***
За окном шумел майский дождь — теплые капли били в стекло, задевая Тайлера, который сидел на подоконнике вполоборота, приоткрыв одну створку. Он тянул руки к дождю, будто хотел умыться им. Он беззвучно шептал что-то, и его глаза были устремлены вдаль. Джош зашел в его комнату и почувствовал, как его сердце тает. Потому что — Тайлер. Потому он живой, чудесный, близкий. Он стоял бы, но Тай заметил его и повернулся спиной к окну. Дан подошел к нему вплотную и провел пальцами по щеке: — Мне снился дождь, такой вот, теплый — в ту ночь, когда я впервые осмелился прикоснуться к тебе. Ты понимаешь… — Да, Джоши. — Тайлер потерся об его руку. И это снова — как удар молнии. — Я знаю, что это прозвучит идиотски, да и поздновато, но… ты не жалеешь? Я ведь вроде как не спросил тебя — хочешь ты всего этого или нет? Я… я не дал тебе возможности подумать, чуть ли не заставил, — кусал губы Джош. Тайлер покачал головой, — ты не заставлял меня, это точно. Спроси ты меня, хм… я бы долго пытался разобраться в себе, измучал и тебя, и себя, и для нас обоих это могло стать пыткой. Ведь все неплохо получилось, в итоге? — по Тайлеру было видно, что это откровение далось ему нелегко. — Да. — Джош закрыл глаза и прильнул к Тайлеру, — в итоге все получилось неплохо. «В итоге я влюбился в тебя» думает он, но не говорит об этом Тайлеру. Что это изменит? Он часто говорит Таю «люблю», и тот, верно, понимает это как: «хэй, бро, мне хорошо и тепло с тобой, ты делаешь мою жизнь лучше своим присутствием в ней». Джош не спрашивает, что эти слова значит для Тая, он слишком боится того, что может услышать. Тайлер тоже говорит ему «люблю», но реже, гораздо реже. Иногда он говорит ему это, когда они в постели, когда он дрожит и бьется в его руках, когда ему хорошо и это тоже — «спасибо». Джош может довести себя до безумия, пытаясь докопаться до смысла каждого услышанного им «Я тебя люблю». Он не докапывается, потому что — что это изменит? Любовь — это не слова, любовь — это поступки, и то, что Тай делает для него, стоит тысячи слов. Джош надеется, что он тоже кое-что делает для Тая. Он вспоминает их первый поцелуй и его дыхание сбивается, он вновь там, в тоскливом ноябре, в этой комнате, держит Тайлера в своих руках, и целует, терзает, притягивает к себе, он теряется в этой буре чувств, и Тайлер, напуганный выражением его лица, тормошит его, зовет по имени, заставляет вернуться к нему, в здесь и сейчас. — Я вспоминал, как это… было, — признался Джош, и на лице Тайлера расцвела понимающая улыбка. — Давай никуда не пойдем сегодня, — шепчет он на ухо Джошу, — смотри, какой дождь. — Это очень соблазнительно, Тайо, но… — что «но», договорить не удается. Тайлер не желает слушать возражения и заставляет Джоша замолчать. Джош ласково покусывает его нижнюю губу, лениво гладит спину, не дразня, а, наоборот, успокаивая. — Мы должны пойти, Тай. Пожалуйста. Мы пишем инструментальные партии, ты помнишь? Их нужно свести, прежде чем вы с Тимом запишете вокал. — Джош уговаривает его, он настаивает, стягивает Тайлера с подоконника, и тот вновь чуть не падает, цепляясь за Джоша. — Пожалуй, мне повезло, что мои джинсы такие узкие, да? — с насмешкой бросает Джош, и едва уворачивается от удара локтем. — Ну же, Тай, идем. Тайлер ворчит, что выходить из дома в дождь — преступление. Это последний из его выходных перед рабочей неделей, он продрог, пока сидел на окне, и хочет под одеялко. Джош обещает сделать все, что Тайлер пожелает, но они должны пойти. Он понимает, что Тайлер нервничает. Ему тяжело дается все новое, он боится налажать, боится потеряться в угрызениях совести о том, что сделал что-то не так. Джош знает — дай Тайлеру волю и он поведет себя, как перфекционист-прокрастинатор — лучше сделать идеально никогда, чем кое-как сейчас. Джош не сомневается, что свои выступления Тайлер оценивает чуть выше, чем «кое-как». Он уже не пытается с этим бороться. Вчера они записывали ритм-секцию к четырем песням, в которых поет Тай. В принципе, все шло неплохо, звукорежиссеру понравилось живое плотное звучание барабанов, бас