946
14 июня 2017 г. в 23:39
В тополино-жасминной метели
И чуть раньше, в вишневом снегу
Вспоминалось иное – как пели
Из курилки вблизи БГУ.
Из-за пластика в черных ожогах
Кто-то хрипло, фальшиво тянул...
А вокруг расстилались сугробы,
Так похожие на пастилу.
С дискотеки летели обрывки
Устаревших мелодий – попсы...
Но на губы прокралась улыбка,
В небе вспыхнула звездная сыпь.
Ветер шалый резвился на стройке,
Хлопья снега с деревьев сдувал...
А в курилке – видны только ноги! –
Кто-то мучил чужие слова.
И они, пострадав от такого
Исполненья – вдруг стали живей...
Там, где снег был немного лиловым,
Стало видно поющую... Ведь
Лучше пьяной от боли и счастья
Никогда и никто не споет...
Стоит сердцу забиться чуть чаще,
И я вновь вспоминаю ее.
Чуть размытую тушь на ресницах,
Сигаретный неясный дымок...
Голос зряшно застреленной птицы,
Извалявшейся в куче тревог.
В белой куртке, брюнетка... очкарик,
Так похожа на чайку-птенца...
Затянулась слегка. Замолчала.
И допеть не смогла до конца.
Я прошла, не промолвив ни слова,
Но хотелось молчанье сломать.
Ветер тучу гонял, как корову.
Год две тысячи третий. Зима.