Принцип домино

      Я проснулась утром следующего дня, когда яркое-яркое солнышко бессовестно и злорадно начало светить прямо мне в глаза. Еле разлепив веки, я спросонья даже не сразу поняла, где я и что тут делаю — однако вспомнила обо всем буквально через пару секунд. И с мученическим стоном попыталась загородиться рукой от раздражающего солнечного света.       В голове стоял полный вакуум. Думать не хотелось совершенно.       Особенно, о том, что весь вчерашний день оказался отнюдь не дурным сном.       Черт, вот это я попала…       И за какие грехи мне такое? Ну да, я воровала деньги и продукты с прилавков. Да, я занималась «вандализмом» вместе с братом — мир его душе! — и обманывала порядочных людей ради своего выживания, но было это не так уж много раз!       Ладно, каюсь. Очень много раз. И, если вам от этого станет легче, я раскаялась и искренне извиняюсь от всего моего черствого сердечка. Довольны? А я — нет, потому что эти бессмысленные извинения сейчас не принесут мне никакой пользы: там, откуда я родом, я размазалась по асфальту, а здесь меня никто не знает. Пока что. Но зато знают эту Мико Накадаи, и будет очень нехорошо, если меня раскроют слишком быстро. И не спрашивайте, не знаю я, почему — это просто предчувствие.       Нехорошее такое предчувствие…       Кстати, я тут кое-что вспомнила. Вы вот когда-нибудь читали фанатские рассказы про попаданцев? Я читала и не раз. Было забавно наблюдать, как человек попадает в тот мир, где давно хотел оказаться, и живет той жизнью, которой всегда мечтал жить, находит семью, друзей, любовь… Каюсь, я тоже могла пофантазировать на эту тему и напридумывать всякой хрени, которая никогда бы не сбылась.       Только вот читать про попаданцев — это одно. А реально попасть в тело чужого человека из другой реальности оказалось уже совсем другим. И похрену, что этого человека ты знаешь как облупленного: все равно в итоге оказывается, что ты нихрена о нем не знаешь!       Например, знали ли вы, что отца Мико Накадаи зовут Аяно, а мать — Киоко? И что у нее есть старший брат по имени Широма, работающий следователем в Токио? Что в Японии Мико, оказывается, была чуть ли не круглой отличницей, повернутой на изучении языков? Ах да, она же еще без ума от аниме «Наруто» и «Покемон», коллекционирует разнотипную мангу и просто обожает кошек. Не знали? А вот теперь представьте, в каком я была шоке, когда узнала!       Боже, я терпеть не могу аниме и кошек.       Однако я хочу сказать не о том. Пока я спала, как говорится, без задних ног, словно жмур… наверное, это было бы правильно назвать «проживала жизнь заново». Иначе как объяснить то, что я хорошо помнила как сделавшую меня сиротой автокатастрофу, так и счастливые узкоглазые лица родителей, поздравляющих меня с первым десятком лет? Я помнила буквально все: то, как меня била шпана в подворотне, то, как старший брат помогал мне делать уроки по обществоведению, то, как я летела по переулкам и крышам после очередного рисунка на стене в центре города, и то, как играла «собачий вальс» на пианино в гостиной… Такое чувство, будто я забыла все-все-все и тут — на тебе! — вспомнила настолько резко, что пора бы головой об стену биться.       Было сложновато различить, где заканчиваюсь я, а где начинается Мико Накадаи. Ощущение, словно я прожила одновременно две совершенно разные жизни, не покидало ни на секунду. Даже удивительно, как весь этот противоречащий сам себе каламбур в моей больной голове по полочкам уложился, а не перемешался в одну мусорную кучу…       Но мне вдруг резко стало не до мыслей о теории перерождения. И дело не в ухудшившемся самочувствии. Просто мой желудок внезапно завопил так громко и таким диким ором, словно у меня там жило голодное чудовище.       А ведь правда, сколько я не ела? День-два? Или больше?       