Несносная Херктерент - 3

Глава 19. Марина просыпается, как обычно, рано. Успела позабыть, каково это здесь. Бывала раньше тут частенько, только не любила этого места никогда. Пусть памятник архитектуры, официальная резиденция и много всего разного. Вот только не её это дом. Не её, и всё тут! Хейс сидит в пушистом халате с гербом МИДв. Попивает кофе. На столике — только что испечённые пирожные и ваза с фруктами. В роскошной обстановке смотрится совершенно органично, будто всю жизнь здесь прожила, а не вчера впервые порог переступила. Понятно становится, почему её за дочь принца тысячелетней династии принимают. Хотя крестьянка по происхождению, всем известным Марине принцессам этой самой принцевской династии пару сотен очков вперёд даст. Сордар и то сказал после визита: «Признаться, я был о родственницах лучшего мнения». По мнению Херктерент, брат ещё предельно мягко выразился. Здесь – если не знать, ни за что не догадаться, что перед тобой не хозяйка этих апартаментов, сидит. - Как спалось? - Замечательно. Марина косится на столик. М-да, в обширнейшем словарном запасе Хейс слова «диета» точно не значится. Но и обжорой тоже не назовёшь. Просто, всего много, и всё явно будет съедено. Вчера рассмотрела как следует – намёка на жир ни в каких местах не просматривается. Кожа хоть и может для многих служить предметом зависти, мускулы под ней вовсе не шуточные. Драки Хейс не только знаменитым взглядом разнимать могла. Растаскивать драчунов тоже доводилось. Добродушно щурится, словно греющаяся на солнышке домашняя кошечка. Ага, вся такая домашняя с янтарными глазами и смертельными кривыми когтями. Кошечка типа рысь. Молодая, и не до конца свои силы осознавшая. Когда осознает – ещё одна вроде тех, у кого герб - Пантера будет. В лучшем или худшем случае – от точки зрения зависит. - Вот с чем сталкиваться не приходилось, так с тем, чтобы мне завтрак в спальню подавали, да ещё спрашивали, всем ли госпожа довольна. - Материнские заморочки! – раздражённо фыркает Марина. - Кажется, общаясь с вами, я снова научилась удивляться. - Когда ЕИВ здесь находился, всё было просто – всем приглашённым к столу подавали тоже, что и ему. Гости такие – как правило, в еде не разборчивы, с голодухи хоть мясо сырое сожрут. Вот императрицу здешние повара не любят – всегда гостей множество. И блюда всем разрешено заказывать по своему усмотрению. Это и на пять сотен гостей могло быть. Штатные не справлялись, нанимали временных, догадываешься где, и за какие деньги? - Подозреваю, в тех ресторанах, где я не бываю. - Сходи как-нибудь, посмотри. Будешь неприятно удивлена. Практически весь кухонный персонал оттуда имеет бронь по тем же статьям, что всякие художнички да танцовщики. Тоже мне, артисты оригинального жанра! - Вообще-то, без них я бы этого кофе не пила. И пирожных не ела. Не очень умно переводить подготовленные человеческие ресурсы. Они, знаешь ли, очень плохо восстанавливаются. - Ты их защищаешь? - Кого? С варкой супа или каши из концентратов даже я справлюсь, устройство полевой кухни знаю. У меня даже в билете второй военной специальностью «повар» записано. Если что, я и свиней колоть умею, и барашков резать. Ну, а у них "повар» просто первая специальность. Я давным-давно знаю, ты всегда стремишься обругать то, что твоей маме нравится. Допускаю, она чаще, чем следует критиковала всё, что нравится тебе. Так бывает, тот, кто должен быть ближе всех, из-за ошибочных решений становится врагом. - Дипломат! С факультетом не ошиблась? - Мне уже предлагали перевестись. Даже шутили: «Война когда-нибудь кончится, и ясно, кто женой нашего посла у мирренов будет!» - А ты что сказала? - Я сама вполне смогу быть послом. Вот только дорогой мебелью неважно при ком я не буду никогда. - Замуж, значит, не собираешься? Хейс смеётся. - Не любой ценой или ради статуса. Я же, сама знаешь, девушка специфическая. Сильно многие меня просто боятся, а невест в стране и так переизбыток уже. Саму-то данный вопрос ещё не интересует? Принцессы в стране — конечная величина, но и принцы — тоже. - Я Младшая. Еггт. - чеканит слова Марина, - Когда время придёт – то выбирать буду сама. Одно точно сказать могу – Дому Льва в отношении меня ничего не светит. Сама-то что о будущем думаешь, невеста переизбыточная? – Под солнцем крайне мало постоянных вещей. Одна из них твоя грубость. – Стараюсь, - хмыкает Марина, - так ты не ответила. – Будущее наступит независимо от моего желания, или нежелания. У меня оно уже сейчас выглядит гораздо безопаснее многих. При малейших неприятностях, вызванных деятельностью других людей достаточно вспомнить Сордара. И всё прекращается. Внимание к моей личности снижается в десятки, если не сотни раз. – Не спорю, он фигура крупная, но в столице таких довольно много. – Прекрасно умеющих читать подстрочники — как бы не на несколько порядков больше. Все прекрасно знают, чей он сын. Равно, как и об отсутствии каких-либо трений у адмирала с ЕИВ. Никто не хочет, чтобы настолько крупнокалиберная артиллерия вступила в бой. К тому же, многим известно, меня видели в окружении Еггтов. А это тоже, знаешь ли, далеко не семечки. Дураки, вздумавшие поссориться с таким количеством могущественных людей просто долго не живут. – Наконец-то догадалась набрать здоровый запас цинизма. – Марина, образ наивной девушки из глубинки в моём случае уже давно не работает. Надо что-то новое изобретать. – Смотрю, у тебя это неплохо стало получаться. Выглядишь здесь как будто хозяйка, а это я у тебя в гостях. – Уроки этикета надо было меньше прогуливать. То, чему до школы учили ты сознательно из головы выкинула. – Точнее, на самую дальнюю полочку задвинула. – Так вот, заглядывай туда почаще, а не то некоторые уже забывают, кто из нас — настоящая принцесса. Марина хмыкает. – В школе большинство приодень — тоже не хуже настоящих будут. Да и как Сордар выражается, в темноте все одинаковые. Отмирает старая титулатура, если ты не заметила. – Об этом говорят уже вторую, если не третью сотню лет, однако многое до сих пор живо, и неплохо себя чувствует. Тот же Сордар своими древними правами пользуется время от времени. Как я слышала, даже нашу бывшую совместную школьную «любимицу» его древним правом зацепило. – Если ты про Ленн, то источник информации у тебя откровенно плоховатый. Он не правом воспользовался, он только угрожал, что применит. Самой Ленн он если что и оторвал, то только воротник. Хотя, её мать за прошедшие года испытала немало неприятных моментов, особенно, когда братец в столице