Тысячи новых встреч

Кайло надеялся, что после едва не разразившейся, но всё же благополучно миновавшей бури в коридоре, их с Хаксом отношения сдвинутся с мёртвой точки — хоть куда-нибудь, потому что неопределённость казалась невыносимой. Однако генерал явно предпочёл продолжить нелепую игру в прятки, либо вовсе избегая общения с Реном, либо отгораживаясь от него подчеркнуто холодными и вежливыми обращениями в редкие короткие встречи. Кайло же повёл себя не лучше обиженного ребёнка — старался причинить Хаксу как можно больше беспокойства, устраивая всевозможные досадные происшествия на вверенной ему базе. Если при этом удавалось ещё и зацепить, подставить и выставить беспомощными и бесполезными недоумками людей Хакса, чьей подготовкой он занимался лично и откровенно гордился — тем лучше. А когда не помогло и это — мелкого и мстительного пакостничества определённо не было достаточно для того, чтобы вытряхнуть Хакса из его ледяного панциря, заставить проявить настоящие чувства, — Кайло сорвался всерьёз. Даже странно, что этого не случилось ещё раньше — он никогда не отличался особой терпеливостью. До поры, до времени сдерживаться его заставляли оживавшие при каждом взгляде на неприступного генерала воспоминания о том пареньке, каким он был когда-то — Кайло боялся причинить ему какой-либо серьёзный вред. Но возможно, он всё неправильно понимал с самого начала. Быть может, именно яростное противостояние, полное тьмы и огня, стало теперь единственной их с Хаксом формой общения. Так что Кайло дал себе волю и после очередной, вызванной сущей мелочью вспышки гнева пустил в ход Силу и лазерный меч, сминая и круша всё, до чего мог дотянуться. Уже через несколько минут на серых стенах радиорубки расползались, шипя, точно рассерженные змеи, багровые полосы от меча, большая часть аппаратуры оказалась до того покорёжена, что едва поддавалась опознаванию, а офицеры и рядовые попросту разбежались — те, кто успел это сделать, конечно. Выплёскивая свою ярость, Кайло не знал пощады и не задумывался о последствиях. Один из операторов уже валялся на полу с рассечённой страшным ударом грудью, а другого Кайло протащил по полу при помощи Силы, и теперь держал у стены, заставляя задыхаться и царапать горло ногтями в тщетной попытке сделать один-единственный вдох. Именно этот человек дерзко поинтересовался, почему магистр Рен не хочет найти беглую девчонку-мусорщицу и своего старого учителя при помощи Силы, а таскается к ним в радиорубку каждый день, требуя сканировать все частоты и проверять каждый сигнал? Что ж, сейчас он получит свой ответ… — Довольно, магистр, — голос генерала в царившем вокруг хаосе прозвучал столь явным диссонансом, что Кайло предпочёл его проигнорировать. Он усилил хватку на горле отчаянно захрипевшего и забившегося у стены мужчины. — Я сказал — довольно! — рявкнул Хакс, а когда и это не подействовало, крикнул так, что имя эхом отбилось от исполосованных ударами лазерного меча стен: — Кайло! Он вздрогнул, как от пощёчины, и в ту же секунду отпустил рядового, который сразу же рухнул на пол, очевидно, потеряв сознание. Но Кайло не было до него дела. Он рывком развернулся к побледневшему Хаксу — а тот и не подумал испугаться, убежать или хотя бы отступить на шаг, признавая свою слабость, склоняясь перед могуществом магистра Ордена Рен. — Да кто ты такой, чтобы сметь… — задыхаясь от ярости, начал Кайло, но Хакс тут же перебил его: — А кто вы такой, чтобы уничтожать то, что осталось у Первого ордена? Хотите закончить то, что начали ублюдки-повстанцы и ваша сбежавшая пленница? — Этот человек, твой человек, Хакс, осмелился сомневаться в моих приказах! — повысил голос Кайло, кивком указывая на бесформенным кулем валявшегося на полу офицера. — Знаю, мне уже доложили. Он виноват и понесёт наказание. И раз уж это, как вы любезно отметили, мой человек, то и наказание ему назначу я сам. Оно не покажется ему лёгким, даю слово, — отчеканил Хакс. И Кайло ему поверил. Наталкиваясь на поистине каменную выдержку генерала, его гнев странным образом если не улетучивался, то, во всяком случае, частично стихал. — А как насчёт твоего наказания, а, Хакс? За недопустимое поведение подчинённых, за которых ты всегда так горячо ручаешься? — колко осведомился