я вздохнул и опустил стекло. - Эй! - Я? – он остановился, перестав бороться с дождем. Нет, я, блин. Что за манера переспрашивать очевидные вещи? Жестом подозвав горе-помощника к машине, распахиваю дверцу. - Садись, - с сожалением глянув на новенькие чехлы, киваю на соседнее сиденье, - подвезу. - Я мокрый… А то я не вижу! - Если так и будешь столбом стоять, суше не станешь. Быстро садись, салон заливает. Ян нырнул в машину и захлопнул дверцу. Вытащив из недр внутреннего кармана платок, он принялся усердно протирать стекла очков. Дело бесполезное, потому что стекающая с волос вода сводила все его усилия на нет. - Куда едем? - Домой. Ой, то есть домой – это далеко, я неблизко отсюда живу. До метро, если можно, а дальше я сам. - Далеко – это где? - Рядом с парком имени Горького. - Пристегнись. До парка как до луны, и что самое неприятное, ехать придется центральными дорогами. В это время суток соберем все пробки. Ну а что поделаешь? Я сегодня – благородный рыцарь на белой кляче. Кстати, о кляче… на заправку надо бы заехать. Пассажир мой разомлел в тепле и теперь блаженно улыбался, поглядывая в окно на бушующую стихию. Тепло, сухо и до дома довезут. А что еще надо? - Что у тебя с Антоном? Не дает мне покоя пара подмеченных моментов. То ли кажется, то ли на самом деле… - В смысле? – так искренне удивляется, сразу ясно - врет. Честное, одухотворенное лицо с признаками праведного возмущения – первый признак затесавшейся лжи. Так еще мой отец говорил, когда в сопливом подростковом возрасте ловил меня за курением. - В прямом. Он оттачивает на тебе остроту своего языка, а ты его жутко боишься. И не говори мне, что это не так. Из-за чего сыр-бор? - Не знаю, просто он все время цепляется ко мне. Но… я не боюсь его. - Боишься. Мне поговорить с ним? - Не надо, сам справлюсь. Справишься, как же! Детский сад, ё-мое. Тоша при желании сгрызет тебя в один присест. С его-то характером и словарным запасом, ты и охнуть не успеешь, мальчик. Надо будет вправить заму мозги, чтобы не пугал юный неокрепший организм. Вереница машин напоминала бесконечную гусеницу, медленно ползущую по дороге. Дворники не справлялись с потоками воды, и видимость была почти нулевой. Эдак мы здесь до ночи проторчим. Взял пассажира на свою голову! Правильно бабушка говорила когда-то: «Благими делами дорога в ад вымощена». При первой же возможности сворачиваю во двор, надеясь объехать доставшую пробку. Пару домов я проскочил, довольный собственным, как мне казалось, офигительным решением, но уже в следующем дворе был наказан за попытку обмануть судьбу. Преодолевая огромную лужу, «Лексус» провалился колесом в разлом на асфальте. Вот же черт! Не зря говорят, что у нас в России любая лужа может входом в метро оказаться… Побуксовав на месте, я заглушил мотор. Итак, что мы имеем? Я приоткрыл дверь и попытался, не вылезая, заглянуть под колесо. Хрен там был! Машина стояла в центре огромной лужи, и колеса были утоплены в ней наполовину. Плюс дождь, который заканчиваться и не собирался даже. Плюс пацан, которого хочется прибить, ведь, как ни крути, все случилось из-за него. Плюс (а точнее минус, ибо придется выкинуть) обалденный светлый костюм от Armani, в котором придется толкать гребанный «Лексус». Бл*ть, да что же это такое?! - Ты машину водишь? – спрашиваю своего пассажира. - Нет, - тот виновато разводит руками. Зашибись. Придется толкать. Решительно пнув дверцу, я вышел в дождь. Ледяная вода нагло забралась в туфли. Бросив пиджак на заднее сиденье, я обошел свой покосившийся на один бок «Титаник». Твою