гулял. Кстати, он все свои намерения не так давно обратно забрал. Знаешь ли, мотать нервы умирающей от рака женщине всё-таки излишне подло. – Зато делить наследство пусть обедневшего, но всё-таки Великого Дома — очень увлекательное занятие. – Ты знаешь, что у Тьенд умерла мать? – Конечно. Проживание в Доме у замка делает чтение «Ежегодников Великих домов» обязательным занятием. Как раз тогда вышло «Приложение» к «Ежегоднику»; раньше такое издавали только в случае больших боевых потерь. В тот раз кризисов фронтовых не было. Была только первая глава Великого дома, скончавшаяся в Мировую войну. Я даже подумала было, не причастен ли к этому Сордар. Но решила, точно не он, хотя причина смерти и была названа крайне обтекаемо. Да и сама видела — Ленн очень сильно сдала. Не зная, можно подумать, она чем-то серьёзно больна. – "Война с родственниками из-за наследства" - именно так то заболевание называется. – Знаю. Оно во всех слоя населения крайне распространено, часто протекает в крайне тяжёлых формах, приводя к крайне многочисленным смертельным исходам. – Ну, точно, дипломат или политик несостоявшийся! – Насчёт политика — просто не знаю. Звали кое-в чём поучаствовать. Я, хотя и уверена, если не интересуешься политикой, она рано или поздно заинтересуется тобой, пока воздерживаюсь. – У твоих-то этих развесёлых домашних войн не наблюдается? Я ведь знаю сколько в сельской местности оружия на руках. Особенно, незаконного. – Не, там всё мирно пока. Или до меня не всё долетает. Я ведь право на часть аренды надела имею, но я от неё отказалась в пользу сестёр. Да и братья есть шанс, что не раздерутся, когда вернутся. Но со стороны всё пока мирно выглядит. Хотя случаи, когда из-за куска земли могли убить или покалечить я помню. Склонив голову набок, Марина принимается разглядывать Хейс. – Что-то новенькое пытаешься высмотреть? – В каком-то смысле... Смотришься ты здесь. Не возникало мыслей самой хозяйкой чего-то подобного стать? Хейс тяжко вздыхает. – Теперь ещё и ты надумала меня замуж выдать. Надеюсь, не за своего брата? – А он чем плох? – Всем хорош. Только, сама понимаешь, он не женат потому что сам этого не хочет, а не потому, что ему некая уникальная личность не попалась. И я себя этой самой личностью вовсе не воображаю. На предмет стать хозяйкой где-то в другом месте — сама знаешь, я девушка целеустремлённая, будь у меня подобная цель, ещё бы в школе начала прикладывать усилия по её достижению. Тем более, тот же Яроорт мне умеренно симпатизировал. При желании, можно было до появления Софи вполне себе развить успех и прочно закрепиться на этом направлении. Марина кривовато ухмыляется. Полудетская симпатия к Ярику и у неё самой была. Прошла, к счастью. Оказывается, и Хейс всеобщего школьного помешательства не избежала, благо с Яроортом одного возраста. – Но у меня в жизни сильно другие приоритеты, чем быть украшением чьей-то гостиной. – Сама знаешь, это предел очень многих мечтаний. – А я — из немногих! - смеётся Хейс. – А я — как раз дочка женщины, к подобному стремившейся, и цели своей добившейся. Правда, не вполне представлявшей, что потом будет. – На подобную цель замахиваться — самой надо сильно незаурядной быть. Одно дело — объект всеобщих грёз. И совсем другое — цель стремления одной определённой личности. – Лучше бы она к чему-то другому стремилась. – Тогда бы ты с сестрой просто не родились бы. Не самая удачная альтернатива. – Единственное, что в этой цели было хорошего, - вынуждена согласиться Марина. – Всё-таки, неужели тебе на самом деле всего вот этого не хотелось, - Марина выразительно окидывает взглядом роскошь обстановки, - Представь, не попадись ты на глаза Сордару, как бы жила. – Как многие, кто в столице учатся. У меня именная стипендия, жильё даже университет предоставить может, бытовые запросы у меня невысоки... Вот телескопа и некоторых книг – да не было бы. Но я же не мужа искать или в содержанки идти сюда приехала. – Сама же знаешь, многие тебя именно таковой и считают. Хейс только пожимает плечами. – Мне от этого, в общем-то только легче. – На Сордара через тебя выйти никто не пытался? – Тут поблизости нет никого, связанного с кораблестроением, а только таким людям что-то может от него понадобится. – Про его дружбу с промышленниками, выходит, знаешь, – задумчиво трёт подбородок Марина. – Насколько мне известно, эта информация никогда не числилась хоть сколько-нибудь секретной. Мне как-то раз прямо предлагали сменить покровителя, предлагая вдвое от того, что мне платит Сордар. – И что? – Зачем мне два телескопа. – Там хоть было столько денег? – Насколько я знаю, да, – Хейс имя называет, – титулярные принцы, промышленники, насколько я понимаю, не семечки. – Ну да, – кивает Марина, – у них деньги водятся. В особо предосудительном ни в чём не замечены, кроме излишней любви к внешним знакам отличия. Ты их далеко послала? – Не особенно. Кажется, они просто решили, будто я себе цену набиваю. Уже много чего весьма ценного отсылать обратно приходилось. Нет мозгов, чтобы понять, для меня что брильянт, что уголь – один и тот же химический элемент, даром, что в разных состояниях. – Они кой-чем из национальных сокровищ владеют... Тебе ещё не предлагали? – Не знаю, я не всё открывала. Даже если и было, всё равно расчёт, оно к ним обратно вернётся. Да ещё и вместе со мной. Но что мне, что камням, куда уютнее там, где мы находимся постоянно. – Смотри, Хейс, в некоторых самые животные черты просыпаются при отказах. Многие дуры потекли бы уже во всех смыслах слова. «Ах, какая любоффь!» – Я настолько цинична, что считаю они просто хотят заполучить себе бывшую любовницу ненаследного принца. Какая-никакая, а личная связь с Императорским Домом. Тем более, в плохом отношении к бывшим никто из твоих братьев никогда замечен не был. – Уточнение. Не был замечен Херенокт. У Сордара ни нынешних, ни бывших просто нет. – Пытающимся мне навредить в итоге может оказаться гораздо хуже. Сордар почему-то слывёт жутко ревнивым человеком. Марина хихикает. – Это самое «почему» напротив меня сидит. Может, он сам за тобой приударить не против, да трусит, ибо позабыл, как это делается? На лице Хейс настолько выразительно изображено «Не верю», устроило бы самого взыскательного театрального режиссёра. – Как женщина я его не интересую, как мужчина мне вообще никто не интересен. – Может, ты сама из тех, кто по девушкам? – Я смотрю, по-прежнему с плеча рубишь, в темах особо не разбираясь. – Ага. Рублю, и дальше рубить собираюсь. Только не