Королева Эребора

Протяжный стон прокатился по комнате. Тауриэль оттянула от себя насквозь промокшую от пота ночную сорочку, словно та душила ее у горла. Она лежала на подушках, полностью обессиленная, страдая и душой и телом, и, казалось, этому не было конца. Крепче сжав пальцами простынь, откинув за спину заплетенные в косу волосы, она сделала очередное усилие. Февральское солнце клонилось к закату, завершая этот, несомненно, трудный для Тауриэль день. Ребенок решил появиться на свет на месяц раньше, что пугало эльфийку, однако, она была рада тому, что дотянула хотя бы до конца зимы, что уже было чудом. С самого утра начались схватки, которые длились так долго, и были такими изнуряющими, что у Тауриэль уже не было сил даже на крик. Не смотря на то, что первые роды у нее были всего лишь почти два года назад, эльфийке казалось, что это было в иной жизни. Прошлый опыт ничем не помогал ей, и вторые роды были настолько не похожи на первые, как небо и земля. Что пугало еще больше, так это то, что Тауриэль совершенно не чувствовала ни единого движения малыша внутри с тех пор, как у нее отошли воды. Что, если его сердечко больше не бьется? Что, если она рожает уже мертвого ребенка? Она старалась гнать эти мысли прочь, но они не давали ей покоя. Быстрее бы это уже все закончилось! У нее уже совсем не осталось сил. - Ты должна постараться, - подбадривала ее эльфийка, что принимала у Тауриэль роды,- Дети не приходят легко на этот свет, но таков наш удел. Потуги чувствовались все сильнее, не отступая ни на секунду. Тауриэль сгибало пополам, но силы покидали ее, в глазах было мутно, казалось, что она вот-вот потеряет сознание. Кто-то плеснул ей водой в лицо, пробуждая от дурноты. Вода стекала по подбородку, промокшая у горловины сорочка неприятно липла к телу. «Наверное, в этот раз я точно умру. О, Эру, Кили…как же мне тебя сейчас не хватает» Тауриэль и правда не хватало ощущения его ладони в своей, тогда это словно придавало сил бороться дальше, не сдаться. Он верил в нее, боялся потерять, а сейчас он далеко, и даже не знает, что именно сейчас, в эту минуту, его жена, возможно, гибнет с не рожденным младенцем внутри. Кили никогда не узнает, что это был их ребенок, никогда не узнает был это сын или дочь. Тауриэль чувствовала, будто ее собственное сердце отмеряет последние удары. А как же Мэриэль? Кто позаботится о ней? Неужели она будет сироткой без материнской ласки? Кили заберет ее, но он молод, и однажды женится. И какая-нибудь мачеха гномка будет воспитывать ее? Нет, в Эреборе не будет места эльфийской девочке, как бы отец не старался уберечь ее от предвзятого отношения. Ее происхождение не позволит. Глаза Тауриэль закрылись. Она словно плыла по теплому течению, что уносило ее все дальше и дальше. Все мышцы расслабились окончательно, и эльфийка утонула в забытье, почти ощущая как ее душа готова покинуть ее смертное тело. Едва уловимый скрип двери, негромкие взволнованные голоса и чья-то теплая рука легла ей на лоб, а другая сомкнулась на пальцах. Тауриэль едва нашла в себе силы открыть глаза, чтобы понять, кто разделит с ней ее последние мгновения. Губы сложились в изумленное «О», когда она узрела, кто перед ней. - Леди Арвен…госпожа…,- чужим, мертвым голосом прошелестела Тауриэль. За время пребывание в Ривенделе, Тауриэль видела дочь короля Элронда лишь пару раз. Она была с ней мила и вежлива, но они особо не общались, поэтому Тауриэль меньше всего ожидала увидеть ее у своей постели. Глаза темноволосой девы смотрели проникновенно, сопереживая. Тыльной стороной ладони она осторожно стерла капли застывшего пота на лбу Тауриэль. - Еще не настало время для того, чтобы уйти, Тауриэль,- голос Арвен звучал, как песнь ангелов в раю,- Ты не покинешь ни Мэриэль, ни этого малыша. Я знаю, что твое тело едва слушается тебя, но внимай тому, что я тебе говорю. Есть сила, которая заставит тебя забыть всю боль и все тяжбы, это дар, чудо, что живет внутри тебя. Будь благоразумна, и сделай то, что сделать обязана. Не ради себя,- она притронулась к животу роженицы, и от этого прикосновения расползалось странное тепло, до самых пяток,- Ради него. Я дарую тебе свет, Тауриэль, лесная дочь, пусть он ведет тебя вперед, не смотря ни на что. Не понятно, откуда взялись силы. Тауриэль вдруг стало легко и почти не больно, легкие наполнились воздухом, вздымая грудную клетку, а разум прояснился, как никогда. Комната приобрела четкие очертания, как и лица присутствующих. - Расплетите ей волосы, - сказала одна их эльфиек,- Ребенок на подходе. Тауриэль знала об этом суеверии, когда роженица должна была быть с распущенными волосами, дабы ребенок не запутался в пуповине. В первый раз она именно так и делала, а в этот было настолько жарко, не смотря на зиму, что она сплела их. Мягкие ладони Арвен коснулись ее косы, стаскивая ленты, а затем разбирая сплетенные