Three

Алфи: "Эй, киса, у меня свободный вечер наконец-то, я заеду? доставлено в 19:07 Киса: "Соррян, я в Питере, у Эльдара" прочитано в 20:41 Опять. Он. В Питере. Курскеева бесит, что его Гена пропадает опять с этим Эльдаром. Алфа только смог освободить вечер от работы над новым материалом, а Гена свалил, хотя и обещал встретиться на этой неделе. И ладно бы это был, например, понедельник. Но нет, наступал уже вечер субботы. Субботы! Гребанного дня недели, который они посвещали друг другу все полгода их отношений. Конечно, никакой договоренности относительно суббот у них не было, по крайней мере, гласной. И то, как Гена променял их субботу на Питер и Эльдара, ощущалось, как настоящее предательство. Поэтому Алфа злится. Алфа выходит из дома и идет, куда его поведут ноги. Ноги приводят в бар. Ночь проходит в компании разных алкогольных напитков, смешавшихся в такой дикий коктейль, что, поднеси кто к дыханию Никиты спичку — вспыхнет ярче, чем все эти неоновые душные клубы и бары. Никита пьёт так, чтобы стереть из памяти мудака Фарафонова, засевшего в мозгу, как заноза в заднице. Никита пьёт, чтобы залить пустоту его отсутствия в эту субботу. Алмазно-прозрачный алкоголь, алкоголь цвета янтаря, изумруда, золота, плевать. Один хуй, всё сливается в одну сплошную череду звона стекла и капли на барной стойке. “Забавно, на кого тебя променяли”, — и фото с ним. С Эльдаром. И их блядские улыбки. Они явно счастливы. Фарафонов счастлив. Без него. прочитано в 03:14. Похуй. Еще шот. Шот. Хэдшот. Утром ему хуево. Но за неделю бесконечного запоя как-то привыкаешь. Он с трудом отделяет голову от кровати, и мир кружится каруселью вокруг пульсирующего болью мозга. Сложно сфокусироваться, хочется пить. Но вместо помощи, в голову бьёт такой знакомый голос: — Ну вообще-то ты мог сказать, чтобы я привёз тебе таблетки и еду. А то в холодильнике мышиный геноцид. Рики стоит в дверном проёме в спальню Никиты, пока тот сидит, отчаянно и безуспешно пытаясь победить головную боль. Алфа жмурится, устало потирает глаза, не желая даже смотреть на причину своего запоя, не то что говорить с ней. - Мне Рим звонил. Волновался, что ты трубку не берёшь почти неделю. Велел передать, что там с туром вроде всё нормально складывается. — Он и сам мог приехать сказать. А не высылать тебя, — грубо бросает Алфа, сам не ожидая, как много язвительности выплескивается с его словами. Гена будто не замечает выпад, лишь садится рядом и кладёт руку на колено Никиты, а голову — на его плечо. — Прости, что уехал. Элу нужно было помочь, — Фарафонов коротко целует его шею. — Но теперь я весь твой. И Никита прощает. Как бы он ни злился, иначе не может. Гена, такой спокойный и домашний Гена, с его успокаивающим голосом и мягкими поцелуями. Он и впрямь киса, такая, своенравная и строптивая, гуляет сам по себе, но в итоге всегда возвращается к Курскееву. И он не может обижаться. Как обидеться на кота, что уже пришел и свернулся, урча, на твоих коленях? — Я пойду в магазин? — Гена поднимает на него взгляд, вроде как спрашивая разрешения, но на деле, констатируя факт. — Только сначала ты сходишь нахуй. — И, наконец, напряжение падает, и атмосфера разряжается легким смешком. — Если только на твой! Алфа: "Ты опять в Питер укатил? Я сегодня тоже поеду. В семнашке завтра во сколько встретимся?" доставлено в 19:42 Киса: " Хз. Напишу потом" прочитано в 22:08 Алфа несётся на ночном поезде в Питер. Он не видел Гену уже две недели — и снова немного раздражен внезапной переменой любви к столицам. Гена обычно больше двух недель в Питере не выдерживает. А тут, на тебе, и отвечает еще редко, через раз. Поэтому Курскеев берет дело в свои руки и идет напролом. Да и по своим питерским корешам он дико соскучился, и Москва без его кисы какая-то серая и тоскливая, надоело. Он уже думает о том, как выцепит Гену где-нибудь, они снимут квартиру на ночь и всё будет как в песне поётся, той самой, с голосом слащавой певички, что Никита гонял пару часов на репите в те далёкие выходные, смеясь над нелепой символичностью о человеке на фите, Выходной-выходные. А Гена хмурился, когда она шла уже по шестому кругу, говорил, мол, что вот такие песни в плэйлисте у Никки скорее для девочек и ночей с ними, чем с его-высочеством-Фарафоновым. Алфи смеялся, получал тычки локтями от своей любимой Кисы, а песня всё крутилась и крутилась ещё с десять раз, но было так плевать, потому что пальцы Алфы уже были под очередной чёрной (— И всё равно шерсть Багиры везде; — Ой, иди