притворяйся, будто ничего не знаешь. Некоторые девчачьи парочки ещё при тебе появились. – Нет, я из тех людей, кого просто не волнует эта сторона жизни. Дочерью Сордара, исключительно из-за того, что я здесь живу, мне бы числиться было бы проще всего. Все бы тогда от меня отстали. Подозреваю, понимаю, что это для любого мужчины на грани оскорбления, но он по-моему из тех, кому определённая сторона жизни, причём в любых проявлениях просто не интересна. – С точностью наоборот. Числись ты его дочерью, даже без учёта степени законности. Количество пристающих выросло бы в геометрической прогрессии. – Марин, тебе не надоело всё время правой быть? Сколько раз тебя побить пытались? Ещё говорят, будто змеи хитрые. – Враньё! - хрустит яблоком Марина, - Глухие они. Абсолютно. Хорошо, если вибрацию воспринимают. Некоторые виды... – Мы вовсе не биологию обсуждаем. – В каком-то смысле, именно её. Половое поведение одного из видов высших обезьян. Один из видов постоянно друг с дружкой понятно чем занимается, причём, без различия пола и возраста. – Я знаю. У мирренов книги про этих обезьян церковь внесла в разряд запрещённых. Правда, прочие миррены не очень-то эти запреты соблюдают. – Я про различные запреты среди людей действующие, вообще-то. – То я не знаю, какие темы в твоём возрасте самые актуальные. – Куда более странно, что они для тебя не актуальны. – Я с этим вопросом сама, когда мне понадобится, разобраться в состоянии. – Хейс, а ты случайно не из этих, омирренившихся? Ну тех, кто обучение с воспитанием так строят, девушка, до твоих лет дожившая может и не знать, что там у противоположного пола между ног находится. Искренне считая, листик на классических статуях это и есть то самое. – Кажется, говорила уже — тебя слушая, начинаешь жалеть об отмене в школах телесных наказаний. На большинстве сохранившихся статуй изображено что надо, это в старых книгах пририсовано неизвестно что. Ты не забыла, где я детство провела? Что и как у животных и людей бывает до поступления сюда знала. Много кого из городских высмеивала, когда начинали о причинах беременности рассуждать. – Понятно почему «основы физиологии» с первого года в средней школе дают. – Только вот для меня ничего нового там не было. Сама знаешь, какую картинку в библиотечных учебниках за этот год чаще всего рвут и портят. – Рост и физическое состояние девушки по годам? Картинку и приведённые в параграфе данные все видели. Постоянно перечитывали и с собой сравнивали. – И эту тоже. Но чаще всего рвут и портят изображение процесса родов из соседнего параграфа. – Маленькие извращенцы, - хмыкает Марина. – Естественный в определённом возрасте интерес. Я тоже сравнениями занималась, даже испугалась сначала, когда выяснилось, по всем параметрам не дотягиваю. Это я уже потом... - проводит руками по фигуре. – Ага. Догнала и перегнала. Расти-то хоть прекратила? А не то «Страх-и-Ужасом» за рост скоро будут звать. Хейс весело подмигивает. – А я и не знаю. Я вещи нечасто покупаю. Всё старое вроде бы налазит как и раньше. Ты вот, по-моему, подросла. – Ага. Есть такое. Только куда меньше, чем хотелось бы. Да и тебя всё равно не догнать. – И не надо... Хотя, это я по-привычке с трудом нахожу в магазинах нужные размеры. А ведь могу заказывать, чтобы сразу на меня шили. Марина косится в сторону столика с пирожными. – Ты смотри, не налегай особо. Повара тут отменные. Смотри, в ширину раздаваться начнёшь — совсем невесело будет. Хейс через плечо смотрит на себя в зеркало. Как кажется Марине, обеспокоенность размерами нижней части спины присутствует. – Переживу как-нибудь. Не Мировая война. Из родни никто в ширину не раздался, значит, и мне особо ничего не грозит. А за пару дней здесь отъестся я не успею. Да и выверено тут всё наверняка, чтобы есть и не толстеть особо. Это в школе себя считавшие толстухами в голодные обмороки бывало падали, пока следить не начали. А то помню одну — считала себя жутко жирной, притом весила ровно на килограмм больше твоей сестры. Притом ещё и выше её была. Вот та серьёзнее всех голодовкой себя довела. Даже в столицу её возили. Но мозги вправили. После твоей сестры на Выпускном с Яроортом танцевала. – Я, знаешь ли, не смотрела, - цедит сквозь зубы Марина. Ей потом на стрельбище сапёры соорудили и подорвали заряд такого же типа и веса, что она тогда ставила. С расчётами не ошиблась. Вовремя тогда Димка влез. Трагедия могла случиться. – Ах да, забыла. Это же я тогда уплясалась. Долго ноги гудели. Ты потом полдня сонная ходила. Я вот и подумала, бал смотрела. Так и не знаю, почему никто тебя не позвал, многие сначала собирались. Даже Яроорт хотел, но сама же понимаешь, Софи... – Ты сама и ответила. Соньки всякие нашлись, а я колючая слишком. Да и умная ещё. Вот и звали тех, кто попроще. – Ты и правда, излишне сложная. Это... – Констатация факта, а не оскорбление. – Почему ты дослушать не можешь? Я всего лишь хотела сказать... – Это первое. Угадала? – Теперь да. – А второе? – Забыла уже. У меня тоже иногда бывают вспышки девичьей памяти. – Удивляюсь, как это вы приличную часть жизни в таком сладком сиропе плавая, сами умудрились не засахариться? – Тоже заметила, насколько здесь приторно всё. Реакция на излишнюю сладость – чаще всего кислота и горечь. Хейс усмехается. – Нашу общую любимицу Ленн за глаза звали ещё и «уксусной принцессой». Марина часто-часто моргает. – С чего это? Насколько я знаю, из её родни никто отношения к производству уксуса не имеет. – Марин, твои шуточки на меня никогда не действовали. – Всё–таки, как тебе здесь. Ты вроде как у меня дома в гостях. Как-то непосредственно у меня никто ещё не бывал. – Ты тут жила? Марина вздыхает. – Именно жила. Не числилась, как в Загородном. – Сама понимаешь, всё хорошее, что можно про дворец сказать, к этому месту относится. Особенно вот те пирожные вкусные. Никогда таких не пробовала. – Это ты ещё у Эриды не бывала, – на секунду оживляется Марина и сразу же сникает, – Не о пирожных речь. О доме, которого, фактически у меня нет. Мест пребываний зато куча. – Так и у меня похоже. Где родилась – чтобы жить я туда не вернусь никогда. А здесь – сама всё знаешь. Будущее же скрыто за туманом войны. – Ты тоже этот термин знаешь. – Нужен ли тебе, дом этот? Нынешнее время поощряет появление вольных птиц, кто не сидят подолгу на одном месте. – Даже Чёрные Еггты любили свой Замок ведьм. Человеку нужно место, куда можно вернуться. Причём оно совсем не обязательно совпадает с местом рождения. – Ты же тоже в Замке Ведьм родилась. – Так