Неизвестная история Призрака Оперы

      В эту ночь Эмилия никак не могла уснуть. Из-за странного сна. «Хм, почему он её убил? Что случилось с половиной его лица? И кто этот таинственный красавчик?» — думала она. Странный сон… Очень странный. Но он также внезапно ушел и перестал волновать её, как и пришел. И её мысли перенаправились в другое русло…       Поль остался ночевать у них, в комнате для гостей, и, видимо, спал как младенец. Она даже слышала небольшое похрапывание. Луна светила прямо в спальню девушки. Ночь была тихой, умиротворяющей и звёздной. «Я уже выспалась, — подумала Эмилия, — если я не потрачу эту ночь на то, на что она должна быть потрачена, то я не Эмилия Найтхевен!»       Она медленно встала. Подошла к стеллажу с книгами и стеклянными фигурками. В детстве она часто играла с ними, а любимой стеклянной куколкой была девушка-ангел. И сейчас она взяла её в свою небольшую ручку. Приятное, чуть прохладное стекло обдало её ностальгией детских воспоминаний. «Ты ведь всегда будешь со мной, правда?» — спросила она фигурку. Та молчала. «Значит, правда», — улыбнулась девушка и поцеловала свою любимицу. Куколка-ангел была одета в одежды, подобные тем, которые когда-то носили древние греки, на маленькой изящной головке красовался венок из роз, а личико навевало мысли о том, что позировал настоящий ангел.       Эмилия вспомнила, кто подарил ей эту фигурку. Отец. Вспомнила, как она радовалась ей, как ложась спать брала её с собой, чтобы она отпугивала злых духов. Как взяла её на первое свидание, как рассказывала ей свои переживания.       А ведь лицо отца, мастера, который сделал это, она постепенно забывала. Решив исправить это, Эмилия села за стол, взяла пергамент и начала наносить знакомые черты. Она вызывала в памяти образ отца и тут же переносила на бумагу, пока он не успел развеяться, словно мираж. Увлеченная своей работой, она не заметила, как рассвело…       — Доброе утро, Эмил… Ты уже не спишь? — это был голос Поля.       Эмилия сделала жест рукой, чтобы он подошел. Поль, приблизившись, с интересом заглянул через её плечо:       — Ты ещё и рисуешь? Эмилия… Это просто восхитительно, ты наверное всю ночь рисовала этот портрет! Словно живой…       — Спасибо, Поль, твои слова много значат, — ответила девушка, чуть смущенно, — я подумала, что у меня слишком мало воспоминаний о нём…       — Ты просто чудо, девочка. Ну, давай, приводи себя в порядок и спускайся к завтраку, maman уже ждет!       — Поль…       — Что?       — Что ты знаешь о призраке Оперы?       — Так и знал, что ты это спросишь…       — Если захочу, сама узнаю. Быть может, от него самого, — Эмилия встала и, не отрывая глаз от Поля, и, скрестив на груди руки, смотрела ему прямо в глаза, вернее на лоб, потому что в глаза мужчинам вообще смотреть не могла. Она была в одной ночной рубашке, это был плохой тон, но её это мало волновало. Да и Поля тоже. Хоть бы отвернулся что-ли!        — Эмилия…       — Я уже 23 года Эмилия!       — А я всё думал, сколько тебе лет, — улыбнулся мужчина.       — Поль!       — Что?       — Ну может хотя бы в эту Оперу нас сводишь?..       — А ты потом в подвалы просится не будешь?       — Боишься, что он меня похитит? — Эмилия развеселилась при этой мысли, хотя любая другая девушка её воспитания возраста и комплекции давно упала бы в обморок.       — Тебя любой мужчина бы похитил, если бы видел в этом… эээ… одеянии.       — Даже ты? — разговор её определенно веселил.        Поль в один шаг оказался рядом с ней. Его руки быстро обхватили её, и, подняв на мгновение в воздух, перекинули через плечо. Эми даже «мяу» сказать не успела или хотя бы посопротивляться.       — Даже я — рассмеялся он.       — А мне показалось, тебе мама понравилась… Кстати, куда меня несет мой похититель?       — В ванную. Сама ты до неё нескоро доберешься, а твоей маме очень не нравится, когда ты копаешься.       — Так она тебе нравится?       Вместо ответа он поставил её напротив дверей ванной.       — Служанка принесет тебе полотенце и одежду. Увидимся на завтраке! — с этими словами он удалился.       — Мастер-оратор, — хмыкнула Эмилия.       