В отпуск

      В Киродииле зимы нет. В Эльсвейре ее толком не было. На Саммерсете что-то слышали о белом веществе, покрывающем вершины Клаудреста. Некоторые специалисты утверждали, что оно холодное. Снег есть в Бруме. Как говорят сами жители Брумы, «мы сами скайримские сыны, как ни крути…», поэтому автор повторно заявляет, что в Киродииле нет зимы. В Имперском Городе она аккурат коричневого цвета от грязи и дождей, в Бравиле всегда осень, а в Лейавине это не важно, потому что при влажности сто процентов границы между временами года как-то стираются…       — А что такое зима? — спросит вас с редгардским акцентом житель Анвила и, не дождавшись ответа, продолжит кататься на водных лыжах у теплого, песчаного берега.       Джо`Маста любил снег и зиму. В детстве он много про это читал. Особенно ему нравилась затея швыряться в прохожих снежками. К тому же, можно ходить по льду, делать в нём дыры и ловить вкусную щуку. В общем, затея ломануться в Скайрим посетила поэтичного каджита внезапно перед самым днем Старой Жизни. Во всех городах Тамриэля стояли нарядные чучела, открывались ярмарки, но снега таки не хватало, а к самому концу года обещали, простите, проливной дождь. Никуда не годится.       В результате, оседлав мощных джеральских оленей и привязав к их рогам магические факелы, а так же прихватив с собой красный мешок с провизией, плюшевыми игрушками и даэдрическим оружием, каджит приготовился к поездке не куда-нибудь, а в столицу Северного Королевства.       И миновал он весьма успешно горный перевал. Снег в горах воодушевлял, мороз был не страшен под слегка перенасыщенной сахаром скуумой, которую под видом эльсвейрского какао он предлагал стражникам таможни. Стражники соглашались — праздник, всё-таки. И вскоре на оленях к Хелгену прискакал Джо`Маста, какая-то орчиха с белой бородой и в шлеме имперского легиона, а так же уснувший в красном мешке Радж, которого похитили без его ведома из Убежища в Чейденхолле, предварительно оставив записку на его кровати: «Мне опостылел край родной и серые просторы неба, я убегаю удалой дорогой к странам холода и снега. Идите к Малакату и с праздником. Ваш зельевар».       И наконец-то! Хелген. Правда, там был дождь. На дороге, девственно чистом от подобия булыжника или брусчатки, разгулялась коричневая жижа. Череда телег уныло маячила у города, и почтовый сторож прошамкал, икая, «…шо ващето у нас а-ария, все сидят дома и пьют…». На вопрос о празднике, он переполошился, выматерился и куда-то побежал, плохо поминая осенний праздник урожая и быстро текущее время.       У какой-то странной, носатой женщины с когтями длиннее, чем ладони, выяснили, что в город пришла самая теплая за сто лет зима. Потом загадочно улыбнулась, обнажив единственный белый зуб, и кокетливо заявила, что у нее есть знакомства с Сангвином, и он обещал ей жениха. Не каджит ли он, часом?       — Может, и каджит, — подумав, серьезно сказал Джо`Маста и вытряхнул из красного мешка еще не до конца проснувшегося Раджа. — Парень, ты не загадывал у Сангвина на день его вызова в желание получить в жены ворожею?       Но Радж его не услышал. Вытаращив глаза, он сотворил знамение Акатоша, зачем-то назвав его Матерью Ночи, икнул и опять потерял сознание.       — Тошший какой-то, — пренебрежительно сообщила ворожея и перевела на Джо`Масту плутовато-влюбленный взгляд. Каджит тоже широко улыбнулся, и всё закончилось бы плохо, если бы не орчиха, которая аккуратно напомнила каджиту о его намерениях, не утащила бы его к оленям. Правда, под локоть не получилось, пришлось волочь за ноги.       — Какая экстравагантная женщина, — пел Джо`Маста, сидя на олене задом наперед и мечтательно подперев ладонями подбородок. — Знаешь, она собиралась пригласить меня в Маркарт на шабаш Сангвина…       А тем временем у Вайтрана цвели сады. Последние дни первого зимнего месяца оказались слишком теплыми, и поговаривали, что это лихорадка у Кинарет. Снега не нашлось и тут. Крестьяне ходили, как стукнутые Ваббаджеком. Придворный чародей искренне пытался наколдовать снег, но у него получился дождь из лягушек, и все сочли это недобрым признаком. Зато данным фактом страшно заинтересовался Джо`Маста, и очень настойчиво спрашивал, точно ли это были лягушки и не горели ли они.       