считается. Часть помещений там действительно, институт акушерства занимает. Хотя на деле, в самом Замке сейчас сложно родиться. В самом Замке только администрация сидит, часть классов и складские помещения. Роженицы в корпусах неподалёку помещаются. От Еггтовских времён что-то только в двух больших башнях осталось. Там только по праздникам бывали. И то давно. – То есть, для тебя Замок просто исторический объект. Не дом Еггтов. – Так там постоянно уже давно никто не живёт! Какой это дом! – А каким ты сама его видишь? – А ты? – Я-то из тех, кому он не особенно нужен. Где угодно жить смогу. В детстве мечтала побывать в тех странах, про которые читала. Потом сюда, – смеётся, – ну ты поняла куда, уехала. Отучусь – опять уеду, и я даже примерно знаю, куда. В общем-то, вся страна – мой дом. Я не забыла как до «сордаровки» добиралась. – Как мне кажется, тебе тогда просто невероятно повезло, что не на какие нежелательные элементы не напоролась. – Возможно, – пожимает плечами Хейс, – но произошло то, что произошло. Из этого и надо исходить. – Тоже вот думаю на трансконтинентальном через всю страну проехать. Как следует всё рассмотреть. – Ты же ездила уже. – Это не то. Сама же понимаешь. На бронепоезде чуть ли не с полком охраны. – Понимаю. Сейчас военных девушек всё больше и больше. Кто бы другой – могла и затеряться. Но не ты. – Сама знаю, что идея дурацкая. Переходов и залов во дворце куда больше, чем следовало. Ладно, хоть пять дней в десятку три пятых дворца открыта для посещений, причём до окончания войны – бесплатно. Да и до того билет совсем немного стоил. Кое-где Марина годами не бывала, вот сейчас и взбрело прогуляться. Воспоминания детства освежить, заодно, и проверить, много ли на самом деле эвакуировано. Помнит же, для Императора сохранение культурных ценностей где-то в самом конце списка необходимых дел. Очередная лестница. Наверх глянула. Чуть не дёрнулась. Портрет Кэретты. И простой, и парадный одновременно. Главный экспонат какой-то выставки. Ежегодной Академии или на соискание Императорской премии – из головы вылетело. Раз картина здесь – значит, что-то за него было получено. Даже Сонька его ни разу не обругала. Портрет исполнен в современной манере. Времена не те, чтобы богатством хвастаться. Женщина в брюках сидит поперек стула. Чуть устало и слегка насмешливо смотрит на зрителя. Обстановка почти отсутствует, видно только, стул золочёный и стена за спиной тканью затянута. Дверь тоже самая обыкновенная. Так одеться почти каждая может, не зная, решишь изображённая – не выше министерской чиновницы младших рангов, неплохо следящая за собой, способная ещё слегка подурачиться, усевшись в кресло в одном из приёмных залов. Вот только, вряд ли кому в стране неизвестно это лицо. Да и отделка зала памятна многим, следящим за официальной хроникой. Другое дело, фотографии обычно с других ракурсов делает. Но кресла эти в кадр иногда попадают. Изображённая женщина до недавних времён на эти снимки попадала куда чаще мебели. Вот только сейчас угодил портрет в закрытую для посещений часть дворца. Хотя растиражировать картину успели. Подобное лицо у матери Марина когда-то мечтала увидеть вживую. Мастер тонко польстил Императрице. Кэретта любит такое... Что же, художник не только моден, но и талантлив.В данном случае – к сожалению. Не виденное в жизни, но запечатлённое на полотне, ничего, кроме очередного приступа бессильной злобы не вызывает. Марина угрюмо откладывает журнал в сторону. - Над мирренскими репортажами ржали, а сами персонажами аналогичного стали. Видела, что написано? - Не напоминай лучше. Я от Эр только что. Представляешь, она восторгалась нашей смелостью. - Мне кажется, она последнее время не чудит, а прикидывается, изображая дурочку. Защищается от того, что со всех сторон прилетает. - Ну да. Она же во взрывчатых веществах разбирается. Знает, что три с половиной тонны могут наворотить. Кстати, откуда калибр такой нестандартный? - Бомбу под самолёт подогнать проще, нежели наоборот. Сама знаешь, откуда они летают. - Не придиралась бы к статьям лучше. От правды был бы только вред. Лучше бы было, напиши про нас, что мы не после налёта приехали, а под него, попали? Хочешь, чтобы кому-нибудь лишнюю свастику на шею повесили? - А не за что. Нас не накрыло. Да и некому, если на то пошло. В глазах Марины нехорошие огоньки играют. - Уверена? - Да. Лучше поздно, чем никогда. Их перехватили. - Всех? Софи молчит в ответ. Софи злобно листает последнее издание «Дополнений» к «Справочнику трофейного вооружения». Резко захлопывает - Опять новинка – планирующие бомбы. Сбрасываются с малых высот. Потому их столько под «зонтиком» и проскочило. - Ещё смогут так же пройти? Как думаешь? - Теперь – нет, -- уверенно отвечает Марина, - Это из разряда уловок максимально эффективных при первом применении. Да и лётчики дальней авиации имеют свойство заканчиваться. - Я это уже третий год слышу, и всё больше горю желанием поучаствовать в сокращении поголовья, раздражённо бросает Софи. Дождливая весна провоцирует затишье на многих фронтах. Разливы рек, дожди и, как следствие, непролазная грязища. Все прифронтовые станции забиты грузами. Рокадные узкоколейки не справляются. Автомобилями, включая полноприводные, пользоваться почти невозможно. Как-то не складывается лето. Усталость от отсутствия хороших новостей. Даже пропаганда с обоих сторон врёт как-то лениво, без огонька. Чтение сводок для командования тоже стало каким-то унылым. Бои местного значения идут с таким накалом, что почти без остатка сжирают всё произведённое, не позволяя накопить сколько-нибудь значимых резервов. Визит на «Выставку» подтвердил – миррены стараются упрощать имеющиеся образцы. Даже на грузовиках стали ставить одну фару, да и ночную ставят не на все машины. Вместо гнутых штампованных крыльев – угловатые сварные. Либо с производством краски проблемы, либо решили, полированный металл вряд ли аэродинамику испортит. Катки на танках стали полностью металлическими, опять же, сразу не решишь – не хватает резины, или она просто не держит чудовищную массу машин. Да и про внутреннюю амортизацию катков на табличках что-то есть. Таблички явно сочиняли сотрудники выставки, у кого времени свободного много было. Перечислены все характеристики машин, какие только существуют. Причём, указаны как в грэдских, так и в мирренских системах измерения. Год выпуска или принятия на вооружение тоже по двум календарям приводятся. Марина в уме всегда быстро считала и сейчас