ж дивизию! По самые уши. Смотри – не смотри, машина от этого из ямы не выберется. Упираюсь в капот. Эх, на трос бы и дернуть, но… - Давайте, я помогу, - Ян выглядывает в приоткрывшееся окно. - Сиди, - отмахиваюсь. И без тебя всё дерьмо. Чуть подавшись вперед, машина возвращается в яму. - Я все-таки помогу. - Сиди, я сказал! – сердито рявкнув, я вновь уперся соскальзывающими пальцами в мокрый металл «Лексуса». Лучше бы тебе не нарываться, парень. - Знаете, что? Я не девочка, которую вы решили прокатить с ветерком. Я – мужчина и вполне способен толкнуть ваш автомобиль. Распахивает дверь и, тихо ругнувшись, «мужчина» выходит в дождь. Тут же тонет в луже, черпая обувью коричневую жижу. Велкам, друг, ты сам этого хотел. Бросает пиджак в салон и закатывает рукава белой рубашки. Ну, теперь дело, определенно, пойдет. - Геракл, бля, - бормочу себе под нос, пряча улыбку в уголках губ. Сколько ты весишь? Килограмм шестьдесят с обувью? Меньше? Ты похож на мокрого воробья, и толка от тебя, прямо скажем, мало. И все-таки, я отодвигаюсь, уступая место рядом. Упираемся в капот. Ну что, на счет «три»? Если двое мужчин толкают застрявшую машину, из-под колес которой вылетают сгустки вонючего месива, если они уже по уши в этой грязи, скажу вам честно - общение «на Вы», определенно, неуместно. Когда наступает полный трындец, социальные и возрастные границы стираются вмиг. Я сыплю крепкими выражениями, а «юный неокрепший мозг», набравшись храбрости, переходит на «ты». «Тыкнул», извинился и вернулся к почтительному обращению. Но вежливое «Вы» в сочетании с «давай, блядь, толкай!» звучит как-то нелепо. В общем, через пять минут совместного пинания железа я уже просто Марк без всяких там отчеств и прочей мутоты. Образ серьезного босса, как Рейхстаг в Берлине, пал окончательно. На наше счастье, по этой же дороге ехала крутая «бэха», водила которой тоже, видимо, хотел обмануть пробки. Посмотрев на наши терзания, он плюнул и, громко матерясь, покинул теплый салон. А куда ему было деваться? Мы перекрыли дорогу. Подцепив «Лексус» на трос, мужик лихо выдернул машину из ямы. Дай Бог тебе, друг, всего, чего захочется. Я привалился к капоту, пытаясь отдышаться. Рядом сопел запыхавшийся парень. Грязный и мокрый, он пытался вытереть руки белым носовым платком. Трындец. Были б силы, я б посмеялся, но увы-увы… - Ты похож на землекопа. - На себя посмотри, - устало парирует Ян, - не айс. - Запомни, сынок, я всегда айс, - толкаю его бедром, - садись, поехали, пока опять не застряли. - Может, подстелить что-нибудь? – спрашивает скорее для порядка. - К черту. Вновь выезжаю на проспект, желание плутать дворами отпало напрочь. Лучше медленно ползти, чем быстро тонуть. Дорога по-прежнему забита, желающих попасть домой за время нашего отсутствия меньше не стало. Навороченные внедорожники и автовазовские корыта, с мигалками и без, с побитыми жизнью бамперами и новенькие, только с конвейера, – перед пробками были все равны. Водители потихоньку закипают, орут друг другу что-то про козлов и баранов, костерят на чем свет стоит бедных блондинок, сердито сигналят зазевавшимся чайникам. В общем, каждый развлекается, как может. Обычный вечер в центре Москвы. Думаю о том, что за город сегодня не поеду, переночую в городской квартире. Отвезу заморыша и даже в клуб не пойду. Во-первых, грязный, как собака, а во-вторых, просто не хочу. Да и непонятно пока, во сколько я домой попаду. Самое обидное, что проезжать мимо моего жилища мы будем минут через десять. Еще пара светофоров. Я нечасто там