Несносная Херктерент - 3

Глава 14. Эрида берёт трубку. Недолго послушав, говорит только: «Хорошо. Пусть приносят». – Папа очередной подарок прислал? - ехидничает Марина. - Папа. Но не подарок. Просто попросила одну вещь, которая всегда нашей была. Марина встаёт. - Ну, я тогда пойду, уверена к этой вещи он добавил ещё полторы сотни других, а ты их до полуночи разбирать будешь. - Останься. При тебе я только эту самую вещь и вскрою. Хочу, чтобы ты тоже поближе рассмотрела. Марина ожидала увидеть кого-то из канцелярии соправителя, но вместо него входит советник Министерства Культуры, член Высшего Совета по вопросам образования, лауреат Императорских премий I и II степеней, директор «Музея человека», награждённый двумя Золотыми Звёздами за гражданские заслуги, остальные его чины и награды Херктерент просто лень вспоминать. Благо, и вспоминать не надо, он при полном параде. Эрида вскакивает. Кажется, под землю провалиться готова из-за того, что без причёски и в халате. - По вашему поручению, сиятельная, высокорождённая, - далее смотрим полный титул Эриды, что она сама не помнит, да и Марина так сразу не отчеканит, минут через пять доходит до дела, - принадлежащее Вам сокровище дома доставлено в указанное место. Где сокровище надлежит разместить? Времени, чтобы в руки себя взять, у принцессы было предостаточно. Стоит и смотрит так — осаночка и взгляд такие — сама Софи от зависти удавилась бы, если увидела. – Искренне благодарю Вас, Имперский советник первого ранга. Размещайте здесь, по вашему усмотрению. Двое здоровяков из канцелярии соправителя ввозят затянутый грубой тканью прямоугольный ящик выше человеческого роста. На всех швах — по несколько сургучных печатей различных ведомств. Через дверь Марина замечает, охраняют доставку не кто-нибудь, а личные гвардейцы самого соправителя в полном боевом облачении. Что же это такое Эриде приволокли? Платиновых статуй в человеческий рост среди сокровищ её Домов вроде бы не числилось. Ткань, тем временем снята. Советник не побрезговал сам швы разрезать. Внутри — деревянный ящик. На каждой стороне по несколько штампов «стекло», «нести осторожно», «хранить под крышей» плюс банальные указатели «верх» и «низ». Доски тщательно выструганы и кажется, отполированы. Все соединения не на гвоздях, а на шурупах. Электрических шуруповёртов Марина ещё не видала. Что же там внутри? Собирателей фарфора среди предков Эр вроде бы, не числилось. Ящик заполнен упаковочной стружкой. Извлекают очень аккуратно. В глубине уже просматривается что-то, напоминающее спелёнутое человеческое тело. Марина хмыкает. Догадывается, что Эриде привезли. Как-никак, предмет, имеющий статус «национального сокровища». Первый слой — полиэтиленовая плёнка, под ним — ткань, затем несколько слоёв бумаги. Херктерент жалеет, поблизости нет никого, кто бы не знал, что там внутри скрывается. Последние движения. И вот появляется она. Анатомическая машина. Великолепно исполненный скелет с полностью воспроизведённой кровеносной системой и внутренними органами в натуральную величину. Изготовлено настолько мастерски, что родилась легенда о жестоком убийстве, введённом в кровь живым людям ядовитом веществе, вызвавшем металлизацию крови и внутренних органов. Анатомических машин известно три, все хранятся в «Музее Человека». Переданы туда для экспонирования матерью Эриды в ранней юности. Изображают мужчину, женщину и новорождённого ребёнка. Младенец не выставлялся никогда из соображений общественной безопасности. Скульптуру женщины Эр только что привезли. Руки вскинуты, голова запрокинута, нижняя челюсть опущена, будто она кричит. Считается, все три анатомические машины подарок генерала Рэндэрда Дине II. В прошлом даже была версия, все три препарата изготовлены ей самой в молодости из живых людей для лучшего изучения анатомии. Первое же научное обследование жутковатую легенду опровергло — на затылке каждого черепа была выгравирован год изготовления и имя старшего мастера — главного армейского хирурга. К этому году Дина в пособиях по анатомии уже не нуждалась. Все операции, обессмертившие её имя в истории медицины впервые были сделаны раньше. Никаких следов неизвестных