Кайло. Лицо Хакса мгновенно превратилось в непроницаемую маску, пустой взгляд, как у солдат на плацу, метнулся куда-то вбок и вверх, над плечом магистра, а губы сжались в тонкую линию. — Хотите, чтобы я перед вами извинился? Кажется, он действительно готов был это сделать. Поступиться своей невозможной гордостью во имя мнимого долга, и позволить Кайло сполна насладиться этим моментом унижения. В прежние времена он с радостью ухватился бы за такой редкий шанс сбить с высокомерного засранца спесь. Теперь же Кайло, помедлив, ответил гораздо мягче, чем сам от себя ожидал: — Нет. Я хочу, чтобы ты перестал играть со мной в прятки, Хакс. Тебе это не идёт. Тот широко распахнул глаза, глядя на магистра удивлённо и откровенно недоверчиво, но всё же кивнул. Рен покинул разгромленную радиорубку, чувствуя себя настоящим победителем. Кайло не знал, какому именно дисциплинарному наказанию подверг генерал своих провинившихся подчинённых, но, судя по тому, что обидчики больше ни разу не попадались ему на территории базы, Хакс сдержал своё слово. Прислушался он и к просьбе магистра прекратить избегать и его, и нормального разговора — когда следующим вечером Кайло возник на пороге его каюты, Хакс, пусть и состроил кислую физиономию, всё же впустил его внутрь. Рен снова занял однажды предложенное ему кресло у стола, а Хакс с явной неохотой пересел на кровать, бросая на него колкие, настороженные, но и самую малость заинтересованные взгляды. Кайло стало смешно от того, как откровенно спорили в душе генерала два противоположных побуждения — как можно быстрее выставить незваного гостя за дверь, или же всё-таки узнать, с чем он опять пожаловал. Несмотря на внутреннюю и внешнюю холодность, в Хаксе ещё оставалось что-то ребяческое, задиристое, непримиримое — и одновременно от природы любопытное и авантюрное. Это обнадёживало. — Я пришёл, чтобы объяснить, как вышло, что тем утром я оставил тебя одного в «Логове» и не вернулся, — сообщил Кайло. — Мне это совершенно не интересно! — как и следовало ожидать, немедленно ощетинился Хакс. — В таком случае, можешь ходить по каюте, зажав уши руками и громко напевая какой-нибудь военный марш, потому что я всё равно объясню, — издевательски хмыкнул Кайло, устраиваясь в кресле поудобнее якобы в предвкушении увлекательного зрелища. — Не дождёшься, — буркнул Хакс, нервическим жестом скрещивая руки на груди и глядя в сторону, закрываясь от настырного магистра хотя бы физически. Но затевать клоунаду или опять прогонять Кайло не стал, и тот, коротко ухмыльнувшись, действительно начал рассказывать о том, зачем покинул бар ранним утром и почему не смог вернуться, как собирался. Хакс ни о чём не спрашивал, не уточнял, лишь пару раз нарушил его монолог саркастичными комментариями. О том, каким выдалось то утро в комнатке над баром для него самого, он, разумеется, рассказывать не стал, но Кайло и без того хорошо представлял, каким оно, должно быть, было унизительным и обидным. Ему нестерпимо хотелось предоставить Хаксу неопровержимые доказательства своей невиновности, чтобы получить немедленное и полное прощение, чтобы иметь возможность подойти ближе, коснуться, вжать в себя как можно крепче… Но в данный момент это было невозможно. Поэтому, закончив свой рассказ, Кайло пожелал генералу доброй ночи и ушёл к себе, чем здорово его удивил. Правда, следующим же вечером Кайло явился снова. Так с тех пор и повелось — Кайло приходил в каюту Хакса практически каждый вечер, устраивался в кресле или даже на кровати, если генерал старательно делал вид, что работает и очень занят, и с полного его молчаливого несогласия говорил, говорил, говорил. Рассказывал о том, как вёл отчаянные, всё более безнадёжные поиски по всей Галактике — Кайло искал Хакса даже после того, как Сноук нашёл его самого. Как сходил с ума от беспокойства, представляя, какие неприятности могли случиться с его Рыжиком (хотя Хакс всегда встречал это прозвище негодующим фырканьем), как пробовал засечь его при помощи Силы. Как накрепко запечатал в памяти каждую неясную деталь, каждое ощущение их единственной ночи, и горько жалел о том, что вообще решил в то утро выйти из комнаты. Упомянул Рен и судьбу злополучного бара, о которой Хакс ничего не знал — а ведь это он, Кайло, был причастен