и ритм-гитар. Они пытались записать и соло, но Тим, не подумав, накануне поменял струны, и звук «плавал», приходилось постоянно останавливаться и подстраивать инструмент. После пятой попытки Скиппер остановил запись и сказал, что ждет всех завтра. «Всех» означало всех бэндмейтов, даже тех, кто уже записал свою партию или ждет, пока наступит его очередь. Это их ребенок, и они все должны пройти этот путь до конца. Джош затолкал Тайлера в машину и поехал в студию. Тай дулся вначале, но вскоре отогрелся и стал дергать Джоша за кудряшки на затылке. Джош для вида ворчал, улыбаясь, как ненормальный. Он любил, когда Тайлер трогал его волосы, в этом было что-то особенно доверительное, особенно нежное. Ласка, которая круче, чем секс. Дан встряхнул головой, похоже, настроение Тайлера — забраться под одеялко и не вставать до утра — передалось и ему. Ничего, сегодня они запишут партии Тима и сделают перерыв до следующих выходных. За неделю инструментальные партии сведут, и Тим с Тайлером смогут записывать голос. Джош ждал этого дня с нетерпением. Он любил слушать Тая, вне зависимости от того, первую партию он исполняет, второй голос или бэк-вокал. Голос Тайлера, слова, которые он пел, помогали верить в себя, становиться лучше, чем вчера, и это было именно тем, в чем остро нуждался Джош. В сочетании смысла и голоса. Потому что этому голосу он верил, впускал его в себя, позволял менять себя, пусть это было и больно порой. Он знал, что Тайлеру тоже было больно. Больно петь «If», которую Тим вернул в сет-лист после долгих уговоров всей команды, больно петь «Stay», потому что он знал, как и почему была написана эта песня, больно петь «Dangerous», потому что он оступился однажды, но те, кто был рядом с ним, не отвернулись от него. Джош не отвернулся от него. Расставшись на изломе зимы — как им думалось, навсегда — они потеряли невинность подростковой любви, обретя взамен умение прощать. Это было тяжелым уроком, еще одним испытанием в ходе их подготовки к взрослой жизни. Но они пережили это, и стали ближе. Чуть не потеряли друг друга, но вовремя одумались. И сейчас Джош был до смерти рад, что Тайлер сидит за его спиной и наматывает длинные вьющиеся волосы на палец. Что он согласился быть с ним, даже если ему слишком тревожно. В студии Тайлер повеселел и тихо напевал свои партии, пока Тим записывал соло. Скиппер, слегка растерявший свою самоуверенность и нахрапистость, старался играть как можно чище. Из-за волнения его пальцы порой срывались, но он не терялся и превращал эти срывы в импровизации. Впрочем, после этого записывал партию еще раз, уже по нотам, чтобы после решить, какой вариант в итоговой версии будет звучать лучше. Они освободились раньше, чем планировали, и Тай, внезапно для себя, уговорил Джоша оставить машину у дома и пойти гулять — до первой кофейни, которую встретят по пути. Он дышал терпким ароматом цветущих деревьев, гладил ветви, побитые дождем, и радостно улыбался, когда в его руку падали бледно-розовые лепестки. Дан шел рядом, изредка касаясь его руки, поглаживая пальцы. Они бесцельно бродили и, кажется, промочили ноги, прыгая по лужам. Тайлера внезапно переклинило, а Джош… Джош решил, что немного сумасшествия ему точно не помешает. Увидев вывеску сетевой кофейни, они забежали туда. Сделав заказ, парни устроились на широком подоконнике, завернувшись в пледы. Им было так хорошо, что когда бариста выкрикнул их имена, Джош пошел забирать напитки в коконе из тонкого одеяла. Вернувшись к Тайлеру, он разломал миндальное печенье на кусочки и сложил их на свою руку. Тайлер было попытался склевать печенье с его ладони, но было неудобно, и он, дурашливо стеная, вытащил из одеяла руку, сгреб обломки лакомства на свою ладонь и ссыпал их в рот. — Шпашибо, Джоши, было офень фкуфно, — прошамкал он, жмурясь от удовольствия. Джош хихикнул и вставил в его стакан трубочку: — Чтобы тебе не приходилось вынимать руки из-под одеяла. Тай благодарно посмотрел на него и припал к кофе. Уже дома Дан заставил Тайлера снять с себя сырые вещи и полежать в ванне. Все домашние