Вынужденные обстоятельства

Шерлок нервно расхаживал по уютной гостиной, обдумывая дальнейший план действий. Подозреваемый идеально попался на крючок, осторожно преследуя их до дома. Первая стадия плана выполнена просто превосходно, но следовало поторопиться. Во время «прогулки по лаборатории», где работает подозреваемый, Холмс выяснил, что сырьё, используемое мужчиной для изготовления препаратов, было привезено на экспертизу для проверки полицией; стражи закона немыслимым образом остановили машину (на самом деле это была случайность, снискавшая сержанту Олдбери настоящую славу, повышающую его до звания инспектора), перевозившую чистый героин на точку. Сначала Шерлок предполагал, что лаборатория, в которой работает подозреваемый, является медицинской (а потому подозреваемых было пять человек), но в ходе проверки выяснилось, что преступник подрабатывал в судебно-медицинском корпусе, куда направляла все образцы препаратов полиция. Прикрытие было почти идеальным: некоторые эксперты были сами не чисты на руку и вместо уничтожения партии наркотиков сбывали их «своим» по более высокой цене. Но сдать подозреваемого Лестрейду было пока что невозможно, о причастности к преступлению говорили лишь косвенные улики, которых суду было недостаточно. Мужчина – Ян Дип, уроженец графства Хэмпшир, окончивший Лондонский Университет Королевы Марии по специальности медицина, - оказался человеком далеко не глупым. После университета университет и уехав на север, он проработал в Бингэмской медицинской лаборатории несколько лет, пока не попался за кражу препаратов. Получив срок и вернувшись на свободу, Ян Дип сменил фамилию, предположительно купив через знакомого диплом Бостонского университета, устроившись работать в судебно-медицинской лаборатории лаборантом.       Сейчас нужно подпустить Дипа как можно ближе к себе, чтобы схватить с «поличным», но как следует разыграть разрыв между ним и Джоном? Обычно супруги и парочки расходятся из-за измен, значит стоит сделать вид, будто он изменял своему любимому и тогда «несчастный Джон» не сможет вынести такого удара и прекратит с ним всякие сношения. Но не отпугнёт ли это преступника? И что самое главное – не придётся ли Уотсону в таком случае временно съехать, дабы полностью соответствовать придуманной легенде? Пускать Дипа в дом не хотелось, но присутствие надёжного человека успокаивало.       Вторым важным вопросом являлась сама ссора. Должна ли она быть публичной или частной? Должна ли она состояться сегодня, а заинтересоваться иными вариантами Шерлок должен завтра? Как поступают изменники? Обычно у них всегда есть запасной вариант, по крайней мере, у тех, с кем Холмсу приходилось сталкиваться при расследовании дел, но достаточно ли этих данных, чтобы на их основании делать категоричные выводы?       Детектив схватил в руки телефон, написав смс Джону: «МРазСцеРевЯИзТе?». Абсолютная бессмыслица, набор букв для всех, кроме Джона, знавшего расшифровку данной записи, звучащей как «Мы Разыграем Сцену Ревности Я Изменил Тебе». Уотсон прислал «БиС?», после чего добавил «я бы выбрал Брюле, а не Сливки».       Шерлок усмехнулся. Джон настаивает, чтобы сцена ревности лишилась своего заслуженного зрителя, не порядок. Вдруг преступник не успеет поймать момент? «Сливки лучше подходят к кофе. Без кофе торт не имеет смысла» - отослал детектив.       «От твоих сливок уже изрядно тошнит. Но если ты настаиваешь, то хорошо. Но основная начинка пусть все равно будет из крема-брюле».       Холмс кинвул. Джон настаивает, чтобы ссора получила гласность лишь в незначительной части, значит, конец скандала следует разыграть на улице, а начать дома. Не плохо, с учётом того, что Уотсон не наделён обширным актёрским талантом.       Итак, сейчас необходимо придумать как именно Джон узнал об измене. Пригласить ли в дом своего старого знакомого и разыграть сцену, при которой Уотсон обнаружил его с любовником? Или прислать себе смс с другого номера весьма интимного содержания? Не выйти из своей почты на ноутбуке Джона, куда ему придут предложения от нескольких приятных собеседников? Выдать своего любовника за клиента, который проболтается о характере их связи?       Вариантов было бесчисленное множество и все они имели место быть – вот за что Шерлок дополнительно ненавидел «отношения»; здесь никогда не было самого невозможного, всё было возможно в одинаковой мере, версии рушились, не успев рождаться, одно событие имело десятки трактовок, которые могли оказаться одновременно неправильными и единственно верными. Логика, представляющая собой незыблемую основу его жизни, лежала в руинах, растоптанная копытами эмоций, что диким стадом ютовских мустангов прошлись по идеальной поверхности разума.       