к его закрытию. Он в который раз явился в «Логово», чтобы узнать, не объявлялся ли там Рыжик, а когда хозяин раздражённо посоветовал ему «поискать себе какого-нибудь рыжего парня в ближайшем борделе», взбешённый Кайло вломился в его сознание, Силой выуживая воспоминания. Так он узнал, что это сам хозяин заведения и попросил растерянного, сбитого с толку паренька освободить комнату, любезно объяснив, что его, по всей видимости, попросту использовали, трахнули и бросили, поэтому ждать возвращения случайного любовника не стоит. После этого Кайло, не помня себя от гнева, разнёс половину бара и собственноручно прикончил его владельца — а Хакс, оказавшийся в тех краях годы спустя, застал лишь заброшенное, заколоченное досками и листами железа здание. Рен ожидал, что эта часть его рассказа может напугать Хакса, вызвать у него отвращение, но ничуть не бывало — в его взгляде на мгновение почудилось даже сочувствие к Кайло и его беспомощному, безрезультатному и разрушительному гневу. — Я понимал, что это ничего не изменит, — глухо ответил Кайло на незаданный вопрос. — Но я лишился тебя и мне было плевать на всё, кроме этого. Опасный момент миновал, и он мог рассказывать дальше — о, пожалуй, даже несколько курьёзных случаях, когда он принимал за Хакса кого-то другого, и о той тоске, которая накатывала на него после каждой новой неудачи. — Ладно, хорошо! — воскликнул однажды Хакс, едва Кайло ненадолго замолчал, переводя дух. Тот удивлённо воззрился на вскочившего с места генерала. — Хорошо, я согласен. Давай просто покончим с этим, чтобы ты успокоился и оставил в покое меня. Он торопливо расстегнул и отбросил в кресло тёмный китель, и уже принялся за пуговицы рубашки, а Кайло всё стоял столбом посреди каюты, слишком оглушённый видом гладкой светлой кожи, чтобы думать и действовать. Знание о том, каковы на ощупь эти плечи, грудь и талия само всплывало в памяти, покалывало на кончиках пальцев. — Что… Что ты делаешь? — с трудом прохрипел он, не в силах перестать смотреть на Хакса, который ожесточённо воевал с мелкими пуговицами на манжетах. — Как — что? Раздеваюсь, чтобы мы могли повторить, ну, или закончить то, что начали той ночью. Ты же этого хочешь, разве нет? — не поднимая головы, откликнулся генерал и вздрогнул, когда Кайло резко возразил: — Нет! Он шагнул ближе, ловя тонкие — всё такие же уязвимо-тонкие! — запястья Хакса, мешая ему сбросить с себя рубашку, потому что тогда не ручался за свою и без того не идеальную выдержку. — Послушай… — Кайло замялся, но потом твёрдо посмотрел растерянному мужчине в глаза: — Я не то, чтобы не хочу, наоборот — хочу, и ещё как! Но я так долго искал тебя, Хакс, что теперь хочу получить больше, чем всего одну ночь. Мне нужно больше, понимаешь? — То есть… Ты говоришь об отно… — Хакс запнулся, буквально оборвал себя на полуслове, чтобы не произносить слово «отношениях». — О романе? Полноценном романе между нами? Ты совсем рехнулся?! Как ты себе это представляешь? Он смотрел потрясённо, широко распахнув глаза, а его руки в ладонях Кайло чуть подрагивали. Генерал переживал что-то сродни настоящей панике, и это удивило Рена больше всего. — Хакс, просто позволь нам… — Это невозможно, — отрезал Хакс, вырывая у него свои руки и отступая на несколько шагов. — Это совершенно немыслимо для нас с тобой, Кайло. — Почему? — требовательно спросил он, с сожалением наблюдая за тем, как генерал снова неумолимо заковывает себя в одежду, как в доспехи. — А то ты не понимаешь? Мы служим Первому ордену, — жёстко напомнил Хакс, заставив Кайло поджать губы. — Ты думаешь, Верховный лидер, узнав обо всём, любезно даст нам своё благословение? — Ему необязательно знать! — Но он обязательно узнает, Кайло, такие вещи всегда рано или поздно выходят наружу. И что тогда? — Ты сам говорил, что ему нет дела до того, что происходит в нашей личной жизни, — угрюмо указал Кайло. С каждой минутой Хакс ускользал от него, отдалялся все сильнее, хотя они по-прежнему находились в одной небольшой каюте. — Нет дела до того, что происходило раньше, — поправил тот. — Верховный лидер не допустит, чтобы что-нибудь отвлекало нас с тобой от выполнения нашего долга, от службы Ордену. К тому же, чувства означают уязвимость, слабость, а ты — его ученик, ты не