Анна Следователь

Пробки в Затонске были явлением редким, но сегодня им "повезло". Три машины с поцарапанными бамперами перекрывали все четыре полосы Садовой улицы, и движение в обе стороны встало. Полицейскому УАЗику пришлось выбираться на тротуар, а затем и вовсе объезжать затор по параллельной улице. Между тем, Российские железные дороги проявили чудеса пунктуальности, и когда четверо сотрудников уголовного розыска выбежали на перрон, они увидели лишь хвост поезда Москва-Новосибирск уже далеко за пределами посадочной площадки. Через пять минут Штольман обнаружил начальника затонского вокзала в буфете на первом этаже. - Нужно немедленно остановить этот поезд! Там может быть опасный преступник! – напирал Яков Платонович на невысокого худощавого начальника станции. - Да вы что! – начальник вокзала работал на этом посту уже третий десяток лет, повидал за это время всякого, и не собирался поддаваться на требования этого чужака. - У нас же тут двухпутка! Остановить поезд – значит остановить движение на всем направлении. А кто будет оплачивать убытки? Затонское управление полиции? - Но нельзя же допустить, чтобы преступник скрылся! – бушевал Штольман. - Товарищ подполковник, - примирительно начал железнодорожный начальник, - через два часа у этого поезда двадцатиминутная стоянка в Тутаеве. Вы же на машине, легко туда доберетесь за два часа, и снимите с поезда кого вам надо. Рассудив, что от этого типа все равно ничего не добиться, Штольман решил не терять времени и последовал этому совету. Уже через несколько минут они выезжали из города. - Тут есть одна небольшая дорога, - начал молчавший до сих пор Коробейников, - по ней можно сократить путь километров на тридцать. Поскольку ему никто не возражал, он стал показывать дорогу водителю УАЗа, откликавшемуся на имя Женя. Проселочная дорога была на удивление пуста. Впрочем, причина этого стала ясна километров через двадцать, когда полицейский УАЗик уперся в гору щебня и большой щит, информирующий водителей, о том, что участок длиной три километра закрыт на ремонт. Судя по нарисованной схеме объезда, эти три километра следовало ехать по грунтовой дороге, временно проложенной через поле. Штольман выглянул в окно. На мокрой земле были видны следы тракторов и грузовиков. Судя по следам, легковые машины в поле вообще не совались. - А мы там проедем? – спросил он, с сомнением глядя на разбитую дорогу. - Конечно, проедем! – заверил Женя, и лихо свернул в поле, довольно хлопнув руками по рулю. – Это же не машина, а вездеход! *** Разумеется, они застряли. Проехав километра полтора по разбитой дороге, они добрались до участка, который назвать дорогой язык не поворачивался. В результате метров сто пятьдесят не отдел уголовного розыска ехал на полицейском УАЗике, а полицейский УАЗик – на отделе уголовного розыска. Когда машина смогла, наконец, двигаться самостоятельно, все четверо были покрыты жидкой грязью с ног до головы. Хуже всего было то, что, прежде чем они смогли продолжить свой путь, они потеряли не менее получаса. Коробейников угрюмо молчал, не смея взглянуть в глаза товарищам. - Вам нехорошо, Яков Платонович? – лейтенант Евграшин озабоченно вглядывался в лицо начальника. - Все нормально, Сергей Степанович. – Штольман отвернулся и стал смотреть в окно. Он вообще никогда не позволял себе проявлять слабость при подчиненных. Плечо дико болело, а повязка стала горячей от крови, что означало, что рана подполковника опять открылась. Левая рука почти онемела. Яков сжал зубы, чтобы не стонать, когда машина подпрыгивала на ямах. *** Остаток пути Женя гнал как сумасшедший, включив мигалку и сирену. Когда новосибирский поезд подъезжал к вокзалу в Тутаеве, отдел уголовного розыска затонского управления полиции уже поджидал его на перроне, прикидывая, где должен остановиться восьмой вагон. Проводник заверил их, что Метельков Денис Игоревич действительно сел на поезд в Затонске, и в доказательство даже продемонстрировал его билет до Новосибирска. Но в купе господина Метелькова не оказалось. Попутчики сообщили, что он вышел покурить около часа назад и больше не возвращался. На сей раз они задержали поезд, причем надолго. Исчезновение пассажира было делом серьезным. Не обращая внимания на возмущение остальных пассажиров внешним видом полицейских, они тщательно обыскали не только восьмой, то также седьмой и девятый вагоны. Проверили по составу все тамбуры и туалеты, опросили всех проводников и начальника поезда. Но никто не знал, куда мог деться пассажир из восьмого вагона. Задерживать поезд и дальше было бессмысленно. Уже покидая восьмой вагон, Штольман заметил что-то блестящее на ступеньке. Наклонился и подобрал мелкий прозрачный осколок, не более 3-4 миллиметров в длину. Стекло показалось ему необычным, и, повинуясь интуиции, которая редко его подводила, он бросил осколок в небольшой прозрачный пакетик, и положил в карман.