Но Шерлок логик, а не мустангер, а потому даже в таких вещах стоит руководиться точным расчетом. Подозреваемый должен видеть или слышать часть ссоры, сделать определённые выводы и попытаться навязать свою компанию, утешая. Подойдёт ли он, если станет свидетелем подобной сцены? Будет ли выжидать какое-то время и попытается предпринять что-либо или нуждается в своеобразном сигнале? Сигнал – определённо, он необходим. Но что может послужить сигналом? Преступник следит за ним, но, как показала практика, хочешь узнать о Шерлоке Холмсе – ознакомься с блогом Джона Уотсона. Возможно, стоит подождать с этим и предупредить Джона, но кто даст гарантию, что преступник не выбрал новую жертву. - Это всё для дела, Джон! – про себя произнёс мужчина, забрав ноутбук соседа. Открыв его блог, где в черновиках находились очерки о прошлом деле про «призрак девочки», Шерлок нажал на окно «предложить новость», набрав следующий текст: «По определённым причинам я не могу надолго оставаться в квартире на Бэйкер-стрит, а потому у всех моих читателей есть шанс стать соседом великого детектива – Шерлока Холмса». Нажав «опубликовать», Холмс быстро написал другу смс: «Ничего не комментируй». Ответ не пришёл, а это означало лишь одно – Джон был занят пациентами. ***       Когда Уотсону пришло смс от друга, он удивился, но решил, что должно быть что-то произошло и окружающие могут осадить его вопросами о некоторых событиях, а друг попросил воздержаться от дачи каких-либо объяснений. Сначала Джон никак не воспринял эту новость, но буквально через полчаса ему дважды позвонила сестра, написал Майк Стэмфорд и что самое главное – половина больничного персонала смотрели на него с подозрением или нескрываемым сочувствием. Да даже Молли написала ему короткое «Всё хорошо?». Беспокойство друзей излишне взволновало его, заставляя теряться в догадках. Что, чёрт возьми, такого мог натворить Шерлок? Должно быть что-то серьёзное, лишь бы только не спалил квартиру, не оказался в центе взрыва и не сотворил что-то невообразимое, из-за чего Джону было бы негде жить.       Из-за всех этих волнений и взглядов дальнейший рабочий день прошёл в полной суматохе. Казалось, что абсолютно каждый здесь знает что-то лучше, чем он сам, и в каждой тени есть некий скрытый смысл и намёк. Джон отписывался всем друзьям, что всё нормально, даже не имея представления о том, что в действительности происходит. Он не однократно присылал смс на номер Холмса, но тот нагло их игнорировал. Совсем разволновавшись, Джон кое-как дотерпел до конца смены, моментально выбегая из больницы и ловя кэб, искренне надеясь, что ничего страшного не произошло.       У дома на Бэйкер-стрит оказалось не в меру многолюдно. Джон давненько не видел такого наплыва посетителей, да что и говорить, большинство клиентов приходили к Холмсу во время его отсутствия, когда Уотсон находился на страже здоровья английских граждан. Но сейчас возле заветной двери стояли как минимум пятеро человек – из них трое мужчин довольно презентабельной и даже несколько смазливой внешности и две женщины крайне привлекательной наружности. За время жизни с Шерлоком Джон видел немало клиентов, и все они носили отпечаток горя или сильного душевного волнения, но вид этих пятерых никак не вписывался в основной контингент посетителей дома два-два-один.       Джон вышел из машины, заплатив таксисту, после чего подошёл к стоящим пятерым людям. Женщины и мужчины смерили его высокомерным оценивающим взглядом, после чего отвернулись с каким-то совсем уж победоносным видом, что неимоверно оскорбило Уотсона. По какой причине на него смотрят таким взглядом, хотелось бы ему знать. - Я могу пройти? – чуть грубее, чем планировал, произнёс врач, пытаясь протиснуться внутрь. - Ждите в очереди, - раздражённо отозвалась женщина в красивом красном платье с широким вырезом на груди, демонстрирующим её прелести. - Вы, верно, ошиблись, - поспешил поправить Уотсон. – Я не клиент. - Мы все здесь не клиенты, - насмешливо произнёс мужчина в узких коричневых брюках, белой рубашке и твидовом пиджаке. Его оксфорды блестели, как украшения дам, а наглая самоуверенная улыбка адски дразнила бывшего военного, крайне нелюбившего высокомерных индюков, род коих представляет этот джентльмен. - В таком случае мне не понятна цель вашего визита к мистеру Холмсу, - холодно заметил Джон. - Очевидно, что она совпадает с Вашей, - парировал тот же насмешливый индюк. - Не уверен, мистер. В отличие от Вас я здесь живу, - огрызнулся капитан, заметив, как вытянулись лица у остальных гостей. Воспользовавшись лёгким шоком, проскользнувшим по их лицам, врач протиснулся внутрь, бросив напоследок: - Джон Уотсон, рад познакомиться, - после чего закрыл за собой дверь. Протиснувшись в гостиную, бывший военный врач заметил, что в Его кресле кто-то сидит! Какая наглость – сесть в его кресло! Да что сегодня происходит, чёрт подери? Что этот несносный детектив успел вытворить, из-за чего вокруг развелась такая суматоха!       