имеешь права быть слабым. Как и я, потому что на мне лежит ответственность за нашу армию. — То есть, ты всего-навсего боишься наказания? — не сдерживаясь, презрительно бросил Кайло. Вопреки ожиданиям, Хакс не оскорбился, а горько рассмеялся. — Ты словно ожидаешь, что нас просто отшлёпают, как непослушных детишек! Тебе, вероятно, всё-таки сохранят жизнь ради твоих способностей, но меня точно ждёт смерть. Я не питаю особых иллюзий на свой счёт, Кайло — я действительно хорош в своём деле и приношу немалую пользу, но меня можно заменить. И в Первом ордене найдётся немало желающих занять моё место, уверяю тебя. — Пусть только попробуют! — разозлённый тем, как просто генерал рассуждал о своей возможной гибели, но не желая признавать его правоту, Рен только что не рычал. На один безумный миг у него даже мелькнула определённо недопустимая мысль о том, что он, пожалуй, мог бы замахнуться даже на Сноука, своего всесильного наставника, если бы только тот вздумал угрожать жизни Хакса. — Перестань, пожалуйста, — устало отмахнулся Хакс, отворачиваясь к столу. Плечи его внезапно поникли, в обычно безупречной осанке ясно читалось разочарование. — Я стараюсь донести до тебя, что роман, который ты предлагаешь начать, обойдётся нам обоим слишком дорого, а сам едва ли продлится сколько-нибудь долго. Мы с тобой взрослые люди, Кайло, каждый со своей собственной жизнью и планами на будущее. И теперь рисковать всем, чего нам уже удалось достичь, ради скоротечной связи — в чём смысл? — Смысл в том, что я люблю тебя! — отчаянно крикнул Кайло, а ворох бумаг и старых карт, аккуратно разложенный на рабочем столе Хакса взметнулся в воздух, подчиняясь внезапному всплеску Силы. — Я любил тебя с самой первой встречи, любил тебя, даже не зная, что ты — это ты… Наконец, Хакс разозлился тоже — он резко развернулся и шагнул ближе, сжал в кулаках плотную чёрную ткань на груди Рена. Его светлые глаза потемнели и метали молнии, губы искривились и подрагивали, но Кайло даже нравилось видеть Хакса настолько живым и эмоциональным. — Ты не меня любишь, магистр, а свои воспоминания о человеке, которым я был когда-то, — прошипел мужчина ему в лицо. — На самом же деле, ты ничего обо мне не знаешь. Они оба оказались болезненно восприимчивы и открыты, поэтому Кайло не удержался — на мгновение скользнул в сознание Хакса, увидел прошлое его глазами. В его голове будто развернулся пёстрый, хаотичный калейдоскоп — ночные улицы, расцвеченные яркими, кричащими вывесками баров, душный, шумный, липкий полумрак внутри, ритмичная пульсация музыки в ушах и терпкий привкус алкоголя во рту. На Хаксе — до того облегающая одежда, что это почти некомфортно, но ему плевать, он опрокидывает ещё одну стопку, чуть откидывая назад голову с непривычно спутанными, тёмно-рыжими в этом освещении волосами, открывает жадным взглядам беззащитную тонкую шею. На миг Хакс ловит собственное отражение в зеркале за спиной бармена — кажется, его глаза чуть подведены тёмным карандашом, высокие скулы горят почти нездоровым румянцем, — но тут же отвлекается, отводит взгляд, потому что на его бедро ложится чужая рука и чужой голос что-то сбивчиво шепчет на ухо, задевая губами кожу… Кайло судорожно вздохнул и отступил, словно из омута вынырнул. Он знал, что, копнув поглубже, нашёл бы в памяти Хакса ещё много ночей, подобных этой. В отличие от Кайло, изо всех сил старавшегося не забывать прошлое, Хакс тогда стремился именно что забыться, растратить всего себя — не только и не столько из-за неудачи с Реном. Чужая горечь осела в сознании, хуже того — в нём неумолимо поднималась дикая, иррациональная ревность к прошлому, теперь не имевшего значения даже для самого генерала. Хакс перехватил его взгляд и мгновенно всё понял. — Убедился? А если тебе мало, можешь посмотреть ещё, я не против. — Это… не имеет значения, Хакс, — Кайло с трудом совладал с желанием действительно вернуться в воспоминания мужчины и выудить информацию обо всех, кто когда-либо смел приближаться к нему, прикасаться, рассчитывать на взаимность. — Ты просто заполнял пустоту. Я знаю, как такая пустота ощущается. — Не всегда, — возразил Хакс, но голос его теперь звучал чуть спокойнее. — У меня случались и серьёзные романы с людьми, которые были мне действительно