Убаюканный любовью

Утро. Что может быть ужасней? Рей натянул на голову одеяло и его оголившиеся пятки тут же лизнул прохладный ветерок из открытого окна. Пришлось подтянуть поближе колени, чтобы спрятать ступни обратно под одеяло. Рей не любил холод. Но ещё больше он не любил утро. Оно, беспощадное, приходило к нему предвестником нового дня, в котором ему опять, как и всегда, требовалось жить, двигаться, что-то делать. Улыбаться. Делать вид, что он успешный человек, что его жизнь легка и замечательна, что всё, что ему нужно в этой жизни у него уже есть. Всё это давно не составляло для Реймонда никакого труда. Он носил маски как дышал. Это был его способ выживать в этом суровом мире. Он привык и это давно не вызывало в нём каких-либо эмоций. Но утро он ненавидел каждой клеточкой своего тела и каждым миллиметром души. Каждое по отдельности и все вместе. Сегодняшний день обещал не быть по обыкновению серым. От интервью, участия в телепередачах, на радио, выступлений, концертов и прочей рутины он был избавлен на две недели. Под предлогом работы над новой песней Рей устроил себе небольшой отпуск. Он, правда, предполагал, что ему это позволили совсем не ради новой песни, а чтобы защитить его от какой-то неведомой мифической угрозы, так сказать, чтобы сидел в загородном доме и не отсвечивал. Но предпочитал молчать — а вдруг передумают? Даже знаменитости должны когда-нибудь отдыхать. А если агентство не в состоянии обеспечить его необходимым отдыхом, так он может и сам об этом позаботится. В конце концов, выходные — не ради ли этого люди работают? Даже если работа любимая и приносит удовольствие, всё равно от неё нужно периодически отдыхать. А быть звездой такого уровня это, прежде всего, тяжелый труд. Потому что музыка начинается и заканчивается там, где работе нет места. Действительно хорошую музыку пишут душа с сердцем, а не пальцы, микрофоны и продюсеры. Именно из-за такого отношения к музыке и шоу-бизнесу Рей был известен как достаточно эксцентричный исполнитель со сложным характером. Но зато и ценили Рея, прежде всего именно за его талант и музыку. Долгожданный отдых обернулся для Рея ещё одним бонусом — именно сегодня в срочном порядке должен был приступить к работе его новый помощник. Старого он уволил. Он терпеть не мог тупоголовых слабохарактерных омег, он ненавидел, когда на него смотрели щенячьими глазами и заглядывали ему в рот, и совершенно не выносил, когда лезли на его территорию и совали нос туда, куда не следует. В последнем помощнике, как назло, были все эти черты, плюс ко всему он совершенно не умел вести себя достойно. Рей хотел выгнать его со скандалом, но «главный зануда» Ричардс и «начальник церберов» Питерсон не дали ему этого сделать. Выплатили положенную по контракту сумму и бонус за неразглашение и тихонько выставили непутевого омегу за дверь, посоветовав на следующей работе вести себя разумнее. А сами, закрыв за ним дверь, довольно улыбнулись, и заверили Рея, что совсем скоро они предоставят ему нового помощника. У них уже даже есть кандидатура на примете, нужно только соблюсти некоторые формальности. Человек проверенный, глупостей делать не станет, болтать тоже, кроме того он сын друга-сослуживца Питерсона, и тот за него поручился. Даже показали фото этого омежки, и он очень Рея заинтриговал. Рею стало очень любопытно посмотреть на мальчишку. Его ярко-рыжие волосы и глаза, голубые, словно васильки после дождя, так сильно напомнили ему… Впрочем, думать об этом он себе не позволил. Это было решительно невозможно. Тот, кого напомнил ему этот омежка, был давно мёртв. Да и кроме цвета глаз и волос сходств больше не было. Но, всё-таки, на какое-то мгновение, его сердце замерло в груди, и было так приятно, пусть лишь на доли секунды, подумать, что… — Нет, чёрт побери, так не пойдёт! — выкрикнул альфа, откидывая одеяло в сторону и садясь на кровати. Если Рей и дальше будет позволять себе думать о нём, то неизбежно впадёт в депрессию, не сможет нормально отдохнуть и воспользуется своим отпуском по назначению — напишет очередную слезливую