***
— Опять эта глупая девчонка рисует, — фыркает третьекурсник, пытаясь спрятать все эти сердечки и звездочки под рукавом рубашки, чтобы не видеть этот противный красно-розовый свет, исходящий от рисунка. — Что ты творишь? — вздыхает его друг, опустив глаза на руку парня, но тут же замолкает. — Это что? — спрашивает он. — Это гребаная соулмейт, которая возомнила себе, что, блять, может постоянно одаривать меня своими неумелыми рисуночками на коже. Держу пари, она даже не подозревает, что судьба подарила ей меня, — парень достает из сумки бинт, чтобы замотать эти светящиеся рисунки и не привлекать столько внимания, но на запястье появляется цифра «1999». — Так она еще и мелкая, черт. Ей, получается, всего шестнадцать. — Разве это плохо? — не понимает Вильям. — Да! Эта мелкая девчонка глупая и сто процентов мечтает о романтике. Знаешь, типа цветы ей дари, подарочки всякие, по кафе води. А я не хочу, не привык, знаете ли, к такому, — Кристофер нещадно скрывает свет, бьющий по его глазам, — хотя он светит совсем не ярко — белым бинтом, чтобы не было лишних вопросов от окружающих. Магнуссон лишь пожимает плечами, думая только о том, что его другу повезло иметь соулмейта. Такое выпадает отнюдь не каждому. В этом мире искать соулмейтов можно с таким же успехом, как искать две иголки в стоге сена. И даже если ты найдешь одну иглу, — как Вильям нашел Криса — вероятность того, что тебе удастся найти вторую, сводится к одной миллионной. Проходит месяц после того, как на его коже опять начали появляться вечные рисунки. Шистад замечает, что каждый вечер они сходят — вероятно, после душа, — а потом, тем же вечером, снова появляются. И его это бесит настолько, что он готов скупить все пишущие принадлежности в Осло и сжечь. Лишь бы больше не видеть эти чертовы сердечки, звездочки и цветочки, которые лишают его разума, стоит его рукам снова засветиться противным, по его мнению, красно-розовым светом.***
— Эй, Крис, что это? — улыбается очередная девчонка, имя которой Крис, возможно, не вспомнит уже на следующее утро. — Не обращай внимания, куколка, — смеется он, целуя ее в шею. — Но Крис, — стонет девушка, касаясь его руки. — Скажи мне.***
И так каждую ночь, когда Кристофер хочет развлечься. Каждая девчонка спрашивает об этих рисунках, а потом, если узнает, то вообще может сбежать, — это бывает довольно редко, ведь кто упустит возможность переспать с самим Пенетратором Крисом? — ведь «у тебя есть соулмейт, значит, между нами ничего не будет». Это все надоело Шистаду. Наконец, он берет в руки ручку. Как давно он мечтал написать этой глупой, не подозревающей о соулмейте, девчонке.«Эй, я не знаю твоего имени, но я могу попр»
Ему не хватает места на руке — не рассчитал, решив писать крупно. Стирает салфеткой, пропитанной дорогим алкоголем, который он сейчас пьет, и пишет снова, но теперь гораздо мельче, чтобы точно все вместить.«Эй, я не знаю твоего имени, но я могу попросить тебя больше не рисовать на руках?»
Все рисунки с его руки сходят, видимо, она их смывает. Но его надпись остается, значит, на ее руке все это горит дурацким красно-розовым светом.«Ты кто? Почему у меня на руке светятся слова? Почему ты можешь писать на моем теле?»
Кристофер пьян, и ему смешно от незнания этой глупышки о соулмейтах.«Так же, как и ты на моем, девочка. Все твои сердечки, звездочки и год рождения, который ты пишешь в последнее время на запястье, отражаются на моей руке»
«Почему? Я не понимаю»
«Потому что ты мой соулмейт, а я твой, дурочка. Или ты не знаешь, кто такие соулмейты?»