веществ обнаружено не было, среди материалов преобладал шёлк, воск, проволока и кость северных слонов, только зубы были настоящие человеческие. Предметов высокой ценности и большого исторического значения из хранилищ Домов в музеях довольно много. Уже давно считается хорошим тоном передавать некоторые сокровища Домов в музеи для бессрочного экспонирования. Бесплатно, или за символические суммы. Вещь продолжает считаться собственностью Дома, и должна быть возвращена по первому требованию Главы, но такие случаи за сто лет были единичными, да и те приурочены к важным церемониям вроде похорон или бракосочетания, как правило, через несколько месяцев вещи снова оказывались на прежних местах в музеях. Анатомическая машина — одна из самых популярных мирренских страшилок про бесчеловечность грэдов. Даже цитата из писанины нынешнего главы какой-то из церквей вспомнилась. "Если кто-то будет пытаться защитить атеизм, грэдов, вероотступников и прочую нечисть - пусть вспомнит о двух людях, которых умертвили "ради опытов"- мужчину и беременную женщину. Привязанным людям ввели в вену отравляющие вещества, которые по мере распространения пластифицировали систему кровообращения и органы. Мужчина сопротивлялся, поэтому руки и ноги выгнуты. Женщина смогла отвязать одну руку во время пыток". Знатоки писали, не о чем говорить, статуя, машиной это творение Марина назвать не может, женщина не беременна. В музее даже специально фотография старинных пергаменов висит, где генерал распоряжается выдать старшему мастеру шелку, воску и проволоки по списку. Для особо непонятливых есть и фото пергамена, где мастера расписываются в получении вознаграждения. Переводы на основные современные языки рядом висят. Всё равно, никто не читает, большинство предпочитает верить в легенду о зверски убитых слугах. Эр это Эр. Только разноглазой может взбрести в голову затребовать себе в комнату Национальное сокровище. У Марины для Глаза Змеи хотя бы сейф есть, да и клинок вещь личная, изначально не предназначен для публичного обозрения. - Зачем тебе Анатомическая машина понадобилось? - Это лучшее воспроизведение тела человека в таком виде из известных мне. - Тут ошибки есть. Даже я вижу парочку с жизнью несовместимых. - Я знаю. Я потом верну в музей обратно. Но сейчас Машина нужна мне. Так надо. По одному «надо» Эриды незнакомый человек сразу догадается, чья перед ним дочь. Она не интонации отца воспроизводит. В такие моменты она сама такая. * * * Марина заходит к Эр. Та обнажённая стоит перед зеркалом. Серьгу старинного образца с кучей цепочек и подвесок примеряет. - Ой, кто там? – не поворачиваясь - Я это, Эр. С радостным визгом бросается на шею. Марина осторожно отстраняется. Эрида руки почему-то не убирает. Только теперь заметно – дочка соправителя не совсем голая, на ней изрядная часть её золота. Сзади было просто не видно. Ожерелья на шее, браслеты и цепочки всякие находятся везде, где только можно. Даже на талии несколько цепочек. Это уже явно не Херт присылал. - Ты чего? - Да вот, думаю на бал так пойти, - совершенно будничный ответ. Эр-р-рида! Твоя простота не то, что воровства, она гораздо более тяжких преступлений хуже. - Замёрзнешь. По дороге холодно и мокро. - Сапоги и шубы у меня есть. Марина, можно тебя попросить. - Руки сперва убери, потом спрашивай, - она очень не любит прикосновений. Ничьих. - Ой! – Эр даже на шаг отпрыгивает, - Так можно? Марина пожимает плечами. - Тут ещё много украшений осталось. Мне так хочется на живого человека во всём вот этом посмотреть. - Себя в зеркале мало? – что-то в последнее время тараканы в голове Эр всё чаще и чаще устраивают праздники. Сегодня явно очередной да ещё и с фейерверком. - Ну, пожалуйста! – с применением главного оружия наивного умоляющего взгляда. Глядя на старые фото, Марина давно уже поняла, и от кого у подруги взгляд такой, и почему именно на её матери женился в своё время Херт. Против мужчин такие глаза страшное оружие. Только она-то девочка! Из украшений только браслет носит. Но поозорничать вполне можно, тем более, она сама в таком виде точно никуда не пойдёт. - Марина, ты куда? Не обижайся! – тут уже интонация – вот-вот