Catch me, if you can

Прошло больше месяца. Все это время наша команда активно пыталась вычислить нового Киру, а я все так же играла свою роль девушки Эла и таскалась за ним и Лайтом буквально по пятам чуть ли не постоянно, чувствуя себя при этом до невозможности мерзко — как собачка, ей богу! Ну ладно-ладно, почти постоянно. Иногда их чересчур заумные разговоры и скрытая игра Эл с целью подловить Лайта на лжи в игру в беспамятство мне надоедали, и я уходила к единственному ничем не занятому человеку в этом логове умников — Мисе. Но, опять же, не по своей воле — Рюдзаки довольно часто настаивал, кидая фразы типа: «Тебе не скучно? Не хочешь проведать Мису и узнать, как у нее дела? Она наверняка скучает там одна». И тем самым недвусмысленно намекая, мол, попробуй втереться в доверие, вытянуть полезную информацию и так далее. А мне вот вообще не в кайф было делать это, хотя бы по той простой причине, что я до сих пор не знала — таскается ли за девчонкой ее бог смерти или нет. Только при мысли об этом становилось жутко до дрожи. Но я заставляла себя держать лицо и мило улыбаться, вслушиваясь в ее бестолковые бредни. Миса раздражала до зубного скрежета — это правда, но, как я вскоре поняла, вовсе не тем, что была глупой. Мы просто разные. По-разному видим мир, относимся к одним и тем же вещам, да и мыслим, собственно, тоже. И я вполне допускаю такую мысль, что если бы не решила стать вором и изначально жила бы в Токио, то мы могли бы стать неплохими подругами. Но не в этой жизни. Нам просто было не о чем разговаривать. Конечно, я подыгрывала ей: восторженно улыбалась, восхищалась ее нарядами, активно обсуждала светскую жизнь знаменитостей, но это была не настоящая я, а очередная маска, причем за уши притянутая. Это очень сильно утомляло. Наверное, еще сильнее, чем бывшее (?) противостояние с Рюдзаки. А настоящей мне не о чем было ей рассказывать — не поймет. И не потому, что глупая. Все же я ведь не о ядерной физике ей бы рассказывала. Просто у нее совсем другие ценности и устои. Так же из нашего общения я сделала вывод, что Миса действительно потеряла память. Выпытывать у нее информацию было необычайно легко, настолько, что я узнала сколько раз она целовалась и со сколькими парнями встречалась. И даже во сколько лет «это» случилось у нее в первый раз. Мда. Это все при том, что я просто невинно поинтересовалась про ее личную жизнь до встречи с Лайтом. Она же вполне нормально могла ответить что-то вроде: «Ничего особого», — как я, например, и все. Но это Миса. И от нее так просто не отделаешься: взамен мне пришлось поделиться с ней о моей первой любви — Дереке, который в моем рассказе фигурировал под именем Макс. Почему-то он ее очень сильно заинтересовал, и мне пришлось активно расписывать бывшего друга во всех красках. Ну и учитывая, что такого человека уже все равно не существует, я ничего не стала придумывать насчет его бывшей внешности и описала, как помнила. Тогда Миса сильно удивилась, ведь мой нынешний «парень» на бывшего совсем не походил. На это мне пришлось хмыкнуть что-то вроде: «Вкусы меняются». Хотя вот не согласна. Если бы я могла вновь вернуться назад во времени, я бы ничего не изменила, опять влюбившись в того брутального байкера, с чертовски милой покровительственной улыбкой. Жаль, что внешность оказалась обманчива. Предательство мне простить сложнее всего. Помимо посиделок с Мисой и редкими прогулкам по штабу (за его порог меня все так же не выпускали даже с сопровождением), я иногда присоединялась к группе расследования, хотя уже по обычаю активно в нем не участвовала, чтобы не светиться уже перед Кирой. Просто сидела в сторонке и пила чай, перекидываясь парочкой фраз с Ватари. Мое присутствие там не было необходимостью, но я ужасно страдала от скуки. Казалось в этом штабе было все: начиная от тренажерного зала и заканчивая боулингом. Понятия не имею, нафига он понадобился Рюдзаки, хотя иногда, вроде, кто-то