Ночные серенады

      Среди бледно-лунных пятен холодными зимними ночами, когда почти все живое пугливо ежится от холода, рождается любовь. Она приходит вместе с песней, мягко шурша лапами по палубе, суровая и непоколебимая, как валькирия, и раздает небрежной рукою чувства направо и налево. Эта дама не спрашивает нужны ли они, уместны ли. Ей наплевать на все. На то, что два человека на палубе Санни, несущие караул в эту негостеприимную ночь, оба мужчины. И, вообще, назвать их людьми довольно сложно. Живой скелет и киборг. Дивная ирония судьбы.       Все Мугивары прекрасно знают, что эти двое всегда проводят дежурства вместе, за душевными разговорами, разбавленными парой-тройкой мелодий. Им нет никакого резона скрывать свои чувства или как-то маскировать их. Правда, о том, что Брук и Фрэнки куда больше, чем просто накама, догадываются не все. В силу своей невнимательности, или тугодумства, или полнейшего равнодушия к подобным вопросам.       – Особая супер-прическа Фрэнки! – киборг нажимает на собственный нос и его волосы приобретают вид огромного голубого сердца, – Плюс миллиард к нашей любви.       Брук наигрывает что-то веселое и смеется. Он бы, наверное, попросил Фрэнки показать трусики, если бы киборг носил что-то помимо них.       – Мое сердце, кажется, вот-вот разорвется от счастья. Хотя, у меня же нет сердца! – Шутки, кажущиеся тупыми всем мало-мальски здравомыслящим людям, их устраивают. В конце концов, для любящих душ это совсем не важно. Какой бы бред они ни несли. Главное, что от этого самого бреда становится так тепло, словно зима вдруг превратилась в лето.       Наверное, в такие моменты они немного сожалеют, что больше не люди. Что не могут ощутить тепло чужих пальцев, смыкающихся вокруг ладони, узнать, каковы на вкус губы любимого. Потому-что есть только металл и кости. А губы... У Брука их уже как полвека нет.       Впрочем, ни Фрэнки, ни Соул Кинг не зацикливаются на этих мимолетных сожалениях: Если думать о прошлом или засорять мозг несбыточными иллюзиями, можно легко потерять ценную гармонию настоящего. В конце концов, о любви можно говорить не только поцелуями и горячими прикосновениями, от которых мурашки танцуют гопак по всему телу.       О ней можно говорить музыкой, смертельно-прекрасной, чистой, как ветер. Такой, что выворачивает душу наизнанку и заставляет плакать от восхищения и непереносимого акустического оргазма. А можно просто обнимать наигрывающий на скрипке скелет, позволяя Бруку опираться на железную грудь, сиять на весь мир дурацкой прической и говорить всякие важные глупости.       И в эту секунду кажется, что вечность создана для того, чтобы любовь никогда не умирала. Какой бы необычной она ни была.       – Йо-хо-хо-хо, Фрэнки, это так странно!       – Да, это супер-странно, – киборг смеется в ответ, прижимая к себе Брука, и они продолжают очередное ночное бдение. До самого рассвета.