Анна Следователь

Анне казалось, что мир вокруг поблек и стал таким же мертвым и пустым, как и ее душа. Вчера, в дубовой аллее, когда слезы ее иссякли, она решила, что теперь ей станет лучше, но время шло, а становилось только хуже. Она продолжала двигаться, говорить, есть, пить, дышать, но это все казалось ей самой великим обманом, иллюзией жизни неживой души. До сих пор в жизни Анны не случалось серьезных потерь и больших потрясений, поэтому она оказалась совершенно не готова к обрушившейся на нее боли. Она не представляла, как ей жить дальше. Более того, ей было все равно, что с ней будет, лишь бы эта невыносимая боль оставила ее. Она вышла в сад и вновь двинулась к дубовой аллее. В тени высоких деревьев она опустилась на красивую чугунную скамейку и сидела неподвижно, глядя перед собой невидящим взглядом. У нее больше не было сил плакать, не было сил думать, казалось, что не было сил даже жить. Она не заметила, когда и откуда появился дух Кирилла Владимировича. В какой-то момент она просто обнаружила, что он сидит на скамейке рядом с ней. Лицо его было обезображено почти до неузнаваемости, голова разбита, руки и ноги неестественно вывернуты. Анна вскрикнула и вскочила со скамейки с ужасом глядя на него. - Кирилл Владимирович... Как же так? - Штольман... Я не смог вас защитить, Анна... Перед ее глазами замелькала сцена драки между Разумовским и Штольманом, а затем она увидела как Кирилл Владимирович падает с огромной высоты. Дух исчез, а Анна так и осталась стоять посреди темной аллеи, прижав руку к солнечному сплетению. Осознав случившееся, она поняла, что должна немедленно покинуть этот дом. Вернувшись в гостиную, она вышла в холл как раз в тот момент, когда дверь с парадного крыльца открылась и в дом стали один за другим входить сначала спецназовцы, а за ними и люди в штатском. Незнакомый ей человек с проницательными темными глазами подошел к Анне. - Здравствуйте, Анна Викторовна! Вам нужна помощь? - Кто вы? - спросила она, испуганно глядя на незнакомца. - Вы меня не знаете, но я много о вас наслышан, - ответил он. - Меня зовут Владимир Николаевич Варфоломеев. - А откуда вы про меня наслышаны, Владимир Николаевич? - удивилась Анна. - От нашего общего знакомого, Якова Платоновича. Он очень переживает из-за вашего похищения... - Это он убил Кирилла Владимировича? - перебила его Анна. - Откуда вам известно о смерти Разумовского? - изумленно спросил Варфоломеев. - Это Штольман его убил? - повторила Анна, будто не услышав его вопроса. - Нет, - хмуро ответил Владимир Николаевич. - Разумовский покончил с собой. - Я вам не верю, - покачала головой Анна. - Это ваше дело, - холодно ответил Варфоломеев, пожимая плечами. - Разумовский прыгнул с небоскреба на глазах у десятка свидетелей. Но вы вольны верить во что вам угодно. Так я могу вам чем-нибудь помочь? - Мне очень нужно добраться до Москвы, - кивнула Анна. - Хорошо. Я распоряжусь, чтобы вас отвезли в город. Что-нибудь еще? - Нет, благодарю вас. - Разве вам не интересно, где Яков Платонович и что с ним? - А с ним что-то не так? - Он тяжело ранен. Не хотите его навестить? *** Виктор Иванович Миронов не поверил своим глазам, когда выйдя из здания суда обнаружил на лавочке дожидавшуюся его Анну, бесследно пропавшую двое суток назад. Она пребывала в каком-то странном состоянии. Бледная, с погасшими глазами и сгорбленной спиной, Анна казалась сейчас на десять лет старше своих двадцати четырех лет. - Аня, что с тобой? Что случилось? - Виктор Иванович подбежал к дочери и стал трясти ее за плечи, пытаясь растормошить. - Все хорошо, папа. Отвези меня домой, пожалуйста. Перед ее глазами все еще стояло видение неподвижного тела Якова, опутанное проводами и датчиками, покрытое синяками и истыканное иголками. Лица его не было видно из-за аппарата искусственной вентиляции легких. Врачи не разрешили ей подойти к нему и не делали никаких прогнозов. - Я сделал все, что мог, - устало сказал ей пожилой хирург, оперировавший Якова. - Больше от меня ничего не зависит, нужно просто ждать. *** Анна в совершенно подавленном состоянии закрылась в своей комнате, но вскоре, не выдержав тишины, включила телевизор. Она подумала, что новость о смерти Кирилла Владимировича могла попасть на телевидение. И действительно, центральные каналы наперебой рассказывали о самой горячей новости дня: один из богатейших людей столицы разбился, упав с верхнего этажа собственного строящегося небоскреба. Столь скандальная новость немедленно стала темой популярного вечернего ток-шоу, и Анна уже протянула руку к пульту, не желая видеть этот балаган, как ведущий заявил, что нынешняя программа посвящена странной смерти очень богатого человека с криминальной биографией. Анна опустила руку и стала смотреть очень внимательно. Когда передача закончилась, она уже ни в чем не была уверена. Кирилл Владимирович рассказывал ей, что Штольман оговаривал его, но люди, приглашенные на программу, знали Разумовского лично, и говорили весьма нелицеприятные вещи. Кто-то принес в студию фотографии Кирилла Разумовского, сделанные в конце девяностых, и вид у него на этих фото был действительно бандитский. У Анна будто камень с плеч упал. Она обругала себя дурой, устыдившись своего недоверия Якову. Ведь он говорил ей, что Разумовский - криминальный авторитет, а она не