заплачет. - Дверь запереть. Голая Еггта – слишком большая ценность, чтобы позволять на неё кому попало любоваться. Удачная возможность рассмотреть Эр взглядом врача. Всё-таки была серьёзнейшая операция. Кое-что заметно, но именно потому, что она знает, куда смотреть. Видела фотографии, где Эриду частично видно изнутри. В том числе, и бьющееся сердце. Софи тоже смотрела, глаза квадратные были. На отсутствующую публику по привычке играла, или на самом деле за подругу испугалась? Говорила потом, кошмары снились. Врала? Кто знает. Марина спала как обычно. В конце концов, у них же обеих была в предках великий хирург. Занятное ощущение – знать о теле подруги гораздо больше, нежели знает она сама. Притом, Эрида в медицине разбирается. Жизнь заставила. Книги читает, но лечиться по ним не пытается. И то хорошо. Первым делом нацепила золотой пояс с отделанными мелкими бриллиантами, ножнами. Все камни натуральные, можно не сомневаться. Вот у Марины будь выбор, обошлась бы искусственными. До половины вынимает оружие из ножен. Знаменитая узорчатая сталь Дины, или, как говорит император, «булат». Похожие узоры покрывают «Глаз Змеи» - клинок всех четырёх Дин. И пятой – самой Марины. Перехватив кинжал делает несколько плавных, вполне способных стать смертельно опасными, движений. Глаза Эр самым натуральным образом сияют, даже рот приоткрыт. - Волшебное сочетание юности, нежности и смертельной опасности. Можно, я нарисую тебя такой? Ведь обаяние этого возраста уйдёт. Оно так хрупко и недолговечно. - Потом как-нибудь. Стоп. Это я-то нежная? - Ну да. Как и все в этом возрасте. Знаешь, какие средства женщины тратят, чтобы вернуть кожу к такому состоянию, как у нас сейчас? - Ага. Знаю. ЕИВ говорил: «Не майся бабы дурью, вбухивая столько средств на кремы да притирания – у нас бы линкоров было в два раза больше». Кстати, я думаю, если бы меньше денег на украшения и безделушки уходило, кораблей бы было больше раза в три. - Зачем тебе кинжал? Да ещё такой! Ты же ими пользоваться не умеешь. - Почему? Умею. Просто не показываю никому. Марина хмыкает. Эр это Эр. Сказала «умею» - значит, так и есть. Заметно, Марине остались самые массивные драгоценности. Второй костюм только из украшений почти получился. Именно почти. Обнажённую спину Эр, если надо, с лёгкостью прикроет, распустив волосы. И на спину хватит, и на то что ниже, останется. У Марины – короткая стрижка. Стоят у зеркала. - Да мы просто золотые девочки! – искренне восхищается Эрида. - Угу. Даже безо всех этих драгоценностей. Золото самой высшей пробы. Самые ценные призы для всех мужчин нашей страны. - Не говори так! Мне самой для себя нравится красивой быть. Херктерент выразительно косится на браслеты на щиколотках. - Зимние сапоги ко всему этому совсем не подходят. Эрида по лбу себя хлопает. - Вот! Смотри! – Эр лезет под кровать, Марина с трудом удерживается, чтобы не поддать ей по заду. Если сравнивать со старинными скульптурами – то неизвестно, у кого лучше. Тогда мода была на изображение совершенного и прекрасного тела. Тут совершенство не бронзовое или каменное, а абсолютно натуральное и упругое. - Туфельки золотые. Примерь. Эрида протягивает открытую коробку. Марина вертит ногой так и эдак. - Сидят как влитые… - тут же впивается взглядом в разноцветные глаза, - Как ты узнала? Такие колодки только в одном месте есть. - Через МИДв, наверное. Это ведь не секретная информация. - Надо думать, ты на Софи тоже заказала. И зачем? Марина только посмеивается. Блестящее знание Эридой классической живописи сыграло с ней злую шутку. Гравюры считались низким жанром. Тем более, многие носили откровенно пропагандистский характер. Примерно, как плакаты на улицах, или «высочайше одобренные» портреты в кабинетах. Мода изображать заказчиков в виде древних героев, не говоря уж про сцены из жизни этих самых героев, цвела во времена Великих Еггтов самыми пышными цветами. Анатомию художники тех времён знали блестяще. Была только небольшая проблема – археология в те времена ещё даже не родилась, подводная и сейчас пребывает в зачаточном состоянии. Но уже было понимание – пятьсот и больше лет назад люди одевались совсем иначе и совсем