Жизнь, как она есть

С момента моего возвращения в Лос-Анджелес прошло уже три недели. И все это время я нещадно игнорировала звонки Гарри. Хорошо, я преувеличиваю. Он звонил лишь пару раз, попадал на голосовую почту, а потом забросил это дело. На утро после нашей последней встречи, когда алкоголь покинул мое сознание, я с ужасом поняла, что натворила, а точнее, наговорила. Я рассказала слишком личное и вдобавок зачем-то согласилась на свидание. Иногда захлестывающие эмоции в сумме с алкоголем превращают меня в гребаную плаксу, которая посвящает других людей в свои проблемы. И если перед тем парнем, с которым у меня просто намечалась горячая ночка пару лет назад, но вместо этого он сидел со мной на балконе и пытался понять, почему я рыдаю и бьюсь в конвульсиях, мне не было стыдно, то перед Гарри почему-то было. И дело не в том, что я вся такая социофоб-интроверт. И не в том, что о, Гарри, мое сердце разбито, и я не смогу впустить в него кого-то. Просто я принимала действительность, в которой сегодня ты любишь, а завтра добровольно выходишь в окно. В моей жизни никогда не было примера, который бы показывал, как нужно любить. Скорее, то, что я видела, напоминало пособие «Как не нужно любить». С нажитым багажом и сломленной психикой я давно повесила на себя ярлык «Одиночка». В моей голове просто не укладывается, как можно обрекать потенциальную любовь на страдания. Сегодня ты кидаешься громкими словами о любви, а завтра идешь и трахаешь другое тело, отдаваясь животным инстинктам в поисках чего-нибудь новенького. Я даже пыталась понять полигамную природу человека, на самом деле это не сложно. С одной стороны, ты безумно любишь пельмени: варишь их, жаришь, закидываешь во фритюрницу, добавляешь разные специи и соусы; но в конечном итоге перед тобой все те же пельмени. И ты ешь их каждый день вот уже на протяжении нескольких лет, а вокруг так много всего интересного: бургеры, суши, пицца, мороженное, шоколад, ммм… И в один момент твои любимые пельмени становятся самой ненавистной вещью во всем мире. Звучит крайне апокалиптично, не так ли? Так и с людьми. Мы можем безумно любить человека, но невозможно всю жизнь жрать пельмени! НО! У этой медали есть и другая сторона. По факту, главная причина измен — секс. Ты можешь жить с человеком, тебе может казаться, что ты его любишь, но при всем при этом твой лучший секс был не с ним. Он/она хороший человек, мудрый партнер, всегда поможет, а по воскресеньям вы вместе ходите на пробежку, он много в чем первый, но не в сексе. Громадное заблуждение! Когда ты испытываешь чувства к человеку, каждое его движение внутри тебя наполнено чем-то удивительным. Это не просто тупой трах как способ развеяться, это единство душ. При таком контакте безразлично, сколько поз ты знаешь, хорошая ли у тебя растяжка и идеально ли твое тело. Ты перестаешь обращать внимания на недостатки и полностью отдаешься процессу, делаешь так, как любит только он/она, показываешь насколько хорошо ты знаешь человека и на что ради него готов, пытаешься быть настолько близко к нему, насколько это только можно. И как можно променять единство двух душ на животный порыв? Так я пришла к тому, что пельмени — это круто. Но в моей реальности нет места пельменям. Она скорее видится мне в тонах серых книжных историй об Анне Карениной или Джее Гэтсби. Любовь, поезд, изуродованное тело, бам! Любовь, смерть, на твои похороны никто не пришел, получите и распишитесь! Поэтому моим миром и вечной страстью всегда оставалась работа, к черту любовь. Кровать, ванная, быстрые сборы, работа — так начинался каждый мой день, за исключением выходных. И сегодняшнее утро ничем не отличалось от предыдущих. Борясь со сном, я пила кофе и сверлила взглядом экран ноутбука, пытаясь придумать хоть что-то для нового проекта, но сегодня был явно не мой день и идеи никак не хотели приходить в голову. Так я просидела до обеда — ноль результатов. — Джиджи, с тобой тут хотят поговорить, — на пороге кабинета показался новый стажер, в обязанности которого входило управлять моим расписанием и приносить кофе. Я махнула рукой, разрешая пригласить гостя в мой кабинет. Выкинув бумажный стаканчик в мусорное ведро, я сконцентрировалась на только что вошедшем в кабинет человеке. — Ты, должно быть, издеваешься, — прошипела я, встречаясь взглядом с Гарри Стайлсом. — И тебе привет. Знаешь, твои реакции на меня плохо сказываются на самооценке. Почему ты смотришь на меня так, будто я стою перед тобой абсолютно голый? — Гарри вопросительно развел руками. Он казался очень раздраженным. — Как ты узнал, где я работаю? — Ох, Джиджи, это было не трудно: ты твердишь о своей работе, не затыкаясь. Мне хватило пары десятков раз твоих упоминаний, чтобы запомнить название организации. Гарри расслабил плечи и позволил себе сесть на стул, что был напротив моего стола. Однако, его лицо все еще выглядело раздраженным. — Интересное наблюдение: все, что я знаю о тебе — это твоя работа. Ты можешь говорить о рекламе вечно, но взять чертов телефон и ответить на мой звонок оказывается выше твоих сил! Я уже упоминал, что общение с тобой выработало у меня комплексы? — Мне не хотелось бы хамить, но ты ведешь себя как истеричная девка. — Я знаю это, Джиджи! И поверь, меня это раздражает не меньше твоего. Но как еще реагировать на такие ситуации? Посуди сама, ты даешь мне надежду, а потом отфутболиваешь, а я просто сижу и не могу выкинуть тебя из головы. Черт, знала бы ты, как ты меня раздражаешь! Я хочу узнать тебя, мне интересны твои рассуждения и мировосприятие, но ты просто не даешь мне этого сделать. Манишь, как ребенка конфеткой, а в итоге кладешь ее к себе в рот. Тебе вообще близки человеческие чувства? Потому что пока что у меня создается впечатление, что ты бессердечная. Гарри резко встал, а я не нашла слов. Он был прав во всем. Я веду себя крайне эгоистично, а мои порывы не сделать людям больно срабатывают наоборот. — Вообще, я пришел сюда не за этим. Когда ты была у меня дома в Лондоне, то забыла свой блокнот. Держи, и прости за эту сцену, не в моем стиле. Всего хорошего, Джиджи, — Гарри коротко посмотрел в мои глаза и удалился за дверь. — Бессердечная, — повторила я, проводя пальцами по обложке блокнота.