туда ходит. А Рюдзаки, напротив, не был ни разу. Неужели деньги для него такая мелочь, что он готов был так расщедриться и даже не для себя? Хотя, детективу с мировым именем, наверняка, много платят. Боюсь представить, какой он сорвет куш, когда и если поймает Киру. Хотя я все же склонна верить, что деньги его и правда мало волнуют. Рюдзаки действительно искренне преданный своему делу человек. И откуда он только взялся такой?.. Кстати о нем, на свидания нам все же ходить пришлось. К ужасу обоих, как ни странно. В первый раз не прошло и недели, как Миса в наглую, несмотря на возражающего Рюдзаки, потащила своего любимого Лайта на выход. Детектив спорить с упрямой девицей не хотел, но и выпускать из здания тоже. В итоге просто устроились в очень удобной гостиной и заказали еду из ресторана. Это было кошмарно. Во-первых, Миса, похоже, совсем не смущалась проявлять свои эмоции на людях. Я же уподобляться ей не собиралась. Рюдзаки и подавно. И в итоге мы просто сидели на двух краях одного дивана и молча наблюдали за парочкой напротив. По лицу Лайта было понятно, что он тоже не в восторге от такого бурного проявления эмоций в свой адрес, как и от нашего присутствия тоже. Потом Миса прямым текстом спросила, почему мы не целуемся, я искоса глянула на поедающего за обе щеки мороженое Рюдзаки, и попыталась выдавить что-то смущенное, мол, стесняюсь. Тогда Миса пошла ва-банк и наехала на детектива за то, что он портит личную жизнь и себе и другим. Тогда Эл спокойно вымолвил, что мы им, похоже, ничуть не мешаем, а со своими отношениями разберемся потом. Миса тут же взорвалась еще большими возмущениями, вовсе негодуя, что при одном Лайте мы целоваться, видимо, не смущаемся. Тут уже влез и Ягами, подложив жирную такую свинью своему другу и признавшись, что нас вместе он тоже еще ни разу не видел. И это учитывая, что они с детективом неразлучны круглые сутки и даже спят на соседних диванах (ну хоть не вместе, а то Миса закатила бы скандал просто катастрофических масштабов! С нее станется). Рюдзаки исхитрялся тем, что его главная цель это поймать Киру, и переложил эту самую свинью уже мне, сказав, что ему, видите ли, нет времени разыскивать меня для обнимашек и целовашек. И вот я оказалась крайней. Признаться, я слегка растерялась на такое прикрытое, но обвинение, но тут мне на помощь неожиданно пришла Миса, дико возмутившись тем, что Рюдзаки ждет от своей девушки каких-либо действий, вместо того, чтобы действовать сам. Она назвала это чистой воды эгоизмом, добавив под конец, что так может поступать еще и просто трус. Эл выслушивать оскорбления в свой адрес был не намерен, но все же как-то ограничился одним очень лаконичным: «Кто бы говорил», тем самым намекая, что Миса сама постоянно вешается на своего парня, так что Лайт тоже, получается, эгоист и трус. Естественно, Лайт просто не мог не попытаться защитить свою гордость и честь, и в итоге это сумасшествие пошло по новому кругу. А потом по еще одному и еще, и где-то на третьем круге мы с Мисой одинаково устали от споров, лениво ковыряли мороженое ложечками, расположившись вместе на одном диванчике и угрюмо выслушивали препирательства наших парней, которые уже давно перешли на совсем другие темы. И в итоге где-то спустя еще полчаса ругани и взаимных оскорблений парни не выдержали и подрались словно мальчишки. Мы с Мисой просто продолжили сидеть на диване с опустевшими стеклянными стаканчиками мороженного в руках и смотреть так устало и скучающе, словно такие петушиные бои происходят чуть ли не каждый вторник и уже ничуть не удивляют. Хотя на самом деле я удивилась и сильно. Оказывается, Рюдзаки отлично умеет драться ногами (наверняка это какой-то вид боевых искусств), и потому Лайту досталось знатно. Хотя он тоже пару раз все же успел заехать по физиономии флегматичного брюнета. Но меня больше поразило другое: со мной Эл в ту ночь так не выделывался, хотя тоже вполне реально мог отпинать