другие доспехи носили. Иначе? Но как? Изображений сохранилось слишком мало. Да и те в основном не слишком одетые, у предков был культ совершенного тела, и понять, кто именно изображён зачастую очень сложно. С весёлыми богами древности чуть проще – почти у каждого какая-нибудь зверушка была, и она либо рядом сидит, либо, если размеры позволяют, украшения рассмотреть можно. Но с фантазией у художников полный порядок, да и многие отличались изрядным трудолюбием. На картинах стало появляться такое. На изображениях женщин обычно не столько прикрывалось, сколько открывалось. Популярность изображений обнажённой натуры с той поры нисколько не снизилась, благо, ещё и фотография на помощь пришла. Кроме полу и вовсе прозрачных тканей, прикрывалось различными хитросплетениями бус и цепочек. Примерно такими же, что сейчас Эрида старается соорудить на себе и Марине. Со вкусом художественным у сокровища соправителя полный порядок. Ко всем этим переплетениям зачастую привешивались различные образцы жутко не функционального оружия. У Эр и сейчас какой-то кривой кинжал в нефритовых ножнах, усыпанных немалой стоимости, камнями, красуется. Она бы ещё родовой меч взяла… Хотя, зачем врать, носить и владеть мечом Рэндэрда девушка умеет. Эр резко крутанулась. Марина чуть глаз ладонью не прикрыла. Так ярко вокруг неё золото и камни полыхнули. М-да, над освещением точно хорошо поработала. Художник как-никак. Остаётся надеяться, проводкой не сама занималась, в противном случае, где-нибудь поблизости что-нибудь скоро точно полыхнёт. - Ты хоть понимаешь, многим никто не сможет подарить даже одной вещи вроде тех, что у тебя десяток только на левой руке. - У тебя тоже. - Твоих! – Марина показывает язык, - Мой только браслет. - Ты знаешь, насколько сильно тебя ненавидят? Гораздо сильнее, чем нас. - За что? - За слишком не умное выпячивание собственного богатства? - Но почему? Разве я плохая? - Это ты мне всегда хорошая. Только я вот деньги считать умею, а ты – нет! - Но я никому ничего плохого не делала. Марина чуть вперёд склоняется. - Ты знаешь, в наше время за меньшее убивают. - Как так? - А вот так, - совершенно без выражения отвечает Марина. Эр зябко ёжится, хотя совсем и не холодно. - Так если надо кому, и не купить, ты скажи. Я отдать могу, или денег дам. Мне нравится, когда люди счастливы, когда мечты сбываются. Она уж отдаст. Без шуток. Список получавших от Эриды дорогие подарки Коатликуэ вовсе не ограничивается. Эрида снимает украшения. Вообще все, даже браслет. Повернувшись спиной к анатомической машине так же вскидывает руки. Голова закинута назад, рот открыт в безмолвном крике. Марина бросается к ней. Совершенно спокойно Эр шепчет. - Смотри. Я внутри такая же, как она. - Ты живая, она такой не была никогда. Какая же она худенькая, кожа словно просвечивает! Но слабой не назовёшь. Эрида подходит к вскинувшей руки в безмолвном крике, скульптуре. Касается рук руками. Говорит не поворачиваясь. - У меня это зеркало так стоит, чтобы можно было видеть её всегда. Словно, она живая, стоит и смотрит за тобой. Так и не одевшись, Эрида роется в шкафу. - Что ты там ещё придумала? - настороженно спрашивает Марина. Причуды подруги приближаются к тому объёму, когда становятся невыносимыми. – Скоро увидишь, - Эр отвечает не поворачиваясь, продолжая копаться. «Скоро» затягивается сперва на пять минут. Потом на десять. Что там так далеко спрятать можно? Шкафы у всех одинаковые. Вроде бы. Марина заинтригована. Досмотреть надо хотя бы из соображений безопасности, ибо с Эр станется налепить брильянтов на каждую грань ребристой рубашки гранаты. – Вот! Вытаскивает полированный ящик чёрного дерева чуть побольше подарочного для автоматического пистолета. На крышке свернувшаяся золотая змея, украшенная семью маленькими государственными гербами. Известнейший ювелирный дом, и Марина даже знает, от кого два герба получены. Будем надеяться, остальные пять не от Эриды. Ключик, вполне ожидаемо, торчит в замке. Футляр сам по себе произведение. Замочек не для декорации. Ящик проще сжечь, нежели взломать. Если учесть, дерево самое прочное в природе и крайне плохо горит, задача предстоит