были в сборе, потому Джош ограничил свое участие тем, что капнул в ванну эвкалиптового масла из запасов Эшли, которая после дня рождения увлеклась ароматерапией, и приготовил для Тая пушистое серое полотенце. Он ждал Тайлера в «курятнике», чтобы выполнить все его желания. Вряд ли их будет много — Джозеф устал за день, и разомлеет после ванны, так что на экшен рассчитывать не приходится. Самым большим желанием Тайлера — это Джош мог сказать наверняка — было уснуть в обнимку с Даном, но тогда с утра ему будет особенно тяжело вставать на работу. Джош, решивший не отказываться от своеобразного экстерната, мог валяться чуть дольше. Тайлер проскользнул в свою комнату почти неслышно. Он не брал с собой сменную одежду, ограничился лишь полотенцем, и сразу юркнул под одеяло, блаженно застонав: — Как хорошо! Спасибо, Джоши, что согрел для меня местечко. — Для тебя — все, что угодно, помнишь? — ответил, посмеиваясь, Дан. — Оу, да, точно. Почеши пятку, а то самому тянуться лень, — попросил Тай. — Сейчас, только за пемзой к Эшли схожу. Будут красивые и гладкие пятки, а хочешь — еще и локотки поскоблю, — издевался Джош. — Ну чего ты вот, сам же предложил. А как я попросил, так сразу стебаться, — Тайлер сделал вид, что обиделся, и укрылся одеялом с головой. Джош потащил одеяло на себя, но Тайлер дернул ногой и стукнул его по колену. Джош вскрикнул: — Ах, так?! — и упал на одеяло, одновременно стараясь защекотать Тая и не придавить его. Тот начал верещать и Дан накрыл его рот ладонью. Тайлер укусил ее, и вскоре они, забыв о том, что завтра их ждет ранний подъем, барахтались в постели, стараясь не смеяться слишком громко. Наконец, Джош устроился сверху и придавил руки Тайлера к подушке. — Сдавайся, ТайДжо, ты проиграл. — Я поддался, — обиженно проворчал тот. — Я утешу тебя, — пообещал Дан и коротко поцеловал Тая в уголок рта. Он осторожно слез с кровати, потому что почувствовал, что Тай его хочет. Но сейчас, когда дома были все родные, они не могли позволить себе забыться. Джош ласково погладил Тайлера по плечу и ушел к себе.***
Они вернулись в студию через неделю, и Тим с Тайлером записали вокальные партии. После перерыва «Герои» и Колин, которого специально пригласили на эту сессию, записали бэк-вокал. Когда Тим произнес свое знаменитое: «всем спасибо, отлично работали сегодня, горжусь вами, парни» — Тай почувствовал, будто у него что-то отняли. Вычеркнули еще один пункт из списка: «Что держит Тайлера Джозефа в Коламбусе». Дан почувствовал его настроение и, выйдя на улицу, переплел пальцы с его пальцами, начал тихо рассказывать, что теперь запись будут сводить, потом диск будут печатать, и это займет некоторое время. — Получается, я его не увижу? — с горечью в голосе уточнил Тайлер. — Получается так, бро. Но ведь ты навсегда сохранишь это в своем сердце, ведь так? А я буду слушать твой… наш диск, и это будет, как если бы ты говорил со мной, — шептал Джош. Тайлер расстроенно кивнул, вытер покрасневшие глаза и побрел вместе с Джошем к скверу, где тот хотел потренироваться на скейте. Сам Тайлер встать на скейт так и не решился, но справедливо рассуждал, что поддержка Джошу не помешает. Он хочет похвастаться? Тайлер готов его похвалить. Тайлер изо всех сил гнал мысли о том, сколько выходных у них осталось. Он даже календарь выбросил, чтобы не натыкаться взглядом. Он хотел провести майские дни, как обычный парень со своим лучшим другом, который же — по совместительству — любовь всей его жизни. Неожиданно для себя он предложил: — Джоши, а давай позовем Пита и Райана? Втроем вам будет веселее, да и просто давно не виделись. Сидеть в четырех стенах я не хочу, позвони им. Пусть мелких с собой тащат, я найду, чем их занять. — Тайлер Джозеф — детсадовский полицейский, — пошутил Джош, и набрал номер Вентца. Через полчаса парк огласили звонкие восхищенные крики мальчишек, с горящими глазами наблюдавших за тем, как катаются их старшие братья, а Тайлер подставлял лицо солнцу и думал, что счастье, все-таки, в том, что твои люди рядом с тобой. В том, что его человек был с ним рядом.