песню, и под звуки его голоса в очередной раз будет рыдать половина омег страны. Рей никому никогда об этом не рассказывал, но все его песни были посвящены одному человеку. Ну, может быть не совсем все, его таланта хватало на то, чтобы писать разную музыку, показывая поклонникам и другие стороны себя. Но все его лучшие песни были «о нём», наполненные мучительной тоской, отчаянной грустью и неизбежностью, они рождались в самой глубине сердца и отражали душу Рея словно зеркала. Его звали Майки*. Он учился с ним в одном классе. Он был смешным рыжим мальчишкой с парой десятков лишних килограммов и россыпью веснушек на лице. Если кто-нибудь, знающий нынешнего успешного Рея, увидел бы его, наверняка очень удивился бы. Ведь для таких омежек не пишут песни о любви. О них не помнят спустя десять лет, став «национальной легендой», «голосом страны», и любимым альфой для омег всех поколений. Иногда Рей и сам себя спрашивал, кем Майки был для него? Что он значил? И не мог ответить. Иногда ему казалось, что вместе с Майки он потерял целый мир. С ним его собственная душа разбилась на куски и до сих пор не подлежала восстановлению. Иногда он со злостью думал, что Майки был просто мальчишкой. Одноклассником. Омегой. Кем-то ничтожным и несущественным. Кем-то, о ком стоит забыть и никогда не вспоминать. Кем-то кого нет, и никогда больше не будет. Кем-то, перед кем он был безмерно виноват. Кем-то, без кого собственная жизнь Рея стала ничтожной и несущественной. Единственным, кто заставлял Рея чувствовать. Единственным, кому он смог бы довериться. Единственным, кто смог бы навсегда остаться рядом с ним. Единственным, кого, быть может, он смог бы полюбить. И виновен в том, что всего этого не произошло, был только сам Рей. Тогда, на школьной крыше, десять лет назад, всё произошло слишком быстро. Рей был зол и расстроен, у него был очень трудный день, плюс, ко всему прочему, его отца вызвали в школу, а это грозило для Рея крупными неприятностями. Он хотел спрятаться ото всех, подышать свежим воздухом, успокоиться и подумать. Но как только он забрался на крышу, в его нос ударил слишком знакомый, пьянящий омежий запах. Его рассудок помутился, кровь застучала в висках. Он не помнил, как подошёл к Майки и что ему наговорил, но помнил его мягкие пухлые губы, помнил, как он невинно и неумело отвечал на его поцелуй, и как его собственное сердце в этот момент бешено билось. Помнил, как отчаянно Майки вцепился руками в его майку, как трепетно прижимался к нему, то ли застигнутый врасплох внезапно начавшейся течкой, то ли готовый подарить Рею самое сокровенное, что у него было. И ещё помнил, как схватил Майки за подбородок и наговорил каких-то грубостей, которые даже правдой не были, и как тот, глотая слезы, оттолкнул его руку. А потом Майки отшатнулся от Рея, приблизился к краю крыши, запнулся о низкое ограждение и упал вниз. И Рей не успел подхватить его. Он помнил его изломанное, окровавленное тело на асфальте, и от этой картины кровь до сих пор стыла в его жилах. Рей целый месяц считал, что Майки выжил. Или просто наделся? Боялся узнать, что его больше нет? Целый месяц боролся с собой, сопротивляясь желанию его увидеть, узнать, что с ним, выпросить прощение и быть рядом в трудное время. Но в тот день, когда он, наконец, решился, в больнице ему не дали никакой информации. «Имеем право сообщать её только родственникам», и даже разговаривать с Реем не стали. А на месте дома, где жил Майки, Рей увидел лишь пепелище. Когда он спросил у соседей, что произошло, они сказали, что совсем недавно у семьи, жившей тут, трагически погиб сын. Родители и без того выпивали, а после трагедии ушли в бесконечный запой. В пьяном угаре не заметили тлеющего окурка, повлекшего пожар, и сгорели заживо. Рей не сразу понял весь ужас случившегося. Погибла целая семья, и он, Рей, стал детонатором, давшим толчок этой трагедии. Вся его дальнейшая жизнь стала над ним насмешкой, показывая ему, как сильно он ошибся. Рей переосмыслил собственное поведение, разобрался в своих мотивах и чувствах, понял, что ему действительно