Подземелье тайн.

Героем быть не просто, особенно когда ты никогда не стремился быть им, потому что уже был герой, достойный всех почестей и славы. Например, у Санса был Папайрус, такой целеустремленный, храбрый и добрый. Он был на редкость занудой, но лучшим героем и заботливым братом. Всегда находил то, к чему придраться, и готов был хоть всю ночь читать нотации о том, что можно делать, а что нельзя. Да, Папайрус был замечательным братом, иногда Сансу казалось, что он ему не старший брат, а младший, ленивый, безответственный и бездарный. Отношения между ними были вполне обычными, братскими, лучше, чем у восьмидесяти процентов людей. И жили они также, обычно, тихо, спокойно, но однажды с поверхности упал человек. И ни то, чтобы Санс был против, но этим человеком оказалась вполне симпатичная молодая девушка, чей апатичный взгляд и спокойная реакция на его шутки заставляли задуматься, а не подвох ли это. И да, вначале она и правда не внушала никакого доверия. Не обращала внимания ни на Санса, ни на Папайруса с его любовью к головоломкам. До самого Сноудена, он пытался напугать её, привести в оцепенение, что если она не прекратит идти вперед с дурными намерениями, то ее ждут большие проблемы. Но девушка не слушала его, она шла вперед, а по её следам ковылял этот мерзкий цветок, который достаточно в прошлом натворил. Собственно говоря, именно это и подтверждало намерения человека. С этого момента, Санс стал внимательно следить за ней, за каждым её движением, за каждым словом. Он был готов в любой момент рвануть с места и защитить своего брата. Но девушка ничего провоцирующего не делала. Не грубила, не спотыкалась, не пыталась нанести удар. Все было слишком идеально. Казалось, Фриск знала о том, что за ней пристально следят. Но она не могла знать об этом, также как и о том, куда именно начинал заглядываться Санс, стоит ему расслабиться. И он действительно расслаблялся, начинал заглядываться на неё, но уже никак заинтересованный врагом, или соперником, или даже человеком, а как очарованный плавными линиями женского тела. И у Фриск действительно были плавные линии: небольшая грудь, выделявшаяся в её излюбленном старом свитере, пухлые обворожительные бедра и искусанные розоватые губы. У неё был восхитительный мягкий, но громкий смех, что обволакивал и трепетал душу, и до безумия красивая улыбка, которую никто не мог забыть. Он потерял бдительность. А тем временем кое-кто другой продолжал с ней сближаться. - “Эй, Санс! Как думаешь, эта футболка нормально на мне сидит?”: Папайрус нетерпеливо стал ворочаться вокруг зеркала, ожидая комментарий своего старшего брата, но тот лишь тяжело выдохнул, когда понял, что на нем не совсем его футболка. - “Кто-то вроде говорил, что мой вкус довольно специфичен в выборе одежды…” - “Санс! Без шуток! Просто скажи, нормально или нет?”: Чуть ли не рыча, спросил он. Старший вновь посмотрел на своего брата и язвительно подметил для себя «На нем и правда не плохо сидит моя футболка»: - “А если не секрет, для чего тебе так принаряжаться?”: Спросил Санс и немного отошел в сторону, чтобы дать пройти Папайрусу. - “Ах да! Я иду на свидание с человеком!”: Резво заявил он, на что старший из братьев вначале не понял, где смеяться, а потом, когда заметил серьезное выражение лица братца, сел на диван: - “Не слишком ли быстро? Мы её знаем не больше недели … ты доверяешь ей?” Папайрус недобро посмотрел на брата и самодовольно произнес: - “Конечно! Она ведь согласилась быть моим другом!” Вновь тяжело вздохнув, Санс понял, что бесполезно спорить со своим братом и, сдавшись, лег на подушку: - “Ладно-ладно, футболка, кстати, очень хорошо смотрится на тебе, но чтоб домой вернулся не позже полуночи.”: Проговорил он строгим голосом и усмехнулся на глупое выражение лица брата, когда тот спросил: - “А что будет после полуночи?”: Моргнув пару раз, Папайрус подошел к дивану, где распластался Санс. - “Ни-че-го…”: медленно ответил Санс и включил телевизор, где Мтт уже во всю плясал с новыми ножками. Младший из скелетов кивнул и быстро выбежал из дома. Потянувшись, Санс заметил через окно, как Фриск обняла его брата и, взяв за руку, повела прочь от