трудновыполнимая. Футляры все номерные, и хранят в них не просто ценные, а уникальные вещи. Впрочем, у Эр представления об уникальности чего-либо совершенно своеобразные, содержимое может стоить намного дешевле любого герба на крышке. Открывает. Внутри, по крайней мере, золото. Но на первый взгляд, ничего особенного, какой-то невообразимый ворох цепочек, просматриваются какие-то обручи. – Смотри! - почему-то шепчет разноглазая, - Это я нарисовала и заказала. Это всё, как платье, можно на себя надеть. – А смысл? - ничего опасного нет — и то хорошо. – Нет, ты посмотри сначала, - откровенно капризничает Эр, что с ней бывало считанные разы в жизни. Накидывает колечко из цепочки на второй палец ноги. Золото почти невесомое постепенно обволакивает Эриду. Связанные друг с другом плетёные обручи охватывают всю ногу до середины бедра. Крепятся к двум массивным кольцам на бёдрах. Почти незаметная сеточка охватывает тело, не прикрывая ничего. На плечах — снова по массивному кольцу и плетёные обручи. Последние цепочки надеваются на средние пальцы рук. Эрида медленно поворачивается. Высоко подняв руки демонстрирует не то мастерство ювелира, не то совершенство собственного тела. Даже проходится на кончиках пальцев, как балерина. Словно и в одежде, и безо всего. – Ну как? - почему-то шепчет. Слов у Марины нет. Цензурных, во всяком случае, точно. Остаётся только несколько раз в ладоши хлопнуть. – Необыкновенно! - знак уточнять не будем, знает же прекрасно разноглазая, Марина к золоту равнодушна. – Правда? – Ну да. С ультразвуковым визгом снова бросается обниматься. Приходится терпеть. Хотя и ощущения... Странные. – Мариночка! Милая! У меня такое получилось! Даже тебе нравится! - словно уронить пытается. Марина, извернувшись, подхватывает Эр на руки. Ойкнув, разноглазая затихает. Рук с шеи Марины не убирает. – Сейчас поставлю, но обещай мне, больше не будет обнимашек всяких. Знаешь же, я этого не люблю. – Обещаю... Оказавшись на ногах, Эр с новым визгом опять бросается к шкафу. На этот раз роется значительно меньше. Вытаскивает... Второй точно такой же футляр. Марина с трудом удерживается, чтобы по лбу себя не хлопнуть. Эр-р-рида! Чокнутая! Футляр на вытянутых руках. Глазки в пол опущены. – Вот... Марина... Я на тебя очень хотела в таком посмотреть. Возьми. Это тебе, я помню, ты ничего за другими не носишь. Я все-все твои размеры помню. «Ага, а чьи сейчас на мне украшения. Хотя, если она считает это одеждой, то права». – Я даже спрашивать не буду, сколько это стоит, - Марина принимает подарок. «По другим каналам всё равно узнаю. Искренняя она. Хотя и жутко странная» – Сейчас примерь. – Ладно. Эр снова к шкафу направляется. – Что ты там ещё припрятала? - настораживается Марина. – Ещё один такой же. Для Софи. Я на вас вместе хочу в таком посмотреть. И на себя вместе с вами. – Ты совершенно сумасшедшая, разноглазая. – Я знаю! - показывает Эрида язык в ответ. Эр у зеркала. Марина правее у неё за спиной. Действительно, глазомер Эриды уникальный. До не слишком дальнего объекта с лёгкостью может сказать «от места, где я стою до того дерева тридцать девять метров сорок — сорок пять сантиметров». Если не поленятся проверить, столько и окажется. Каждый год излишне самоуверенные новенькие находятся. Хотя, их и предупреждали. Хорошо хоть Эр ни на что ценное не спорит, а не то многие вещи могли бы владельцев поменять. С ростом человека и окружностями фигуры — та же история, только там точность уже долями миллиметра определяется. Наряд на Марине сидит, словно влитой. Всё-всё запомнила, хитрюга. – Хорошо? Не тяжело? Если что, тут некоторые цепочки отстегнуть можно. Показать? – Не надо, - Марина шажок назад делает. Эрида, поводя бёдрами, мечтательно закатывает глаза. – Собраться, где все в таком будут. – Мало у кого денег хватит. – Так не обязательно из золота, из чего дешевле купить или сшить. Такое ведь многим нравится. – Только совсем в иных обстоятельствах носится. – У меня в «Сказке» что-то такое можно будет устроить, - Эрида резко напрягается. Щелчок пальцев. Всё с ней понятно. Очередная идея резко в голову забрела. С раннего детства жест знакомый. – Слушай! Ты не знаешь, где сейчас