нужно, и как сильно на самом деле его тянуло к этому омеге. Каким слепым, упрямым дураком он был, не желая признавать, что тот ему нравится, не смотря на нестандартную внешность и мнение о нём одноклассников. Больше, чем нравится. Но было уже слишком поздно. Жизнь невозможно отмотать назад. Майки умер, и именно Рей виноват в его смерти. Рей пытался забыть. Он менял омег как перчатки, даже пробовал встречаться с бетами и гаммами. Но ни один человек из этого яркого калейдоскопа не смог найти отклик в сердце Рея. Оно оставалось равнодушным, словно кусок льда. Ни один из сексуальных красавцев, с которыми Рей спал, которые позволяли ему делать с собой немыслимые вещи и творили чудеса с его телом, не мог взволновать так же, как единственный, почти невинный поцелуй в тот роковой день на крыше. Майки был его проклятием. Его вдохновением. Его сердцем. Его бесконечной виной. Вот только ему стоило немедленно прекратить думать о нём. Он слишком хорошо знал, чем это обычно заканчивалось. А ему очень хотелось отдохнуть. Отпустить скопившееся напряжение, не выворачивать душу наизнанку на концертах, не отвечать дежурными фразами на бесконечные вопросы, не растягивать губы в неискренней улыбке. Быть может, даже почувствовать чуточку человеческого тепла. Внутри него всё покрылось коркой льда, и ему становилось всё сложнее просыпаться с каждым новым утром. Он не ждал от жизни подарка в виде любви и счастья, но очень хотел хоть чуточку согреться об кого-нибудь горячего и нежного. И прямо сейчас Рею не хотелось ни о чём думать, и ничего делать. Не хотелось никого ждать. Хотелось снова лечь в мягкую постель, обнять руками подушку, закутаться в одеяло с головой, и снова уснуть, продолжив смотреть сладкие сны… * Если вдруг кто забыл, прошу не пугаться и напоминаю: Майки — более ласковая вариация имени Майкл, под которым Рей знал Тайлера. *** — Мне нужно взять кое-какие вещи и подогнать личный транспорт, — уже на выходе из кафе сказал Тайлер, махнув в сторону офиса. — У меня ведь есть пятнадцать минут? — Да, конечно. Но разве вы не поедете с нами? — удивился Ричардс. — Личный транспорт вам не понадобится, вам предоставят другой автомобиль. — Ну, я же должен на чём-то добираться до дома при необходимости, — пожал плечами Тайлер. — Кроме того, я комфортнее себя чувствую, если мой личный транспорт находится при мне. Много места он не займёт, не переживайте. Я, безусловно, готов к тому, что мне необходимо будет находиться возле Майера двадцать четыре часа в сутки, но мы ведь с вами понимаем, что как его помощник, я должен буду время от времени, если мне позволят, отправляться домой. Будет странно, если я по личным вопросам стану ездить на служебном автомобиле. Кстати говоря, я хотел уточнить. Обычно мне не приходится об этом задумываться, ведь работа телохранителя предполагает сменный ненормированный график, но так как официально я буду считаться помощником Майера, а не телохранителем, то возникает вопрос — ночью мне нужно будет оставлять его без охраны и уезжать домой? Или вы придумали какое-то обоснование, чтобы я мог оставаться рядом с ним и выполнять свои обязанности и ночью? — Я сказал Рею, что вы сын моего сослуживца, — ответил Питерсон, — что, насколько я понял из разговора с Лео, не сильно далеко от правды. Вы недавно расстались с женихом, который изменил вам, не можете отойти от предательства, плюс к этому ваш бывший очень ревнив, агрессивно настроен, и не хочет вас отпускать. Вам необходимо сменить обстановку хотя бы на время и спрятаться от преследующего вас альфы. Я предложил вам поработать на Майера, вы согласились. Рей, кстати, на удивление легко согласился с тем, что вы будете жить у него. Я ожидал, что его придётся долго уговаривать и ручаться за вас. — Я недавно расстался с женихом? — ошарашенно повторил Тайлер, вопросительно вскидывая брови, — не могу отойти от предательства? Странно, что я об этом не в курсе, — фыркнул Тайлер, — и вы говорите мне это только сейчас? — Я собирался поговорить с вами, когда будем ехать в машине, — ответил ни на мгновение не растерявшийся