дома. И почему-то эта картина не могла оставить Санса в покое, как бы он не старался отвлечься на шоу с Мтт, перед его глазами возникала девушка. Она соблазнительно звала за собой, крепче сжимая Папайруса в объятиях, кусала свои мягкие губы и пронзительно смотрела в его глаза. Сморгнув пару раз, Санс выключил телевизор и посмотрел на входную дверь. Резко встав и почувствовав что-то странное, как ошпаренный он рванул прочь из дома вслед за своим братом и человеком. Он нашел их обнимающихся на пути к Водопадью. С одной стороны Санс был рад за брата, но с другой, он почувствовал себя одиноким. Папайрус выглядел очень счастливым, и для старшего брата нет ничего лучше, чем счастье младшего, однако он не хотел, чтобы он был счастлив именно с этим человеком. Не с этой девушкой. Печально улыбнувшись, Санс собрался уходить и, развернувшись, он услышал то, что заставило его сердце дрогнуть, а ноги подкоситься. - “Я… до сих пор верю в то, что ты можешь стать лучше…”: Задыхаясь и откашливаясь, Папайрус добавил: - “все будет.. хорошо… я обещаю…”: Санс только успел развернуться, как его брат рассыпался в прах. Упав на колени, он не мог поверить в то, что случилось. Он не хотел в это верить. Не хотел. Однако одинокий красный шарф, что подлетел к нему, кричал о том, что сделал человек. Что сделала она. Фриск. Когда девушка тихо продолжила путь, Санс не мог её остановить. Он не мог. А она продолжала… и её руки по локоть в крови стали омерзительными. Грязными. Но до сих пор оставались изящными. Фриск добилась своего, и она убила почти всех в подземелье. Почти. - “Уйди,”: Медленно подходя, сказала девушка и вытерла кровь со своих рук. - “Как думаешь, что тебя ожидает впереди?”: Санс сделал шаг ей на встречу: - “Если победишь Азгора, ты будешь счастлива?”: Еще шаг и Фриск обнажила кинжал: - “Ты уверена, что хочешь именно этого, крошка?”: Но девушка его будто не слышала, резко сделав выпад, она атаковала, и он удачно увернулся: - “Вот значит, как… могла хотя бы сказать, зачем тебе это… зачем убивать сотню монстров, когда можно было тихо дойти до самого конца.”: Его брат верил в неё и где-то в глубине души, Санс до сих пор хотел верить, что там внутри, она не такая жестокая, какой хочет казаться. - “Я любила Папайруса,”: Фриск стала медленно приближаться, покручивая кончиком лезвия по своей ладошке, откуда из ранки показалась пара алых градинок: - “Но… он… был слишком добр ко мне… я не заслуживаю этого.” Каждое её тихое слово отскакивало от стен зала, и каждое её слово задевало Санса, будто она затрагивала каждую пульсирующую струну души. И чем больше она говорила, тем мрачнее становился взгляд монстра. Неужели перед ним та самая девушка, что так нежно улыбалась и готова была в любой момент поддержать даже самого уродливого монстренка из подземелья. Нет. Все это было игрой с самого начала? - “А ты, Санс, как считаешь? Я заслуживаю того добра, что пичкал меня твой брат?”: Фриск вплотную подошла к Сансу, и он ударил её по лицу. Нет, не совсем, это была пощечина. Звонкая, смачная, отрезвляющая. Он впервые чувствовал такую злобу, разъедающую легкие подобно кислоте. А она лишь усмехнулась, прикоснулась к покрасневшей щеке и едко процедила: - “Мне было любопытно с самого начала, что это за очень плохое время ты мне покажешь, если я не перестану проливать кровь твоих собратьев. Знаешь, я ждала большего…” Её слова окончательно лишили его рассудка. Образовав круг из костей, он в одну секунду пронзил все её тело, не давая ей возможности оклематься, он добавил пару выстрелов из бластеров, полностью обратив Фриск в прах. Возродившись, она не успела и шага сделать, как её уже ждал Санс рядом с точкой сохранения. Вновь и вновь, он убивал её, не давая пройти дальше, но в отличие от Фриск, он стал выдыхаться, его силы заканчивались с каждым её возрождением. Но Санс не желал сдаваться, он хотел, чтобы она поняла, насколько это больно, оставаться в безвыходной ситуации, насколько отчаяние может поглотить твое сознание. Однако воскреснув вновь, девушка ядовито усмехнулась. Желание отомстить ей за всю боль, за все сотни смертей, и ярость взяли верх над Сансом, держась на последнем издыхание, он