POV Альберт
Я устал — просто-напросто устал. Ведь, я делаю всё правильно, никому не причиняю зла, но нет же, я всё равно буду «неправильным» сломанным омегой-колекой, который действительно может испытывать какие-то сексуальные (а может и платонические) чувства к своему же полу. С самого детства, когда я даже не мог понять, почему обнимать и целовать других омег-одноклассников — это «плохо», мне говорили что я неправильный и делаю постыдные вещи. Я правда не понимал, почему альфа-Фред может обнимать Шерни, самого младшего омежку у нас в классе, при этом не получая никаких замечаний со стороны учителей и взрослых. Особенно для меня была удивительная реакция самого Шерни — он робко начинал краснеть, что-то мямля себе «под нос», но когда тоже самое делал я, Шерни сначала смеялся и говорил, что ему щекотно, а потом, уже в классе третьем, он стал отталкивать меня, говоря что это странно и ненормально для нас двоих.
Хотя я сам видел по его глазам, что мои объятья ему куда приятнее.
Почему я не родился альфой? Хотя, думаю было бы ещё хуже — ведь мне и альфы нравятся и секс с ними. Будь я «одним из них», то мне бы не говорили — «это неправильно, противно!», а сразу же начинали бить или издеваться. Ещё одно ущемление полов — гей-омега это «приемлемо», мол так случилось и случилось, некоторые альфы даже могут возбуждаться от вида двух омег занимающихся сексом. А вот геям-альфам куда труднее — они встречаются с такой ненавистью и презрением, что многие мечтают и не рождаться вовсе.
Я… Я до сих пор не понимаю этого!
Как неудивительно, но мой первый секс случился с Шерни. Нас действительно тянуло друг к другу, и если я — принимал это, то Шерни не смог…
После наших недолгих «отношений» он стал встречаться с каким-то альфой, а после — покончил с собой. Это была такая трагедия для всех, никто не мог понять, почему же умница-отличник покончил с собой, даже не вспоминая, как он старательно пытался намекнуть окружающим, узнать у них их отношение к однополым связям. Они не помнили свои крайне негативные ответы и фразы — «хватит заниматься ерундой»!
Они ничего о нём не знали. А вот для меня это действительно была трагедия, ведь я мог ему помочь, но не стал этого делать…
Я смотрю в эти серо-голубые глаза, которые совсем не похожи на взгляд Шерни и понимаю — я не смогу бросить этого «ребёнка». По внешности, они являлись противоположностями, но я всё равно упорно видел в нём свою первую любовь, страдания по которой уже давно изжили себя. Теперь я не «убивался» по нему, не пытался покончить с собой, а всего лишь сожалел.
Думаю, никаких «великих» чувств я не испытывал к Дину, имя которого у меня постоянно вылетает из головы, словно я даже не хочу его запоминать, а просто беспокоился за него, стараясь уберечь и дать всё то, что не успел.
***
Что теперь делать с Аланом? Я действительно нахожусь в растерянности. Думаю, я бы смог начать испытывать к нему что-то, будь у нас чуть больше времени. Сейчас же я не знаю, как именно стоит поступать. На сегодняшней лекции он не прицепился ко мне, словно делая вид, что меня тут вообще нет. Но его тёплая улыбка, появившиеся лишь на долю секунды убедила меня, что теперь я в полной заднице.
Интересно, а он будет мне мстить?
Со вчерашнего дня Деми начал меня игнорировать, не только не отвечая на сообщения, но даже не читая их. Как я узнал — вчера за ним приходил Асмодей, думаю, он бы сразу сообщил мне об этом, даже не смотря на исход вечера. Так что очень удивительно, что он «молчит».
Гудок, два, три — сбрасываю вызов. Он даже не желает отвечать на телефонные звонки. Не думаю, что с ним что-то могло произойти, ведь Асми будет оберегать его как хрупкий фарфор от каждой царапинки. Остаётся единственный вариант — звонок самому альфе, раз с «его» омегой у меня нет связи. Но думаю, займусь этим уже вечером.
Все в институте были сонными и словно измученными. Бедные дети, которые только недавно стали «взрослыми» и самостоятельными, всё никак не могли проснуться, блуждая по коридору как призраки.
Погода тоже не сильно-то хотела радовать — мелкий дождь шел с такой силой, что даже и десяти минут нельзя было провести на улице. День был действительно «серым».
Дин действительно был милым — мне нравилась его манера «письма». В своих сообщения он никогда не пропускал запятые и постоянно использовал то кавычки, то скобочки. Это создавала свой некий шарм, так что любое новое его сообщение вызывало улыбку. Никогда не любил, когда люди на вопрос «Как твои дела?» отвечают «норм» или тому подобное.
Дин расписывал чуть ли весь свой день, рассказывая что и как у него, а не отделываясь одним словом.
Но всё же — я его считал милым и интересным, но ни как не «любимым»
***
Кончики пальцев были ледяными — пугающе ледяными, словно я и не живой вовсе. Я ни хотел ничего — словно во мне что-то разбилось… лопнуло. Думаю, это именно то, что чувствовал Шерни перед тем как выпрыгнуть в окно. Интересно, а кем именно был тот человек, ставший «последней каплей»?
Думаю, я очень сильно ошибся позвонив Асмодею. Лучше бы я ничего не слышал и даже не догадывался об причинах «обиды» Деми на меня.
Ха-х. Тихий всхлип вырывается наружу — а следом ещё одни. Это всё быстро превращается из тихой истерики в агрессивную.
Мне сейчас так больно
Пол в осколках стекла, большая часть из которых сразу же превратилась чуть ли не «труху», из-за того что стекло было слишком тонким. Даже не знаю, как потом это буду убирать, не изрезавшись ими.
