Эмоции без обязательств

Старый заброшенный дом встретил его проникающим в лёгкие тошнотворным смрадом, слегка прохладной обстановкой и сумраком. Искрящееся напряжение, исходившее даже от облупленных стен, закрадывающееся глубоко под кожу, с самой первой секунды давало понять, что это место было совершенно не лучшим выбором для времяпровождения. Но Майкрофт, вошедший сюда, был обязан остаться. Старое родительское поместье, перетерпевшее пожар, хранило в себе что-то такое, важное и необходимое, что толкало Холмса вперёд, заставляя забыть о терпком страхе и настойчивом желании поскорее уйти отсюда. Он мерно вышагивал по останкам коридоров, отбивая каждое своё действие ударом зонта о дерево. Пустота когда-то живого дома, наполненного тогда тёплой семейной идиллией, удручала. Однако Холмс лишь кривился, крепче сжимая ручку зонта, отмечая пафос пятен крови на полу, размазанных и потёртых. А потом он услышал вскрик. Громкий, болезненный, жалящий. Прерванный на выдохе и такой осязаемый на коже. Нервно сглотнув, чиновник ускорился, ясно осознавая, что знает, кто кричал. Зная это, оттого не надеясь, что ошибся. Оттого заставляя себя прекратить думать. — Уверуй в Бога, Майкрофт, — по помещению раздался звонкий и смутно знакомый женский голос, отчего Холмс вздрогнул и сжал свободную руку в кулак. Этот голос давил на нервы, окружал, просачивался под ногти иглами, пугал. Майкрофт, поведя плечами, пытаясь стряхнуть с себя жуткое наваждение, продолжал двигаться вперёд, неустанно переставляя ноги. Звенящая тишина, наступившая сразу после голоса, била под дых, сбивая с мыслей. Вот, когда он остановился в каком-то помещении, из которого он и слышал тот крик, голос появился вновь, отчего хотелось взвыть: — Уверуй. Холмс поднял голову чуть выше, и воздух из его лёгких вышибло в тот же миг. Тело прошибла крупная дрожь, его затрясло, внутренности словно скрутило. Губы в безысходности приоткрылись, захотелось кричать, рычать, рыдать. Но Майкрофт мог лишь смотреть, не обращая внимания на слезившиеся глаза и хриплые вдохи и выдохи. Смотреть на огромный деревянный крест, испещрённый мелкими царапинами. Смотреть на распятое тело, безжизненно висевшее на нём, державшееся на гвоздях, вбитые в ладони и ступни. Пустые глазницы и бесчисленные шрамы на теле, с кровавыми подтёками и передающиеся самому Майкрофту. Стекающие вниз багровые капли. Смугловатая кожа, исполосованная и, наверняка, постепенно остывающая. Грег… — Веришь ли ты в Бога, Майкрофт? — вновь такой ненавистный голос раздался в ушах, забирая у Холмса остатки самообладания. Он упал на колени, не волнуясь о состоянии дорогих брюк. До крови прикусил нижнюю губу и всё смотрел. Смотрел, смотрел и смотрел, не в силах отвести взгляд, дать волю слезам или уйти. Скручивающее опустошение накрыло мужчину, царапая его кости изнутри, ломая и сжигая. Возможно, где-то внутри него и было сердце. Но прямо сейчас оно распято на кресте.