небезразличны. — Я ничего не хочу об том знать! — резче, чем хотелось бы, прервал его Рен, инстинктивно обхватив ладонями его талию в откровенно собственническом жесте. Хакс вздохнул, закрыл глаза и чуть склонил голову — так, что выбившиеся из прически рыжие пряди упали ему на лоб. — Ты вообще не хочешь меня слушать. Мы оба давно перестали быть теми людьми, которые познакомились и провели вместе ночь в баре на отшибе. Теперь у нас за плечами есть порядочный груз. Ты и представить себе не можешь, сколько всего произошло. В сознании Кайло эхом отразились отголоски мыслей-образов, проносившихся сейчас в голове генерала — тяжёлый, размеренный топот солдатских сапог на плацу, резкие окрики инструктора, обжигающая вспышка боли, когда отцовский кулак проходится по его лицу или рёбрам, ощущение полной беспомощности, безнадёжности, обиды, которое Хакс силой воли и упорным самосовершенствованием переплавил не в мстительную злобу, а в источник собственной силы и настойчивости. Холодный расчёт, когда он поднимался к вершине власти, молчавшее сердце, с которым заводил очередного любовника… — Ни с кем не было так, как с тобой, — невпопад прошептал Кайло, сильнее сжимая его талию, притягивая к себе, чтобы коснуться губами волос и тёплого лба. Хакс судорожно выдохнул, упёрся ладонями ему в грудь, но оттолкнуть не попытался. Что-то ломалось в нём сильнее, чем под безжалостными ударами родного отца в юности. — Ты быстро разочаруешься. Мы оба разочаруемся. Та ночь случилась уже не с нами. — Я так долго тебя искал. А потом тысячу раз встречал на базе, и даже не понимал этого, идиот, — не обращая внимания на его слова, продолжал шептать Кайло. Он легонько провел носом по виску Хакса, затем коснулся его губами и спустился ниже, целуя высокую скулу, щеку, самый уголок дрогнувших губ. Продолжая одной рукой удерживать Хакса, второй Кайло провёл по его спине и шее до самого затылка. Хакс замер на мгновение, решаясь, а потом переместил ладони на широкие плечи Рена и поднял голову — на его лице была написана странная смесь отчаянного желания и обречённости. — Ты нас обоих погубишь, — голос Хакса тоже осел до сиплого, прерывистого шёпота, но Кайло не позволил ему сказать что-либо ещё, приникнув к его губам в жадном поцелуе. Хакс едва слышно застонал, тут же раскрываясь навстречу, обвивая тонкими и невесомыми руками его шею, а Кайло, совершенно опьянённый его близостью и восторгом узнавания, целовал глубоко и голодно, кусал и тут же зализывал укусы, беспрестанно гладил его волосы и светлую кожу. Кружилась голова и не хватало воздуха — в каюте Хакса точно были какие-то проблемы с вентиляционной системой, — и Сила бурлила внутри безудержно и мощно, но это не пугало. Наоборот, Кайло было оглушительно хорошо. Наконец-то всё встало на свои места. — Почему бы тебе просто не переселиться ко мне? Сэкономим время на хождении туда-сюда, — съехидничал Хакс, пропуская Кайло в свою каюту пару дней спустя. Наконец-то они вроде бы разобрались со всеми недоразумениями, и недавно находились буквально в паре поцелуев от того, чтобы оказаться в одной постели, но тут пришёл вызов от Фазмы — присутствие Хакса срочно требовалось в главном машинном зале, где вышли из строя несколько консолей. Капитан сообщила, что опасается диверсии, так что Хакс быстро очнулся от окутавшего их обоих дурмана и принялся наскоро приводить себя в порядок. Кайло волей-неволей пришлось смириться и отпустить его. Однако в ситуации, когда Верховный лидер, в полном уединении решавший дальнейшую судьбу Первого ордена, мог в любую минуту вновь призвать своих магистра и генерала к службе, оба отчётливо понимали, что времени у них может оказаться совсем немного. Разумеется, Хакс во многом был прав — они действительно больше не принадлежали самим себе. Но направляясь в каюту Хакса, Кайло предпочёл отогнать эти невесёлые и даже опасные мысли подальше. Оказавшись внутри, он по привычке осмотрелся. Удивительно, но сегодня генерал, похоже, не работал — на столе не было ни скучных отчётов, ни запутанных, непонятных Рену служебных инструкций и приказов. На кровати, правда, лежал включённый датапад, но на экране высвечивались не карты и графики, а целая страница мелкого машинописного текста с трудноразбираемым, витиеватым