бываю, предпочитая уют и тишину загородного дома. Но если, засидевшись где-нибудь в баре, понимаю, что за город ехать далеко и муторно, ночую там. Или, когда надо быстро перепихнуться… Стоп. Быстро перепихнуться… Перепихнуться? - я посмотрел на сидящего рядом. Перепихнуться! Идея падает, как кирпич на голову. И так она свежа, проста и прекрасна, что я, зависнув, едва не проскакиваю нужный поворот. Зачем куда-то ехать? Удача сама идет мне в руки. Нужно только убедить парня остаться у меня на ночь. На перекрестке перестраиваюсь, готовясь к повороту. - Нам же туда! – Ян удивленно смотрит на меня, показывая рукой направо. - Я здесь живу в двух шагах, заедем сейчас ко мне, умоемся хотя бы. У меня грязь на зубах скрипит. Бесит. Заодно пробка немного рассосется. - Высади меня у метро. - Угу. Тебя ж первый патруль и заберет, как бомжа. Кто ж поверит, что ты трезвый и домашний. - Не хочу тебя напрягать. Хаха. По твоей милости, мы завязли в болоте. По твоей милости, я сейчас похож на бездомного негра. По твоей же милости, парень, костюм, купленный две недели назад за 89 900, отправится в мусорку. И теперь ты говоришь, что не хочешь меня напрягать?! Боюсь даже себе представить… В общем, еду я такой «ненапряженный» обстоятельствами, и в красках представляю сегодняшний вечер. По радио непотопляемый Billy Idol ласкает уши своей «Sweet Sixteen». Приятно. Приезжаем. У вахтера внизу глаза чуть на лоб не вылезли. Всяким он видел меня, но таким нарядным – впервые. Киваю ему и ненавязчиво подталкиваю парня к лифту. Ключ в замок, и, наконец-то, я дома. - Мы ведь ненадолго? – Ян топчется в холле, ни туда, ни сюда. - Тебя дома жена с тремя детьми ждет? - Нет, - вяло улыбается, - с одним. Тут уже моя очередь подскочить на месте. Жена? С дитём?! - Шучу, - добавляет Ян, - просто устал. Ну, ты, блин, Петросян. - Пять минут, я только умоюсь и переоденусь. Не стой в дверях, проходи в комнату. Снимаю рубашку, грязные брюки и с наслаждением подставляю себя воде. Как мало надо человеку для счастья: вновь почувствовать себя чистым. Боже, это Рай! Теперь нужно придумать, как убедить Яна остаться. Это не так просто, как кажется. Парень вовсе не такая размазня, как представлялось раньше, и сегодняшняя история с застрявшей машиной явное тому подтверждение. Ладно, разберемся по ходу пьесы. Наскоро вытираюсь, одеваюсь и, потянувшись за джинсами, как дурак поскальзываюсь на мокром кафеле. Охнув, мешком падаю в проем между стиральной машинкой и раковиной, коленом выбивая из-под нее керамическую «ногу». Раковина накренилась, и начала плавно заваливаться мне на голову. Воистину, этот день переборщил с сюрпризами. - Ян! – кричу что есть мочи. Если парень подержит падающую раковину, я смогу встать. Тишина. Ноль эмоций. Наверняка, за дверью стоит и думает, прилично ли зайти в ванную к мужчине. Блин, мне и смешно, и больно, и раковина вот-вот на уши наденется. Ну, Тоша, держись, завтра смерть твоя придет! - Ян! – а в душе «бл*дь, бл*дь, бл*дь» - Что? – распахивает дверь и тут же закрывает со словами, - ой, извини! Ну да… мужчина в трусах – это п*здец как страшно. Ромашка-монашка, чтоб тебя! - Черт возьми, Ян! Помоги мне встать. Появляется моментально. Я ж говорил, что он за дверью стоит. Даже не сомневался. - Господи! – присаживается рядом, - что случилось? - Ерунда, - пытаюсь сесть поудобнее, - поскользнулся на мокром кафеле. Подержи раковину, я поднимусь. С горем пополам выбираюсь из-под завала, подставляю «ногу» под раковину, водружая едва не убившую меня хреновину на место. Хватаю джинсы и перебираюсь