Но тут послушалось знакомое цоканье каблучков и — о, как же я возблагодарила всех богов и прочую нечисть за такое совпадение! — в мою палату заглянула миссис Дарби.       — Проснулась? — спросила она, прикрыв за собой дверь, и подошла к койке. — Как твое самочувствие? Уже лучше?       Я воодушевленно кивнула — и тут же сморщилась. Ибо возмущенный желудок заорал еще громче, чем раньше, а живот скрутило тошнотворным спазмом.       Джун понимающе улыбнулась и лукаво сверкнула глазами.       — Завтрак прошел два часа назад, но, думаю, никто не откажется накормить одного-единственного пациента. Я обязательно попрошу, чтобы тебе принесли поесть, но сначала надо бы проверить твое состояние…       Миссис Дарби быстро замерила давление, пульс, температуру — и все остальное, в чем я вообще ничего не смыслила, после снова взбила мне слежавшуюся подушку. Я не сопротивлялась, тем более, обещание скорого завтрака грело душу и усмиряло воющие от голода внутренности. Еще раз осмотрев записи в своей медкарте, полностью удовлетворенная Джун вышла из палаты, вновь оставив меня одной.       Но заскучать я отнюдь не успела. Вскоре в коридоре загромыхала тележка, открылась полупрозрачная дверца, и ко мне в палату торжественно въехал мой завтрак… О Праймус милостивый! Пока незнакомая мне медсестра выдвигала встроенный в койку столик и расставляла передо мной еду, я чуть не захлебнулась слюнями, затаив дыхание. Даже желудок предвкушающе замолк.       — Когда поешь, нажми на эту кнопку, — медсестра указала на лежащий на койке пульт, — и я заберу посуду. Только не ешь слишком быстро: тебе может стать плохо.       — Хорошо, — еле слышно ответила я.       Дождавшись, пока медсестра выйдет, онемевшей рукой я живо схватила ложку и приступила к трапезе. Но как бы я не пыталась есть медленно, а хавчик удивительно быстро исчез. Я вызвала медсестру, поблагодарила ее от всей своей черствой души, и она увезла вылизанную мною до блеска посуду. А кто сейчас скажет, что еда в больницах — полный отстой, тот будет иметь дело со мной, потому что в этой больнице еда была невероятно вкусной! Горячий сладенький чай, кукурузная каша с маслецем и свежая булочка на закуску, м-м-м… В скольких поликлиниках я была, а такое чудо вижу впервые.       Ближе к обеду, когда я уже успела отлежать всю спину и оплевала весь потолок, ко мне зашел доктор — мужичок в возрасте, с проплешиной на затылке, бородкой-клинышком и с небольшими круглыми очками. В общем, тип попался довольно приятный: позадавал всяких вопросов, послушал, как я несла ему всякую ахинею, что-то там покивал себе на уме и сказал, что мне можно долечиваться на дому. И, не будь я привязана к койке, я бы его расцеловала от радости! А так только вымучила благодарность. Вышло, правда, довольно сухо, но доктор, кажется, даже не обратил на это внимания.       Уже после обеда (наваристый суп из курицы с лапшой, отбивная с подливкой и тыквенный сок) за мной, довольно потирающей сытый живот, наконец, приехали семьянины О’Коннел на своем синем сиданчике неизвестной модели. И принесли мне каких-то непонятных роллов, которые и на роллы-то были похожи лишь тем, что их так звали Пит и Мэри.       Черт. Пришлось вымучивать из себя благодарность. Опять.       То, как я умудрилась одеться, спуститься с третьего этажа больницы, выйти на улицу и сесть в машину, при этом ни разу не навернувшись и не споткнувшись, заслуживает целого романа. Но мне влом вам все досконально описывать, простите уж.       Итак, мы отъехали от больницы и взяли курс на дом. Тут я бы хотела кое-что вам, дорогие мои слушатели, объяснить.       