Софи? Марина мотает головой. Даже если бы знала — не сказала всё равно. Но Эрида с идеей — почти уровень стихийного бедствия. Бросается к телефону. У себя Соньки не обнаруживается. К несчастью, время прогулок под луной ещё не настало. Где Софи может быть, Эр знает великолепно. В большинстве мест там предусмотрены телефоны. Искомый объект находится на четвёртый звонок. Марина чуть не крикнула предупреждения. Сдерживается. О чём предупреждать? Своё тело и его изображения сестрёнка любит. Некоторые сама и создаёт. Там и приукрашивать ничего не надо. Стук в дверь. У Софи с умением удивляться примерно как у сестры. Глянула на Эр. – Это у тебя совсем новое что-то? Занятная вещица. Сестру окидывает взглядом гораздо пристальнее. Откровенно рассматривать начинает. За такой взгляд можно и промеж глаз получить, но Марина сегодня не настолько злобно настроена. Забравшись с ногами на кровать, садится обхватив колени. Одновременно, прикидывает чем бы в Соньку запустить, подушкой или ножом. – Удовлетворила любопытство? – Не совсем. Давно тебя такой не видела. В этом возрасте изменения наиболее быстро происходят. – Груди в вымя, а ягодицы в жопу? – Это самокритика? От стремительно пущенной в голову подушки Софи увернуться всё-таки не удаётся. – Софи, зачем ты неправду говоришь? – Я рассмотреть просто не успела. – Обойдёшься! - показывает кулак Марина. – Эр, объясни, что тут происходит? Я не подушками пришла швыряться, - от второго снаряда Софи всё-таки уворачивается. – Марина не хочет, чтобы на неё смотрели, так на меня взгляни, - Эр делает всем телом танцевальное движение. Поворачивается несколько раз, - правда, красиво? – Очень оригинально. В твоём вкусе. Где такое делают? – Это по моему эскизу вообще-то, - надувает губки разноглазая. – А Марина тогда где такое взяла? Не поверю, сестрёнка, что ты начнёшь тратить деньги на золото. – В праве мне побыть немного девушкой ты отказываешь? – И в мыслях не было. Стиль, скажем так, одежды несколько не твой. – Стиль, как раз к любой фигуре подходит, - обижается Эр. Софи бросает взгляд то на одну, то на другую. Начинает о чём-то догадываться. – Эрида, это твои штучки. Только не говорите, что есть ещё третий комплект вот этого. Ответом гнусная ухмылка Марины с энергичными кивками. – И Эр очень хотела на тебя в таком виде посмотреть. Третий ящик с содержимым предъявлен на всеобщее обозрение. Усмехнувшись, Софи начинает раздеваться. Выражение лица Эр надо было видеть. Марина недоуменно хмыкает, заметив золотую цепочку на талии сестры. Зачем носить то, чего не видно? Или есть ещё счастливцы, для кого такое зрелище предусмотрено, кроме одного всем известного? Бельё-то у Софи уже давно совсем взрослое, кружевное полупрозрачное с завязочками и завитушками в самых интересных местах. Софи перед зеркалом стоит. Улыбается всем трём отражениям. Изгибается всем телом от макушки до пяток. – Здорово ты, Эр придумала. Жаль, я мало танцами занимаюсь. В таком можно было бы выступить. – Тогда все точно не на танец смотреть будут. Особенно, если это выступать будешь именно ты. – Босиком и профессиональные балерины выступают, – Замечает Эр, – И про некоторых говорят, на очень закрытых вечеринках танцуют только в браслете, оттуда, якобы и деньги. – Ха! Думаешь я не знаю, твой отец чуть ли не единственный в определённой среде, кому никогда ни одной балерины в содержанки не записывали. – Это было бы интересно, – просто замечает Эр, – все говорят, долго без подруги плохо. Без близкого друга — тоже. – Может к танцам вернёмся, – бурчит Марина. – Давай! – переключается Эр, – Софи права, в таком станцевать было бы здорово. Или номер какой-нибудь акробатический выполнить. Вот так, втроём. – Сама же знаешь, никто из нас этого делать не будет. – Знаю. Потому и грустно. Может, как-нибудь в «Сказке» просто походим в этом? – Мы подумаем, – на всякий случай за двоих отвечает Марина. Эр всё-таки показывает, как можно некоторые цепочки отстегнуть. – Золотые чулки и перчатки. Честно признаю, такого у меня ещё не было. – Дурное дело не хитрое, – хмыкает Марина, – Пантере идейку подари. У неё такого точно нет. Может, сбыт наладит. – Я ей эту идею ей продам. И