Говорили, что у горы Килкрит снежно, и весь Драконий Мост по крыши увяз в сугробах. Хотелось… страшно хотелось настоящей зимы, время праздника неумолимо приближалось, и каджит даже намеревался сам наколдовать лютую зиму, предпринимая попытки. И попытки неплохие! Чего только не довелось исторгнуть из себя небесам горных земель. И серный дождь, и выпадение шоколадных септимов, осадки из нижнего белья, ветер, пропахший живицей сонного дерева разбудил зомби с окрестных кладбищ. Сначала все перепугались, но зомби оказались добрые и подозрительно активные. Они предлагали свою помощь по хозяйству всем, кому не лень, но люди, наверное, из скромности, отказывались, и вечеринку мертвецы устроили в какой-то нордской гробнице, что спал драконий жрец. Говорят, по сию пору Лабиринтиан обходят стороной, потому что там слышат пьяное пение этого жреца.       Иногда попытки Джо`Масты создать зиму напоминали попытки уничтожить мир, поэтому пришлось прекратить.       В Драконьем Мосту было очень холодно, солнечно, свежо и совершенно сухо. Дети лепили снеговиков из грязи, самые закаленные купались в реке без пуховиков.       Зима нынче Скайрим не баловала, и пришлось это признать.       Кто-то сказал, что самый суровый мороз выпал на последний год правления Пелагиуса.       — Это который думал, что у него чайник вместо головы? — вяло отозвался Джо`Маста у Раджа, проезжая Солитьюдскую, абсолютно чистую от снега, площадь.       — Нет, то был его придворный шут, — сказал Радж. — Пелагиус слыл параноиком, тираном и трусом.       — Звучит интересно.       — Да. А теперь верни мне мои деньги и развяжи руки… Очива меня прикончит, когда узнает, что я сбежал.       — Именно! — воскликнул каджит, а Радж улыбнулся. — И где теперь Пелагиус?       — Как это «где»? — разозлился он. — Умер!       — Конечно, умер, а что ему еще оставалось, он же верховный король. Они всегда плохо заканчивают. Я спрашиваю — где умер.       — Ну, во дворце, наверное. Вон, в конце главной дороги виден синий… Эй, ты куда? А развязать? Ты же обещал! Эх… — он засеменил за каджитом, в который раз спрашивая себя, почему он не слишком пытается вырваться. Бросив заниматься постижением таких бесполезных материй, он ускорился.       И той праздничной ночью, знаменитой по сию пору на весь Скайрим, произошло невероятное. Загрохотало в темном небе, захохотали внезапно появившиеся тучи, и на благородный облик столицы Северного Королевства щедро посыпал, крупный снег. Правда, он почему-то был сладковатый, а одна из лун, что поменьше, слегка видоизменилась. Крестьяне божились, будто на ней была нарисована довольная кошачья ухмылка. Придворный маг проверил снег, и выяснилось, что это охлажденный лунный сахар, но это было после… После того, как он пришел в себя. После того, как в себя пришла королевская чета, стража и крестьяне. Пьяный от снега Солитьюд превратился весь и целиком в сплав коллегии бардов и дома безумия. Кучер целовался с лошадью. Лошадь читала стихи канцлеру из Киродиила. Королевская чета распахнула дверь в сокровищницу с воплями «Танцуют все!». Радж подружился с какой-то симпатичной нордкой, смутно ему знакомой, помнит только что-то про свадьбу и козу. Только Джо`Маста при этом почти не присутствовал.       Странно, но празднество теперь мало его заботило. А, впрочем, так бывало нередко с безумным каджитом, едва он достигал своей цели.       — Случайно выбранная цель всегда ведет к божественной — таков закон случайности, — пробормотал он, прохаживаясь перед богато накрытым столом. За ним сидел крайне обеспокоенный, согбенный, щуплый человечек и пил чай в полном одиночестве.       — А вы кто? — с большим подозрением и напряжением внезапно он вскинул голову, воззрившись на Джо`Масту.       — Я ваш лечащий врач.       — Я же велел его казнить.       — Я воскрес.       — Этого не может быть! — страшно взволновался король.       — Тут написано иначе.       — Где это?       Каджит жестом волшебника вытащил из кармана длинный свиток, и задумчиво прочитал:       — Вот тут в перечне Законов универсума значится, что любая личность, признанная собой и Миром истинно разумной, способна осознать полную и неотложную свободу собственного выбора, как выбора вечной души, коя является истинным божеством, в результате чего данная личность способна воскреснуть, попросту сделав выбор поступить так и никак иначе. Данный процесс обуславливается положением пунктом номер пять, двадцать седьмого параграфа главы о «движущих силах космоса — понятия и процессы — диалоги с Миром — Вера». Ознакомьтесь, — и каджит с абсолютно серьезным видом сунул под нос короля свиток.       — Но тут ничего не написано!       — Я и забыл, что вы мертвец. Заранее и уже мертвые люди не способны читать истину — таков Закон. Хотите, сам зачитаю?       Пелагиус не хотел.       — А теперь расскажите, друг мой, как ваши дела и какое желание вы загадали в тот роковой последний год вашего царствования, — ласково сказал Джо`Маста.       — Какое это имеет значение? И у моего лекаря не было хвоста…       — Остаточные процессы мутации воскрешении — скажите спасибо, что вокруг меня нет радуги, говорят, и такое бывает. Очень неудобно и сыро. А значение желания имеют самое прямое и смертельно опасное.       — Где смертельно опасное? — испугался Пелагиус.       — Тут, — Джо`Маста указал на голову. — И простое доказательство в том, что все умирают. Как вы, например. Именно об этом мы с вами и поговорим немного за чашкой чая, пока бьют часы на главной башне Солитьюда, и народ неистово встречает очередной год. Очередную вечность. Очередной шанс остаться живым и увидеть снег. Кто-то увидит, а кто-то проснется наутро с ворожеей в постели и будет очень ругаться. Всё может быть в будущем году. Всё. Может. Быть.       Пока он говорил и постукивал по земле посохом, Пелагиус раскрывал глаза в немом ошеломлении. Ибо мир, открывшийся ему, был полон Неизвестности. Он напоминал увлекательный, смертельный лабиринт из событий, слов, людей, кажущихся случайностей, усталости, разочарований и мимолетного счастья. Он напоминал посмертный сон и в то же время не был им.       Всё. Может. Быть. Так стучал посох, и эти магические слова трансформировались, теряли форму, звучание и… овеществлялись.       Так происходило творение мира. Эти три слова, соединенных в один Смешок, одно Понятие, зародило страстную вспышку жизни в хаосе. Всё. Может. Быть. Трепетали струны событий, вертелись колеса физических законов, творились реальности. И слышался во всём этом хохот существа, которому не важно происходящее, и он чертовски этим доволен. Смерть, жизнь и страдания превратились в набор разноцветных игральных костей. Случай веселился на бескрайних полях и просторах вариантов. Выглядя то злым, то хладнокровным, то совершенно безумным. И каждое его лицо являлось богом, где последним появился Шеогорат. А может, никто и не появлялся…       — Кто я — крупье или дурачок?       — Не правильно! — и Джо`Маста пребольно стукнул по затылку короля Ваббаджеком. — Сначала дурачок, и только потом крупье. Всё вместе и никак иначе! Становись в самый центр Мира, Пелагиус.       — А где он? — заныл король.       — Центр везде, периферия — нигде. Не помню, кто сказал, но он тоже умер. Ищи-ищи, ваше величество. Вставай из-за стола… А я посижу, посмотрю, — каджит, смеясь, с большим удовольствием устроился на месте Пелагиуса, когда тот встал и куда-то пошел. — Это крайне увлекательно. Впрочем, ты сумасшедший, у тебя больше шансов найти… или потерять. Не важно. Скоро ты поймешь удовольствие, муку и отчаяние поиска.       И Пелагиус шел. Иногда спал, но всегда был присужден искать свою точку опоры, свой центр Мира. Он знал, что найдет, подобно каждому, ибо действует закон — всё может быть.