Заметив Джона, Шерлок резко встал с кресла, бросив странный взгляд на посетителя, посмевшего занять красное плющевое кресло. Посетитель, почувствовав перемену в детективе, обернулся, поспешив встать. Почтительно поклонившись Джону и Шерлоку, он, пробормотав нечто невразумительное, поспешил покинуть детектива, пожелав ему на прощание хорошего дня. - Я жду объяснений, - раздражённо произнёс Уотсон, садясь в своё кресло. - Какого рода объяснения тебе требуются? – уточнил Холмс. - Какого чёрта происходит?! Почему меня весь день допрашивают все мои знакомые, да даже Майкрофт! Шерлок, мне написал даже твой брат!       При имени старшего Холмс неприятно поморщился, похоже, что «скромный английский чиновник» не только успел поинтересоваться делами Джона, но и довести младшего брата. Что ж, ничего страшного в этом точно нет. - Кроме того, - продолжил Джон, - кто все эти люди? Что-то они не особо похожи на твоих клиентов. Одним словом – что за балаган?       Шерлок подтянулся, быстро выдохнув. Тряхнув курчавой головой, мужчина повернулся к другу спиной, смотря в зеркало над каминной полкой. - Наш подозреваемый близится к срыву и, если я правильно его вычислил, получение партии наркотиков не за горами. Предотвратить это как-либо полиция пока что не может из-за отсутствия прямых доказательств по делу, а вызывать его на допрос – значит дать понять, что мы держим его под прицелом. Пока что нам не ясен мотив, а значит предъявить обвинение не выйдет, он далеко не глуп. Если и получится вменить ему что-либо, так это хищение, но и здесь всё не однозначно. Эксперт, лаборантом у которого он работает, не заявит о пропаже, иначе всплывут некоторые подробности, которые он, несомненно, пожелает пропустить. Остаётся только одно – перейти ко второй части плана и подпустить Яна Дипа поближе, а там я его расколю. Джон кивнул, до сих пор не совсем понимая, при чём тут всё это форменное безобразие. - Так как подозреваемый уже убедился в на… моей сексуальной ориентации, - детектив быстро скосил в зеркале взгляд на Джона, - то заинтересовался сильнее, а значит, появись у него шанс приблизится ко мне вплотную он не замедлит воспользоваться им. А для этого, как уже было оговорено, он должен поверить в нашу ссору с последующим расставанием. - И? – с нажимом произнёс Джон. - В общем, я написал в твоём блоге, что ты собираешься съезжать с Бейкер-стрит и предлагаешь всем желающим вакансию моего соседа.       Уотсон замер в полном удивлении. Мужчина был удивлён, огорошен, глубоко шокирован. Он с неверием поглядел на соседа, надеясь услышать, что тот просто глупо пошутил, мол, ну что поделать, чувство юмора своеобразное, но позже понял, что данное положение объясняет все эти многочисленные взгляды и обеспокоенные звонки и смс.       Джон часто задышал, раздув ноздри и сжал пальцы в кулаки; отчаянно хотелось закричать на Холмса. Неужели нельзя было спросить сначала у него? А, впрочем, когда это Шерлок предпочитал спросить сначала скромное мнение самого Уотсона? Ведь это для дела, а когда детектив занят делом, всё вокруг не имеет значения! - Значит, ты хочешь, чтобы я съехал? – тихо произнёс Джон. - Ни в коем случае! Нам лишь необходимо, чтобы наш подозреваемый думал именно так. И было бы неплохо, если через полчаса между нами разыграется ужасающая трагедия, полная взаимных упрёков, ревности и обвинений. - Здесь? – устало произнёс врач. - Нет. По телефону. Я выйду на улицу и пошлю тебе смс. Ты позвонишь и будешь упрекать меня в изменах, а я поступлю как высокомерная скотина. - Ну, это ты умеешь, - фыркнул Джон, не заметив, как помрачнел друг. - Тогда будь готов. Через пятнадцать минут я выйду из дома. И вот ещё что. Мы не обсуждали это заранее, не было необходимости, но сейчас… В общем, тебе нужно кого-то найти. - Я вполне могу встречаться с Маргарет публично, - не видя проблемы, произнёс мужчина. - Нет, Джон. Это должен быть… мужчина. - Что?! Шерлок, ты обалдел?! Я не собираюсь повторять этот отвратительный опыт, тем более с другим мужчиной! – разбушевался блондин. - Так надо! Джон, если ты сразу побежишь к девушке, то он поймёт, что его водят за нос! – вспылил брюнет. - А почему я не могу ни с кем не встречаться, черт возьми? Может после расставания, я должен убиваться от горя? Ты об этом не подумал, а? - И конечно, убиваясь от горя, ты не пожелаешь съехать с Бейкер-стрит? – усмехнулся детектив. – Джон, если ты намерен остаться здесь, то наиболее логичный вариант – найти себе кого-то и делать вид, что с этим человеком тебе ничуть не хуже. Все вокруг, включая меня, должны думать, что ты дразнишь и вызываешь на ревность. - А может, я и правда хочу последовать твоему объявлению в блоге? – выплюнул врач, после чего поражённо замолчал.       