все продолжал и продолжал убивать её, а Фриск только и успевала вернуться к месту своей смерти, раз за разом становилось все труднее и труднее. Она начинала чувствовать тяжесть вины, но девушка не могла остановиться. В пылающей агонии, она наслаждалась своей смертью, словно обезумевшая, она продолжала воскрешаться. Но в какой-то момент, Санс перестал её атаковать, с трудом дыша и чуть ли не падая на пол. Больше он не уклонялся от атаки Фриск. - “Почему, почему ты остановился?”: Недовольная девушка ближе подошла к монстру, который сделал шаг назад: - “Что? Почему? Почему ты уходишь?”: Она вновь сделала несколько шагов к нему, когда тот сделал столько же шагов от неё. Фриск уже хотела схватить его, но совсем ослабев, Санс упал на колени. - “Что ж… я проиграл…”: Отстраненно усмехнулся Санс: - “Вот и эти КОСТИ постигла жестокая кара…” Девушка игриво засмеялась, и он поднял на неё взгляд. Она улыбалась. Не жестоко. Не фальшиво. А искренне. Нежно. Как, когда был жив Папайрус. - “Чего ты ждешь, добей,”: Санс постарался не обращать внимание на неё, но не мог даже пошевелиться, шокированный и сбитый с толку, он почувствовал, горячие губы Фриск, а после наступила темнота. Тишина. Одиночество. Мрак. Но пронзительный до боли знакомый голос заставил открыть глаза. - “Боже, Санс! Я же просил тебя раньше выйти сегодня из дома!”: Это был Папайрус, он недовольно дулся и косился в сторону своего старшего брата. - “Сегодня разве не воскреКОСТЬЕ?”: Пытался пошутить Санс, но обрадовавшись уже тем, что Папайрус перед ним, он крепко обнял его. - “Вааа!!! Утренние обнимашки! Стоп, но ведь сейчас обед! Сааааанс!”: Отодвинув от себя брата, Папайрус упрямо посмотрел на него: - “Тебе напомнить о работе?” - “Нееееет,”: усмехнувшись, Санс лениво вышел из дома. Сегодня, ровно в четыре по полудню, из-за дверей руин показался человек, первое что он, точнее она сделала, это звонко засмеялась над невинной шуткой Санса. - “Старый трюк с подушкой-пердушкой, никогда не надоест!”: Весело улыбнулся он, когда Фриск также весело кивнула в ответ. Все совсем не так, как в первый раз. Фриск была крайне дружелюбной, милой и также легко сошлась с Папайрусом, как в прошлый раз. Санс боялся, что все это может оказаться очередной игрой, боялся потерять своего младшего брата вновь. И он окончательно потерял к ней доверие. Если оно было. Сама же девушка больше не думала о геноциде, она не хотела ни кому больше причинить вреда. И она старалась, действительно старалась сделать в этот раз все правильно. И временами она заглядывалась на Санса, ей было интересно узнать и другие его стороны, что он скрывал ото всех. Фриск хотела увидеть его улыбку и то, как он смущается, услышать его смех и то, как он произносит её имя, не с обидой в голосе, а со страстью. И ночами она представляла, как касалась его черепа, его ребер, его души, что редко просвечивалась сквозь футболку. Изменилась ли она? Фриск сама не знала, но она была до безумия восхищена Сансом, его бесконечной и настоящей любовью к брату. Она никогда не испытывала подобного. Она не знала, что такое любить. По-настоящему любить. Упав в подземелье, её пугали монстры, поэтому она хотела сделать все как можно проще: выбить себе свободу путем жертв и крови, но после того как твои кости ломают сотню раз, можно и поменять взгляды. И она действительно поменяла. Санс заставил её уважать себя. Он был сильнее, чем казался, он был тем героем из сказок, которые спасали принцесс из башен. Но она не была принцессой, да и он не был принцем. Сплошные череп да кости. Но его забота, внимание, недоверие, заставляли влюбляться в себя. Может и верно то, что девочки влюбляются исконно в плохих парней. А Санс был, своего рода плохим парнем. Плохим героем. Очень плохим героем, который никого не спас, но в тоже время остановил врага. И вот, спустя неделю, Папайрус пригласил Фриск на свидание, она не стала отказывать, но в этот раз свидание должно было быть в доме, что оказалось очень неловким. В этот раз Папайрус не стал рассказывать о том, что собирается устроить свидание. Также он не сообщил своему старшему брату о том, что Фриск придет в довольно поздний час. Санс