имя своё разрешу поставить! – Э-э-э, ничего, это всё Эрида придумала, и права у неё. Даже у вашей братии за присвоение чужого творчества бьют. Иногда даже тяжёлым и по голове. – Марина, Пантера человек честный, я, временами тоже. Скажу ей, это Эриды – и будет стоять её имя. Сама ведь ничем таким заниматься не будешь? – Нет. Я не для показа это придумала. Нарисовала похожих на нас, танцующих нагими у костра в вечерних сумерках. Поняла, чего-то не хватает, сначала думала о капельках воды. Потом из них получилось такое. – У тебя пока лежать будет? – Не знаю, как ты, Сонька, а я к себе унесу. Я, как хомяк, всё своё тащу в норку. – Забирайте, конечно. Для вас же и было сделано, – вздыхает, – теперь снова ждать надо, когда ночи опять тёплыми будут. Софи берёт Эриду за руку. – Обещаю тебе, тогда ты нас в этом у огня увидишь. Марина спорить не стала. * * * Странноватой формой любви к холодному оружию Эрида заразилась от Марины. Только недавно от соправителя Херктерент узнала – увлечение сыграло в жизни дочери самую положительную роль. Глазёнки горели, глядя на вертящуюся, как юла, подругу. Став больше двигаться, старясь хоть как-то угнаться за Мариной, дочь соправителя стала меньше болеть. Сердце стало здоровее. Отец сначала сам подбирал клинки полегче. Потом с радостью махнул рукой. Дочь смогла сначала поднять, а потом и начать крутить вокруг себя материнский меч. Собственное прошлое вновь всплыло в памяти соправителя. Единственный страх смелого человека – лишиться главной памяти о любви всей жизни. Страх отступил, отступил далеко, если не умер. Благодаря считавшейся одно время безумной, дочери Императора. Сам Херт даже в возможность безумия женщины Чёрного Еггта не верил. Среди них всякие бывали, историю соправитель отменно знает, храбрые, злобные, жестокие, как правило, хоть в одной области, но потрясающие умные. Гениальность и безумство в чём-то сродни, вот только, никто из них этой грани так никогда и не перешла. Попросил о помощи – сделала всё, что могла. И добилась, хотя Херт с недавних пор подозревать стал – ЕИВ младшей дочери стал побаиваться. Слишком уж из неё стало лезть всякое, красочно в исторических трудах расписанное. Еггтовское. Есть некоторые опасения, дружба девочек может стать куда более крепкой, чем следует. Пока он вмешиваться не собирается, и не факт, что впоследствии вмешается. Про женщин-Еггтов слухи о подобном чуть ли не с молодости Дины III ходят, да и про Вторую поговаривали… Еггтов и сейчас прилично. У соправителя дочь – одна! Что бы там про них не говорили, но есть и сомнения серьёзные – прямая женская линия Еггтов с тех пор тянется не прерываясь. У той же Дины II дети были. Так что, одно другому препятствием быть не может. Неудачные беременности, заканчивающиеся на ранних сроках, многих женщин начинают сводить с ума, некоторых и сводят вовсе. Медицина может многое, с каждым годом всё большее, но она не всесильна. У заклятых врагов особо тупые женщины с подобными проблемами даже по так называемым «святым местам» отправлялись, кости тухлые целовать, да самыми разными частями тела к ним прикладываться. Тема, что куда кладут или засовывают, была неисчерпаемой темой для анекдотов в среде грэдских медиков. Херт знает их все. Жена плотно занялась медициной. Звание академика было получено за собственные заслуги, а не в качестве жеста вежливости по отношению к влиятельному лицу. Сама и сказала, роды убьют её. Херта она в последний раз в жизни поразила. Своим мужеством, пусть речь и шла преимущественно о женской проблеме. «Если кто-то приходит, кто-то должен уйти», - вспомнила древнюю мудрость. Дочь даже не успела увидеть. Могущественный соправитель был бессилен. Светила грэдской медицины все знали друг друга. Соправитель лично знал только некоторых, зато, по именам – всех. Уж про разногласия сколько наслушался… Острый ум юной наследницы Великого Дома с годами стал потрясающе циничным. Зная, что её ждёт, писала письма к не рождённому ребёнку. Содержимого не скрывала, только просила, раньше определённых лет не отдавать. Заодно, поминала коллег, прося запомнить, с кем из них никогда не связываться, даже при наличии у ребёнка профильных