Холмс застыл, развернувшись в пол оборота к нему, с мрачным видом глядя на друга. Их шуточная ссора уже давно перешла рубеж, становясь самым настоящим камнем преткновения. В душе разыгрался нешуточный ураган, грозивший сорвать дверь с петель и унести её великим восточным ветром в далёкое далёко. - Ты волен поступать так, как знаешь, - наконец холодно произнёс детектив, вновь отвернувшись. – Может для тебя игра в гея нечто ужасное, но как по мне, куда ужаснее стать следующей жертвой этого человека.       Произнеся эти слова, Шерлок упал на диван, отвернувшись от соседа, как ребёнок, обидевшейся на родителей. Конечно, никто не говорил, что это будет легко, но ведь Джон должен понимать, какую цель преследует их кампания по ловле преступника, а значит приоритет «на время сменить цвет» не должен был так пугать его. Да, такому поведению действительно есть оправдание, но не сейчас, когда ставки сделаны, а карты скинуты. Жизнь – не покер, чтобы в любой момент спасовать, испугавшись карт соседа напротив, видя, как он уверенно повышает ставки.       Джон крепко стиснул зубы. Шерлок снова им манипулировал! Он вновь подталкивал его к действиям, которые мужчина не хотел совершать, ставя в условие, при котором нельзя было отказаться. Уотсон не хотел выставлять себя геем, не хотел ввязываться в эту авантюру, но человек и врач внутри него наперебой кричали, что он обязан поступить именно так и не как иначе.       Доктор шумно выдохнул. Он должен был преодолеть себя и попытаться что-то сделать, помочь и, если в этот раз вместо того, чтобы бежать следом за Холмсом, сжимая в руках браунинг, он должен стоять где-то рядом и открыто флиртовать с мужчиной – пусть так.       Блондин задумался. Втягивать постороннего в эту игру ему не хотелось, но подходящих кандидатур среди знакомых у него не было, разве только Грег. Но инспектор никогда не потакал желаниям Шерлока, а потому ожидать от него поддержки в этом вопросе было бы глупо. Ну и как оно бы вообще выглядело? «Привет, Грэг, мы тут с Шерлоком ловим вашего убийцу-гея и поэтому мне тоже нужно сойти за брошенного Шерлоком гея. Ты не мог бы нам подыграть и стать на время моим «мужчиной»?» Да, если он не получит кулаком в челюсть сразу – у Лестрейда стальные нервы.       Больше одиноких терпеливых мужчин на горизонте не предвиделось. Ну не Майкрофта же простить! Джон это сам не вытерпит, не говоря уже о Холмсе-старшем. Б-р-р, даже представить страшно! Худшей кандидатуры и не придумать. Не то, чтобы Джон недолюбливал Большого Брата, но аристократический цинизм, холод, презрительная язвительность, недюжинная гордость и раздутое самомнение отталкивало простодушного доктора от политика. Джон был человеком простым, небогатым, привыкшим что черное – это чёрное, а белое – это белое, а потому ему было крайне сложно находиться рядом со столь хитрым хищником, что умело передвигал и чёрными, и белыми фигурами, не разделяя их между собой. Майкрофт был слишком… слишком горделиво-властный, пожалуй. Таких, как он, простой люд не любил всегда, и Уотсон не был исключением. Да и сложно относиться к этому человеку с горячей любовью, когда он беспардонно проникает в их квартиру, в жизнь, следя за каждым шагом.       Черт, значит, оставался только вариант на стороне. Ну почему ему так не везёт? Видимо придётся найти какого-нибудь не слишком извращённого мужчину, который так же, как и он будет держаться в стороне от плотских утех. Такого, который много работает и сильно устаёт, побыть с ним для вида, выйти пару раз и под предлогом несовместимости - разойтись. Если сделать это за пару дней, но негативных последствий со стороны влюбленности данного субъекта не возникнет, а про то, что подобных последствий не возникнет у самого Джона, врач не сомневался. И всё же был от всего этого неприятный осадок. Ведь одно дело – проделывать этот трюк с Холмсом и совсем другое с кем-то другим. Впрочем, теперь это не должно так его волновать, ход сделан.       Шерлок прислал смс через пол часа, как и было обговорено. Что ж, пора начинать весь этот цирк с любовной драмой и страшной трагедией. Джон поморщился. Ему никогда не попадались крайне истеричные женщины, хоть про их существование он и знал; в поле зрения милого доктора Уотсона всегда попадали особы приятные, молодые и неглупые, ведь ему не нужна была женщина, способная лишь утолять первобытный голод, о нет, он нуждался в той, что поймёт. И теперь, когда по задумке совсем уж обнаглевшего гения, не считающегося с остальными, военный врач вынужден был закатить сцену – он приходил в полное негодование, но попытался подключить свою фантазию (а она у него была, чтобы там не говорил Шерлок).       