в зал. Голова работает на удивление четко. Причина, по которой Ян мог бы остаться здесь, вырисовывается сама собой. Нужно только немного подыграть ситуации. Морщусь, прикасаясь к голове. - Ударился? – парень наклоняется ко мне и взволнованно заглядывает в глаза. - Есть немного, - часто моргаю, потирая лоб, - ерунда. Я чуть-чуть посижу и отвезу тебя. - Не надо, я сейчас умоюсь и пойду, доберусь как-нибудь. - Здесь нет метро, ближайшая станция довольно далеко. Я тебя сюда привез, я и отвезу. - Не парься, доеду. - Ты себя в зеркало видел? Нет? Вот и не спорь тогда, - вновь поглаживаю якобы больную голову, - слушай, а давай не будем искать приключений на собственную «Жо». По такой погоде ехать куда-то – чистое самоубийство. Останешься сегодня у меня, а утром я тебя на работу отвезу. Места хватит. - Нет-нет, домой поеду. - Тебя что-то смущает? Брать людей «на слабо» - по-прежнему действенный метод. Уж сколько копий сломано впустую, сколько умных слов пролетело мимо ушей. Еще в детстве родители предупреждали, что именно на «слабо» люди творят то, что никогда не стали бы делать просто так. И вроде бы умом понимаешь, а все равно ведешься. Как ребенок. Парень ловится на это как рыба на крючок. - Нет. - Вот и славно, - сую ему в руки приготовленное полотенце, - тогда дуй в душ. А я пока посмотрю, во что тебя, красавца, одеть. Кстати, забросим сейчас твое барахло в машинку, завтра как новенькое будет. Говорю, и сам от себя балдею. Ну чем я не добрая, любящая матушка? Искупает, накормит, приласкает и трахнет. Ох, простите, что-то я… увлекся. Минут тридцать уходит на то, чтобы Ян привел себя в порядок и, наконец, мы устраиваемся на диване в гостиной. Мои шорты ему до колен, а футболка болтается как на вешалке. Парня явно напрягает сложившаяся ситуация, а что поделаешь? Я предусмотрительно включил стиральную машинку, перекрывая все пути к бегству. Опыт, его не пропьешь. Достаю из бара два пузатых понтовых стакана и полпузыря «CHIVAS REGAL», помнится, сидели мы как-то с Тошей, за жизнь разговаривали и не допили. - Я не пью, - кивает головой на бутылку. - А кто говорит, что мы будем пить? По чуть-чуть, чтобы не заболеть, промокли-то прилично. Ты мне завтра на рабочем месте живой и здоровый нужен. Давай, как лекарство. Он отнекивается, обещает не разболеться, приводит еще какие-то аргументы «против», но я иногда могу быть до отвращения настойчивым. В итоге, заставляю его выпить. Залпом. После чего, парнишка долго кашляет, утирая рукой выступившие от спазмов слезы. То ли обожгло с непривычки, то ли пошло не в то горло. - Ничего, сейчас пройдет, - хлопаю его по спине, - станет тепло и приятно. - Гадость, - морщится юный трезвенник. Ничего себе «гадость»! И как только язык повернулся так назвать «CHIVAS»?! Двенадцать лет выдержки, 11 200 за бутылку! Это тебе не портвейн «777», сынок. Это нужно вкушать, наслаждаясь. Я плеснул себе еще. Трепетно смаковать каждый глоток. Через какое-то время эффект был достигнут. Откинувшись на спинку, Ян расслабленно улыбался. Чувствовалось, что давившее на него бетонной плитой напряжение отступило, сменившись ленивым умиротворением и желанием возлюбить весь мир. - Расскажи мне о себе, - я все еще держал стакан в руках, согревая ладонями хрупкое стекло. - Нечего особо рассказывать: все как у всех. - И все же. - Зачем тебе? Не думал, что босс интересуется своими служащими. - А я и не интересуюсь служащими. Я интересуюсь… тобой, - смотрю ему в глаза, стараясь вложить в этот взгляд максимум заинтересованности. Надеюсь, это выглядит