camboy

      Он увидел ее сразу. Не заметить высокую брюнетку в старательно выглаженном, идеально сидящем на стройной фигуре костюме рядом с дорогим черным автомобилем бизнес-класса было сложно. Ее машина стояла прямо напротив входа в школу, заграждая выезд, привлекая к себе с каждой минутой все больше внимания.       — Охо, какая мамочка, я бы с такой ночь провел. — Задевая застывшего у входа юношу плечом, мимо проходят ученики из выпускного класса, оценивая так называемую «мамочку» взглядом. Чонгук на это только с презрением фыркает — знали бы они, что из себя представляет эта «мамочка», не рыпались бы.       О том, что его мама была красивой и для своего возраста молодо выглядящей женщиной, Чонгук знал, да и многие не раз говорили ему, что он очень похож на нее внешне. Глаза у них были совершенно одинаковыми, только вот во взгляде каждого из них читались совершенно противоположные чувства. Чонгук смотрел устало, но в его взгляде всегда читалось тепло — особенно по отношению к возлюбленному. У миссис Чон же взгляд всегда был строгим, она смотрела на проводящих мимо людей с превосходством. Брюнет никогда не понимал этого в ней.       Сколько Чонгук себя помнил, мать была для него некой загадкой. Она никогда не говорила с ним как с равным человеком, никогда не дарила тепла и любви, как это делали родители его одноклассников. Общалась с ним скупо, коротко отвечая на вопросы, если считала необходим, если нет, то просто пропускала их мимо ушей. Она никогда не обнимала его, никогда не хвалила за хорошие достижения. Она была тем человеком, что всегда указывал на его недостатки, даже когда он становился первым по успеваемости или выигрывал в олимпиадах. Ей всегда было недостаточно его усилий, она всегда хотела большего.       Смотря сейчас на женщину, которую по велению судьбы ему приходилось называть мамой, парень хотел просто развернуться и рвануть отсюда как можно скорее. Но он не мог этого сделать. Он не мог показать своей слабости перед этим человеком. Только не перед ней.       Поэтому, тяжело вздохнув, Чон направляется в сторону женщины, заранее понимая, о чем будет разговор. В голове складывались тысячи диалогов, и ни один из них Чонгуку не был по душе.       Он скрипит зубами, останавливаясь в метре от брюнетки и вопросительно смотря ей прямо в глаза. Он не собирался начинать разговор первым, все же это именно она пришла поговорить, а он по милости душевной просто решил ее выслушать.       — Даже не поздороваться с матерью? — Госпожа Чон усмехается на такое поведение сына, обещая себе преподать ему урок, как только они вернутся домой.       — Не вижу в этом смысла.       — Совсем уже отбился от рук. — Она делает шаг вперёд в сторону сына, но тот сразу же отходит назад, не позволяя сократить расстояние между ними. — Ну зачем так сразу негативно настраивать себя? Я просто хочу обнять ребенка, которого давно не видела.       — Ты меня никогда не обнимала, так что думаю, ничего не случится, если и в этот раз не сделаешь этого.       — Ох, какими мы уверенными стали, этому тебя тот парень научил? — Она вновь упирается спиной на машину, смотря на парня снизу вверх, вот только весь ее вид заставлял чувствовать, что ниже тут был именно Чонгук. От этого сводит скулы.       — Я не собираюсь с тобой обсуждать моего парня.       — О как, «моего парня». Не думала, что ребенок, выросший в порядочной и воспитанной семье, на роль своей второй половинки выберет мало того что парня, так ещё и порно-мальчика, который продаёт свое тело за деньги. Чон Чонгук, ты меня разочаровал.       — Раз уж я тебя разочаровал, то не вижу смысла продолжать разговор, всего хорошего. — Брюнет разворачивается, направляясь в сторону дома, оставляя удивленную таким поведением парня женщину. Та ожидала криков и истерик в свою сторону за такие высказывания о партнёре сына, но сын удивил ее своей спокойной реакцией.       — А ты повзрослел, Чонгук. — Она усмехается, смотря в след брюнету, и уже громче добавляет: — Я бы на твоём месте не ходила сейчас домой. Ты ведь живёшь теперь с ним, да? Возле прошлого места жительства тебя не было видно уже несколько месяцев.       — Хм.       — Я не шучу, сынок, тебе лучше вернуться назад в наш дом. Твой «парень» явно больше не захочет тебя видеть, так что нечего разбивать себе сердце, слушая, как он тебе скажет это сам.       — О чем ты? — Брюнет останавливается в нескольких метрах от женщины, оборачиваясь.       — Что ты уже натворила?       — Его родители ведь не знали, чем зарабатывает на жизнь их чадо, верно? — Женщина не смотрит в сторону сына, копаясь в своем телефоне. — Как ты понял, ключевые слова тут «не знали».       — Да как ты… — Чонгук смотрел на мать большими от шока глазами. Он знал, что эта женщина способна на многое, но это было слишком даже для нее.       — Возвращайся домой, Чонгук, я не шучу. Иначе не только родители, но и вся страна будет знать, кто такой Пак Чимин. Я не намерена больше унижаться, умоляя такого неблагодарного щенка, как ты.       — Да пошла ты…       — Садись в машину!       — Иди к черту, тебе там самое место. — Чонгук рванул с места раньше, чем сам смог это понять. Ноги несли его к знакомому дому, изредка цепляясь за обочину. Он не мог поверить в то, что она сделана. Да как человек вообще способен на подобное?!       В квартиру он влетает, сшибая по пути небольшую вешалку для уличной одежды. Благо та сейчас была пуста из-за теплой летней погоды. Найти старшего не составило труда, он стоял посреди комнаты в одной футболке, которая была влажной на плечах из-за стекающих с мокрых волос капель. Парень явно только вышел из душа, но Чонгук почему-то был на все сто процентов уверен, что дрожал тот не из-за лёгкого ветра, что пробирался в комнату через открытое окно.       Младший так и застыл в дверях гостиной, боясь подойти ближе и обнять это хрупкое тело. Пальцы, сжатые в кулак, побелели точно так же, как и те, что сейчас сжимали смартфон. Чимин говорил с родителями, понять это не составило труда.       — Я понимаю, — его голос звучал хрипло, но довольно ровно. Было заметно, что парень держался из последних сил, чтобы не заплакать, но все равно не позволял своему голосу дрогнуть. — Простите. Мне правда жаль, что я не смог оправдать ваших ожиданий. — Смотреть на такого старшего было для Чонгука болезненно. Он когда-то слышал, что слезы человека, который всегда поддерживает других в тяжёлые времена, видеть тяжелее всего, и сейчас он смог полностью это прочувствовать. Его лучик света был в шаге от того, чтобы погаснуть. — Спасибо. Я… я постараюсь… прости, мам, пап…       Чимин все же не смог сдержаться, медленно опускаясь коленями на пол, а рядом падают первые слезинки. Пак просил прощения у родителей, ударяя ладонью о собственную грудь, пытаясь этим действием заглушить душевную боль физической. Кричать хотелось до невозможности, но все, что он мог, — это как в бреду шептать слова извинения.       — Мне так жаль… мам, пап… простите… п-простите, что вам пришлось узнать об этом вот так. Мне… мне так жаль, простите. — Чимин молил их о прощении, уже не отдавая отчёта своим действиям. Он был разбит, напуган, и ему казалось, что ещё минута, и он просто потеряет сознание. Хотелось убежать от самого себя, ему было стыдно, но он понимал, что рано или поздно это могло случиться. Но почему такое произошло именно сейчас? Сейчас, когда в его жизни наконец настал покой, почему? Он не знал, что ему делать дальше, но чем больше он слушал то, что говорили ему родители, тем больнее сжималось его сердце. — Простите, что молчал так долго, мне стоило быть честными с вами все это время… Простите… Я знаю, мам… Я люблю вас очень сильно, правда… Почему вы такие, а? Такой, как я, не заслуживает слышать такие слова. Йа-а-а… не ругайся снова. Простите ещё раз… Да… Я постараюсь. Хорошо-хорошо, я обещаю. Пока.       — Чимин-и. — Блондин вздрагивает, услышав тихий голос за спиной, не заметив, когда младший вернулся. На дрожащих ногах он поднялся с пола, сразу же налетая на младшего. Его руки обхватывают теплое тело за талию, а лицо прячется на крепкой груди. Чимину не хотелось, чтобы брюнет видел его красное, опухшее от слез лицо. — Ты как?       — Отвратно, — голос слушался с трудом, но сейчас Паку было плевать на это. Находясь в этих теплых объятиях, он наконец смог прийти в себя. — Родители узнали о моих трансляциях.       — Я знаю, это все дело рук моей ненаглядной мамочки. — Чон мягко гладил дрожащие плечи, надеясь этим хоть немного успокоить парня.       — Знаешь… я ненавижу твою мать.       — Я тоже. — Он соглашается, медленно утаскивая Пака на диван. — Ты уже весь продрог в одной футболке при открытом-то окне.       — Мне было немного не до этого. — Чимин морщит нос, но позволяет младшему укутать себя в плед. — О тебе родители тоже теперь знают. — Блондин посмотрел на вздрогнувшего от его слов парня. — Они не знали, что я гей, и о моем увлечении тоже. Когда твоя мать отправила им мое видео, они, конечно же, не были в восторге, но…       — Но?       — Они ничего о них не сказали, просто спросили, в порядке ли я. Они не кричали, не злились… просто спросили, в порядке ли я, понимаешь?! Я думал, провалюсь под землю от стыда. Просто представь, что тебе с неизвестного номера приходят видео, где твой ребенок… черт, я бы убил свое дитя за такое, а они… Почему они такие?       — Ей, не плачь. — Чонгук крепче прижал к себе дрожащее тело старшего, позволяя уткнуться в свое плечо. — Они спросили, гей ли я. Нравятся ли мне женщины, или я предпочитаю мужчин… Я рассказал им все как есть. О том, чем занимался все это время, о том, как давно я это делаю, о том, что девушки перестали интересовать меня уже давно, — его голос дрожал, предательски срываясь на некоторых словах, из-за чего ему приходилось делать перерывы в рассказе, чтобы перевести дух. — О том, что влюблен и живу сейчас со своим парнем.       — Отдышись немного, хен. — Чонгук впервые с момента начала отношений называл его так, и несмотря на смущение он подумал, что так будет правильно. Он хотел показать свою поддержку и уважение старшему, показать, что он рядом и никуда не уйдет.       — Знаешь, мои родители не сторонники таких отношений, но они всегда растили меня и брата в любви, уча уважению и понимаю. Им необходимо время, чтобы принять мою ориентацию, но они не были разочарованы. Они все продолжали спрашивать, все ли у меня хорошо, не обижает ли меня кто, хорошо ли я кушаю, хорошо ли ты обо мне заботишься, — на последних словах Чимин тихо хихикнул. — Даже зная, что ты младше меня, они спросили, заботишься ли ты обо мне, а не наоборот.       — Потому что они знают, что ты не можешь не заботиться, и понятное дело, они хотят, чтобы о их чаде заботились в ответ.       — Папа спросил, люблю ли я тебя и насколько серьезны мои намерения.       — И что ты ответил? — Чон смотрел с интересом, ожидая ответа от старшего, затаив дыхание. Ему хотелось услышать от старшего о его чувствах, ведь сказать «люблю» лично ему и признаться в чувствах к другому человеку родителям — совершенно разные вещи. Это заставляло нервничать, покусывая нижнюю губу.       — А что я мог сказать? Конечно, что люблю, и похоже, его мои слова успокоили. Я правда не понимаю, чем заслужил таких родителей.       — Тем, что вырос порядочным сыном.       — Порядочные сыновья не снимают по ночам трансляции эротического характера.       — Упустим этот момент. — Чон мягко целует старшего в макушку, перебирая пальцами непослушные пряди на голове парня, которую тот удобно устроил на его груди. — Значит, все хорошо?       — Хотелось бы в это верить. — Чимин устало прикрывает глаза — вся эта ситуация неслабо измотала его. — Что будешь делать с матерью?       — Помнишь первую встречу с ней?       — Угу.       — Ещё тогда я предупредил ее, что, если она продолжит лезть к тебе, я этого так просто не оставлю. Не одна она умеет играть грязно. Раз ей не дошло с первого раза, то я отвечу ей тем же. Только вот ее грязное бельишко намного хуже твоего, Чимин-а. — Чонгук достает из кармана свой смартфон, листая номерную книгу.       Он ведь предупреждал женщину, что, если она продолжит лезть в его жизнь, вся правда о ее денежных махинациях и не только окажется в СМИ. Чонгук тоже далеко не пальцем деланный, и за столько лет жизни в этой ненормальной семейке он много чего узнал о бизнесе родителей. Посмотрим, кто будет смеяться последним.       «Хеним, у меня есть кое-что для вас. Мы могли бы встретиться?»