Джон вышел из дома, проходя вдоль Ридженс-парка по Внешнему Кругу. Стараясь выглядеть подавлено и ничем не выдавать своё внутреннее беспокойство, Уотсон мысленно досчитал до двадцати, после чего взял в руки телефон, ожидая начало представления. Телефон негромко зазвонил; Джон нервно закусил губу, но трубку взял. - Да? – устало. - Джон, - довольно громко произнёс Шерлок, - я уже извинился. Ты ведёшь себя как истеричная женщина. Доктор поджал губы, чуть не задохнувшись от такого обвинения. - Да, у меня действительно было пару умных мужчин, но кроме приятных разговоров нас ничего не связывало. - Знаю я эти «разговоры»! – возмущённо отозвался блондин. - Сначала я недостаточно умный, и чтобы это компенсировать, ты заводишь «приятных» собеседников, потом я недостаточно культурен, и ты шляешься с ними по театрам и операм, потом я недостаточно хороший любовник, да? - Я не спал с ним! – раздражённо прошипел Холмс. - Конечно! Вы с ним на нашей кровати обсуждали «Критику чистого разума»! Или квантовомеханический подход к описанию строения атомов и молекул Шрайвера? - Джон, перестань, это… - Я знаю, как это выглядит, Шерлок. И это совсем не так невинно, как ты говоришь. Ты, черт возьми, состоял с ним в лучших отношениях, чем со мной. Может, ты и его любил лучше? - Я никого не любил! – рявкнул Холмс. - Я заметил, - холодно отозвался Уотсон. – Тебе глубоко плевать на чувства человека, тебе ничего не стоит раздавить их, проткнуть иголкой и пополнить свою коллекцию бабочек. Я не знаю, нравится ли тебе причинять боль, понимаешь ли ты, что творишь, или просто глупый ребенок внутри тебя даже не хочет замечать последствия своего эгоизма. Но хватит. Это всё игры, для тебя всё – одна большая долгая и скучная игра, которую ты разбавляешь дозой кокаина, морфия или расследованием сложного дела. Может быть так и правильно, но я не могу, не хочу и не умею так жить. И если тебе куда дороже твои игры, то знаю, я не намерен в них играть. Потому что… - Бип… Бип… аппарат вне зоны действия сети, пожалуйста, перезвоните позже… - Ах ты сволочь! Чёрт тебя подери! – Джон с силой пнул скамейку. - Не смей так делать, чёртов ублюдок!       Ватсон злобно оглянулся, испытывая желание бросить телефон на асфальт, с силой придавив его ногой. Ему хотелось кричать от отчаяния, кусаться или влезть в драку. Он был зол и ярость, искренняя ярость пылала в его глазах. Мотнув головой как бык, он затрясся, после чего отчаянно устало упал на скамейку, обхватив широкими ладонями голову, с силой вцепляясь в светлые корни волос, дёргая их вниз. Ему хотелось вскинуть голову вверх и выгнув шею, натянув кадык, как струну, завыть, протяжно и дико, а после по-бычьему бросить на врага, которого не существовало. Его лихорадило, как эпилептика, и он всё сильнее сжимал короткие прядки колючих волос, не зная куда себя деть. Его взгляд, больной и скользящий, обводил всё вокруг, не способный уцепиться за что-либо, он то останавливался, смотря как бы сквозь предметы, то безумно плясал с одного объекта на другой. Наконец, очнувшись, он с тяжёлым вздохом откинулся на спинку скамейки, прикрыв глаза. Джон не знал, сколько просидел так, уносимый волнами эмоций невиданной силы, шатаясь на скользкой палубе своей души. Он сидел, как философ, упоённый древнейшей силой и мудростью, безучастно наблюдающий за течением времени, что как река, проходило сквозь. Быть может в своём трансе он зашёл слишком далеко, а потому, неожиданно подсевший к нему незнакомец, напугал его не меньше, чем гончий пёс Тиндала. - Можно? – вполне дружелюбно произнёс незнакомец, подсаживаясь к Джону. Уотсон кивнул, ощущая дикое неудобство, какое ощущает человек, застигнутый в минуты покоя и уединения. - Я Энтони Вайлдвинд, - произнёс незнакомец, заставляя доктора обратить на себя внимание.       Это был невысокий светловолосый паренек лет двадцати пяти-семи, довольно приятной внешности. Его светло-карие глаза, больше напоминающие умбру, умно смотрели по сторонам, сохраняя сосредоточенность и живость. Короткие волосы подчёркивали высокий лоб, и прямой острый нос, чуть вздёрнутый на конце, средней толщины светло-коричневые изогнутые брови, что создавали ощущение лёгкого удивления. На нём была тёмно-зеленая тёплая рубашка в белую клетку с закатанными у локтя рукавами, подчёркивающая кожаные ремни на запястьях, тёмно-коричневые брюки, почти бордового оттенка, почти такого же цвета броги. В руках он держал чёрную кожаную куртку с потёртыми рукавами и воротником. Нельзя было сказать, что это человек является красивым: на лице выступала лёгкая щетина, руки были в ожогах и пятнах, одежда сохраняла потёртости, а светлые волосы были несколько растрёпаны из-за своей отросшей длины; но он однозначно был приятным. - Доктор Джон Уотсон, - отозвался врач, испытывая желание уйти. - Доктор! Удивительно! Да ведь мы почти коллеги, - приятным голосом произнёс молодой мужчина, - а я – фармацевт. Так сказать, дешифровщик ваших кодов, написанных на листах рецепта, машина Тьюринга, не иначе. - Тогда Вы не по адресу, сэр, ибо я предпочитаю писать разборчивым почерком, а не стенографией. - Неужели? В таком случае Вы – герой всех аптекарей.       