Синонимы

«А любовь – она злая, дрянь...»

Машину Виктора у соседнего дома Юра замечает сразу, хотя тот и поставил ее подальше, и фары выключил, и сполз с водительского сидения пониже, как только увидел объект слежки. Все-таки шпион из него так себе. Юра закатывает глаза и идет дальше. Все его знакомые - так себе шифровщики, ни в разведку пойти, ни секреты доверить. Целый день он слышал шепотки за спиной о том, что самолет Отабека задерживается, поэтому торт заберет Лилия, а Юру - Виктор. Последнее внушало меньше всего доверия: Никифоров целый день ходил с какой-то подозрительно хитрой рожей, словно ему доверили миссию, которая невыполнима. Для всех, кроме него, естественно. Юра бы предпочел, чтобы его просто забрали и довезли до нужного места, а не устраивали целый спектакль с одним актером. Но кое-кто любил усложнять. Никифоров всегда любил усложнять, будь он неладен… Юра идет к дому и, опустив голову, краем глаза наблюдает, как его преследователь выбирается из машины и ускоряется. Небось хочет успеть, пока за Юркой входная дверь не захлопнулась. Юра, собственно, никуда и не спешит. Ему уже и самому интересно, чем все закончится - хотя гениальности Виктора наверняка хватит только на банальное похищение. Что ж, если Юра догадался верно, то Виктора с его "гениальностью" ждет неприятный сюрприз. - Дебил, - усмехается Юра и заворачивает в подсобку для колясок. Он дожидается хлопка двери и торопливых шагов, а затем выходит. Никифоров стоит на лестнице с крайне озадаченным видом. Лифт на месте, а цели нет - как сквозь землю провалилась. Юра подкрадывается со спины. То ли он прирожденный черепашка-ниндзя, то ли Никифоров уже глохнет на старости лет. - Стоять, не двигаться, стрелять буду! - Юра! – восклицает Виктор, оборачиваясь. - Витя! – передразнивает Юра. - Какая неожиданность, Витя! - Ты все знал, - Виктор мрачнеет и грустно вздыхает. - Конечно, нет! Просто я охуительно догадлив. - То есть все-таки знал… - О, заканчивай ломать комедию. Домой зайду, и поедем. - Сейчас поедем, и так уже из графика выбились, а дорога неблизкая. - Никифоров, не слушая возражений, вытаскивает Юру из подъезда и волочит к машине. На пассажирском сидении Юра замечает Кацуки. Ну да, как же без него. Он теперь бесплатное приложение к Виктору. Попугаи-неразлучники, забери одного – другой подохнет. - Юрио! – Кацуки улыбается, поворачиваясь к Плисецкому. - Привет! - И тебе привет, Кацудон, - Юра захлопывает дверь и растекается по сидению. Ехать далеко, если верить всем этим громким шепоткам. - Виктор, ты же обещал Миле похищение, а это вроде не похоже… - трагическим шепотом напоминает Кацуки, пока Виктор заводит машину. - А у Виктора до сих пор проблемы с выполнением обещаний, - Юра несильно пинает водительское сидение и ловит обвиняющий взгляд Виктора в зеркале. - Преклонный возраст, силы подводят, память не та… - Юра… - Не ругайтесь, пожалуйста, - внезапно вмешивается Кацуки, и Юра замолкает, уставившись в окно. Кацудон следует его примеру. Ему все интересно: улицы, скверы, парки. Виктор его уже неделю, с самого приезда, таскает по всему Питеру, даже тренировки ради этого пропускает. Юра себя успокаивает: рано или поздно и питерские музеи должны закончиться. И все вернется, все будет, как прежде… «Да нихуя не будет, как прежде», - вклинивается внутренний голос, и Юра с ним нехотя соглашается. Уже не вернуть прежних отношений, как не склеить разбитое: трещинки все равно останутся - и однажды все окончательно разлетится на осколки. А их собирай, не собирай - один мусор. Юра пытается ненавидеть Кацуки, но получается как-то неубедительно. Юра пытается перестать ненавидеть Виктора. И тут никак не ладится: при любом конфликте все вырывается наружу. Вспоминаются все обиды, большие и маленькие, свежие и вроде бы уже давно и прочно позабытые. Но Юра действительно очень пытается… - Ты чего там? День рождения, а у тебя лицо - будто на похороны едем. Юра смотрит на дорогу: она знакомая, тихая, уже совсем не городская. Машин поубавилось, и привычный шум угасает, сменяясь спокойствием и... умиротворением, что ли. Они ведь с дедом часто ездили в деревню, пока ему тяжело не стало. Всего пару месяцев назад дом продали. - Мы когда в деревню ездили, дед меня водить учил. Вот исполнится восемнадцать, сдам на права сразу же. - И одной опасностью на дороге станет больше. - Да что ты знаешь! Меня с детства дед учил. На коленки сажал, а я рулил. - Ты за руль, что ли, хочешь? – смеется Виктор, кинув быстрый взгляд в зеркало. - А вот хочу! - На