забавляется, проверяя, правильно ли перевод привычных мер в чуждые сделан. Пока всё вроде, более-менее правильно. Только в знаках после запятой можно сомневаться. В детстве понять не могла, как миррены с такой переусложнённой и громоздкой системой мер и весов смогли добиться столь больших успехов. Удивлялась, видя сложные вещи, сделанные на другом конце мира. Казалось, всё самое лучшее на свете делается в Империи. Не сразу пришло осознание – могущественных империй под солнцем – две, а не одна. Поговорку про уживаемость двух медведей в одной берлоге к тому времени Марина уже знала. Пусть и у мирренов система счисления в основе десятичная (правильно, количество пальцев-то на руках со времён косматых предков не менялось), само число десять, кратные и степени считаются у соплеменников Сордара несчастливыми. Сотня так и вообще «числом зверя» зовётся. Соответствующий иероглиф «знаком зверя» называется. Зверь не какой-то конкретный с рогами и хвостом, а оппонент их бога, называемый «врагом рода человеческого». Зверь из бездны. Внешне – крайне малосимпатичная личность с козлиной головой, могучим мужским торсом с огромным половым органом и ногами с копытами. Ну и символ у него – пятиконечная звезда двумя лучами вверх. Марине даже разбираться лениво, чем старый символ конницы так мирренам не угодил. Всадники Линка их вроде бы не рубали. Впрочем, и у грэдов столь любимые мирренами кресты, свастики и шестиконечные звёзды столетия только с врагом ассоциации вызывают. Война красной звезды и чёрного креста событие всем известное. Первая война по значимости после Войн Верховных. Истинное значение Победы осознали только столетия спустя. Почитатели косой свастики молились тому же богу, что и миррены. В старых семьях ещё хранятся перстни с крестами – с отрубленных пальцев «воинов света». У мирренских попов хватает страшненьких сказочек про ту войну. Кольца «воинов света» на другом конце материка считаются святынями. Им поклоняются наряду с мощами. Распространено изготовление подделок. Марина знает, Кэрдин по молодости как-то раз предлагала продать лично ей принадлежащие «святыни». Особой ювелирной ценности не представляют, а раз есть дураки, готовые платить чуть ли не тысячную цену. Император разрешения не дал. Дело не в деньгах, дело в наличии вечного раздражающего фактора. На приёме в посольстве по случаю Дня коронации Бестия присутствовала. Короткое платье вполне соответствовало приличиям. Вот только цепочка с надетыми святынями красовалась на щиколотке. Мирренская пресса по прежнему доступна. Даже ножницы цензоров практически не касаются. В общем-то понятно, ситуация в стане врага описывается так, у самих этих врагов ничего, кроме приступа дикого хохота вызывать не может. Мирренские журналы славятся качеством иллюстраций, Софи даже говорит, заклятые враги в этой области впереди планеты всей. Обложка последнего номера украшена панорамой шикарного зарева над горящим заводом. На переднем плане — недоделанный танк, кроме звезды на лобовой броне не имеющий ничего общего с настоящими грэдскими, с рухнувшими на башню металлическими конструкциями. Статья о недавнем налёте на столицу. У Херктерент претензии уже с рисунка начинаются, мало того, танк ни на что серийное и даже опытное, не похож, так ещё и звёзды грэды только на бортах корпуса рисуют. Записав журнал на себя, Марина отправляется к сестре. У той на столике обнаруживается этот же номер. – «Операция «Прорыв» завершилась невероятным успехом! Промышленности центральных равнин больше не существует! И тэ де и тэ пэ. Вижу, читала. – Разумеется. Ещё хуже, раньше меня это прочла Эр. У неё не столь критическое восприятие реальности, как у нас. Распереживалась из-за возможных жертв. – Надеюсь, хватило ума не брякнуть, что сами чуть в этот список не попали? – Обижаешь. Только маленькая проблема. Она весь наш официоз весьма уважает. Что ещё хуже – ему верит. Сомнительно, не найдёт в этом или следующем номере «Вестника» или «Голоса» наших с тобой морд лица. – Как самокритично! Софи только плечами пожимает в ответ. Марина призадумывается. – Сомнительно, что догадается, во что мы вляпались. Там захочешь – разрушений не найдёшь, наши фотографы дело знают. – Она, вообще-то, между строк читать умеет. – Задавать вопросы станет – просто скажу, в любом случае в нас не попали. – В противном случае, была бы шикарная новость на обложку и развороты всей мировой прессы. Марина с усмешкой поднимает палец в знак одобрения. – Я аж представила! – Хочешь, могу нарисовать. Обложку какого издания предпочтёшь? – Мирренам сложно будет придумать оправдание убийству детей. – У них в министерстве пропаганды тоже не зря жалование получают. Добавят нам по несколько лет, назначат командирами башен, притом разных. Ещё и проедутся по людоедскому режиму, заставляющему женщин забыть о своей природе. – Всё равно, получится защита Родины и Императора. Не очень-то даже с точки зрения их пропаганды. – Не будь наивной. Промытые мозги поверят даже в заявление: они варварски обстреливали наши самолёты, когда те мирно бомбили их города. – Ты знаешь, мирренские пилоты – лучшие знатоки наших знаков различия. Упавшие в окрестностях столицы сдаваться будут только солдатам крепостных полков – есть шанс попасть в лагерь, гарнизон Старой Крепости не из уроженцев столицы. Все остальные пленного доведут до ближайшей канавы или фонарного столба. – У них, думаю, ситуация аналогичная. – А ля гер. – Этим всё что угодно оправдать можно. – Динкерт из охраны Эр помнишь? И её племянников? С этими тремя детьми среди известных мне людей набирается уже двадцать один убитый в возрасте до четырнадцати лет. – Откуда столько? – Перечислить? – Так верю. Подумываю, не пойти ли со временем в бомбардировочное командование. - Только тебя там и не хватает. - Может быть, именно меня. Сама знаешь про соломинку и вьючную лошадь. - Там верблюд был, в первоначальной версии. - В любом случае, безгривому льву давно пора хребет переломать. Ты журнал до конца дочитала? - А что там читать, кроме их интерпретации событий на фронтах? Религиозную рубрику? - Представляешь, именно её. Марина выразительно приглядывается к кулону-самолётику, стараясь высмотреть то же самое, что Императору показалось. Софи делает вид, будто ничего не замечает. - Попы опять занялись разглагольствованиями о демонической сущности первых Еггтов. Зря смеёшься, они опять в большую власть вошли. У них же любимая песнь не первую сотню лет о нашем поклонении обезьяне их бога. Недавно Храата Всея Мира, при Дине II