Вайлдвинд широко улыбнулся, смеясь над собственной остротой, но его искреннее проявление чувство задели что-то в душе Джона, и он тоже улыбнулся, не зная, как среагировать. - А Вы, мистер, меня простите. Я слишком давно не был в старушке Англии и позабыл все манеры приличия. – Без чувства сожаления произнёс Энтони. - Ничего страшного, Вы вполне приятный человек. - Это хорошо, что Вы так считаете. Многие считают меня грубияном и хамом, - весело произнёс фармацевт. - О, они просто не встречали настоящих хамов! – искренне отозвался Джон, тряхнув головой. - А Вы, значит, знаете? Тогда сочувствую! Уотсон коротко улыбнулся. Все слова этого человека были шутовскими и сценическими, он лишь играл какую-то забавную роль, но делал это весьма умело и гармонично, что наигранность нисколько не бросалась в глаза. Этот юноша явно был настроен на позитивный лад, и чувствовалось, что он пытался разбавить напряжение незнакомого человека, а это заставляло проникнуться. - Да, мне «посчастливилось» жить с этим человеком под одной крышей. - Вот как? А я жил в целой стране таких же хамов, - с непонятной гордостью сообщил незнакомец. - Надеюсь, что Вы прибыли не из Италии, - со странными нотками промолвил Джон. - Боюсь, что именно оттуда я и прибыл. А Вы, судя по всему, сталкивались с этим народом? – в голосе Энтони звучало любопытство. - Да уж... не то слово, сталкивался!       Джон замолчал. Его удивило то, что этот человек так легко вступил с ним в общение, явно понимая, что по-хорошему, стоило бы пройти мимо и не оглядываться. Конечно, Уотсон не верил в судьбу, но, а вдруг этот человек сможет войти в его положение и послужить укрытием для столь важной миссии? Ведь этот человек либо не знал про Шерлока Холмса, либо очень тактично молчал. - А Вы надолго в Англию вернулись? Кажется, Вам нравится путешествовать? – с любопытством произнёс Уотсон. - Да, в этом вся моя жизнь. Думаю, что я тут на месяц-другой, потом опять улечу в Ниццу. В Болонье мне уже надоело, а в крупных городах Европы жить просто невозможно. Да и в Лондоне тоже. Мне куда больше по душе холмы Тосканы, вершины Альп, Мавританские холмы и пески. А Вы, сэр? - Можете звать меня, доктор Уотсон, - поправил Джон. - Ну а Вы, Доктор? - Моя любовь к афганским Каракумам и звёздному небу закончилась весьма плачевно. - Мне жаль, Доктор, - виноватым тоном пробормотал Вайлдвинд. Путешественник вскинул голову вверх, внимательно посмотрев на небо. - Кажется, будет дождь. Чёрт, я уже и забыл, какое удручающее действие может оказывать здесь погода. Стоит поторопиться с выбором ночлега. - Вы ещё не разместились? – удивлённо произнёс Джон. - Не совсем. В Лондоне тяжело подыскать что-то недорогое и приличное. Я, знаете ли, чаще ночую у приятелей. Может, Вы посоветуете мне неплохое место?       Уотсон задумался. Неожиданное знакомство сейчас оказалось весьма кстати и поэтому, решив предложить этому приятному человеку помощь, мужчина произнёс: - Я знаю неплохое место на Бревер-стрит. Там живёт Миссис Мидллайф. Вы ей скажите, что я Вас направил к ней. Энтони вскочил со скамейки, схватив руку Джона, и потряс её. - Спасибо! Вы меня просто спасли, мистер Уотсон. - Ну что Вы. Надеюсь, что всё будет хорошо. Фармацевт кивнул, но не ушёл, оставаясь стоять на месте. - Вы что-то хотели? – поинтересовался доктор, посмотрев на юношу исподлобья. - Не знаю, как Вы расцените моё предложение. Но Вы мне только что хорошо помогли, так что, может, отметим это в пабе? Джон с сомнением посмотрел на Энтони, но после минутной заминки, кивнул. В конце концов, это неплохой шанс. - Пожалуй, это не такая плохая идея.       Уотсон встал со скамейки, следуя за новоиспечённым знакомым. Молодой человек весело вышагивал вперёд: то чеканя шаг, как новобранец, то как-то по-лисьи, изворотливо прохаживаясь почти в припрыжку. У него был сильный и быстрый шаг, выдающий натуру целеустремлённую и твёрдую. Пятка сильно вжималась в асфальт, быстро перекатывалась и носок с силой, почти прыжком отрывался от земли.       Невольно вспомнился Шерлок. Что его друг мог бы сказать о чудаковатом парне? Должно быть, посчитает его очередным идиотом, застрявшем в детстве; а может, увидит страшные тайны по пятнам на его руках, продолжая считать дураком. Только вот Вайлдвинд не был идиотом, это Джон чувствовал хорошо – такой сосредоточенный взгляд может быть только у человека умного, и хоть внешне он был не особо примечательным, но лисья натура чувствовалась в каждом жесте.       Они свернули на Ольстер Террас и оттуда по Йоркширскому мосту выбрались из парковой зоны. Свернув на Мэрилебон-Хай-стрит через Мэрилебон-роуд, мужчины зашли в неплохой паб, ставший местом паломничества многих туристов. Хоть цены здесь были и высокими, хозяин – стопроцентный британец, по предъявлению гражданства всегда делал своим соотечественникам скидку, сдирая основную массу денег с туристов. Джон пару раз бывал здесь с Грегом и Майком, когда здоровяку удавалось вырваться из цепких лап жены и работы. Джон поздоровался с хозяином и заказал себе бутылку пива, не слишком крепкого, Энтони разделил его выбор, устроившись напротив приятеля. - А нам повезло, Доктор, - произнёс мужчина, посмотрев в окно, покрывшееся мелкими капельками ледяного дождя, накрывшего собой город.       