хоть каплю правдиво. Смотрит на меня. Молчит. Молчит и смотрит куда-то внутрь. В душу, да? Что ты хочешь увидеть там? Любовь? Она забыла сюда дорогу. Нежность? В принципе не способен на такое. Тепло? Привязанность? Желание? Очнись, мальчик! Все давно атрофировалось за ненадобностью. Да и самой души там практически нет. Все, что отвечает за эмоции, давно поросло мхом. Не смотри. Тебе не понравится то, что там прячется. Молчит. Смотрит. Меня не хватает надолго. Отвожу взгляд. - Пойду, кофейку сварю, а то что-то разомлели мы с тобой совсем. На кухне настраиваюсь на боевой лад. Надо дожать парня до постельного финала. Дожать, чего бы это ни стоило. Лучшего момента просто не будет. Еще грамм сто в него влить, чтобы «поплыл» окончательно, и со спором будет покончено. Тоша получит хрен с маслом, Ян – незабываемый секс, а я – душевное спокойствие и отсутствие обязательств. И все будут довольны? Ах, если бы! Антон захочет отыграться, Ян – продолжения отношений, а я… Я захочу улететь на луну или даже еще дальше, и никогда сюда не возвращаться. Вроде бы и недолго я колдовал на кухне. Маленькая турка на две чашки Полтонны мыслей, по большей части левых. Две сигареты, докуренные до фильтра, Сизый дым, лениво стелющийся по комнате. Вроде бы недолго, но… Когда я вошел в комнату, Ян, откинувшись на спинку дивана, преспокойненько спал. Очки сползли и болтались на кончике носа. Рядом лежал выпавший из ладони телефон. Бэмс! Тщательно выстроенная теория собственной неотразимости со звоном разлетелась на осколки. Разозлился я, конечно, не по-детски. Да что за черт, в конце концов? Я тут весь вечер пляшу вокруг него, как абориген из племени тумба-юмба, а он просто взял и бессовестно уснул. Придурок! Захотелось растолкать парня и наговорить ему кучу гадостей. Или лучше сразу по башке настучать? Дилемма, однако… А потом отпустило. В какой-то момент вообще стало смешно. Любая телка, попав в эту квартиру, уже вовсю отсасывала бы, причмокивая от удовольствия. А этот? Спит, чтоб его! Дрыхнет как младенец, и все ему пофигу. Я посмотрел на спящего и вздохнул. Вот же святая простота. Ничего не засоряет мозг. Никаких мыслей о сексе. Завидую. Ладно, черт с тобой, спи, герой-любовник! Допив кофе, я принес подушку, одеяло и накрыл отъехавшее в царство Морфея «тело». Тело тут же закопалось в плед поглубже и с наслаждением засопело. Ну, вот и потрахались… **** Ян - Вставай, соня, труба зовет! Просыпаюсь и в первую минуту не могу понять, где я и почему меня трясет за плечо какой-то… Ой! Ой!!! Марк Анатольевич Завьялов, собственной персоной. Свеж и чисто выбрит, с влажными после душа волосами, он с утра выглядел как Бог, сошедший с Олимпа. Ну как, скажите мне, люди умудряются, едва проснувшись, выглядеть столь волшебно? Респект. Лично я на такие подвиги не способен. Точнее, утром я, типичнейшая сова, вообще ни на что не похож. Дрова-дровища, как говорится, грузите. - Доброе утро, Марк Анатольевич! - С чего бы? - Ээээ? - Вечером мы были «на ты». С чего бы с утра такой официоз? - Я… забыл. - А вроде не пил. Подъем, у нас час на сборы. Бегу в ванную, чищу зубы, выдавив пасту прямо на палец. Долго воюю с волосами. Залежались за ночь не в нужную сторону и теперь торчат как иглы у дикобраза. Красотень! В шкафчике в ванной тюбиков и баночек как в парикмахерской. Средства для бритья и после него, гели и шампуни – ищу что-нибудь для волос. Идти на работу с прической а ля панк как-то не хочется. Наконец, нахожу баночку с чем-то голубым и прозрачным. Ура! Изучая этикетку, среди кучи слов на