Умывшись и одевшись, она направилась в обеденную комнату. Подойдя ближе, она услышала смех матери, что её поразило до глубины души. Как редко она слышала подобное. Не удержавшись от соблазна, она прислонилась ухом к двери (нет, не дубовой, не угадали, и не скажу, к какой!) и услышала следующее:        — А как вы познакомились? — это был голос Поля.        — В парке. Он сидел и писал стихи, меня это удивило. Я подошла и присела рядом. Он, заметив меня, сказал, что удивительно, как такая холодная принцесса, как я не растаяла под гнетом весны! — мать смеялась.        «А вроде бы он её принцессой не называл. Ну, ладно, если у них что-то получится, я не стану стоять на пути», — подумала Эмилия. Отойдя тихонько на почтительное расстояние, она зашагала уже не тихим шагом к заветной комнате с завтраком.       — Доброе утро! — воскликнула она, широко распахнув двери.       — Доброе, Эмили. Присаживайся, — молвила мать.       — Мама, а вы идёте сегодня на бал в лицее? — сказала Эми, пиля в это время бифштекс.       — О, моя дорогая, конечно. Думаю, даже с кавалером, — тут Катрин (так звали мать Эмилии) кинула заигрывающий взгляд на Поля. А тот жевал свой завтрак, и улыбался, довольный, как кот, которому в наследство достался завод по производству сметаны. Не понятно, от чего он весь светился — то ли Эмилию в ночной, почти прозрачной рубашке вспоминал, то ли ему завтрак нравился, или же взгляд Катрин произвёл на него такое впечатление?.. Будем думать, что последнее.       — Ума не приложу, кто же этот загадочный кавалер, — съязвила Эми, кинув такой же взгляд на Поля. Тому оставалось лишь жевать и улыбаться, как коту, которому досталась ещё и шхуна для вылавливания рыбы.       — Мисс Эмилия, вам письмо! Даже два! — крикнул, вбегая, мальчик-прислуга, имя которого Эмилия уже и забыла.       — Спасибо, …       — Мартин! Меня зовут Мартин!       — Да, конечно, Мартин. Спасибо, — она потрепала довольного мальчишку по голове и тот, счастливый, убежал.       — Ужасно. Помимо того, что ворвался, пока мы ели, так ещё и бегом! — возмутилась Катрин.       Поль и Эмилия укоризненно глянули на неё.       — Ну ладно, ладно. Я же всё равно устрою его и его мать в другое поместье, прежде чем мы продадим это. ВСЕХ устрою, — последнюю фразу она ярко выделила голосом.       Поль глянул на неё своими тёпло-карими, как кофе, глазами и ласково произнёс:       — Катрин, давай сегодня всеми делами займусь я? Сегодня выпускной у твоей дочери, может проведёте это день вместе в приготовлениях к нему?        — Ну… Не знаю… Я не привыкла. Да и Эмилия уже не маленькая, — колебалась Катрин.       — Мама, когда мы с вами гуляли последний раз?       — Ну хорошо, уговорила.       — Вот-вот. Мне наверное тогда лет 5 было, — Эмилия надула губки.        Катрин кинула на неё взгляд, который мог означать только одно — «я поговорю с тобой позже».        ***             — Мама, как думаете, это сочетание подходит мне? — спросила Эмилия, когда примеряла пышное голубое платье с серебристым поясом.       — Ты же всё равно не будешь его одевать. Это лишь повод выпросить у меня новое платьице, верно? — Катрин выразительно приподняла бровь.       — А откуда вам это известно?       — Сама такая. Да ладно, сидит оно на тебе просто потрясающе, оденешь на какой-нибудь другой бал.       — Я его немного подправлю… И на бал своей мечты, — улыбнулась Эмилия.       После недолгого молчания, пока они выходили из магазина Катрин спросила дочь:       — Почему ты не захотела, чтобы в моем ателье тебе что-нибудь сшили?       — Мне просто хотелось походить с тобой по магазинам.       — Можно подумать, мы мало по ним ходим.       Они забрели в парк. Эмилия села на ближайшую скамейку, ставя сумки рядом. Жестом она предложила Катрин сесть.       — Мне просто хотелось, чтобы этот день ты провела со мной. И Полю, кстати, тоже.       — А причем тут Поль? — Катрин даже не покраснела. Ну да, конечно. Взрослая женщина, которая уже умеет контролировать свои эмоции, не то что Эми.       — Мамочка, милая. Я ведь не слепая…       — Эми… Я хочу перед тобой извиниться, — вот тут она скрывать чувств не стала и погрустнела, — наверное, тебе кажется, что я недолюбила тебя. Но всё, что я делала, это было исключительно ради тебя. Я пыталась не думать о гибели твоего отца, работала, писала. Всё, чтобы мы не опустились на дно, и у тебя было всё самое лучшее.       