ногами и уложить в нокаут уже через минуту, а не возиться словно дите малое еще рискуя и проиграть. Хотя нет, он знал, что не проиграет. А если бы и стал сдавать позиции, то непременно применил бы свое «кунг-фу» и дело с концом. Хитрый паршивец. С самого начала знал, что никуда мне от него не деться. В такие моменты я реально задумываюсь о том, что Эл и вправду просчитывает сотню ходов наперед. Просто не могу отделаться от мысли, что он давно планировал нечто подобное: спрятать нужную мне вещь при себе и проверить, что я предприму, и тем самым узнать — действительно ли я потеряла память. Проверил, и я теперь на поводу. Хитрый лис! На втором «свидании» Миса сама буквально заставила нас сесть ближе к друг другу (почти вплотную, ага), важно приговаривая при том, что свои страхи нужно перебарывать! Ну кто бы говорил про страхи, в самом деле! Хотела бы я посмотреть на нее, если бы ей пришлось бежать от вооруженного спецназа с собаками. Или открыть лицо Кире, как сделал это Эл. Вот реальные страхи, а не вот это. Хотя откуда было Мисе знать, что мы с Рюдзаки соблюдаем дистанцию отнюдь не от стеснения перед друг другом или публикой, а из-за банальной неприязни друг к другу. Во всяком случае, так считаю я. Мы две противоположности с противоположными взглядами на мир и убеждениями, однако вынужденные сплотиться друг с другом из-за общего врага. По собственной инициативе такого «союза» никогда бы не случилось. Мы бы скорее постарались уничтожить друг друга. Но теперь, из-за сложившихся обстоятельств ни Эл, при всем своем желании, ни я, этого сделать не сможем, увы. Оба держим палку с двумя концами (шипами, ага). Так вот, на этом втором свидании Лайт с Мисой словно бы сговорились и начали просто заваливать нас кучей не самых приятных вопросов. Сверкая хитрыми и мстительными глазами и явно наслаждаясь ситуацией, и Лайт, и Миса задавали просто невероятно провокационные вопросы, попеременно вгоняя в краску то Рюдзаки (!), то меня. Ну не люблю я такие интимные темы обсуждать! Во всяком случае, не в компании чужих людей, которым до моей личной жизни вообще до лампочки должно быть! И самое обидное, что нам ответить было нечем, ибо наши «соперники» в море чувств и отношений плавали куда лучше и проворнее нас. А мы сидели словно два школьника, которым впервые на уроке биологии начинают рассказывать про гребаные пестики и тычинки! Ей богу, это были худшие два часа! И похоже всемирно известный детектив был со мной полностью в этом солидарен, мстительно сверкая глазами и скрывая полуулыбку за большим пальцем, явно ничего хорошего для этих двоих не задумав. И совсем скоро победные улыбки буквально слетели с лиц наших оппонентов. Рюдзаки совершенно «случайно» обмолвился, что завтра его будут ждать очень важные дела (что-то связано с Интерполом), и потому ему придется оставить Лайта на целые сутки (а точнее запереть в практически пустой комнате с пятью камерами наблюдения (это он мне потом сказал)). А у Мисы, по словам ее нового агента — Мацуды, вдруг наметилась очень важная фотосессия, которую она пропустить просто не может. Что ж, нужно было видеть лицо блондинки, когда она поняла, что в единственный день, когда Рюдзаки наконец отцепится от ее обожаемого Лайта, она не сможет приблизиться к шатену ни на шаг. Ну и для самого Ягами младшего перспектива просидеть сутки в одиночестве в четырех стенах совсем не радовала. Настолько, что парни едва снова не подрались. К счастью обошлось. Зато больше к нашим весьма странным отношениям с Рюдзаки не лезли. Хотя позже они стали еще страннее…