непонятном языке натыкаюсь на «Lubricant». Баночка выпадает из рук. Блин! Хорошо, что на голову не намазал. И еще раз – бли-и-ин! Дошло. Два и два сложились в четыре. Так вот как оно, значит… «Я не интересуюсь сотрудниками, я интересуюсь тобой» - память быстро подкидывает мне картинку из вчерашнего. Так не бывает… Так не бывает! Выползаю из ванной. Мозг враскоряку. Смотрю на него, а сердце колотится. Быстро так, как у пойманной птицы. Марк стоит у окна, курит в приоткрытую створку. Ветер, пробравшись в комнату, игриво развевает края расстегнутой рубашки. Телефон прижат к уху, что-то объясняет собеседнику. Спокоен. Расслаблен. Даже не смотрит в мою сторону. Я параноик, *ля… - Твоя одежда в спальне, там же гладильная доска и утюг, - говорит, все также глядя на мир сквозь прозрачное стекло, - только быстро, я никогда не опаздываю на работу. Да как два пальца! Еще в босоногом детстве отец, на тот момент военный, приучил меня гладить брюки самостоятельно. - Каждый мужик должен это уметь! – говорил он, елозя шипящим утюгом по ткани, - ты же у меня мужик, да, сынок? А то, пап… стопудово. Благодаря отцу, я не падаю в обморок при слове «утюг». Правда, это касается только брюк, рубашки в тест на принадлежность категории «мужик» не входили. Но, суть, скорее всего, та же. Так что, не проблема, Марк Анатольевич, все будет в лучшем виде. То, что я наивный оптимист, стало понятно уже через пять минут. Рубашка, как живая, так и норовила сползти с доски, а уже поглаженные части, узрев утюг, отчаянно мялись. Не иначе как в знак сопротивления. Замкнутый круг, блин… - Господи, что ты делаешь?! – Марк неожиданно появился в дверях и теперь стоял, скрестив руки на груди, - тебе рубашки до сих пор мама гладит, что ли? - Мама, - честно признаюсь, - я живу с родителями. - Детсад, блин! Иди уже отсюда, мастер-ломастер. Оттолкнув меня от гладильной доски, Марк принимается за дело. Господи, я, наверное, сплю – мой начальник гладит мне рубашку. Завороженный происходящим, я опустился на диван, но был тут же изгнал с него громким окриком. - Чего расселся? У нас времени в обрез! Дуй на кухню, делай бутерброды, будем завтракать. Я не матушка, кашки тебе не сварил, но на кофе и пару тостов с сыром и мясом можешь рассчитывать. Иду на кухню. Режу-мажу на автомате. Мозг взрывается от таких жизненных кульбитов. Столько всего за одни сутки. Я впервые не ночевал дома (родителей предупредил) Я впервые ночевал у мужчины (надеюсь, родители не узнают). Так недолго и трахаться начать (и пофиг, что скажут родители). Представив себе Марка в постели, я замер. Кусок сыра феерично шлепнулся на пол. Вот же косорукий вьетнамец! Я быстро оглянулся, проверяя, не увидел ли этот бардак хозяин квартиры. На мое счастье, тот был вне поля зрения, лишь было слышно, как он негромко что-то напевает. Кофе едва не убежал, задумавшись, еле успеваю выключить газ. Все валится из рук и, наверное, я сейчас похож на того зайца, которого мне подарил Марк. Такой же растяпа с налетом легкой шизофрении на лице. Вот уж в тему подарочек! - Марк! – называть директора по имени было непривычно, и я решил, что в офисе делать этого не буду, наверняка, ему будет неприятно. - Мммм? – он появился в дверях в рубашке нараспашку. Кубики пресса перекатываются при ходьбе. Черт, может и правда, перестать игнорить спортзал? Завтракаем молча. Говорить практически не о чем. Он пьет кофе и курит, курит и пьет кофе. Я жую второй бутерброд, жую потому что нервничаю. Думаю. О нём. В последнее время я думаю о нем много. Слишком много для того, чтобы