В общем, Мэри и Пит были родителями той девочки, Лориэн О’Коннел, что поехала в Японию по обмену и теперь жила дома у семьи Накадаи да ходила в ту же школу, куда некогда ходила Мико. В общем, эта Лори, как еще любила называть свою одаренную дочку Мэри, веселилась и просто радовалась целому году, который ей придется провести в Токио. А Мико… Что ж, я могу с уверенностью сказать, что Мико была недовольна своим приездом в Джаспер. Очень, черт побери, недовольна. И, честное слово, я ей даже сочувствую. Серьезно, ее просто-напросто надули с этим плакатом «Джаспер: центр мировых развлечений!» и запихнули в какой-то провинциальный городок вместо обещанного веселья! Хотя девчонка и сама хороша — надо же было сначала проверить, что «добренькие американцы» «бедным японцам» не вешают лапшу на уши. Я-то знаю, что сейчас верить кому-то на слово очень опасно и для здоровья, и для кошелька. Вляпалась так один раз по самое не могу…       Но сейчас идет речь не о моем «криминальном» прошлом, так ведь?       Знаете, когда я смотрела этих проклятых «Трансформеров», я все мечтала хоть раз, хотя бы глазочком взглянуть на столь прекрасный Джаспер. Я даже на картах штата Невада его искала! Как оказалось, зря — этот самый Джаспер оказался приличным таким фэйком, выдумкой тех, кто снимал мультсериал. Впрочем, как и тот город на Камчатке, якобы заброшенный после извержения вулкана…       Итак, отличительная черта Джаспера была такова — все дома на один фасад и их хоть завались! Жилые районы были уставлены только так: эти милые «картонные» домики стоят вдоль широких асфальтированных дорог, все с ровно выстриженным газоном и аккуратными цветочными клумбами, все со смежным гаражом и машиной в этом самом гараже и, ах да, все с чистейшей белой облицовкой и серой черепичной крышей. После узких переулков, помоек и тесно стоящих друг к другу кирпичных шестиэтажек этот городишко казался верхом цивилизованности — и полного, абсолютного уныния.       Нет, ну кто бы знал, что этот Джаспер на самом деле окажется таким убогим и тоскливым городишком?! Ровные дороги, идеально остриженная трава, милые соседи, дружелюбные горожане, тишина и спокойствие — все это вгоняло в просто смертельную скуку. Сначала Накадаи, привыкшую к шумной жизни Японии, а теперь и меня. Даже в родных «бетонно-кирпичных джунглях» я не чувствовала себя так уязвимо, как здесь, среди этих совершенно одинаковых домиков, сделанных словно из картона. Да тут даже глазу зацепиться не за что — все одно и то же!       А еще все такие улыбчивые и счастливые, что аж скулы сводит и блевать тянет.       Сидя в синеньком сиданчике неизвестной модели, я уже успела насмотреться на это тоскливое однообразие, пока меня везли сквозь город. Мало того, что мне снова захотелось спать, так еще и возникло такое ощущение, что мы едем по какому-то лабиринту. Или проезжаем мимо одного и того же дома. По кругу. Ехали мы не очень долго, изредка сворачивали между домов на другие улицы — и на каждой улице взгляду представала та же самая картина, что и десять минут назад.       Белые домики. Остриженный газон. Цветочные клумбы. Ровная, без единого изъяна, дорога.       Бля, ну хотя бы деревья по-разному постригите! Или дома покрасьте в другой цвет, что ли…       Когда мы, наконец, приехали, мне не хотелось вылазить из машины. Совсем. На открытой лужайке перед домом я чувствовала себя даже больше голой, если бы оказалась без одежды посреди забитой народом площади. Но издеваться над собой мне не пришлось, слава богу, если он есть, ибо мы заехали в гараж.       Семья О’Коннел как раз жила в двухэтажном одноквартирном домике где-то в пятерке километров от школы, больницы, мэрии, одного-единственного супермаркета и того, что еще бывает в центре любого города. Просторная кухня с большим окном и выходом на террасу, добротная гостиная с телевизором, удобным диваном и мягкими креслами, рабочий кабинет Пита и холл находились на первом этаже, а на втором — ванная с туалетом и две спальни. Одну из них, некогда принадлежащую Лори, отдали в полное распоряжение Мико… то есть уже мое полное распоряжение.       