коленки тебя посадить? Юра морщится: шуточки у Никифорова иногда не самые удачные, - и наклоняется к его сидению. - Тут постов не было никогда, а мы столько раз ездили. Пусти за руль! - Я на суицидника похож? - Ты похож на старого скучного хрена! Юра валится обратно на сидение с решительным намерением дуться до конца поездки, но через минуту замечает, что Виктор сбрасывает скорость и паркуется на обочине. - Серьезно, можно? - Мне не нравится эта затея, - Кацуки ерзает на сидении и нервно поправляет очки, - у него же прав нет. - Не нравится - иди пешком. Тебе полезно, Кацудон! - Юри, садись назад. А я послежу, чтобы мы добрались целиком. Юра занимает место водителя, а Виктор пристегивается рядом. На первый взгляд он крайне серьезен, но в уголках его губ пляшет едва заметная улыбка. Страшно здесь только Кацуки, сжавшемуся на заднем сидении. - Да не очкуй ты, у нас пол-России без прав ездит! - Россия - страшная страна, - подает голос Юри и затихает. Юра вцепляется в руль и вспоминает все, чему учил дед. Руки подрагивают то ли от страха, то ли от восторга. - Если мы так плестись будем, то день рождения пройдет без тебя, Юра. Может, поменяемся обратно? Сзади раздается длинный гудок, Юра нервно вздрагивает и открывает окно: - В жопу себе свой сигнал засунь, упырь! – кричит он, переходя с английского на русский. Насполедок он показывает комбинацию из среднего пальца и вдавливает педаль газа в пол: быстрее так быстрее. - Упырь? - Кацуки выхватывает из непонятной тирады заинтересовавшее его слово и с интересом смотрит на обернувшегося к нему Виктора. - Что это значит? - Это не очень хороший человек. Упырь - он и в Африке упырь, - отвечает вместо Никифорова Юра и усмехается, чувствуя, что уверенность растет наравне с показателями спидометра. - Виктор… А мы когда приедем? Далеко еще? – уточняет Кацуки дрожащим голосом. Стрелка пересекает отметку "сто", и лицо Кацудона приобретает бледноватый оттенок. - Блядь! - восклицает Юра, - Никогда же их тут не было! Патрульный волшебным жезлом указывает на обочину. - Кажется, мы уже приехали, - как-то слишком уж довольно сообщает Виктор. Юра чувствует, как у него по мере приближения полицейского волосы на голове встают дыбом - а вот Никифоров почему-то остается подозрительно спокойным. - Может, это мираж? Тут же не было никогда постов! Юра опускает стекло, патрульный представляется и заглядывает в салон. Виктор вообще отворачивается к окну. Что это с ним? - Превышаем? Ваши документы. - Юр, в бардачке? - Что? - Документы твои. Юра пытается мыслить разумно. В любом случае, попадет не ему, а Виктору. Его лишат прав - или что похуже? Может, по газам? И, как в боевиках, уйти от погони? Руки на руле сжимаются сильнее. Сердце, кажется, вот-вот выпрыгнет из груди. - Предъявите документы, - повышает голос постовой, видимо, начиная догадываться, что дело тут нечисто. - Обязательно, сейчас предъявим. - Виктор выходит, и они вместе с полицейским удаляются на расстояние, с которого ничего не слышно. Хотя видно их все равно хорошо. - Пидорас, - сквозь зубы шипит Юра. Кацуки наклоняется к его плечу: - Что это значит? Юра фыркает и проклинает дурацкую привычку Кацудона. Все-то ему надо… Как будто думает, что сможет постичь великий и могучий русский язык. - Это как упырь, только хуже. - И что сейчас будет? - Да ничего, даст взятку, и дальше поедем. Наверно. Кацуки падает обратно на сидение и недовольно сопит. - Может, не стоило создавать Виктору таких проблем? - Да кто бы говорил! Ты вообще одна сплошная проблема… - Юрио… Юра облегченно вздыхает, когда Виктор возвращается. - Перемещайся, - он кивает на соседнее сидение, и Юра безропотно переползает на пассажирское. - Удачно? - Раз мы здесь и едем дальше, то можно считать, что удачно. Машина плавно трогается и объезжает пост. Юра провожает его гневным взглядом и снова поворачивается к Виктору: - Ну дальше-то точно нет постов. - Я не уверен, что они принимают карты, так что, если ты не против, дальше поведу сам. - Ладно уж, - соглашается Юра, пристегиваясь. По недолгому размышлению он косится на Виктора и говорит уже тише: - Спасибо. - Не расплатишься. - Да уж как-нибудь постараюсь. Юра чувствует, что его клонит в сон, и даже не пытается с этим бороться: натягивает капюшон и прислоняется головой к окну. Уже почти проваливаясь в темноту, он слышит тихий голос Кацуки. - Так ведь нельзя, Виктор. Почему ты ему разрешил? Перед тем как заснуть, Юра, может, слышит, а может, додумывает себе ответ Никифорова: - Потому что он захотел.