заглавием — очевидно, Хакс читал какую-то книгу просто удовольствия ради. Интересно, какая литература ему нравится? Внезапно Кайло осознал, что Хакс был прав и в кое-чём ещё — они действительно практически ничего друг о друге не знали. — Выпьешь чего-нибудь? Или, если ты голоден, мы могли бы поужинать вместе, — тем временем, вполне дружелюбно предложил Хакс, выключая и убирая пад на стол. Кайло понятия не имел, стоит ли понимать это действие, как намёк — мол, постель теперь свободна, можем продолжить с того места, на котором нас прервали! — или же так проявлялась педантичная и аккуратистская натура генерала, и ещё он досадовал на свою неосведомлённость в отношении увлечений и вкусов Хакса, а вся ситуация в целом казалась ему крайне неловкой и неудобной… Поэтому Рен не только резко качнул головой, отказываясь от предложения, но и не преминул уличить собеседника: — Ты кажешься на удивление спокойным. — А чего ты ожидал? Что я буду смущаться, краснеть и трепетно опускать ресницы? — Хакс прислонился бедром к столешнице и склонил набок голову, с усмешкой разглядывая явно нервничающего Кайло. — Я ведь уже объяснял тебе, что в моей жизни хватало любовных связей, серьёзных и не очень… — Да, а я говорил, что ничего не желаю об этом знать! — повысил голос магистр, который не желал прибавлять к собственной обидной неловкости ещё и жгучую ревность. — Верно, — Хакс прикусил губу, мгновенно приковав к себе мечущийся в растерянности взгляд Кайло. — Но тебя интересно дразнить. Кайло изумлённо уставился на него — перед ним снова был Рыжик. Тот точно так же дразнил его, остроумно и тонко подкалывал, заставляя смеяться не над, а вместе. Возможно, всё было не так уж плохо, и Хакс не стал для него совершенным незнакомцем. — Хочешь снова рассказать мне о тех, с кем ты бывал прежде? — вкрадчиво уточнил Кайло, постепенно включаясь в игру. — Не боишься, что я могу прямо сейчас покинуть базу, чтобы найти твоих бывших любовников и избавиться от всех без исключения? — Кто тебе сказал, что на самой базе их нет? — немедленно парировал Хакс, наблюдая за тем, как Кайло подходит ближе. Тот остановился буквально в полушаге от Хакса, покачал головой: — Поверить не могу, что влюбился в такого невыносимого наглеца! — Поверить не могу, что ты сейчас болтаешь. И правда. Кайло сократил последнее разделявшее их расстояние и, обхватив ладонями лицо Хакса, склонился ниже, чтобы коснуться губами его губ. Вначале — мягко, не спеша, переходя от нижней губы к верхней, пробуя их на вкус. Хакс прижался к нему всем телом, обхватил руками за пояс и с явным удовольствием отвечал на лёгкие, быстрые поцелуи, позволив Кайло вести. Тот ещё раз коснулся самого уголка Хаксовых губ, а затем оставил их ненадолго, чтобы осыпать нежными поцелуями всё его лицо. Хакс не возражал, только иногда смешно морщился от лёгкой щекотки. Не открывая глаз, он улыбнулся, и Кайло тут же поцеловал его снова. Хакс с готовностью приоткрыл рот, их языки переплелись, а дыхания смешались в одно. Едва оторвавшись друг от друга, они принялись избавляться от одежды — благо, на сей раз Хакс оставил свои китель, неизменную шинель и перчатки в шкафу, ограничившись форменными штанами со светлой рубашкой. Кайло в его многослойном облачении магистра Рен пришлось сложнее, но, в конце концов, он справился, оставив ненавистные тряпки валяться на полу неопрятным чёрным комом. Хакс уже лёг на кровать — приподнявшись на локтях, он с интересом рассматривал Кайло. Без одежды Хакс казался совсем худым, куда более хрупким и изящным, чем полагалось генералу Первого ордена, но Кайло и не подумал насмехаться — под его руками, когда он провёл ладонями долгую непрерывную линию от низа живота до самых ключиц, оживало прошлое. Правда, за прошедшие годы на теле Хакса явно прибавилось шрамов, а пальцы Кайло на мгновение коснулись пары свежих рубцов в том месте на его боку, который раньше перебинтовывала Фазма, но узнать о происхождении каждой из этих отметин можно будет и позже. Сейчас же он осторожно опустился сверху и принялся ласкать тонкую шею Хакса. Тот выдохнул и едва заметно выгнулся, обнимая его широкие плечи и круговыми движениями поглаживая затылок. — Знаешь, я всё гадал, каким было твое лицо, твои волосы, — шепнул Хакс, ласково