И вот теперь мне стало по-настоящему интересно: все же комната японской рокерши Мико Накадаи! Может, там все обклеено плакатами с рок-группами? Творческий беспорядок? Бас-колонки в углу и висящая на стене гитара? Интересненько…       Но только я собралась подняться по лестнице на второй этаж, как у Мэри опять заиграл «инстинкт наседки». Вот всегда у нее так, хоть бери и вешайся. Раздражает уже.       — Мико, тебе помочь дойти до комнаты?       — Я сама справлюсь! — буркнула я и упорно поползла, как червяк, к своей крылатой мечте.       Но нет, рано я радуюсь, ведь она все равно взяла меня под локоть и повела наверх, как четырехлетнего ребенка! Правда, довела меня Мэри быстро, открыла дверь и… моему взгляду предстала тоскливейшая картина. Вместо черных стен, ярких плакатов с глазастыми «анимешками», каких-нибудь цветастых постеров с эмблемами металл-групп были теплые персиковые стены, летящие занавесочки на окнах, обычная кровать рядом с дверью, застеленная обычным белым бельем, и деревянный рабочий стол с серым крутящимся креслом. Миленько, конечно, уютненько так — но все тут настолько обыденно, что впору на стенку лезть.       Ну, а что я ожидала-то? Будто бы Мико с ее бунтарским характером разрешили полностью изменить всю комнату в чужом доме по своему вкусу. Притом зная, что через годик хозяин этой комнаты вернется и, скорее всего, будет не особо рад преображениям.       Хотя я бы с удовольствием нарисовала что-нибудь… витиеватое на этой пустой и скучной стене около кровати.       Скупо поблагодарив Мэри за помощь, я пропустила мимо ушей все ее слова о «докторских рекомендациях», покивала ей с самым важным видом для приличия и грохнулась на кровать, как только она ушла, прикрыв за собой дверь. Сотрясение мозга все-таки так быстро не пройдет, да и меня уже начало мутить после этой однообразной поездки и прогулки по лестнице.       Перевернувшись на спину, я развалилась звездочкой и уставилась в ровный потолок. Помнится, я по ночам, когда не могла уснуть, рассматривала трещины в штукатурке и представляла что это высокие заснеженные горы, долины удивительных рек или еще какая-то романтическая хрень… В общем, глядя на этот просто идеальнейший потолок над моей головой, я вдруг почувствовала, что еще чуть-чуть — и я зарыдаю как последняя слезливая соплячка. Даже слезы на глазах выступили и замутило еще сильней.       Так, отставить истерику. Еще чего удумала — сопли на пустом месте разводить! Да, помираешь не каждый день и, если вспомнить, страшно до усрачки, но ведь я-то жива! Пускай и не в том теле, в котором привыкла быть живой…       Ладно, вроде бы успокоилась. Только какая-то погань на душе никак покоя не дает. Но это подождет, ибо сейчас важнее подумать о действительности.       Что ж, определить, куда я попала, не составило почти никакого труда: только извилинами оставшимися пошевелить. Намного же сложней было понять, когда я попала. И для этого мне пришлось пошевелить своими скудными извилинами еще раз — в этот раз намного усердней.       Во-первых, я посмотрела контакты Мико, в коих ни оказалось того номера, который я искала — этого тупого бронированного громилы с крошечными мозгами. Или, вернее сказать, процессором?.. В общем, не важно, главное, что в «Контактах» не оказалось ничего похожего на слово «Балкхэд», и это меня не очень-то устроило. Может, Мико оказалась умнее и назвала контакт как-то по-другому? Хотя очень сомневаюсь…       Во-вторых, я поискала номера Фоулера, Джека, Рафа… И их тоже не оказалось.       Поэтому, в-третьих, вспомнив, что Джун Дарби относилась ко мне так, точно никогда раньше не встречала (а если и встречала, то тесного знакомства не заводила), из всего вытекающего я решила сделать шокирующий вывод: как оказалось, выкинуло меня ровнехонько до начала первой серии. И, когда я это поняла, то прекрасно осознала, что все может начаться уже сегодня. Или завтра-послезавтра. Или через месяц-два…       Черт, да я понятия не имела, когда эти самые события начнутся! Они могли уже начаться, а я — все благополучно профукать с этим трижды проклятым сотрясением мозга!       