***

27 сентября. Вечер. С двумя бутылками вина, пледом, парой подушек и коробкой пиццы, я кое-как попадаю на крышу. Рюдзаки, как он и говорил, куда-то уехал вместе с Ватари. В здании за старшего остался Соитиро, который очень долго косился на меня с бутылками вина, совершенно не понимая, зачем мне вечером вдруг понадобилось идти на крышу. Но я его уломала. Все-таки добрый он мужик. Не повезло ему с судьбой. Не представляю, что случится, когда станет ясно, что Лайт стопроцентный Кира. Хотя, впрочем, это сейчас не важно. Пересекаю пустующую вертолетную площадку (хотя на самом деле их две и вторую занимает небольшой вертолет), и сажусь у края крыши, раскладывая плед с подушками и удобно устраиваясь. Черт, кажется бокал забыла. Ай черт с ним — с горла вкус не поменяется. И штопор… Черт, ну хоть нож для пиццы взяла и то радует. Ну по старинке, так по старинке. Завернувшись в плед, я вытащила нож и начала ковыряться им в винной пробке, пытаясь пропихнуть ее внутрь. Помню, как еще в школьные годы будучи зелеными «юнцами» и получив в свое распоряжение первый алкоголь, мы с Фил так же вскрывали его ножом… И ладно мне тогда было лет 14, а ей то вообще 11! Вот так и спаиваются младшие братья и сестры, вместе со старшими. Хотя не то, чтобы мы позже этим злоупотребляли, но все же мне немного стыдно за это. Хотя ту первую бутылку вскрыла ножом все же Ася. Надо же, столько лет прошло, а кажется, будто вчера было. Солнце почти село. С этого места оно попадает как раз в расщелину между огромными пентхаусами, пуская последние лучи прямо на меня. Забавно, но очень красиво. Мне всегда нравилось любоваться природой и, пожалуй, закат на крыше 30-и этажного здания единственное, чем я могу насладиться в этом огромном мегаполисе. С резким «чпок» пробка проскочила внутри узкого горлышка, залив мою руку и край пледа брызгами вина. Вот так всегда, какая досада. Прискорбно посмотрев на плавающую у горлышка пробку, я кинула взгляд на последние лучи солнца и отсалютовала ему бутылкой. — За твое здоровье, систер. Надеюсь, несмотря на весь этот кошмар, ты так же решила отпраздновать этот день, — прикладываюсь к горлышку, делая пару скудных глотков — чертова пробка закрыла проход. Последние лучи сползли с моего лица и солнце окончательно скрылось за дальней линией домов. За твое здоровье, Ася. Спасибо, что вечно прикрываешь мне задницу. И поддерживаешь. За это тоже спасибо. Беру ножик и снова проталкиваю треклятую пробку, убирая ее с прохода. Вот надо ж так, бутылку откопать, а штопор нет! Вечно у меня все не как у людей. Бесит. Надеюсь, пицца с десятью сортами перца это исправит. Страсть к острому у меня еще с детства. С тех пор, как я влезла в мамин кухонный шкафчик и обнаружила невероятное обилие приправ. Лимонная кислота и черный перец стали самыми пропадающими пакетиками из той коллекции. Правда мама вскоре обо всем прознала, но все же учла мои странные вкусы и изменила свою готовку специально под меня, делая ее более острой и приправленной (на что неоднократно жаловались все остальные домочадцы). Зато я была рада, эх, вот откуда корень моего эгоизма растет, который, однако, на близких не распространяется. Пицца и вправду оправдала все ожидания и оказалась просто божественной. И только когда я расправилась с половиной и выдула полбутылки вина, наконец, вновь обратила внимание на внешний мир. Потемнело. В многочисленных домах загорелся свет, дороги внизу гудели, источая оранжево-белое свечение. А небо… небо было безоблачным. Хоть какое-то счастье. Давно я не смотрела на звезды… — Что ты тут делаешь? — о, этот холодный голос я узнаю в любом кошмаре. — Сижу, пью и смотрю на звезды, — я оборачиваюсь, окидывая насмешливым взглядом сгорбившуюся фигуру, застывшую в трех метрах от меня. — А что, нельзя? Хотя погоди, я забыла вызвать своих к твоему логову! — прикладываю рукав длинной кофты к губам и шуточно шепчу. — Пс! Пацаны, я нашла Эл! Скорее сюда! — хихикаю, отлично осознавая, что уже пьяная. — Или нет, у меня под пледом спрятан парашют, украденный с того вертолета и уже подготовленный для грандиозного побега. Только вот незадача — кажется ты меня спалил. Опять, — я пожала плечами, с глупой улыбочкой кивнув головой, и сделала новый глоток обжигающего напитка. Ветер дул прохладный. Рюдзаки подошел ближе и встал рядом. Его