«Нет»
«Я же сказал, что ты дурочка. Открой интернет, спроси там. У меня руки не хватит, чтобы все тебе объяснить»
Больше в этот вечер Мун ничего на руке не пишет. Боится, наверное. Крис, впрочем, не сильно-то волнуется по этому поводу. Ну, напугал, ну, не пишет. Что в этом страшного? Наоборот, он освободился от этих дурацких надписей на своей коже, теперь ему не придется забинтовывать руку и выглядеть наркоманом, который колется уже приличное время. На следующий день вечером на его руке снова появляются слова, горящие красно-розовым.«Эй, а можно рисовать где-нибудь на другом месте?» «Зачем? На бумаге никак?» «Нет, я хочу рисовать на коже» «Рисуй, только не на лице и не на руках, пожалуйста» «Спасибо»
В этот же момент на его груди начали выводиться линии, светящиеся тем же самым красно-розовым. Смотря в зеркало, Шистад понял, что это была птица, причем очень умело нарисованная.«Ты ходишь в художественную школу?» «Ты же сказал не рисовать на руках» «Рисовать и писать — разные вещи, девочка. Я задал вопрос» «Я ее закончила два года назад» «Понятно. Ты не думаешь, о том, какие мысли у меня сейчас? Ну, просто рисунок у меня на груди, значит, и у тебя» «И что?» «А то, что ты наверняка голая? Совращаешь?» «И не показываюсь, да»
Шистад смеется, а Мун смущается. Надо же, как ей повезло с таким догадливым соулмейтом. Всю прошлую ночь Эва провела за изучением статей о родственных душах. Сколько всего она перерыла, но информации было почему-то очень мало. И только через несколько часов изучения девушка нашла то, что ей было нужно. Оказалось, что соулмейтом является человек — чаще противоположного пола, — с которым связывает отображение того, что ты рисуешь, на его коже. То есть ты пишешь на своей коже что-то, и это же отражается на коже твоего соулмейта, причем в том же месте. И, что еще больше удивило рыжеволосую, соулмейтов во всем мире — два человека на два миллиона. Проходит еще пара месяцев. Бесчисленные попытки Эвы узнать имя своего соулмейтом заканчивались провалом, потому что отражалась только одна буква из всего имени. Когда писала Эва — отражалась буква «E», когда Крис — «С». Это растравило девушку и злило парня. А вдруг его соулмейт уже побывала в его постели однажды, а он об этом даже не знал? Все попытки описать свою внешность так же с треском проваливались, потому что на коже не прописывалось слово «рыжая» и «брюнет». А девушек с зелеными глазами и парней с карими — пруд пруди. Проходит еще некоторое время, за которое две родственных души узнали кое-что друг о друге.«Эй, Е, не хочешь придти на вечеринку? Мы с друзьями устраиваем. Будет весело» «Я слышала рассказы второкурсниц обо всех вечеринках, которые устраивают ученики Ниссен» «И что же они говорили?» «Что они курят травку. Мне это как-то не очень импонирует, знаешь ли» «Окей, тогда ты не будешь курить травку. Согласна?» «Я могу позвать подруг?» «Да хоть слона приводи» «Отлично, тогда я буду там, С»
После этих слов их переписка закончилась почти на неделю. Крис все это время был занят организацией вечеринки, а Эва не хотела ему мешать, всю неделю болтая с подругами о том, в каком виде туда явиться, ведь вполне возможно, что она, наконец, встретится со своим соулмейтом, чего хотела уже больше трех месяцев. В пятницу Эва, Нура, Вильде, Крис и Сана идут на вечеринку, которую устраивают Пенетраторы. Мун сразу думает о том, что ее соулмейт — один из них, а значит, по рассказам многих девчонок, через его постель прошла большая часть всех девушек школы. — Что-то мне не по себе, — выдыхает рыжеволосая перед огромным особняком, из которого доносится громкая музыка. — Успокойся, — улыбается Нура. — Все будет хорошо. Ты наконец-то встретишься с ним, Эва. Нечего бояться. Девушки входят в дом. По ушам сразу ударяет громкая музыка, а по носу — запах дешевого алкоголя и сигарет. Она всем сердцем надеется, что это не наркотики, потому что, появившись на этой вечеринке, Мун и ее подруги будут соучастниками. А у нее нет совершенно никакого стремления к этому. Эва вместе с подругами танцует под музыку, желая отдохнуть после тяжелой недели, а так же выбросить из головы мысли о «С». Девушка идет за небольшой порцией алкоголя, чтобы расслабиться и не думать о «С». Эва врезается в Криса Шистада, который тоже решил отдохнуть и выкинуть из головы «Е». — Привет, — выдыхает он, рассматривая ее рыжие волосы. — Привет, — кивает она и поднимает свои зеленые, как изумруды — Крис подумал именно об этом — глаза и смотрит в его карие — шоколадные, как показалось Эве. — Нравится наша вечеринка? — усмехается парень, выпивая то, что оставалось в его стакане до прихода девушки. — Довольно-таки. Правда, не могу найти человека одного, — вздыхает она и ловко запрыгивает на стол, усаживаясь на него. — Кого? — улыбается он. — Не знаю, — Мун прикрывает глаза. — Я его не видела никогда, даже не представляю, как он выглядит. — Напиши ему или позвони, в чем проблема? — Написать можно, только со стороны это будет странно выглядеть, — смеется она и достает из кармана ручку. Колпачок слетает, падая на пол, но девушка увлечена другим. Она рисует на своей ладони улыбающееся лицо, а потом на запястье вырисовывает свой год рождения — привычка.«Эй, С, я на вечеринке. Где же ты?»
— Я здесь, — рассматривая свою руку, тихо говорит Шистад, а после поднимает глаза на девушку. — Что? — от удивления она даже рот открывает. — Ты? — Видимо, — кивает он, показывая ей свою руку. — Кристофер Шистад, можно просто Крис. — Эва Квиг Мун, можно просто Эва, — рыжеволосая растерянно смотрит на него. — Значит, все это время ты рисовала у меня на руке, глупая девочка? — брюнет подходит ближе к ней. — Значит, все это время ты не разрешал мне рисовать на руках? — бурчит она. — Да, — смеется Крис, наклоняясь совсем близко к ее лицу. — Да, — кивает Эва и целует его, положив ладошку на его плечо. Теперь Мун снова будет рисовать на руках всякие мелочи, писать приятные слова на уроках, желать доброго утра и сладких снов, а Шистад не будет просить ее прекратить делать это, не будет прятать рисунки под бинтами, полюбит красно-розовый свет, исходящий от его кожи каждый раз, когда Эва будет брать в руки карандаш, ручку или краски.