убитом к святым причислили. Ужасно слезливая история, как он был в вере крепок, когда его врагу рода человеческого в жертву приносили. - Э-э-э. Я ничего не путаю? Его же в бою убили. Есть и голова заспиртованная, и доспехи, картечью пробитые. - Так это наша версия. У них другая. Из головы Дина себе кубок велела сделать. Глава Дома Еггтов и сейчас из него пьёт. Марина просто давится от смеха. - Я бы давно такой кубок из старого черепа сделать велела, и тем же мирренам продала. За совершенно неприличные деньги. С началом войны эти деньги им вернула. Бомбами на их города. - Они бы шутку не оценили, - хмыкает Марина, - Что-нибудь ещё занятное в номере есть? - Тебя это не заинтересует. - Предоставь мне самой разбираться. - В том же разделе нашла просто издевательство над моим чувством прекрасного. Самые безобразные современные скульптуры. - У нас такого... - Сама знаю. Но они заявлены, как классические. Вот, полюбуйся, проекты памятников каким-то известным святым отцам. - Было бы на что. Мне их попы все на одно лицо и прочие части тела. Заплывшие жиром свиньи и то симпатичнее. - У меня такое же отношение. Ты как скульптуру оцени. Марина пожимает плечами. - Тут оценивать нечего. Под одеждой есть тело. Тут этого не заметно. Ног не видно, задницы, подозреваю, тоже. Вообще, похоже на старинную огромную бутыль насадили маленькую тыкву и глаза с носом вырезали. Интересно, прижизненную толщину субъекта сильно преувеличили? Или это канон такой, всех жирными изображать? - Если серьёзно, думаешь, хоть слово правды тут есть? - Ни единого. И могу доказать. Написано, удар наносился по военным заводам. Тогда, получается, пилоты совсем географию столицы не знают. Вся промышленность ― в южных районах. Из известного всем ― там один нефтеперерабатывающий сам на город тянет. Ты хоть один дым пожара на юге видела? - Нет. - Вот видишь. Пятитонки вовсе не дешёвые игрушки. Их ведь немного сбросили. Думаю, удар был или по площади, или прямо по правительственным кварталам. - Миррены вели работы над управляемыми и планирующими бомбами. Кое-что даже в открытые издания попадало. Видимо, каких-то успехов добились. Я уже узнавала ― они шли куда ниже, чем обычно. Значит, уже могут целиться, не боясь повреждений от ударной волны. - Мирренский или наш командир бомбардировочного командования сказал: «Если мы проиграем войну, то за то, что мы творили, меня будут судить как военного преступника». - Это англичанин был. Или американец. В почтовом ящике обнаруживается конверт пергаментной бумаги. Адресовано Марине, как младшему Еггту. Присутствует плохо знакомая сургучная печать, штамп МИДв. Адрес отправителя отсутствует. Раз в МИДв побывало, то за безопасность содержимого можно не сомневаться. Печать тут же и взломана. О как! Отправитель, кто бы он ни был расщедрился на самый настоящий пергамент. Кто же это такой? Первый лист начинается с обращению к Младшему Еггту как исполняющему обязанности Главы Дома с перечислением полного титула. Хм. Про эту свою функцию Херктерент совершенно забыла. Раз Императрица ограничена в правах, то Глава сейчас Марина. В прошлом, это сулило много всего интересного, начиная от должности Верховного Главнокомандующего и заканчивая правом на долю мяса с любого добытого кита. Сейчас должность — просто красивое дополнение к непомерному честолюбию, ничем реально не обеспеченному. Есть, конечно, множество «спящих» прав и привилегий — но они на то и спящие — никто в здравом уме претворять их в жизнь не будет. Но кроме «спящих» прав есть и такие же спящие «обязанности». Уже несколько поколений Глава подобные письма получает крайне редко. Обычно — формальные просьбы одобрить брак, а затем — приглашения на свадьбу. Неодобрение не помеха к заключению брака по «Основным законам». Чаще всего, даже титула не лишают. Вроде бы, среди родни и бывших вассалов Дома никого брачного возраста или недавно разведённых нет. Только на втором листе обнаруживается от кого. Как говорится, давно не виделись! Чуть меньше трети листа занимает полный титул Ленн Тьенд! И это написанная точно по старинным шаблонам просьба о помощи к Главе вышестоящего Дома! Как ЕИВ выражается, «Приплыли!» Марина имеет право вот прямо тут отказ написать, даже форма есть «разбирайтесь с возникшими недоразумениями в соответствии с действующим законодательством». Мочь — не значит делать. Чтобы гордячка Ленн вспомнила о древних законах и попросила по ним помощи — должно было произойти только одно. Её очень сильно прижали в соответствии с действующими. Письмо Марина решает прочесть, делать или не делать что-либо — в зависимости от результатов. Как и следовало ожидать, Сордар оказался прав. Делёжка наследства началась самыми зверскими методами. Сама Ленн при жизни матери была уверена, большая часть достанется ей за исключением незначительных выплат боковым ветвям. «Завещание» на её имя составленное говорило о том же самом. Матерью было подписано и заверено в присутствии самой Ленн. Но оказалось, бурная личная жизнь Старшей Тьенд породила ещё четыре «Завещания» со вроде бы подлинными подписями и почти три десятка наследников, многие ни в одной из версий документов не упомянутые, но чего-то требующие, включая неизвестную Ленн до недавнего времени, единоутробную сестру. Юрист Старшей Тьенд был неплох, уже успел доказать поддельность одного из «Завещаний». Но и противник не отчисленных с юридического нанял. Уже было множество судебных разбирательств, поднимался даже вопрос законности претензий самой Ленн, в свете того, что она не является дочерью Тьенд Старшей, а только воспитывалась в её доме. Тут уже у Марины глаза под чёлку залезли. Составители «Ежегодника Великих Домов» - самого значимого в стране справочника на предмет того, кто в Домах кому родня никогда в происхождении Ленн не сомневались. Народ в редакции «Ежегодника» оперативный, во время войны издаются «Дополнения», где фиксируются изменения состава всех титулованных в ходе боевых действий. Просматривая «Дополнения» Марина вынуждена признать самой — отношение к Домам было во многом предвзятым. Слишком уж много на страницах имён и фамилий. Немало из них знакомы. Тут же откровенный дурдом начался. До вынесения судебных решений родственники и «родственники» добились наложения ареста на все счета и имущество Тьенд Старшей. Хорошо, у женщины хватило мозгов открыть в своё время счёт на имя дочери. За счёт этих денег Ленн и живёт сейчас. У противников свободных средств сейчас больше, на заказные статьи «О незаконных притязаниях