извечную белую кофту, в которой он, кажется, и в гроб ляжет и на свадьбу пойдет, продували все ветра, попеременно оголяя живот. О всклокоченной шевелюре и говорить нечего. Впрочем, в обычное время она не сильно отличается. — Ты могла бы выпить и в здании. — Нет, не могла бы, — упрямо качнула головой. — Видишь ли, дружище, сегодня особенный день, в который пить я должна на крыше исключительно под светом звезд, — гордо проговорила я, словно актриса драматического театра, и отсалютовав ему бутылкой, случайно завалилась на спину, однако быстро сделав вид, словно так и задумывалось: оперевшись головой о руку и пустив глуповатую улыбочку в сторону удивленного Рюдзаки. Эх, вино родимое, что же ты со мной делаешь. Как и ожидалось, брюнет непонимающе вздернул бровь, уставившись на меня, словно на больную. Ну ей богу, пьяных людей что ли не видел? Цокнув языком я кое-как подтянулась и дернула за рукав парня, заставив того упасть рядом. — Вот выпей со мной, и может быть я расскажу тебе столь грандиозный повод, достойный того, чтобы напиться на крыше под светом звезд. Рюдзаки колебался, явно взвешивая все за и против, но потом все же остался, приняв свою извечную позу. Решив, что так дело не пойдет, я резко подсунула бутылку ему под нос, в которой довольно громко плескалась желтая жидкость. Ненавижу красное. От него как в голову вдарит, так никакого кайфа потом. Только вот Эл явно не горел желанием напиться, успешно игнорируя мои попытки заставить его это сделать. — Нечестно, мистер детектив — уговор был другим. Или пьешь, или сваливаешь, не мешая мне наслаждаться обществом самой себя, — хмыкнула я, принимая сидячее положение и снова делая глоток. — Или ты боишься, что я все же спрятала где-то парашют и готовлюсь сбежать? — Это было бы верхом безрассудства, — холодно отрезал он. — Тогда зачем ты сюда пришел? Рюдзаки не отвечает, и тогда я хитро улыбаюсь. — Тут нет камер, верно? Уж явно ты не предполагал, что когда-нибудь кто-нибудь явится сюда пить? — Не предполагал. — Значит, все же, и ты допускаешь ошибки. Детектив не ответил, продолжая смотреть вперед и избегать моего взгляда и бутылки вина заодно. И вот действительно, откуда такие кадры только берутся… А ведь интересно! И без задней мысли я быстро выпаливаю: — Эй, мистер детектив, а не хотите ли сыграть в игру? Брюнет наконец переводит на меня заинтересованный взгляд. — Игру? — с примесью непонимания переспрашивает он. Ну да, с его точки зрения, что за игру может предложить пьяная воровка. — Ага. Очень простую: вопрос-ответ-винцо. Допустим, я задаю вопрос, и ты либо честно на него отвечаешь, либо пьешь винцо. Потом моя очередь. Видишь? Все просто как дважды два. Уверена, ты как непревзойденный гений уловил всю суть, — с важным видом заключаю я. — Так что, согласен? Эл ненадолго задумался, приложив палец к губам и оценивающе глядя на полупустую бутылку вина. Я стараюсь не хихикать и не выдавать, что под пледом есть еще одна. Тогда он точно может не согласиться. Неужели великий детектив так боится напиться?.. Опасается раскрыть великие тайны? Или попросту никогда не напивался? Что ж, самое время это проверить! Мне то бояться нечего — я человек простой и обычно вместо винца и всего остального сорокаградусную водочку глушу, только вот на складах запасов еды Ватари оказалось лишь вино и саке. А жаль, от водочки я бы не отказалась… А саке совсем не то. — Хорошо, ты отвечаешь первая, — наконец согласился Рюдзаки. — Почему ты пришла сюда? Предсказуемо, хотя он наверняка решил начать с малого. — У моей любимой сестры сегодня День Рождения. Каждый год мы отмечаем его вместе, но в этом как-то не сложилось, — досадно пожимаю плечами. — Вот я и решила прийти сюда и отметить его здесь. Моя очередь — как давно ты стал детективом? — Двенадцать лет назад. — Хочешь сказать всего в 13 лет?! — Это твой следующий вопрос? В таком случае я отвечу и задам два: да, мне было 13. — Это нечестно! — … где твоя