Анна Следователь

Полковник Штольман вновь заметил слежку. Собственно, на протяжении последних шести-семи месяцев, это происходило ежедневно. Иногда ему казалось, что сегодня слежки нет, но через какое-то время он все же замечал ее. Вели его очень профессионально, и не будь он сам профессионалом высочайшего класса, ничего бы и не заподозрил. Впрочем, его собственные попытки выяснить, кто же за ним так тщательно следит и чего хочет, неизменно заканчивались провалом. Всякий раз его преследователи ловко уходили при малейшей попытке к ним приблизиться. Сначала Штольман подозревал, что вызывает столь сильный интерес в высоких криминальных кругах. Но пару раз в своих попытках преследования «хвоста» полковник попытался воспользоваться служебным удостоверением, чтобы добиться содействия от случайных, как ему казалось, людей, способствовавших удачному уходу его преследователей — и абсолютно безуспешно. Удостоверение не только не помогало, оно явно шло во вред. И опытный полицейский следак чувствовал, что за всем этим стоит нечто большее, чем криминальные авторитеты. Неужели он заинтересовал спецслужбы? Но чем?! Штольман вошел в ближайший ресторан и уселся за столик. Его преследователь покрутился немного возле входа, неуютно подергивая плечами под первым весенним дождем и резким холодным ветром, и решительно пошел прочь. К ресторану быстро приближалась молодая симпатичная девушка, вошла, выбрала столик и уселась спиной к окну, но так, чтобы отлично видеть Штольмана.  — Добрый день, Яков Платонович! — в хороших столичных ресторанах, где Штольман был завсегдатаем, официанты частенько знали его в лицо. Иногда Яков Платонович забавлялся про себя, представляя, как вытянулись бы их физиономии, покажи он им свое служебное удостоверение. Заподозрить в Штольмане полковника полиции, да еще начальника отдела уголовного розыска отделения полиции в одном из округов столицы, было, конечно, непросто.  — Добрый день! Фирменное блюдо, пожалуйста, и Мартель. — Штольман не удостоил протянутое ему меню даже взглядом. Симпатичная девица, не глядя в его сторону, делала заказ другому официанту. *** Одним глотком проглотив коньяк, полковник удовлетворенно оглядел фирменное блюдо. Мясо под соусом выглядело крайне аппетитно. Яков Платонович приступил к обеду с явным удовольствием и даже с некоторой спешкой. Неудивительно поэтому, что он уронил кусочек мяса, обильно политый соусом, прямо на свой пиджак. Досадливо помакнув пятно салфеткой, он поднялся и направился в уборную. Однако, едва скрывшись из вида у шпионившей за ним девицы, он двинулся вовсе не в уборную, а на кухню. Не обращая внимания на изумленные взгляды поваров, пересек все помещение, вышел в служебный коридор, и уже через минуту оказался на улице во внутреннем дворе ресторана. Бегом пересек и его, и с неожиданной для дорого и элегантно одетого господина ловкостью и проворством перемахнул забор и оказался на узкой дворовой дороге. Однако, за забором его ждали. Два типа неприметной наружности немедленно набросились на него с двух сторон. Оба, определенно, владели боевыми приемами, и не владей ими и сам Штольман, полковник не поставил бы и гроша за свою жизнь. Ибо он понял сразу — его пытаются именно убить. *** Девица, просидев минут пять, также двинулась в сторону уборных. Было подозрительно тихо, вода нигде не лилась. Без малейшего стеснения она заглянула в мужской туалет, вошла, проверила все кабинки. Достала телефон, и отправила краткое сообщение: «Ушел через служебный выход». *** Яков Штольман держался уже из последних сил. Противники оказались сильными. С одним он еще справился бы, но их было двое. Стрелять они не собирались, и явно планировали прикончить его по-тихому. У обоих в руках были ножи, какими обычно экипируются подразделения спецназа. У Штольмана ножа с собой не было. Он уже получил несколько неопасных порезов, и теперь всячески уворачивался и закрывался от ударов, направленных прямо в сердце. Где-то слева послышался шум колес, и полковник на мгновение отвлекся, глянув в ту сторону, и почти