Неизвестная история Призрака Оперы

Они шли по маленькому аккуратному английскому городу, погрузившемуся в полуночную дрему. Эмилия и Вильям не торопились. Они молчали. Наконец, Эмилия произнесла своим самым кротким голосом: - Мы пришли. Спасибо, что проводил. - Да не за что. – Просто ответил он. Они стояли молча, он хотел что-то сказать, а она просто молчала, так как совсем запуталась… - О чем вы думаете, Эмилия? – это Вильям вдруг решил нарушить молчание. - Вы любите гулять под дождём? – она ответила то, что первым пришло в её светлую во всех смыслах голову. - Что? - Да или нет? – Эмилия игриво на него посмотрела. - Когда я был ребенком – да. А сейчас… Не знаю. - Ну ладно. Я не буду говорить «прощай». До свидания, Вильям. - До встречи, Эмилия. «Ну вот. Я дома», - подумала Эмилия, заходя в дом. Она поднялась по ступенькам в свою комнату, вспомнив по пути про два письма, которые так и не прочитала. Она ускорила шаг. Два белых конверта валялись (не лежали, а ВАЛЯЛИСЬ) на кровати. Ещё раз поругав себя за неряшливость, Эми взяла первый попавшийся и вскрыв его ногтем, достала лист, исписанный неровным почерком и красными чернилами. Не придав этому значения, она улыбнулась и стала читать… «Мисс Эмилия! Прашу Вас, чтобы вы не уезжали надолго. Вы стали мне словно старшей систрой, я буду па вам скучать. Хоть вы и зыбываити, как миня зовут, я вас всиравно люблю и знаю, что вы добрая душа. Это письмо я написал без ведома матушки её красной ручкой. Вы знаете она учительницей раньше работала, но на нищинскоежалаванье ей ни хватало садиржатьминя. Вопщим красная ручка всё что от школы осталось у матушки. Сейчас ей не хватает времини учить миняпаэтамупрашу вас ни абращать внимания на ашибки, еси такие будуд.Мартин.»* Она чуть не расплакалась. И после того случая имя «Мартин» просто врезалось в её память. Она редко бывала дома, но этого весёлого задорного мальчишку помнила всегда. А на имена у неё вообще плохая память – своё помнит, на том спасибо. «Мартин, Мартин, - мысленно подумала она, - я тоже буду скучать. А может не стоило так скоропалительно принимать решение? Не стоило. Но уже поздно…» Странное дело. Она по-другому представляла, как будет уезжать. Она любила свой городок, но он успел ей надоесть. Хотелось нового. Но новое и пугало... А теперь, когда она узнала Вильяма, запомнила имя Мартина, побывала на балу, её одолевали сомнения. Только бы не расплакаться… Она сильная, она не должна плакать, ведь ничего плохого не случилось. Чёрт, кого она обманывает? В комнате никого, кроме неё. Можно позволить себе быть слабой сейчас, наедине с собой, чтобы потом быть сильной. Глаза чуть повлажнели, а в горле застыл комок, как крик, который не может вырваться и от этого давит и давит, прося: «Пусти!». И она пустила его. Только не крик, а нервный вздох, который потянул за собой маленькие ручейки, вытекшие из уголков её глаз. Да, она плакала. Но это были не те слёзы, за которые стоит человека винить. Она не знала, что с ней будет дальше, боялась того, что будет дальше. Раньше она не наблюдала за собой нерешительности или сожаления за сделанное. Но сейчас… Наверное, весенняя депрессия… На что похож страх за будущее? Эмилия чувствовала себя, словно одно из семян одуванчика, которое развеет ветер. Куда из всех людей судьба унесет её? Что она приготовит ей?.. Эмилия сделала глубокий вдох и почувствовала, что ей стало легче. Улыбнувшись, она кинула свою детскую игрушку – плюшевого мишку Эра. Она назвала его этим странным именем, потому что первую букву, которую она выговорила была «Р». Какая ирония! Англичанка, истинная леди, но первой её буквой была буква русского алфавита. О, да. Её отец знал множество языков и часто удивлялся величественной и независимой России. И маленькую Эми учил этим буквам… Так и не доучил. Дальше «Р» Эмилия алфавита не знала. А вот все её картины. Портреты, натюрморты… 5 портретов и 3 натюрморта. Один автопортрет, один портрет матери, портрет отца, который она бережно сняла со стены, портрет Поля, который она нарисовала втайне от него, пока тот читал и один портрет… Своей первой любви, после которой она решила, что любить не стоит. Надо найти достойного мужчину, чьей любви ей хватит. А любить самой… Нет, спасибо. Вот он. Её первая любовь. Сейчас Эмилия призналась себе, что больше всего польстилась на его внешность, как он был красив и хорошо сложен! Какие у него были глаза! В нем сочеталась какая-то женская красота, он был похож на ангела. Длинные белокурые локоны, какое-то непостижимое изящество, обходительность. Да, какие глаза… Глаза маленького дьяволенка. Он был гулякой и любил покутить. Слишком обходителен с другими дамами, непостоянен, порою груб… Сколько ночей она прорыдала, кусая подушку в отчаянии из-за него, как он обнимал и целовал других, глядя на её реакцию, словно издеваясь над ней, над её слепой верностью и доверием… После него были и другие, кто-то лучше, кто-то хуже. Но Эмилия полностью запуталась и решила не изобретать колесо, а просто найти того, кто будет похож на отца. И ни в коем случае не красавца! Всё, внешностью её больше не заманишь. О, хотела подумать, а ответ пришел сам собой! Бывают в жизни удивления. Да, ей хотелось найти свою вторую половинку, чтобы она не говорила. Себя-то не обманешь. Отвлекшись от этих мыслей, она спустилась в гостиную и кинула этот злосчастный портрет в камин. «Гори ярым пламенем и не появляйся больше в жизни моей», - мысленно обратилась она к портрету, который жадно поглотил голодный огонь. Бумага чернела, тлела, сворачивалась… Осталась лишь жалкая кучка пепла. Такая же жалкая, как душонка того, кто был изображен на ней. Эмилия вернулась в свою комнату и уложила кое-какие платья, швейные и рисовальные принадлежности, пару нот. Да, она и ещё и на фортепиано играла! Правда, редко. Но вроде бы помнила, как это делается. А ещё умела вышивать крестиком и печь пудинг. Вроде бы всё. Надо маму и Поля проведать.