это было случайностью. Неприлично часто для незаинтересованного. Думаю. Гоню глупые мысли, но они как советские тараканы – изгнанию не поддаются. Это почти всегда прилично, ничего такого. Думаю о том, что Марк – как непрочитанная книга. Яркая обложка, тисненные золотом буквы. А что внутри? Неизвестно. Всегда разный. Яркий. Другой. Не такой как все. Не такой как я. Он фонтанировал идеями при удачном раскладе и мог обложить матом многоэтажно, если что-то шло лесом. Мог быть жуткой язвой, и от его слов хотелось спрятаться подальше, а мог поддержать, когда от него никто этого не ждал. Как в одном человеке все это уживается, и каково его настоящее лицо, было непонятно. Но интересно. А еще я думал о том, что было бы здорово быть таким, как Марк. Сильным, независимым, идти по жизни, ничего не боясь, снисходительно поглядывая на топчущихся поблизости неудачников. Он пьет кофе и курит. Щурится, глядя на меня сквозь расплывающееся мутное облако дыма. Я не думаю о нем как о мужчине. Точнее, не думал. До сегодняшнего дня. Чашка со стуком опускается на стол, возвращая меня в реальность. - Одеваемся по-солдатски. Через десять минут нам выходить. - Понял. Запрыгиваю в брюки, накидываю идеально выглаженную рубашку. Идеально! В топе лучших в мире гладильщиков одежды мама, определенно, теряет первые позиции. В этот момент из-под пиджака показалось вражеское нутро галстука. Понимаю что попал. Мой давний недруг еще со школьной скамьи, галстук отлично умеет портить настроение. Можете десять раз обозвать меня безруким, но завязывать чертову удавку я до сих пор не научился. Как же я одеваюсь в офис? – спросите вы. Легко! Просто никогда его не развязываю до конца! Элементарно, - сказал бы великий Шерлок, а я бы подписался под этими словами. Сейчас же этот кошмар висел на спинке кресла, нагло лишенный узла. Спасибо, Марк Анатольевич, ваш аккуратизм не знает границ. Покрутив в руках это безобразие, смело накидываю его на шею. Если все это делают, я тоже смогу. Подумаешь, теорема Ферма… - А галстук тебе завязывает папа, - это даже не вопрос, а констатация факта. Марк смотрит на меня снисходительно, как на идиота или маленького ребенка. Мол, что с него взять, кроме анализов. - Я не люблю галстуки, мне в них… душно, - оправдываюсь? Да, наверное… - Никто не любит, но если не хочешь выглядеть как чмо, нужно почитать офисный стиль. Вот если ты идешь в клуб… - Я не хожу по клубам, - не даю ему договорить, - вот еще! - Почему? – брови удивленно взлетают вверх. - А что там хорошего? – очередная попытка затянуть гадкую удавку на шее заканчивается провалом. Черт возьми, он подумает, что я вообще ни на что не гожусь. - Давай завяжу, а то боюсь, ты удушишься, перестаравшись, - в три шага преодолев комнату, Марк останавливается рядом. Потянув за концы галстука, притягивает ближе, - а насчет клуба, - он так близко, что я чувствую его дыхание на своем лице, - свожу тебя как-нибудь. Внутри все сжимается, и я, кажется, перестаю дышать. У него глаза, как весенний лед на Москва-реке. Вроде бы серые, но где-то в глубине притаилась густая синь, будто бы небо отражается в замерзшей воде. Сердце, как отбойный молоток, отчаянно колотится в груди и, кажется, что оно вполне способно пробить хрупкие ребра. Громко. Слишком громко. Добрый Божечка, сделай моего начальника слегка глуховатым. Закусив губу, Марк привычно и ловко затягивает узел галстука. - Ну вот, - улыбается, глядя в глаза, - порядок. Он улыбается, а мне кажется, что я в очередной раз облажался. Ну почему у меня все через задницу?! *****