пропуская сквозь пальцы густые тёмные пряди. — Той ночью ты хоть как-то меня рассмотрел, но сам я ничего не видел из-за твоего капюшона. Это лучше, чем я представлял. — Тебе на самом деле нравится… — неуверенно начал Кайло. Его черты всем казались странными, совершенно точно не слишком привлекательными, а полученный в последнем бою длинный, по-прежнему красноватый шрам, пересекающий лицо, едва ли улучшил дело. Но Хакс перехватил его взгляд и твёрдо постановил: — Ты красивый, Кайло. Я считаю тебя красивым. Кайло только головой покачал, потому что это Хакс был потрясающе, удивительно красивым — прекрасным до того, что это почти лишало его дыхания. Он спрятал пылающее теперь лицо на груди у Хакса, согревая дыханием кожу, а тот обхватил руками его голову, прижимая ближе, как будто понимал, насколько сложно сейчас Кайло совладать с собой, не провалиться в былые сожаления. Наконец, минутное смятение исчезло без следа — теперь все мысли Рена были сосредоточены исключительно на Хаксе. Целуя его грудь, подтянутый живот и бёдра, Кайло пытался сравнивать свои ощущения с воспоминаниями, но быстро сдался — всё было одновременно знакомо и ново. Правда, срывающийся на стоны невнятный шёпот Хакса, перемежающего его имя с ругательствами, он совершенно точно слышал впервые — или же просто позабыл из той ночи больше, чем казалось. Долгая подготовка начинала изводить их обоих, но Кайло совершенно точно не собирался спрашивать Хакса о его последнем опыте, рискуя снова нарваться на издевательские рассказы о бывших любовниках. — Кайло, перестань… — Хакс задохнулся, когда он легонько прикусил кожу на внутренней стороне его бедра, — … вспоминать. — Тебя это настолько задевает? — поинтересовался Кайло, снова нависая над ним, пытливо вглядываясь в глаза. Тот отвёл взгляд и постарался как можно небрежнее дернуть плечом: — Не то, чтобы задевает. Просто ты как будто исчезаешь куда-то, или, не знаю, хочешь мною кого-то заменить? — Заменить тебя тобою же? — улыбнулся Кайло, в душе признавая его правоту. — Я ведь уже говорил тебе — та ночь случилась не с нами, — Хакс обвил руками его шею, притягивая ближе, и крепко сжал ногами талию. — Прости, — выдохнул Кайло одновременно с первым движением и, не сдержавшись, фыркнул, когда Хакс щекотно пробормотал ему в плечо: — Болван. На мгновение он напрягся, судорожно выдохнул, но тут же требовательно потянул Кайло к себе, принуждая двигаться. Как ни старался Кайло не торопиться, дать и себе, и Хаксу возможность распробовать каждое мгновение, получалось плохо — он спешил, срывался на быстрый, рваный темп, как будто всерьёз опасался снова не успеть, потерять, испортить всё по собственной глупости. Кайло совершенно забылся в ощущениях, в безудержной страсти, восторге и дурацкой, щемящей нежности. Даже не будь подсказок Силы, сообщавшей ему чувства Хакса, он всё равно знал бы, что тот чувствует то же самое. Возможно, много лет назад они смогли бы признаться во всем искренне, не боясь показаться слабыми или излишне сентиментальными. Сказать вслух то, на что теперь не хватало ни слов, ни решимости — мне хорошо с тобой, мне так хорошо с тобой прямо сейчас… Но прикосновения, излишне бережные, или, наоборот, слишком сильные, оставляющие следы на коже, горячечные поцелуи и стоны сами по себе были достаточным признанием. На самом пике он сжал Хакса в объятиях почти до боли, а потом окончательно потерял себя вместе с голосом, раз за разом повторявшим его имя. Кажется, Хакс гладил его по волосам и шептал что-то успокаивающее, щекоча дыханием взмокшую шею. Кайло хватило только на то, чтобы откатиться в сторону, освобождая Хакса и давая ему возможность нормально дышать, но, прежде чем провалиться в глубокий сон без тёмных сновидений из прошлого, он убедился, что они засыпают вместе. Проснулся Кайло незадолго до рассвета. Хакс ещё спал, повернувшись к нему спиной — из-под тонкого серого покрывала виднелись только взъерошенная рыжая макушка, да белеющее в сером предрассветном полумраке плечо, и Кайло не сдержал судорожного вздоха. Как тогда, во сне, годы стерлись, отступили — они снова лежали в одной постели в маленькой душной комнатке над баром, и встречали первое совместное утро. Он протянул руку и легонько коснулся пальцами тёплой кожи, чтобы