Родина, и как ты стала преступницей? — Нет бы про цвет любимый спросить, про цветы, — недовольно бурчу и делаю два глотка — не дождётся. — И где же твоя Родина? — Я родился в Англии. Как зовут твою сестру? Я щурю глаза и снова делаю глоток. Благо он не видит пробку, так удачно снова застрявшую в горлышке. — Кто твои родители? — У меня их нет. А твои? Я подумала и, пожав плечами, ответила: — Мама парикмахер, а папа разнорабочий. — Очевидно, твоя семья не была бедной, даже, если предполагать, что твоя родина — Россия. Так почему ты стала воровкой? — Это твой следующий вопрос? Повторяешься. Хотя, очевидно, тебя это сильно интересует. И я могу рассказать, только вот это длинная история, и пока ты не выпьешь и не пообещаешь рассказать мне свою о становлении детективом — я буду продолжать пить и заставлять тебя делать тоже самое, ну или колоться. Что выберешь? Рюдзаки угрюмо глянул на меня исподлобья и неохотно взял бутылку. — Договорились. Я улыбнулась и под удивленный взгляд достала еще одну. — Учти, чем больше ты выпьешь, тем больше я расскажу, — усмехнулась я и принялась ковырять новую пробку и вскоре снова заляпала край пледа и руки алкогольной жидкостью. — Ну что, начнем? — заговорчески подмигнула я, и чокнулась с застывшим детективом бутылкой, терпеливо ожидая, пока он сделает первый глоток. И он сделал, тут же едва не скривившись. Я хмыкнула и тоже приложилась к алкоголю, недовольно замечая, что треклятая пробка вновь сука застряла в этом чертовом горлышке! Да что же такое! Нехорошо ругаюсь русским матом и ковыряю ножичком, пропихивая пробку вниз. Подтягиваю остывшую коробку с пиццей и беру один кусочек, собираясь предложить и Рюдзаки, но уже слышу шелест фантиков. Все ясно. — Ну что, кто начнет делиться о жизни своей непростой? — Ты первая, — жуя конфету, отвечает брюнет. Пожимаю плечами. Ждать первого шага от человека, которого не раз обманывал — напрасное дело. — Н-у-у, — тяну я, уставившись на звезды и совершенно не зная, с чего начать. — Спроси что-нибудь. Только так, чтобы это было похоже на разговор, а не на допрос. Рюдзаки хмыкнул. — Что сподвигло тебя стать вором? — Ну совсем не катит. Не умеешь ты с людьми разговаривать, Эл, совсем не умеешь, — качаю головой и делаю глоток. — Вот как ты думаешь, смотря на меня, оценивая характер и действия, что могло послужить причиной? — Как и у каждого потенциального вора — жажда наживы и легкой выгоды. Нежелание идти сложным и честным путем. Чаще всего это трудное детство и связи не с теми людьми. — А вот и первая ошибка, мистер детектив. Прямо сейчас ты очень круто ошибся. Рюдзаки непонимающе уставился на меня. — Да? Тогда поведай же мне эту истину, — с сарказмом выпалил он. Неужели уже пьянеет? Хитро улыбнувшись я снова чокнулась с ним и заставила выпить. — Истина, мой друг, очень проста — все зависит от самого человека. Не от обстоятельств, окружения, желаний, а от человека. Каждый сам выбирает свою судьбу, — я усмехнулась и покрутила бутылкой, уставившись перед собой и возвращаясь в воспоминания. — У меня была счастливая семья — родители, сестра, бабушка, даже рыжий кот, как символ счастья. Меня любили, баловали и ни в чём не отказывали. Более того, как ты уже предположил — наша семья ни в чем не нуждалась. Не нужда подтолкнула меня к воровству, заставляя тем самым зарабатывать на жизнь. Нет, у нас все было и меня этой банальщиной не оправдать. Вначале все ведет к тому, чтобы стать обычным человеком, подчиняющемуся закону и порядку. Но я была не такая, причем с самого детства, — я замолкла, но пить не хотелось, зато вот Рюдзаки еще один глоток точно сделал, пока я рассказывала. — Ты сама решила стать вором? — подтолкнул к продолжению парень. Я усмехнулась. — Нет, не совсем. Просто мне нравилось хитрить. С самого детства нравилось строить хитроумные планы насчет того — как обхитрить родителей и выйти на улицу, не съев каши. Как достать лакомство, пока никто не видит. Как незаметно