пропустил удар. Нож вошел в левое плечо как в масло, но все же от прямого удара в сердце он успел уклониться. Послышались выстрелы, и нападавшие бросились прочь. Чьи-то руки подхватили Штольмана и впихнули в подъехавшую машину. Когда через несколько секунд на дорогу выбежала та самая девица, ничто уже не напоминало о только что произошедшей здесь драке. *** Полковник ФСБ Владимир Николаевич Варфоломеев открыл папку с грифом «Секретно», изъятую в управлении собственной безопасности МВД, которую положил перед ним его помощник. В первом же файле лежало две фотографии. Это было очень странно, потому что обычно подобные папки начинались лишь одной фотографией — взятой со служебного удостоверения. Варфоломеев вытащил обе, положил рядом, и признал, что на этот раз все сделано правильно. С одной фотографии на него смотрел офицер полиции в служебной форме с каким-то застывшим казенным выражением лица. С другой… Полковник затруднился дать точное определение. Именно это называют «сердцеед»? От таких женщины любого возраста и социального положения гарантированно и быстро теряют голову. Стильно одетый мужчина с безупречно правильными чертами лица и чертовски обаятельной улыбкой, отмеченный интеллектом и в отличной физической форме. Непослушные вьющиеся темные волосы несколько длиннее, чем подразумевает должность начальника убойного отдела, и ни малейших залысин. Варфоломеев покрутил в руках фотографию, пытаясь определить цвет глаз полковника Штольмана. Серый? Зеленый? Так и не придя к определенному выводу, с озадаченным выражением лица бросил обе фотографии обратно в файл, и принялся читать. Штольман Яков Платонович, 37 лет, родился в Ленинграде. Холост. Мать — преподаватель немецкого и английского языков, отец — сотрудник полиции, погиб при исполнении 16 лет назад. Два года службы в армии, пограничные войска, таджикско-афганская граница. Год по контракту в спецназе МВД. А затем, неожиданно, юридический факультет МГУ и служба следователем в московской полиции. Многочисленные неофициальные расследования. Варфоломеев даже присвистнул, изучая нарытый управлением собственной безопасности список политиков, бизнесменов и звезд, обязанных полковнику Штольману явно не только крупным денежным вознаграждением. И ведь наверняка здесь еще не все! Не менее многочисленные романы. Варфоломеев хмыкнул. Внушительный перечень пассий Штольмана завершала Нежинская Н.А. Привык жить на широкую ногу. Большая квартира в центре Москвы, дорогая машина. Завсегдатай шикарных ресторанов и закрытых клубов. Ого! Игрок! Был несколько раз замечен не только в игровых зонах, но и в нелегальных казино. Одни из лучших показателей раскрываемости по ведомству. Обладает исключительной памятью на лица. Эрудирован, математический склад ума. Вспыльчив. Не признает авторитетов, упрям и неуступчив. Попал в разработку управления собственной безопасности полгода назад после обнаружения его «пальчиков» на купюрах, проходивших по делу об ограблении инкассаторской машины одной из банд Князя. Владимир Николаевич задумчиво почесал подбородок, захлопнул папку, снял трубку и произнес:  — Давайте сюда этого Штольмана. *** Штольман вошел в сопровождении сотрудника спецназа, прикованный к последнему наручником. Пока спецназовец расстегивал наручник на руке полковника, Варфоломеев впился в своего невольного гостя внимательным немигающим взглядом. Смертельно бледный, с чернеющим синяком под правым глазом, со ссадинами на лице и порезами на руках, нижняя губа рассечена и кровоточит. Левая рука на повязке, огромные кровавые пятна на рубашке и небрежно накинутом на плечи пиджаке. Дверь за спецназовцем закрылась, и два полковника остались в кабинете вдвоем.  — Здравствуйте, Яков Платонович! — начал разговор Варфоломеев на правах хозяина кабинета, и, опасаясь, как бы раненый не грохнулся в обморок, указал ему на стул. — Присаживайтесь! Похоже, рана Штольмана была значительно серьезнее, чем отрапортовали ему подчиненные. Вот же шельмы! Полгода его пасли и не уследили. Учитывая, как стремительно в последние дни стали развиваться события, это ранение было совсем некстати.  — День добрый, Владимир Николаевич! — в тон ему ответил Штольман, — Благодарю! Слегка опираясь о стол Варфоломеева здоровой рукой, он уселся на предложенный стул, чуть скривившись от боли, но быстро взял себя в руки. Закинув ногу на ногу, и осторожно оперевшись спиной о спинку стула, он чуть улыбнулся:  — Я вас внимательно слушаю, товарищ полковник! Продолжавший внимательно наблюдать за ним Варфоломеев машинально отметил про себя, что от его подчиненных Штольман не мог узнать ни его имени-отчества, ни звания. Получается, Штольман где-то видел его раньше?  — А вот я вас вижу впервые, — закончил он вслух эту невысказанную мысль.  — Помните антитеррористические учения в прошлом году? — вновь чуть усмехнулся Штольман.  — Вы что, запомнили все четыре тысячи участников? — не удержался Варфоломеев. Штольман лишь пожал плечами, и тут же резко побледнел от боли.  — Догадываетесь, почему вы здесь?  — Нет. Но я надеюсь, что вы мне об этом расскажете. Полковник Варфоломеев вновь открыл папку с личным делом Штольмана, и изъяв оттуда несколько документов, протянул их собеседнику. Штольман читал внимательно, и по мере того как он читал, лицо его мрачнело. Увидев, что его гость закончил чтение, Варфоломеев спросил:  — Вы можете это объяснить?  — Отпечатки? Признаться, нет, хотя… — он надолго замолчал.  — Как вы познакомились с Ниной Аркадьевной Нежинской? — задал новый вопрос Варфоломеев. Штольман бросил на него быстрый взгляд, но отвечать не торопился.  — Вам известно, что Нежинская — давняя любовница Князя? Как начальник отдела уголовного розыска, полагаю, вы должны знать, кто такой Князь?  — Если вы имеете в виду Кирилла Разумовского, то, конечно, я знаю, кто он такой. Но Нежинская ведь давно с ним рассталась!  — Как с любовником — да. Но она по-прежнему работает на него. — Варфоломеев поймал взгляд Штольмана, задержавшийся на хрустальном графине, налил стакан воды, и поставил его перед собеседником. — А вы не знали об этом? Или, может быть, не хотели знать? Штольман провел по лицу здоровой рукой, стирая со лба капли пота, и будто пытаясь стереть еще что-то невидимое. Потом залпом выпил стакан воды и с грохотом поставил его на стол.  — На этих документах гриф управления собственной безопасности, — он указал рукой на бумаги на столе. — Почему меня все еще не задержали?  — А вы как думаете, Яков Платонович? Вы же наверняка в курсе всех этих дел об «оборотнях в погонах»? Слышали, что недавно накрыли большой общак? Как вы сами думаете, с этими отпечатками на похищенных купюрах, вы — хороший кандидат на роль козла отпущения?  — Вы хотели сказать, мертвого козла отпущения? — уточнил Штольман.  — Ну вот, теперь вы начинаете рассуждать здраво, — похвалил его Варфоломеев. — У вас есть еще вопросы?  — Есть. Вы-то сами кем интересуетесь? Оборотнями?  — Нет, я по другому профилю. Меня интересуют иностранные шпионы. И, отвечая на удивленно-вопросительный взгляд Штольмана, вынул из сейфа еще одну папку. Яков догадался, что перед ним еще одно досье. Варфоломеев вновь извлек из папки несколько листов и протянул ему. Штольман долго не мог поверить своим глазам.  — Нина Аркадьевна — американская шпионка?!  — Вы разве не знаете, что она два года жила в США?  — Знаю, но… Разве все, кто жил за границей — шпионы?  — Не все, конечно. Но относительно госпожи Нежинской никаких сомнений на этот счет нет. Более того, она активно использует Князя для своей шпионской деятельности. И я думаю, что он об этом даже не подозревает. Штольман вновь надолго замолчал. Яркое апрельское солнце, пробравшись в щель между занавесками, светило сейчас прямо ему в лицо, и Варфоломеев про себя отметил, что глаза у Штольмана не серые, и не зеленые, и даже не голубые, а какой-то невероятной помеси всех этих оттенков. Действительно, черт знает, что написать в личном деле.  — Чего вы от меня хотите? — наконец спросил Штольман. Варфоломеев удовлетворенно кивнул. Определенно, полковник Штольман — тот самый человек, который ему нужен.