даже немного растерялся, когда увидел её, стоящей на пороге в довольно необычном для нее виде. Изумрудное платье по колено с очень интересными вырезами на подоле, что не могло оставить без внимания. - “Проходи…”: нервно сглотнув, Санс пропустил девушку в дом и пристально начал наблюдать за тем, как она неуклюже села на диван. А на её ножках были обуты летние кроссовки, что не могло не забавлять. - “Он сейчас спуститься.”: Сказал Санс и приблизившись вплотную, он тихо проговорил на ухо девушке: - “Только попробуй в этот раз причинить ему боль…”: На щеках Фриск моментально зарделся яркий багрянец и она неловко кивнула, отчего монстр удивленно посмотрел на её лицо и хотел уже что-то спросить, как в гостиную вышел младший брат, который резво засмеялся и толкнул старшего брата в бок. - “Санс! У тебя же были какие-то супер важные дела в комнате, разве нет?”: Легко оттолкнув от девушки Санса, Папайрус подал ей руку: - “Фриск! Ты сегодня очень к…красивая!” Улыбнувшись, девушка приняла руку, и Папайрус прикоснулся к её запястью своими “губами”, отчего она игриво хихикнула: - “Ох, Папайрус, не стоит, ты слишком добр…” Её голос отдался эхом в черепушке Санса и слышал он лишь: «… он был слишком добр ко мне…». Резко выхватив руку Фриск из кисти Папайруса, монстр также быстро увел её в свою комнату. - “Эй! Санс! Что ты делаешь?!”: Непонимающе моргнул младший брат, когда дверь плотно захлопнулась. - “Не волнуйся! Я просто поговорю с ней!”: Успокоил он его и больно прижал девушку к стене: - “А теперь, когда мы остались наедине, скажи честно, ты все еще хочешь убить моего брата?” Кости Санса больно впились в обе руки девушки, отчего она испытывала дискомфорт, но, все же, взглянула в его глаза. - “Нет.. совсем нет…”: Тихим и необыкновенно дрожащим голосом ответила она, из-за чего Санс плотнее прижался к ней. - “Тогда почему твой голос дрожит? Что ты скрываешь от меня?”: Недоверчиво скользнув по лицу девушки, он пытался разобрать, что она скрывает, но дело в том, что в этот раз она и правда ничего не скрывала. Это подтверждал яркий румянец, что покоился на щеках девушки, и её смущение становилось сильнее с каждым движением Санса. Его горячее дыхание и холодные кости создавали невообразимый контраст ощущений. Фриск хотела почувствовать больше и сама поцеловала Санса, обнажая зубки, облизывая его горячий язык, нёбо и задевая самые чувствительные десна. Закрыв глаза, она продолжала целовать его до тех пор, пока тот не начал расслаблять хватку, одной рукой скользнув вниз, под разрез платья, нащупывая тонкую ткань белья и приподнимая вверх ножку на свое бедро. Легкие прикосновения холодных косточек и черепа по разгоряченной коже, становились все грубее и глубже, Санс будто хотел залезть под кожу девушки, но он не мог этого сделать. Когда он разорвал верх платья, резко обхватил и сжал одну половинку из двух ореол, с губ Фриск сорвался первый глухой стон. Санс мгновенно пришел в себя, он видел перед собой ту самую девушку, которая убила его брата и одновременно ту, которую он желал больше всего на свете. Он не верил, что все это на самом деле происходит, что все это не игра, не иллюзия больного смертника. А Фриск ластилась к нему подобно кошке и соблазняла своим тяжелым дыханием, пошлым языком и такими приятными прикосновениями к костям. Она гладила их, массировала, чуть ли не выламывала в предвкушение. И Санс сдался. Резко толкнув её в сторону кровати, он нагнул её, содрав всю оставшуюся ткань, также резко вошел в неё, не дожидаясь разрешения. Да и к чему оно, когда девушка буквально сама просила об этом. И он жестко начал двигаться в ней, каждый её стон был приглушен ладонью, и она упиралась в мягкую постель, стараясь не потерять равновесие. Санс буквально насиловал её в своей же комнате, не желая останавливаться, он все глубже проникал внутрь, с каждым толчком принося лишь боль. Ничего приятного в этом не было. Фриск даже не знала, как он сейчас выглядел. Больно ли ему также как ей, или она единственная, кто испытывает эту жгучую, раздирающую боль. Сжав зубами несколько пальчиков Санса, она старалась не закричать, но она кричала. Кричала так громко, что казалось, ее могли