Отставить панику. Еще не факт, что я могла все пропустить, и уж точно не факт, хочу ли я вообще всех этих приключений на мою многострадальную задницу. Ладно уж, когда восстановлюсь и пойду в школу, тогда все выясню и решу, а до того времени надо бы не беспокоиться и соблюдать режим. Не хочу проваляться в этой кровати до конца своих дней…       И тут понеслась душа по астралу, а точнее — бесконечное время отлеживания моей спины. Музыку слушать мне запретили, смотреть телик — особенно, читать — тоже. Якобы лишнее напряжение зрительного нерва (или что там?), скачущие картинки или громкие звуки могут повлиять не очень хорошо, и мне придется после этого лежать раза в полтора-два больше, чем требуется на самом деле.       И что вы, думаете, я сделала?       Правильно, послала всех к черту, выпросила у Мэри альбом с карандашами и рисовала дни напролет. Как же повезло, что я умею давить людям на гниль — не единожды спасало, спасло и в этот раз! Да и если бы не Мэри с ее мягкотелостью и внушаемостью, то к окончанию «постельного лежима» я бы уже покрылась плесенью от тоски.       Кроме того, с тех самых пор, как я заняла тело Мико, я только и хотела, что жрать. Нет, не так. Я ОЧЕНЬ ХОТЕЛА ЖРАТЬ. У этой девчонки оказалась просто бездонная прорва в животе, которую приходилось наполнять едой по пять-шесть раз в день и обязательно что-нибудь впихивать в себя на ночь. Иначе приходилось просыпаться ни свет ни заря и все равно брести до холодильника. И меня — почти целый день не чувствующую голода после одного-единственного бутерброда! — постоянные вопли желудка Мико просто-напросто выводили из себя.       Но, не считая головной боли и постоянной слабости, в целом, жилось мне неплохо — за исключением маленького нюанса…       Я тут заметила, что иногда меня заносит с родного для меня английского на родной для Мико японский. В семейке О’Коннел в таких случаях просто не врубаются в то, что я говорю, и переспрашивают с тупыми лицами: «Прости, но что ты сейчас сказала?» Ну, а мне как последней дуре приходится повторять, и от случая к случаю выходит либо понятная речь, либо снова какая-то дребедень. Со временем, правда, Мэри и Пит начали различать самые простые слова, например, «спасибо», «да» и «нет»… Сразу стало проще. Относительно.       Спустя почти неделю смертной скукотищи приехал тот же немолодой доктор с очками, что-то послушал, поспрашивал, покивал сам себе и сообщил, поглаживая бородку, что все просто зашибись. Конечно, он не так сказал, но смысл тот же самый. И еще он удивился, как так быстро пропали все основные признаки столь сильного сотрясения, но посоветовал еще посидеть дома пару-тройку деньков, чтобы точно наверняка, и разрешил после этого ходить в школу, тут же выписав мне справку с освобождением на две недели и месяц со всякими ограничениями.       Святой, реально святой человек!       Мэри доктора сердечно отблагодарила, Пит пожал ему руку, а я попросила его передать мой привет миссис Дарби. Тот несколько удивился, но обещал не забыть об этом — и укатил на казенной машинке на работу.       Ну, а я что? А я осталась сидеть дома в приподнятом настроении, потому что мне можно было посмотреть телевизор, послушать музыку в наушиках и посидеть в интернете. Ох, как долго же я этого ждала, как я измучилась без этих благ цивилизации, кто бы знал! И, взяв с собой стопку бутербродов, я со вселенским счастьем уселась за просмотр новенького аниме-сериала. Да, знаю, я аниме вообще не люблю, но что-то в последнее время стало интересно, тем более, это был почти что триллер, а триллеры я дико обожаю.       Пожалуй, посижу еще пару деньков дома — ничего же такого убийственного не случится за это время!       Так ведь?..