пронести домой вороненка и не раскрывать его присутствия добрых три дня. Да, все дети стараются хитрить, но смирнеют, после того как родители их накажут. Я не смирнела. Это только подстегивало меня думать лучше, просчитывать все наперед, взвешивать все за и против. Это учило меня думать. А потом я впервые украла. У соседской девочки, с которой мы частенько вместе играли, было много игрушек, и одна мне чертовски понравилась — резиновая собака странной породы. Мне тогда показалось, что она отлично подходит к моей другой собаке — борзой с длинной шерстью. Сначала у меня не было в мыслях ничего плохого. Я честно попросила девочку оставить мне на пару дней ее игрушку поиграть, но она отказала. И даже не давала мне ее, когда мы вместе играли. А мне очень хотелось. И однажды, когда я собирала свои игрушки и собиралась уходить к себе домой, я незаметно, но специально прихватила и эту чертову собаку с собой. Понятия не имею, может она до сих пор лежит где-нибудь в старом хламе. Но радости моей тогда не было предела. Ни чувства совести, ничего подобного не было, лишь радость от удачной шалости. Конечно моим планом было потом также незаметно вернуть игрушку владелице, но как-то не срослось. Кажется, она и вовсе про нее забыла, ни разу не вспоминала потом, когда мы вместе играли, и не жаловалась, что собака пропала. И я решила оставить ее себе насовсем. Так и случилось мое первое воровство. В глубоком детстве, просто потому, что мне захотелось что-то получить. — И после этого ты сразу стала вором? — скептично хмыкнул Рюдзаки. — Мало детей, которые не пытались что-то заполучить не тем путем. Которых плохо воспитали. — Меня хорошо воспитали, Рюдзаки, — с нажимом проговорила я, недвусмысленно намекая, что любые оскорбления в адрес моих родителей восприму в острые штыки. — Это от родителей не зависело. Они не могли видеть и знать все. Детектив лишь хмыкнул. — Ты сказал, что у тебя нет родителей. Тогда очень любопытно знать, где же воспитывают таких принципиально правильных детей? — Я рос в приюте для одаренных. Нас с детства заставляли решать сотни задачек и развивали умственно, готовив к государственной службе. Надо же, что-то он разоткровенничался. Видно, вино все же подействовало. — Даже так, — присвистнула я. — Интересно знать, где же это место находится. — Этого я не скажу. — Ладно, и как же проходило твое детство? — У меня его не было, — холодно отрезал юноша. — Мы не играли в игры, у нас не было игрушек. С начала сознательного возраста нас учили думать. Окунали в сотни ситуаций, которые вначале казались выдуманными, нереальными, и следили, как мы их выполним. Мне нравилось решать задачки, ровно, как и строить логические цепочки и по ним выходить на цель. Мы много читали, изучали множество различных вещей и понятий. И да, нас учили морали — что такое хорошо, что такое плохо, хотя все же каждый развивался по-своему. И лишь в тринадцать я узнал, что уже несколько лет мне дают настоящие дела, с которыми я успешно справлялся в 98% случаев. И потом мне предложили стать детективом и уехать в реальный мир. — И ты согласился. — Я уверен на 95%, что ты бы тоже согласилась. Видимо, Рюдзаки испытывает не самые приятные эмоции, вспоминая детство. — Вас учили, что у человека нет выбора, что он обязан делать то, что должен. Но выбор есть всегда. — Это я понял спустя год свободной жизни. Когда посмотрел на обычных людей и встретился с настоящими преступниками. Я… столкнулся с трудностями, которых не было в задачках. Натолкнулся на тот самый процент погрешности, из-за которого все может пойти не так. — И что же это? — Человеческие эмоции, чувства. Они непредсказуемы, особенно если встречаешь человека впервые. — Твоя главная слабость, да? — хитро, но беззлобно усмехнулась я и сделала глоток. — Ты просто не понимаешь людей. Юноша остался непоколебим, ничем не выдавая своих мыслей. — Не парься, слабости есть у всех, — понимающе произнесла я, и все