услышать все посетители бара, а он был не так уж и близко. Слишком больно, слишком резкие толчки и слишком тяжело дышать. Последний толчок не принес с собой ничего приятного, все это было невыносимо и слезы ручьями стекали по женскому лицу. Фриск заслужила всю эту жестокость. Она знала это. Но когда Санс потянулся к её лицу рукой, она, зажмурившись, начала дрожать. Она по-настоящему стала бояться его. Даже смерть теперь казалась проще, чем эта боль. И она не могла заставить себя перестать плакать. Не могла перестать дрожать. И тогда Санс накрыл её одеялом. Он не хотел этого. Не хотел причинить еще большей боли. Но он причинил и теперь сам боится смотреть в её глаза, наполненные слезами. - “Прости меня, Фриск…”: Санс опустился на пол: - “Я – дурак…” Девушка не могла перестать дрожать, но она улыбнулась и сквозь боль подползла к краю постели, чтобы прикоснуться губами макушки монстра: - “Нет… ты не дурак, Санс. Это я должна извиняться… если бы в самом начале, я не вела себя как эгоистичная сволочь и не причинила бы тебе боль, все было бы хорошо… все будет хорошо…”: На лице Санса показались прозрачные капли: - “Санс… я обещаю… все будет хорошо… я больше не причиню никому боли… поэтому, пожалуйста прост…”: но Фриск не дал закончить Санс, накрыв её губы в поцелуе. Такой нежный, легкий, ласковый. Его язык заботливо скользил по искусанным губам, по следам от слез и после массирующими движениями накрыл и её язычок. Также мягко и ласково он стал покрывать шею Фриск поцелуями, опустился к покрасневшим бусинкам на ореолах груди, и позже к животику, игриво скользя и дразня, отчего девушка залилась смехом. - “Щ… щекотно! Санс! Не надо там…!? С..Санс?!”: сквозь смех, Фриск попыталась отстранить от себя Санса, но он пристально посмотрел в её глаза и, она впервые увидела его таким… серьезным… смущенным и возбужденным. Легко приподняв ручки девушки над головой, он мягко накрыл шею поцелуем и осторожно проник внутрь. От внезапности Фриск вновь закусила свои губы, но все оказалось гораздо слабее. Санс медлил, давая девушке привыкнуть к нему, а после плавно стал двигаться, заглушая боль поцелуями и отвлекая её своим языком. Горячее чувство наполнило все тело Фриск и она, прижавшись к монстру, замурлыкала под ним, желая продолжения, на что Санс усмехнулся и ускорил ритм толчков, наконец, доставляя ей настоящее блаженство. Улыбнувшись, она в наслаждение стонала и мягко ласкала спинной позвонок Санса, когда тот едва не отвлекаясь на новые невообразимые ощущения, продолжал увеличивать ритм до самого последнего толчка, который девушка очень хорошо прочувствовала и ощутила такую необыкновенную истому, что глаза сами стали закрываться в усладе от превосходного тепла внутри. Наутро лишь Папайрус остался в недоумение от того, что случилось ночью, каждый раз подходя к Фриск и узнавая её состояние. - “Правда, со мной все хорошо, не переживай, Папайрус…”: постаравшись отмахнуться, улыбнулась девушка и мимолетно посмотрела на ухмылку Санса, которому стоило взглянуть на неё в ответ, и оба начинали сиять аки спелые помидорчики. - “Сааааанс?! Что?! Что это было?”: Замечая поведение этих двоих, Папайрус внезапно почувствовал себя чужим и он крепко обнял Фриск, которая чуть ли не поперхнулась свежезаваренным горячим кофе. - “Что? Папайрус… что такое?” - “Ты же, не оставишь меня, Фриск?”: Спросил Папайрус и щенячьими глазками скользнул по её лицу, когда она мягко улыбнулась и погладила его по голове. - “Не оставлю…” Взяв в ладонь её руку, он не сводил с неё взгляда: - “Обещаешь?” - “Обещаю!”: Хихикнув, заявила она, когда подошел Санс и загородил собой младшего брата. - “Я попрошу без КОСТЛЯВЫХ тут нежностей…”: Вновь усмехнувшись, Санс забрал кружку с кофе у Фриск и подмигнул ей, когда та виновато улыбнулась. - “Эй! Сааанс! Это же не твоя кружка!”: Не давая возможности уйти далеко, Папайрус побежал вслед за своим старшим братцем. «Прости, Папс, но она моя» подумал Санс, изворачиваясь от цепких костей Папайруса, желавшего вернуть кружку хозяйке. «Прости, Папайрус…» подумалось Фриск, когда та засмеялась над милым выражением лица Папайруса, который не смог заполучить несчастную кружку.