просто удостовериться, что Хакс действительно здесь, что в этот раз всё получилось, но и этого осторожного прикосновения хватило, чтобы мужчина заворочался, просыпаясь. Кайло дождался, пока Хакс повернётся на другой бок, лицом к нему, а потом торжественно произнёс: — Привет. Когда-то меня звали Беном Соло, но теперь моё имя — Кайло Рен. Это было, вероятно, последнее, что он ещё не исправил из того, неправильного утра в «Логове». Хакс сонно моргнул, но продолжал молчать — достаточно долго для того, чтобы Кайло почувствовал себя полным идиотом. Но вот, его светлые ресницы дрогнули, и он посмотрел Рену прямо в глаза — спокойно, очень серьёзно. — Приятно познакомиться. Меня зовут и всегда звали Армитаж Хакс. Только я предпочитаю зваться просто Хаксом — и уж точно не Рыжиком. — Хорошо, договорились, — Кайло широко улыбнулся и потянулся вперёд, чтобы коснуться губами его лба. — А ведь ты только что доверил мне свой секрет. — Ты ничего не смыслишь в секретах, — хмыкнул Хакс и, снова повернувшись к нему спиной, кивнул на большой обзорный иллюминатор. — Смотри. Он позволил Рену обнять себя со спины и устроить подбородок на плече — и тихо засмеялся, когда тот охнул, потрясённый открывающимся снаружи видом. В просвете между двумя большими холмами и вправду виднелась широкая серая равнина — Кайло с Хаксом смотрели, как первые лучи солнца заставили её вдруг ослепительно засиять невиданными красками, вспыхнуть пурпуром и золотом, зеленью и медью. Должно быть, сама почва здесь обладала неким отражающим эффектом, и невзрачная доселе равнина сверкала и переливалась тысячью маленьких солнц, отбрасывая блики на мрачные высокие холмы. Кайло хотел было проворчать что-то вроде «Дополнительная возможность контроля, а как же!», но не стал нарушать уютную, сонную тишину. Световое шоу за стеклом иллюминатора продлилось меньше десяти минут — и только после этого, ласково поцеловав шею Хакса, Кайло задумчиво спросил: — Что было бы, не расстанься мы тем утром? Если бы оно было таким, как сейчас? Мы ведь могли бы и не попасть в Первый орден. — Лучше выбрось это из головы, Кайло, — посоветовал Хакс, коротко потираясь затылком о его плечо. — Такие мысли опасно произносить вслух. Конечно же, он был совершенно прав, и Кайло следовало отныне быть осмотрительнее — ради себя и ради Хакса. И всё же, прислушиваясь к его размеренному дыханию, он продолжал думать об этом. Они с Хаксом вдвоём, влюблённые, бесстрашные, свободные мальчишки — они могли бы стать, кем угодно! Вместе они могли бы сделать всё, что угодно. Хакс никогда бы не вернулся в военную академию на Арканисе, а его отец никогда больше не смог бы причинить ему боль. Кайло не перешёл бы на Тёмную сторону, но и учеником Люка Скайуокера тоже не остался бы. Он не стал бы оправдывать ожидания матери или стараться превзойти знаменитого отца — вместо этого Кайло нашёл бы свой собственный путь. Будь Хакс рядом, у него хватило бы на это сил и мужества. Они оставили бы позади прошлое с его вечными противоречиями, сомнениями и страхами, с постоянным чужим влиянием, с неверием в себя и своё право принимать решения самостоятельно. Они могли бы стать пилотами, исследователями, механиками, фермерами, бандитами, изобретателями или наставниками — они могли бы стать, кем угодно. Они могли бы прожить свободную и тихую жизнь вдали от всех, либо, наоборот, завести множество друзей, знакомых и даже врагов — почему нет? Им бы понравилось принимать и бросать вызовы. Они могли бы встречать вот так каждое утро. Просыпаться в одной постели, чтобы обмениваться медленными поцелуями или наблюдать за тем, как встаёт солнце. Но, наверное, Хакс прав, и Кайло стоило перестать цепляться за прошлое, которого всё равно не изменишь. Смутные мечты, в которых Хакс каждую ночь засыпал в его объятиях, были прекрасны, но настоящее, в котором он действительно лежал рядом, накрыв ладонью руку Кайло, которой тот обхватил его поперёк груди, было тем, что стоило всех до единого прожитых по отдельности дней. За такое настоящее — и будущее, если им только достаточно повезёт, — стоило бороться. Ради него, они, возможно, даже смогут немного измениться. И тогда они с Хаксом снова смогут быть, кем угодно — свободные, влюблённые мальчишки тысячи встреч спустя.