поверила, купившись на благообразность и респектабельность Кирилла Владимировича. Получалось, что Разумовский врал ей. Но ведь Нина Нежинская действительно была в тюрьме, и Анна решила непременно во всем разобраться. Страшное напряжение последних дней оставило ее. Она лишь сожалела, что уехала из Москвы и не осталась рядом с Яковом. *** Яков открыл глаза и тут же зажмурил их снова. Ему было больно шевелиться, больно дышать, больно смотреть на ослепительно белый потолок. "Значит, я еще жив", - подумал он, - "если бы уже умер, ничего бы не болело". Он лежал абсолютно голый под тонкой простыней. На груди была плотная повязка, к рукам и ногам вели какие-то трубки и провода. Подушки под головой не было, шея затекла, и Яков немного повернул голову влево, но тут же застонал от боли. - Елена Борисовна! - раздался рядом звучный женский голос. - Елена Борисовна, идите сюда! Он пришел в себя! - Яшенька! - голос, определенно, принадлежал матери. - Яшенька, сынок, ну что же ты меня так пугаешь?! Елена Борисовна склонилась над сыном, поцеловала его в лоб и принялась гладить по жестким курчавым волосам и заросшим щетиной щекам, что-то причитая. Молоденькая медсестра стояла рядом и улыбалась. Яков почувствовал себя неловко и попытался увернуться от ласковой материнской руки. - Мам, все в порядке. Я живой, - прохрипел он. - Я вижу, как у тебя все в порядке! Совсем о матери не думаешь, - пустила слезу Елена Борисовна. - Давно я здесь? - спросил Яков. - Неделю в коме был, - всхлипнула мать. - А Анна приходила? - Какая Анна? Кто это? - Ясно, - Яков удержал вздох. - Мам, а ты дома у меня была? - Нет, я у Клавочки остановилась. Клавочка была школьной подругой Елены Борисовны, с которой они дружили всю сознательную жизнь. Яков уже давно перестал обижаться, что мама, приезжая в Москву, останавливалась у подруги, а не у него. - Мам, там Шерлок сидит голодный. - Кто? Где сидит? - не поняла Елена Борисовна. - Дома у меня сидит мой кот, Шерлок. Его покормить надо. - Яшенька, ты завел кота?! - Елена Борисовна на всякий случай приложила руку ко лбу сына. - Да он сам завелся... Мам, просто покорми его, ладно? - Ладно, ладно... Яшенька, а ты сам-то кушать хочешь? Правда, сюда приносить ничего не разрешают... - Нет, мам, спасибо... - силы у Якова иссякли и он провалился в сон. *** По мере того, как Якову становилось лучше, уменьшалось количество подключенных приборов, датчиков и катетеров. Через неделю его перевели из реанимации в палату интенсивной терапии, а еще через несколько дней он впервые встал на ноги. Голова немедленно закружилась, ноги были будто ватные, и Яков тут же рухнул обратно на койку. Рана его была очень серьезной, было задето легкое, и хирурги буквально вытащили его с того света. К тому же, он потерял много крови, и гемоглобин до сих пор был низким, несмотря на все усилия врачей. На следующее утро, проснувшись, Яков не поверил своим глазам: рядом с ним на стуле для посетителей сидела Анна. - Аня! Здравствуй, любимая! А я решил, что ты не хочешь меня видеть... - Здравствуй, Яков! - обрадовалась Анна. Она наклонилась к нему, и легко коснулась губ, но он притянул ее к себе и поцелуй надолго затянулся. - Я давно хотела приехать, но родители ужасно переживали после моего исчезновения... Папа сам отвозил меня на работу и забирал вечером, представляешь? - Анна внимательно его разглядывала. - Как ты себя чувствуешь? - Врачи говорят, что жить буду, - отшутился Яков. Он тоже внимательно ее разглядывал, остро ощущая ее присутствие. Впервые за долгое время он почувствовал себя живым человеком, и в глазах вспыхнула такая знакомая штольмановская улыбка. Он смотрел на Анну и не мог насмотреться. - А почему ты трубку не берешь? Я тысячу раз набирала... - Еще бы знать, где она. - усмехнулся Яков. - Наверно гориллы Разумовского утащили. А что, номер включен? - Включен. - кивнула она. - Гудки идут, а трубку никто не берет. Яков, скажи, это ты убил Разумовского? - Нет. Но я был готов его убить, чтобы спасти тебя. - А он говорит, что ты убил, - почти прошептала Анна. - Не предполагал, что привидения могут обманывать. Но я его действительно не убивал. - Яков серьезно смотрел на Анну. - А что он тебе наговорил? Он мне сказал, что ты больше никогда не поверишь в мою порядочность. - Много чего. Например, что Нина Аркадьевна попала в тюрьму из-за тебя. Яков изменился в лице. История с арестом Нежинской была не из приятных и сам он старался лишний раз об этом не вспоминать. Каким же образом Князь мог узнать о его роли в этом деле? - Можно и так сказать, - уклончиво ответил он. - Значит, это правда! - Анна даже отпрянула от него. - Ты отправил за решетку женщину, которую любил! - Оказалось, что я ее совсем не знал. А если бы знал, вряд ли бы полюбил когда-нибудь. Аня, Нина Нежинская получила по заслугам, хотя меня это и не радует. - А я, кажется, совсем не знаю тебя, - печально заметила Анна. - Я тебе когда-нибудь все объясню, Аня... - Почему не сейчас? - Потому, что сейчас не время, и не место! Анна встала, и пошла к выходу из палаты. - Аня... - Выздоравливай, Яков! Анна выскочила из палаты и чуть не столкнулась с приятной пожилой женщиной лет шестидесяти. Она с любопытством разглядывала девушку и что-то в ней неуловимо напомнило Анне Якова. - Так это вы и есть Анна? - спросила незнакомка.