заболеваний. Зная всё о своём здоровье, не сомневалась, девочка (мечтала о дочери) будет болезненной. Как-то раз уже подрастающая дочь Императора поделилась удивительной вещью, обнаруженной в письмах. Эр этого заметить не могла, она и так была адресатом. Но Марина обнаружила ― письма были написаны не абстрактной нерождённой девочке, а словно той самой Эриде, какую они оба прекрасно знают. Были фразы, какие мать Эр никак знать не могла, ибо их подружки придумали. Юная циничная Змейка даже сообщила Херту, не скажет подруге, если узнает, письма пишутся в настоящее время нанятой им профессиональной писательницей, а то и им самим. Ни в чём разубеждать Марину соправитель не стал. И так знает лучше всех, насколько девочка неправа. После смерти жены прошло несколько лет. Совершенно случайно в разговоре с ЕИВ мелькнуло знакомое имя. Херт насторожился. Он привык верить специалистам в соответствующих отраслях. Умершая жена в своей области спецом была одним из крупнейших. И этого светилу в области психиатрии просила не подпускать к ребёнку ни при каких обстоятельствах. Жене Херт верил, зла младшей дочери Императора не желал. Кого там канцелярия МИДв набирает в придворный штат соправителя интересовало постольку-поскольку. Но чин придворного врача у человека, совершенно не вызывающего доверия соправителя... Врача при маленькой девочке, страдающей вроде бы профильным заболеванием. Поэтому он счёл своим долгом изложить Саргону мнение покойной супруги об этом человеке. Император поблагодарил. Внешне больше никак реакции не проявил, но Херт знал, к сведению принял. Вскоре в Загородном грянула гроза. Херт почти сразу узнал – светилу на чистую воду вывела Чёрная Жемчужина Кэрдин. Пусть так, но зависевшее от него тоже было сделано. К многочисленным «делам» в секретном отделе ещё одно было добавлено через пару дней после рождения у Императора дочери. Уже несколько лет уровень «дела» повышен до «высокой важности». Означает, информацию следует учитывать из любых источников. Девочка перешла в категорию тех, с чьим мнением придётся считаться. Она – будущий политик, или же, Херт совершенно в людях не разбирается. И с ней, как с политиком ему ещё предстоит столкнуться. В секретные императорские эксперименты был посвящен, от процедур – не отказался. Жене тоже предлагал, она вопрос изучала, но уяснив не изученность влияния процессов на репродуктивные функции женщины, сказала чёткое «нет». Сомневаться в принятии решений могла долго, но раз сказав, ничего не меняла никогда. По крайней мере, умерла, зная у девочки на десятки лет вперёд будет надёжный оплот. Тогда Саргон был вторично вдов и переговоров о браке ни с кем не вёл. Известный покоритель женских сердец, тем не менее, вполне мог понять искренние чувства других людей. Зная про любовь соправителя, потому и предлагал им обоим. Вот Кэретте так и не предложил, и после недавних событий, можно не сомневаться, и не предложит. Ресурсы в наличии ещё имеются, другое дело, пополнение невозможно. Будь жива вторая жена Императора. Её-то он по-настоящему любил, слишком уж много энергии и жизнерадостности было в юной автогонщице, напрочь отсутствовало что-либо тёмное. Вот ей бы он предложил все эти процессы пройти. Но технологии были открыты уже после её гибели. Хотя, будь она жива, никакой Марины Саргон и вовсе бы не было. И тогда не факт, что Эрида дожила бы до сегодняшнего дня. На случай неизбежной на войне случайности, всё предусмотрено. «Завещание» храниться в минюсте, заверенные копии есть у ЕИВ и соправителей. Опекуном дочери Саргон указан прямо. Причём – без жены, хотя во время составления «Завещания» ситуация в монаршей семье опасений не вызывала. Принадлежность некоторых титулов – оставлены на усмотрение ЕИВ. Юристы поименно перечислили всю дальнюю родню самого Херта и жены, нашли даже некоторых, кого он не помнил совершенно. Всем им завещано по серебряной «Дине» каждому, в переводе с юридического языка на обычный – ничего. Бронированную штабную машину бомбой перевернуло водитель, радист, два офицера связи погибли, третий получил переломы множества костей. Херт отделался контузией. Только тогда окончательно Императору поверил.