нахуй, Никит) футболкой Фарафонова, а губы на этой чёртовой, молочной, будто фарфоровой, шее… Алфи: "Ну как? В пол пятого сойдёт? доставлено в 13:29 Никита сидит в семнашке, пьёт уже какую по счету стопку. Часы на экране показывают 21:08. Гена так и не явился. "А он разве не сказал? Они с Эльдаром ещё утром угнали в Прагу" прочитано в 23:04 Нет, Никита не в ярости. Ему сейчас настолько похуй на сраного Рики Ф, где Ф это фантастический мудак, что он уже делает вид что не знает, кто это вообще. Он уже и на ногах не стоит, но продолжает требовать у бармена еще по кругу; благо, кто-то забирает его прямо от барной стойки, под руки, к себе переночевать, и Алфа даже не помнит кто. Алфа не помнит куда он ехал, но, видимо, есть еще добрые люди на планете Земля. На утро его ждёт записка чьим-то знакомым почерком, о минералке под рукой, завтраке на кухне и что в ванной сломан кран, поэтому настроить воду сложно. “И дверь как уйдёшь просто захлопни”. Алфе в Питере тошно с каждым часом. Алфа: "Хули ты не сказал, что уезжаешь? Я блять в Питер гнал ради тебя" доставлено в 15:36 Несколько дней от Фарафонова нет ничего, даже сраного стикера в телеграмме. Курскеев же снова пытается залить тошноту все эти несколько дней жидким янтарём. Чтобы тошнота эта поместилась внутри камня, а Никита вытащил её и смотрел на просвет, на солнце, как красиво это мерзкое чувство со стороны, как оно, словно доисторическое насекомое, замерло во веки вечные и больше никогда не шелохнётся. Алфи: "Почему ты мне нигде не отвечаешь? Ген, всё хорошо? не доставлено Всё хорошо. Да не всё. Из Праги Гена возвращается каким-то другим. А Никита снова прощает. Делает вид, что не замечает перемен. Держится за Фарафонова изо всех сил, будто за соломинку утопающий, потому что любит. Не так как девок, о которых пишет. По-настоящему. Курскеева это бесит, но поделать он ничего не может. Скажи ему кто два года назад, что он западёт на коллегу по цеху (хоть и такого талантливого и блядски обаятельного), он бы посмеялся только. Посмеялся, и увел очередную деву к себе домой. Но как иронична жизнь. — Ты прекратишь ковыряться вилкой в еде? Я зря старался что ли? - Алфа не может сдерживать грубость и укор в резком голосе. Но Фарафонов снова будто слеп и глух. — Я для тебя лучший рецепт семейный замутил. — Да ем я, чё ты переживаешь? Гена всё меньше ласковый кот для любимого Алфи, и всё больше дикая киса с острыми коготками и языком. Очень опытная киса. Коготками он оставляет следы на спине Никиты так часто, что они даже не успевают заживать. Языком Гена орудует, снова складывая слова в предложения, а те — в будущие треки. Пишет что-то своё мегагениальное и концептуальное, рисует на полях блокнота, круги, треугольники. Но только не от ночей с Курскеевым это творчество. Скорее — вместо них. Гена творит. А потом снова пропадает. Находит его Алфа просто. Боже, храни социальные сети. Гена снова в Питере. И снова с Эльдаром. У него пиздец радостное и довольное ебало, Алфа его таким не видел после Праги ни разу. Алфа: "Кис, нам надо поговорить. Что случилось в Праге?" доставлено в 15:12 Киса: "Да ничего не случилось, ты чего? прочитано в 15:27 Алфа: "Ты изменился" прочитано в 15:41 Киса: "Ну хз, я не заметил" доставлено в 16:12 Алфа: "Вернешься в мск — нас ждет серьезный разговор." прочитано в 17:40. Но серьезно они так и не поговорили. Гена включил новый режим… пока без названия, после которого Никита, откинувшись на скомканные запачканные простыни, забывает свое имя, не то, что предмет “серьезного разговора”. И всё же, что-то уже сломалось, шестеренка застряла в механизме, и вот, он наконец останавливается. "Никит, я конечно не люблю приносить плохие вести...ну короче, говорят что Фарафонов твой не только твой. В общем, застукали его с Эльдаром на тусовке какой-то. И к Элу потом они поехали." прочитано в 20:48 Никита устал и заебался. То уже было третье сообщение от друзей, где ему сообщают, что киса его оттачивает свои секс-навыки на другом. Никита уже больше не может, ему хочется выключить реальность и выпасть из этой херни, происходящей с его жизнью последние пару месяцев. Мудак Ф: " Алф, мы когда с тобой текст архитектора добьём?" доставлено в 21:13 Алфа: "Не сегодня" прочитано в 21:37 Тошнота снова заливается янтарём, а руки тянутся к телефону и совершенно необдуманным поступкам. Три длинных гудка, два удара рюмкой по барной стойке. — Привет, Миш.Ты сейчас, я смотрю, в Москве. Я подъеду? Ты мне фит предлагал. Да. Через полчаса буду у тебя.