же накинула на спину брюнета плед. Уж слишком жалко выглядела его сгорбленная фигура, и голая спина под треплющейся кофтой, куда задувал ветер. Рюдзаки кинул на меня непонимающе-настороженный взгляд, а я лишь пожала плечами и придвинулась ближе, бросив краткое: «Простынешь». — А какова твоя слабость? — тихо произнес брюнет, делая небольшой глоток. Честно говоря, было чертовски непривычно видеть всегда собранного детектива с бутылкой вина в руке, периодически хлещущего из горла. Мда. Что-то явно пошло не так. Как и то, что меня вдруг неожиданно стало манить чужое тепло и возникло желание придвинуться еще ближе, но я воздержалась. Еще спугну. Не каждый день холодный детектив превращается в обиженного на мир мальчишку. Ну ладно, я его таким не считала, так просто, к слову. — Как и у всех — близкие люди, — пожимаю плечами. — Несмотря ни на что, есть те, ради которых стоит отдать жизнь. И поэтому я стараюсь держать их как можно дальше, и не под какими пытками никому не узнать их имен. Но ты действительно можешь считать себя счастливым, зная, что у тебя есть такие люди. Рюдзаки молчал, и я понимала, что у детектива таких людей вероятнее всего нет. Разве что Ватари. Но все же… Я посмотрела на звезды. — Знаешь, в детстве мы с сестрой до одури любили один мультик. Прямо и соплями, и слезами заливались, когда смотрели его, но тем не менее, любили до жути. Этот мультик был чем-то нашим, общим, душевным. И там главного персонажа насильно оторвали от дома, от семьи и друзей, и увели совершенно в другой край. И там, среди врагов, страдая и борясь за свою свободу, он ночью смотрел на звезды и представлял, что его родные и друзья за сотни миль делают тоже самое, вспоминая его. Что под звездным небом, они находятся совсем рядом, что он дома, там, где его любят, — я горько усмехнулась. — Не знаю, как мои родные, но я вспоминаю их каждый раз, смотря на звезды. Мне кажется, что они тоже на них смотрят и тогда никакое расстояние не становится важным. Словно мы находимся совсем рядом друг с другом, под одним небом, — я замолкла и прокашлялась, понимая, что ночь и вино сделали меня слишком душевной и уязвимой. — Я это к тому, что, если когда-нибудь соскучишься и захочешь вспомнить кого-то дорогого, кто очень далеко, — просто посмотри на звезды. — Что это за мультик? Я усмехнулась. — А великий детектив действительно станет смотреть? Может быть, когда-нибудь я тебе скажу. Но не сейчас. Ночь делает нас слишком откровенными, заставляя открываться совершенно незнакомым людям, которые еще вчера воспринимались как враги. Это какая-то особая магия, которая бывает только ночью. Несмотря на тьму, только ночь может быть настолько честна. — Что-то мы с тобой разоткровенничались, детектив. Вот уж не подумала бы, что стану вести душевные беседы с предполагаемым врагом. — Предполагаемым? — слегка удивился юноша. — Если сравнивать тебя и Киру, то второй намного опаснее и представляет большую угрозу. Хотя, ты наверняка тоже так думаешь. Да и ты «сражаешься» честно, а он нет. И это может привести к невероятно плохим последствиям. И знаешь, я надеюсь, что завтра утром мы оба это забудем, но я все же скажу максимально честно — ты неплохой человек. А неплохого человека сложно считать врагом. Особенно, когда у тебя была ни одна возможность покончить со мной, но ты этого не сделал. Во всяком случае время, что мы провели вместе, заставило меня задуматься о другой жизни, которая могла бы у меня быть, не пойди я этой дорогой много лет назад. Она была бы более серой и спокойной, однако сейчас это именно то, чего мне так хочется — уехать на край света и просто жить, забыв о том, кто я в этом мире. Начать все с чистого листа. Разве ты бы этого не хотел? Рюдзаки ненадолго задумался. — На моих плечах слишком большая ответственность, чтобы так легко от нее отказываться. Но… я бы хотел. Я улыбнулась. Кажется, этой ночью мы, наконец, стали хоть чуть-чуть понимать друг друга лучше.