Джон посмотрел в посеревшее окно, истончающее тонкий холодок, идущий с улицы. Холодный крепкий ветер подхватывал листья и мусор, с воем и рокотом швыряя его в здания и на дороги. Косой дождь мелко покрапывал, то нарастая, как музыка, то спадая. Тучи, до этого плавно несущие своё крупное толстое тело, застыли, обрушиваясь на прохожих. Провода гудели: они расшатывались, качались как качели для ветра, то натягиваясь, то ослабляясь. От всей этой картины он поёжился, радуясь решению пойти в паб. - Да уж. Ну что ж, за знакомство, - произнёс Джон, чуть приподняв бутылку вверх. - За знакомство, - в тон отозвался Энтони, задорно подмигнув. – Так, как, Вы говорите, зовут эту женщину? - Мидллайф. Она была моей пациенткой, - сухо произнёс врач. - Полезно быть врачом, - философски заметил собеседник. – Нас же не замечают, как будто мы не учились много лет для того, чтобы разбираться в препаратах не хуже врачей, а так, словно продавцы на рынке. Но, с другой стороны, если мы выпишем лекарства не по рецепту, с нас спрос невелик. Фармацевта не осуждают за ошибку, так как врача. Уотсон неприятно поморщился. - Врачебная ошибка – вещь редкая и перечёркивающая всё, - произнёс он, - можно сотню раз делать операции, но лишь раз поступит пациент с осложнённой формой заболевания, при этом довольно запущенной, может даже ещё врач сам не подоспеет, а всё – для родственников, соседей, друзей ты - убийца. Собеседник тактично промолчал, отпив из бутылки. - Так Вы, Доктор, только лечили её и всё? Я не хочу показаться бестактным, но, если это было давно, и миссис Мидлайф Вас забыла, мне было бы несколько трудно выпросить скидку. - О, не волнуйтесь. У неё завидная память, просто Мисс Марпл местного розлива, - пошутил Джон, вспоминая, как пытался читать Агату Кристи, но был поднят на смех Холмсом. – Но да, я с ней не вижусь. - Да, конечно, у Вас ведь много пациентов. А у меня много друзей по всей Европе. - Должно быть, Вам нравится путешествовать и жить лёгкой жизнью, - просто заметил врач. - Не сказал бы. Порой бывает довольно одиноко, ну, знаете, хочется разделить с кем-то прекрасные минуты вдохновения. - Так почему же вы не женитесь? – простодушно поинтересовался Джон. - Ох, Док, ну какая женщина захочет таскаться с места на место, жить в палатке, сплавляться по реке, кататься на байке по Канадским дорогам, на лыжах в Альпах. А мужчины… в общем с ними у меня тоже не так просто, - отозвался Энтони. - Ну, если душа не лежит, не стоит и пытаться, - посоветовал Уотсон. Собеседник странно посмотрел на доктора, после чего как-то невесело улыбнувшись, произнёс: - О, нет, тут не так просто всё. Душа может и «лежать», но только к одному человеку, а не целому стаду представителей его пола. Вам если нравятся женщины, то ведь не каждая же? Наш выбор – индивидуален и не важно, выбираем мы мужчину или женщину. Мы выбираем того, в ком мы испытываем необходимость – эмоциональную или духовную. - То есть, вы ведёте к тому, что можно любить мужчину и не быть геем? – с подозрением произнёс Джон. - Конечно, - закивал мужчина. – Это как с едой. Можно любить зелень и не быть вегетарианцем, а можно быть вегетарианцем и любить её. А можно есть зелень, быть вегетарианцем и желать мясо, ругая себя в своем желании. - Как-то вы слишком плоско рассуждаете о высшей материи, - отозвался Уостон с неочевидным осуждением. - Разве высшей? Плоти свойственно есть, спать и размножаться, здесь мы все устроены одинаково. Быть может я рассуждаю цинично, но я не испытываю желания покрывать высокими формами низменные желания.       Джон промолчал, чувствуя рациональность слов мужчины. Было странно, что все разговоры вновь повернулись в данное русло. - В любом случае, Вам все равно тяжело найти своего человека. - Да, - кивнул Энтони. – В мире вообще сложно найти кого-то, если специально не искать или случайно не столкнуться. И то, первое чаще происходит в результате второго. - Мне кажется, Вам стоило бы обучаться на философа, а не на фармацевта, - заметил Джон. - Не думаю, мистер. Люди, слишком зацикленные на философии, чаще всего заканчивают в петле или тюрьме. Ни то, ни другое, меня бы не польстило. Но, говоря совсем откровенно, веревка была бы намного лучше. - Почему? – с некоторой долей неприязни произнёс доктор. - В тюрьме такие люди оказываются из-за идеи. Можно посадить тело на цепь, но нельзя посадить разум. Мысль будут продолжать движение, её не остановить физическими барьерами. И то, что привело в такое место – погубит.       