Лучшие платья, лучшие игрушки, позже лучший пансионат. Наверное, я виновата в том, что уделяла мало времени тебе. Я ведь никогда и не знала, что такое материнская любовь — меня воспитывала мачеха… Наверное, из-за этого я стала, как говорил твой отец, холодной…       — Мама, не надо. Я всё понимаю и всегда понимала. Я не в обиде на тебя. И если у вас что-то получится с Полем, я буду не против.       — Как я рада, что у меня такая дочь. Никому не дам свою девочку в обиду, — нежно сказала Катрин, обняв Эмилию и погладив её по голове.        — А Поль меня сегодня похитить хотел, когда в одной ночной рубашке увидел.       Они дружно засмеялись.        — А как тебе Поль? — зелёные глаза Катрин заговорщически блеснули.        — Я буду очень рада, если у меня будет такой отчим. Он надежный, хороший человек. Я мало его знаю, но первое впечатление меня никогда не подводило.       Этих слов хватило, чтобы успокоить душу матери.        ***       Думаю, не имеет смысла описывать то, как эти дамы ходили по магазинам. Если сами захотите, вполне можете проверить, как проходит незаметно время за этим приятным занятием.       Вернувшись, Эмилия и Катрин разделились. Катрин ушла в кабинет, который занял Поль, но выгонять она его скорей всего не собиралась. А Эмилия пошла в свою комнату, по которой начинала ощущать гнетущее чувство тоски. Скоро она навсегда оставит это место. Она никогда не чувствовала особой близости с ним, но оно хранило часть её души. И с этим Эми ничего поделать не могла…       Не успела она, усталая, упасть на кровать или сесть на кресло, как прибежал Мартин и начал тараторить про какого-то молодого человека, который хотел её видеть. Она сказала принять.       Это был юноша из художественной академии с которым она танцевала 2 месяца назад. Учитывая, что балы проводились раз в 3 месяца, это был её занятый кавалер. Поймав себя на этой мысли, она получила упрёк от своего «Я» за то, что подумала о человеке, как о вещи. Он был выше Эмилии, но среднего для юноши роста, темные волосы, темные глаза. Ничего особенного. Хотя, ведь если приглядеться особенности можно найти в каждом. Просто ей так это всё надоело. Все какие-то одинаковые. Вот если бы он был…       Каким? А, собственно, что ей надо? Каким должен быть тот, кто покорит её сердце? «Подумаю об этом на досуге», — решила она.       Все эти мысли пронеслись в её голове за секунду, пока она приветливо улыбалась вошедшему.        — Добрый день, мисс, — произнёс он мягким, вкрадчивым голосом, целуя её руку, — я слышал, у вас сегодня выпускной бал. Простите, может это не моё дело, но вы идёте с кем-нибудь?       — Нет, — коротко ответила Эмилия.       — Не окажете ли Вы мне такую честь…       — Да, — прервала его Эмилия всё тем же тоном. А что было ждать, пока он часа 3 будет петь свои дифирамбы? Лучше так, когда всё коротко и ясно. Лет 5 назад у неё кружилась от этого голова, захватывало дыхание. Но в конце концов, наверное она уже выросла.        — Спасибо вам, Эмилия, — он весь просиял. — Вы не пожалеете. Обещаю, — и удалился.        «Любопытно, — думала она, — даже имя моё помнит. А я его нет».        Она взяла со стеллажа своего любимого ангелочка, закрыла дверь, чтобы её за сумасшедшую, разговаривающую со стеклом, не приняли, и спросила:        — Ну почему всё так сложно? Почему я не могу быть как все, радоваться простым вещам, закатам, рассветам, громко вздыхать по кому-то? Я даже не знаю, чего хочу. Я не имею впереди какой-либо цели. Как мне жить? А ведь многие мне завидуют. Просто не знают, что моя улыбка лишь маска. Не знают, кто я. Да я сама и не знаю… Ты же мне поможешь? Я знаю, поможешь, — она прижала фигурку к груди и взглянула на портрет на стене.         — Папа, милый папа, как мне тебя не хватает… Я верю, душа человека бессмертна. Она продолжает жить в том, что он сделал. Ах, если бы я могла… Если бы я могла как-то возродить тебя. В чем-то масштабном… Я обещаю, что сделаю всё, чтобы сделать это, хоть и не знаю что. Но почему-то мне кажется, что только так я смогу успокоить душу и обрести что-то, что так рьяно ищу… — шептала она, проводя рукой по портрету, висевшему на стене.