предполагаемой наследницы» хватает. Нежно любимую бывшей старостой принадлежность к Великим Домам откровенно мешают с грязью. Достаётся и самой Ленн, писаки не знают биографии девушки, распуская слухи о недееспособности и обучении в закрытом интернате для умалишённых. В ответ подано уже несколько исков о клевете, и оскорблении чести и достоинства. Но они пока не рассмотрены. Многие претенденты апеллируют к древним законам и старинному праву, по которому статусы всех фигурантов дел выглядят совершенно иначе. Марина даже не может понять, их интересует получение наследства или разорение самой Ленн? Чем дальше читаешь, тем гаже становится. Ленн не дура, на эмоции не давит, старается только факты излагать. Но этих фактов уже слишком много становится. Большинство о претензиях вспомнили не вдруг. Давно и тщательно готовились. Вот только злобной решимости на лице Марины им видеть не приходилось. Намечается грандиозная несправедливость. В адрес старого союзника Чёрных Еггтов. Старинные законы многие читали. Херктерент в том числе. Думают, Чёрные Змеи давно стали бронзой и камнем? Сильно ошибаетесь. Из здания администрации школы в МИДв дозвониться удаётся быстро. Марина представляется малым титулом. - Что требуется Вашему Высочеству от нашего ведомства. - Как можно скорее пришлите сюда опытного юриста и делопроизводителя. Пусть захватят бланки для писем от лица Главы Дома Еггтов и Младшего Еггта. В дальнейшем потребуются императорские курьеры. - Прибудут на территорию школы через полтора часа. - Я буду в том же здании, где нахожусь сейчас. Чуть не шарахнула трубкой по рычагам. Разозлилась сильно. Стаей на одного — всё как Марина ненавидит. И ведь эта одна даже отбиваться пыталась. Пока совсем уж в угол не загнали. Чуть ли не в обнимку с МИДвовцами заявляется Софи. Как узнала — спрашивать глупо, машины МИДв слишком приметны. Старшая шла, явно собираясь в остроумии поупражняться. Криво ухмыльнувшись сестре в знак приветствия, Марина протягивает письмо. Начав читать, Софи сразу становится очень серьёзной. Марина только самодовольно ухмыляется. Приятно иногда ощущать себя старшей. Вкратце излагает юристу свой замысел. Тот подтверждает — всё соответствует старинным правам Главы Дома и Младшего Еггта. Письма с формальной точки зрения на сто процентов от одного частного лица другим. Ни просьб, ни требований. Только намёки. У старого союзника Еггтов сейчас очень сложные времена, и лучше не доставлять ей лишних хлопот необоснованными судебными исками. Если желающие чужого добра хоть немного с мозгами дружат, то после получения письма от Младшего Еггта и Главы Дома Еггт в одном лице, всем своим требованиям должны дать задний ход. В противном случае вступят в бой юридические отделы МИДва и Собственной ЕИВ канцелярии. Эти организации запросто разорят кого угодно. Плюс Императору выгодно внешнее соблюдение древних традиций, процесс против старинного союзника Еггтов будет воспринят как плохо замаскированная попытка пнуть Еггтов, а следовательно, и его самого. Император не из тех мужей, кто допускает оскорбления своей жены. Пусть и опальной. Ещё и МИДв «Завещаниями» заинтересовался. Для всех, кроме тех, кто упомянут в подлинном подобный интерес не предвещает ничего хорошего. Устанавливать подлинность документов в министерстве хорошо умеют. Если всё пройдёт, как задумала Марина, Ленн получит всё по материнскому завещанию, а разнообразные родственники навсегда исчезнут из её жизни. Последнее письмо отправлено самой Ленн. От мелкой шпильки не смогла удержаться, отправив не с курьером, а обычной почтой. Пусть понервничает несколько дней, ожидая ответа. Письмо положено в самый простой конверт. Содержание Тьенд на какое-то время успокоит. Еггты не забывают старых союзников. Ничего не обещая, Марина пишет как Глава Дома. Остальное Ленн знать пока не обязательно. Дело ведь может запахнуть кровью. Причём, знай бывшая староста историю похуже и не будь так подвинута на своём происхождении, вполне возможно, пролилась бы её кровь. Вот до чьей дойдёт сейчас? Или миром удастся разрешить? Марину вызывают в администрацию школы. Идёт недоумевая, вроде бы ничего не натворила, если тайники нашли, всегда можно большие глаза сделать и сказать, «не моё». Жалко, конечно, потерянного будет, но не станут же они отпечатки пальцев снимать, её изобличая. В кабинете обнаруживается императорский курьер, при полном параде даже со старинной причёской. Протягивает свёрнутый пергаментный лист, перехваченный красным шнуром с висящей печатью. Лицо ничего не выражает, вроде даже в гриме, говорит хорошо поставленным голосом. - Глава Дома Еггтов и Младший Еггт приглашаются для аудиенции у Его Величества. Да уж! С таким обоснованием и сопровождающими из школы отпустят кого угодно. Вот только Марина подозревает вспышку у отца чёрного юмора. Упоминание изо всех её титулов именно этого — не просто так. Целая маленькая колонна набирается. Машина курьера довоенного чёрного цвета с большим императорским гербом на дверцах. Две пятнистые машины охраны, такая же машина, только с флажком для самой Марины. Интересно, флажок — целеуказатель для всяких нежелательных элементов, кого бить в первую очередь? Гвардейцы у дверей — тоже в парадной форме, раньше такое бывало только при приёмах официальных лиц. - Приветствую главу дома, - выдержав театральную паузу, заканчивает по-русски, - быстро же ты собралась мать хоронить! Девочка стремительно превратилась в юную хищницу. Не ожидал такой скорости. Хищница настоящая получается, не охотница за мужиками и чужим добром. Облегчённый аналог Кэрдин, как минимум. Быстро же за свои права схватилась, и ведь закон целиком и полностью на её стороне. В её возрасте большинство даже не знает, сколько томов содержит «Свод законов Империи», эта же скоро комментарии к ним писать начнёт. Зубки юной хищнице хочется показать. Вот уж точно, молодая да ранняя. Во внешнем виде никакого вызова нет, обычная школьная форма, даже клинок отсутствует. «Глаз Змеи» теперь у неё. Статусную вещь, меч всех четырёх Дин с собой не взяла, хотя по старым правилам при высочайшей аудиенции обязателен. «Глаз» не взята по забывчивости или намеренно? - Я всего лишь воспользовалась полномочиями, перешедшими ко мне ввиду временной недееспособности Главы Дома. Надеюсь, на моё решение Ваше Величество не наложит вето, - с лёгким, чуть заметным нажимом. И значительно хуже скрытой иронией. Змея она есть змея. Материалы дела Императору доложены. Даже на самый беглый взгляд, происходящее выглядит крайне