Джон кивнул. Вот уже который раз он встречает удивительного и умного человека. Но, если Шерлок был поразительно хамоватым гением, гениальным засранцем, то Энтони казался человеком весьма приятным и эрудированным. Иными словами, как человек, Вайлдвинд был более приятен. - И всё же наш разговор принял не лучший оборот, - промолчав, отозвался фармацевт. – Думается, что мне пора сесть на автобус и добраться до Бревер-стрит. Да и дождь закончился.       Джон перевёл взгляд в окно, кивая, да, дождь и вправду кончился, оставляя серые разводы грязи на дороге, влажный бетон и траву. Там, должно быть, дико пахнет Темзой. Мужчины расплатились, вместе уходя из паба. - Вам куда идти? – поинтересовался собеседник, с интересом глядя на доктора. - Недалеко. Я живу на Бэйкер-стрит, так что вполне дойду пешком. - Жаль, было приятно с Вами поговорить. Редко можно встретить приятного и умного собеседника.       Джон кивнул, испытывая неловкость. Как собеседник, Энтони ему тоже сильно понравился, но груз сложной миссии омрачал его. Стоит ли предложить подобную вещь этому человеку? Или пуститься во все тяжкие и сходить в гей-клуб? От последней мысли откровенно воротило. - Вы тоже удивительный собеседник. Удивительный случай, - согласно кивнул Джон. - Судьба бывает на удивление благосклонной. Ну что ж, мне правда пора. Жаль, Док, что Вы мужчина строгих правил. - В каком смысле? – произнёс Уотсон, борясь с желанием схватить мужчину за рукав. - Вы традиционного взгляда на отношения. Это хорошо видно, а я вот… Да, собственно, с Вами и правда приятно разговаривать. Может, посидим как-нибудь в пабе? - Знаете… я в последнее время я сам не уверен, кем являюсь, - с досадой произнёс Джон. - О… ну, это меняет дело. Знаете … - собеседник оглянулся и махнул рукой, приглашая доктора немного пройтись с ним.       Военный врач кивнул, идя за спутником по влажному асфальту, перешагивая небольшие лужи и вдыхая свежий аромат дождя, пахнущий сыростью и грибами, а не рыбой, как обычно пахнет от Темзы. На асфальте проглядывал ярко-зеленый мох, разбухший от дождя и оживший под натиском природы. Редкие клумбы хранили последождевое молчание: цветы всё ещё прятали свои яркие головки в зеленых чашелистиках, едва поглядывая цветастым пятком сквозь щели зеленых щитов; ползучий молодой пырей стоял колышком, впитывая влагу корнями. Из земли вылезли дождевые черви и улитки, что медленно ползли по неровностям асфальта. - Знаете… - продолжил Энтони, - я не могу навязываться Вам или предлагать что-либо пока не узнаю Вашей истории, - он ненадолго замолк, - но, если она покажет причину вашего заблуждения на счёт себя, я, быть может – да, точно! – я бы согласился помочь Вам в поисках верного решения.       Джон тяжко вздохнул и, отведя взгляд, испытывая то ли тяжесть от разговора, то ли смущение, то ли ещё что-то не менее сложное, произнёс: - Дело в том, что, как Вы заметили, можно быть вегетарианцем и хотеть мяса. Со мной это и случилось и теперь я в полном недоумении. Я не знаю, правильно ли это и есть ли тут вообще такое понятие, как «правильность». Но этот человек… Он, в общем-то, лишь хорошо играет на публику, но что до чувств, - мужчина горестно махнул рукой, - ему плевать. Вайлдвинд кивнул, несмело сжав в своей ладони ладонь доктора. - Со мной тоже было нечто похожее, Джон. Могу я называть Вас так? Уотсон кивнул. - Хорошо, тогда можете звать меня Тони. Я… давайте встретимся с Вами завтра? Побеседуем ещё немного. Вы мне действительно нравитесь, Джон.       Доктор скосил взгляд, стараясь не смотреть на спутника, испытывая жгучий стыд за небольшую ложь, пусть даже она была нужна Великим Делам. Этот человек был на редкость приятным и хорошим собеседником, и будь бы он женщиной, Уотсон не медлил бы ни на секунду, ведь такая женщина была бы для него чем-то идеальным. Женщина, которая не боится ринуться в путешествия; умная, рассудительная женщина – такие бывают лишь в романах или просто встречаются слишком редко. Но Вайлдвинд был мужчиной, и это сумбурно переворачивало все существо Джона изнутри. Лишь согласие разрезало нить, толкнув его вперед. Ведь так было нужно. - Вы тоже нравитесь мне, Тони. Но Вы правы, пора.       С этими словами мужчины пожали друг другу руки, но не крепко, а как-то… должно быть так здороваются люди близкие: сжимая пальцами ладонь, держа её чуть дольше обычного и отпуская, скользят пальцами по руке, как бы не желая отпускать, не желая расставаться с точкой соединения.       Разорвав рукопожатие, мужчины развернулись, уходя каждый в свою сторону. Никто не оборачивался, но Джону постоянно хотелось это сделать, чувствуя стыд и желая извиниться перед Тони, сказав, что не надо ничего делать, друзьями быть куда лучше.       Домой доктор вернулся через пятнадцать минут. Из-за прошедшего дождя небо казалось гораздо темнее и воздух был холоднее, что заставило Уотсона поторопиться. Шерлока, как и ожидалось, он не обнаружил, но дикая усталость не позволила заострить на это внимание, ведь завтра ему вновь на работу, а после такого тяжелого дня чудовищно хочется спать.