пряди. Волосы заструились по плечам Тауриэль, окутывая ее спину, словно шелковым платком. На очередной потуге Тауриэль снова напряглась, проталкивая малыша к выходу. Она чувствовала, что рвется в промежности, но продолжала тужиться, не жалея сил. Еще одна потуга, еще и еще…Сколько их было, эльфийка уже сбилась со счета, но продолжала помогать ребенку, сцепив зубы и не издавая ни единого звука или стона. Не время жалеть себя. «Кили, где бы ты ни был, помоги мне!» Очередной толчок – и резкое облегчение. Малыш родился. Тауриэль успела заметить, лишь какой он был синюшный, и каким контрастом отражались его огненно рыжие волосы на макушке. Но не единого звука не было. За долю секунды Тауриэль будто прожила всю жизнь, ощущая, как паника готова вот-вот выплеснуться наружу, а ее волосы пробьет первая седая прядь. Потом повитуха перевернула малыша, похлопала по спинке, и он тихонечко и как-то жалобно пискнул, а затем заплакал. Вместе с ним, ощущая облегчение и счастье, уже плакала следом его мать. - Это мальчик, - услышала Тауриэль, а затем ей положили на грудь ее ребенка. Он был маленький и щупленький, недоношенный, но, не смотря на это, его голову щедро покрывали волосы, даже слегка закрывая уши. Тауриэль пригладила волосы сына, а затем счастливо улыбнулась, рассмотрев его совершенно не эльфийские ушки. Он был гномом, как и его отец. - Здравствуй, сыночек,- млея от нежности к этому созданию, прошептала Тауриэль, целуя его маленький носик, - Твой отец был бы очень рад твоему появлению, малыш. «Гном? Гномий ребенок в Ривендале?»- встревожено шептались вокруг эльфийки, но не Арвен. - Он будет сильным мужчиной. Поздравляю, Тауриэль,- сказала она, улыбаясь,- Как назовешь его? Тауриэль хотела назвать его как-то по-гномьи: Фарином, это имя ей нравилось больше других имен кхазадов. Но потом она вспомнила о муже, и вдруг ей безумно захотелось назвать сына в честь его отца, только с каким-нибудь отличием. - Килидар,- ответила Тауриэль, не отводя взгляда от сына,- Кили – в честь отца, а «дар» - потому, что… -… «дар» - значит мир,- закончила за нее Арвен, которой не надо было объяснять значения слов на синдарине,- Мне кажется, что имя замечательное. «Ох, Кили…почему ты сейчас не видишь этого всего?»- с тоской подумала Тауриэль, благодарно улыбаясь дочери Элронда. *** - Я приехал, как только смог, чтобы поздравить тебя. Тауриэль жестом велела Леголасу вести себя тише, так как Килидар только что заснул в своей колыбели. Прошло около трех недель после родов, и сейчас Тауриэль чувствовала себя намного лучше. Мэриэль вьюном вертелась у ее ног, очевидно, немного ревнуя. - Прости,- Леголас тут же понизил голос, бесшумно ступая ближе, склоняясь над колыбелью, - Это мальчик? - Да, - подтвердила Тауриэль, вновь залюбовавшись новорожденным, одной рукой поглаживая кудри дочери,- И он гном. - Гном?- изумился Леголас, всматриваясь в ребенка повнимательнее, будто впервые слышал о таких существах,- Ты уверена? - Абсолютно. - Что ж…,- не зная, что сказать, промямлил принц,- Меньше слухов будет в Лихолесье. Затем его взгляд остановился на дорожных сумках эльфийки, что аккуратно стояли в углу комнаты. - Что это?- спросил он, кивком показывая на ее багаж. - Килидар родился, и мое пребывание в Ривендале подошло к концу. Больше здесь меня ничего не держит. - И куда ты поедешь?- Леголас будто вздрогнул от имени маленького гнома, понимая его происхождение, но виду стараясья не подать. - Пару лет назад я была в одной деревне, что неподалеку от Эребора – Роан. Там есть небольшой дом, нам с детьми хватит там места. Март близится к концу, весна дарует новую жизнь, которую я хочу начать именно там. Это было словно де жа вю. Почти так же выглядел их разговор с Леголасом, когда она покидала Лихолесье впервые, израненная мыслью, что Кили мертв, а света в ее жизни больше не будет. Только сейчас с ней ее дети, а ее муж жив, но их дороги больше не пересекутся. Леголас с грустью смотрел на Тауриэль, возможно, думая о том же. - Воля твоя,- наконец, выдал он,- Я до последнего надеялся, что ты выберешь меня, но ты предпочитаешь даже быть одной, нежели делить эту жизнь со мной. Не мне винить тебя, насильно мил не будешь...Я приехал сюда не один, а с отцом. Они о чем-то беседуют с Элрондом, леди Галадриэль и Саруман Белый тоже здесь. Что-то очень не доброе кроется под этим всем. Но больше всего меня поразило то, что сказала мне леди Галадриэль. Она видит будущее, и она поведала мне, что наши тобой жизни будут навеки связаны. Поэтому я думал, думал что… Леголас замолк. Какое-то время они оба молчали, чувствуя неловкость. Затем Леголас подошел очень близко, почти касаясь носом лица Тауриэль, у которой перехватило дыхание, опасаясь, что он вновь ее поцелует. Это он и сделал, только не в губы – в щеку, а затем молча вышел, оставляя шлейфом за собой лишь холодный воздух.