мутным. Всем письмам Марины дан ход. Для всех будет лучше, если история закончится толком не начавшись. Если с Тьенд вдруг произойдёт несчастный случай — расследование сразу в Безопасность попадёт, и будут виновные — получат максимальную меру наказания. Разумеется, с конфискацией. Если бы подобное письмо получила Кэретта — отреагировала точно так же, как и дочь. Может, даже ещё жёстче. Одну несправедливость возмутила, другая буквально зверела, когда узнавала о вопиющем нарушении древних прав. С неё бы сталось всех своих двуногих ручных Змей отправить на охоту. И никто бы им препятствовать не стал. Даже орлы нелетающие Кэрдин. Такие дела надо тоньше делать, не набрасываться как гиены на тушу. В одних местах с гиенами львы тоже живут. Они падальщиков иногда убивают для собственного развлечения. Некоторым двуногим сейчас лучше оказаться поумнее гиен. Льву уже не нравится готовящееся пиршество. Убивать пока настроения нет. - Решение Главы Дома признано допустимым, - тоже почти ритуальный ответ, пару сотен лет не звучавший. Начинать мелкий конфликт считай на пустом месте нет ни сил, ни желания. Кому-то хочется силу продемонстрировать, попутно показывая, впредь собирается играть по принятым правилам. Пока им обоим это выгодно. Ключевое слово «пока». - От лица Дома приношу искреннюю благодарность Вашему Величеству, - ещё и наглости хватает на церемониальный поклон. - Марина, кончай дурить, - Саргон переходит на русский. Только плечами пожимает в ответ, мол не я и начала. Снова выглядит на свой календарный возраст. Думал, так лихо переключаться только старшая дочь умеет. Но и младшая, получается, не отстаёт. - От меня, как от Еггта требуется ещё что-нибудь? Если нет, можем перейти к частной беседе. Некстати тут Сордар вспоминается, и кулачище, что он не раз сестрёнке демонстрировал. - Так дальше пойдёт, частные беседы с тобой станут невозможными. - Статус есть статус, - философски вздыхает, - никуда мне от него не деться. - Тебе не очень-то и хочется деваться. - Интересно с безопасного расстояния посмотреть на столь памятную по классической литературе грызню за наследство. Надеюсь, хоть жертв в этот раз удастся избежать. - А если нет? - Се ля ви, как говорится, а ля гер ком а ля гер. Откровенно дурачится, произнося французские слова с выраженным грэдским акцентом. Это при её-то познаниях во французском и ещё десятке языков. Впрочем, у них и мать языки учила с лёгкостью, а он сам просто вынужден был этим заниматься. Но результаты этих двоих с раннего детства впечатляли. - С чего такая кровожадность? - Кровь — не водица, многие дела лучше начинать, смазав этим материалом. Выражение «первая кровь» не на пустом месте родилось. И не поспоришь, сам точно так же считает, другое дело, так прямо свои мысли уже давно не выражает. Марина умный, но всё-таки, подросток. Опыта банально не хватает ещё. Но тут война уже идёт, а на войне учатся быстро. Тем более, подковёрную грызню никто не отменял. Сама Марина от этой грызни уже успела пострадать. Причём, во многом как раз по его вине. Ладно хоть прижать умников успели пока ещё не стало слишком поздно. А из чуть не объявленной слабоумной девочки, вон что получилось. Всё-то с ней понятно, великим предкам старается подражать. Кажется, рассчитывает со временем им уподобиться. Если раньше шею не свернёт. Опять вспоминается про уживаемость двух медведей в одной берлоге. - Тут тоже думаешь кровью подмазать? - Я ещё немного верю в людей, и пока воззвала только к их разуму. Инстинкт самосохранения ещё никто не отменял. - Думаешь, твой призыв услышат? - Надеяться следует на лучшее, а готовиться — к чему угодно. - Ты же с этой Тьенд никогда не дружила. - Она со мной подружиться пыталась. Но договора на то и договора, иногда их выгоднее соблюдать. Я не крыса, хотя многие меня за глаза именно так и зовут. - И как ты на это отреагировала? - вот сразу не поймёшь, жалуется дочь или нет. Раньше так не делала, но годы идут, дети растут. Нехорошо усмехается. - А никак. Пусть что угодно говорят, лишь бы не забывали. «Мат Чёрной Крысы» в определённой среде довольно известен. - Знаю. Хотя сам в «Смерть Императора» не играю, - намеренно называет местное название игры. - Так и я как шахматист, - тоже нарочно вставляет слово из другого мира, - куда слабее Эриды. Вот Соньку да, с лёгкостью сделаю! В кои-то веки проскальзывает совершенно детское самодовольство. * * * Накануне последнего экзамена приходит официальной письмо от Тьенд. Просто переполненное изъявлениями благодарности по всем старым и новым языковым нормам. Вот жаль, Марине не удастся увидеть, как Ленн это всё писала. Уж очень охота ещё раз на плачущую по её милости, пусть на этот раз и от счастья Тьенд полюбоваться. Ещё одно занятное зрелище проходит мимо Херктерент. Самой писать что-либо в ответ просто лень. Отправляет письмо в МИДв, чирканув пару строчек, чтобы написали официальный ответ от лица Главы Дома Еггтов. Печать с подписью Марины для всяких отписок у них есть. Подумав, всё-таки добавляет, чтобы готовый ответ привезли ей на подпись. В тот же день Марину опять в администрацию школы вызывают. На этот раз для встречи с юристом Тьенд. По старым законам, в случае вмешательства Главы Старшего Дома в судьбу спорного завещания, он сам мог претендовать на пятую часть имущества. Тоже истории знаток, Великие Еггты очень часто использовали спорные завещания для фактического грабежа не слишком верных союзников. Целесообразность подобного (ещё ведь играет роль, кто и как имущество оценивает) до сих представляется спорной. С юристом приехал чек с суммой как раз эквивалентной стоимости этой самой пятой части. Всё по старым законам! Красота, аж противно. Марина деньги любит, но не до такой степени. Как хорошо, в законе от мохнатого года всё чётко прописано, Глава может претендовать на долю имущества. Но не обязан этого делать. Марина и не сделала. Своих денег предостаточно. Совсем от платы всё-таки не отказалась, затребовав недавно выпущенную Имперским банком юбилейную монету в память скольки-то там летия Дины II весом в два кило золота. Это и будет доля Главы. Бедность Тьенд теперь не грозит, трата для неё посильная. На следующий день Марину опять вызывают в администрацию. Банковская машина на стоянке однозначно указывает, зачем именно. Ничего умнее, что делать с монетой, кроме как бумаги ей придавливать, Марине не придумалось. Даже Эриде хотела отдать, но у разноглазой такая, оказывается, уже имеется. Слабоватой утешение, не в школе, а в «Сказке» лежит.