Питерсон, видимо, он и правда, собирался. — Ясно. Возможно, вы ещё о чём-нибудь хотели со мной поговорить? — оба альфы отрицательно покачали головами. — Тогда дайте мне пятнадцать минут, чтобы подготовиться и взять вещи. Мне ехать за вами или мы можем встретиться на месте? *** Тайлер не стал переодеваться. Не видел смысла. Зачем, если Рей всё равно не будет знать истинной цели его нахождения рядом? Никакой корпоративной этики. Никакой обязанности выглядеть соответственно статусу. Никакого дресс-кода. Это Тайлера даже радовало. И можно было оставить всё, как есть — собственный внешний вид Тайлера вполне устраивал. Вот только макияж на глазах несколько раздражал, он не любил краситься и почти никогда этого не делал. Он не понимал, зачем некоторые омеги разрисовывают своё лицо. Разве естественная красота не лучше? Но подводку решил всё-таки не смывать — так вероятность, что Рей не узнает его, была больше. Конечно, откровенно говоря, у Рея почти не было шансов узнать в нём того мальчишку десятилетней давности, но Тайлер всё равно очень этого боялся и не мог с собой ничего поделать. Тайлер чувствовал, как у него начинают от страха дрожать колени, стоит ему об этом подумать. Если Рей узнает, кто Тайлер на самом деле и кем Рей является для него, то всё пропало. Всё! Только представив это, Тайлер чувствовал себя оголённым мотком нервов. Это было, словно заживо содрать с него кожу и оставить беззащитное нутро на растерзание всем непогодам. Сердце заходилось в груди бешеным стуком. Если Рей узнает правду, Тайлер окажется перед ним совершенно беззащитен. Мир рухнет под его ногами, разверзнувшись пропастью. Это будет просто катастрофа! Тайлер взял свою дежурную сумку со сменой одежды, закинул её на плечо и взглянул на часы — у него в запасе оставалось ещё минут десять. Он успевал ненадолго заглянуть к Лео. Кто знает, сколько времени они не увидятся? Надо сказать этому старому интригану, что не сердится. А потом при случае расспросить, что его надоумило так с ним поступить. Но это — потом. Тайлер поднялся на второй этаж и пронёсся по длинному коридору с множеством дверей, безошибочно найдя нужный кабинет и влетев в него без стука, второй раз за два дня. Леонард сидел за своим столом, перед ним в легком беспорядке лежало множество разнообразных бумаг и папок. Он недовольно поднял взгляд на вошедшего, но увидев, что это Тайлер, тут же смягчился и улыбнулся. — Кто же ещё может так бесцеремонно влетать в кабинет высокого начальства, — ухмыльнулся Лео. Он был строгим начальником, но своему любимцу прощал многое. В том числе и такие появления. Рядом с этим эмоциональным мальчишкой даже старость отступала, не так беспокоили болячки, и в жизни одинокого вдовца словно всходило яркое, теплое солнышко. — Пришёл рассказать какой я негодяй? — Я, конечно, и раньше знал, что ты старый интриган, но такого от тебя не ожидал! — проворчал Тайлер, полушутливо поджимая губы, — но пришёл я не за этим. Отложи на минутку свои документы, — сказал Тайлер, обходя стол, и подходя к Лео сбоку. Он развернул его прямо на вертящемся офисном кресле к себе лицом, наклонился, и нежно обнял, кладя голову бете на плечо. — Я пришёл сказать, что я не злюсь, и понимаю, почему ты так поступил. А ещё, я думаю, что должен сказать тебе за это спасибо, — прошептал Тайлер, легко целуя Леонарда в щеку и отстраняясь. Лео тепло улыбнулся в ответ. Этот омега мог бы вить из него верёвки, если бы захотел, но никогда этим не пользовался.  — Я не знаю, сколько мы не увидимся, — вздохнул Тайлер, — ты и сам это понимаешь. Пожалуйста, береги себя, не забывай принимать таблетки, высыпайся и не погребай себя под ворохом бумаг. Я обязательно проверю по возвращению, как ты вёл себя в моё отсутствие! — Слушаюсь, мистер начальник! Обещаю неукоснительно следовать всем вашим инструкциям! — ответил Лео, махая уже стоящему в дверях и оборачивающемуся на него Тайлеру. — Иди, а то опоздаешь. — Увидимся, — улыбнулся Тайлер, осторожно прикрывая за собой дверь. *** Машину Питерсона и Ричардса он догнал быстро. Мотоцикл это не неповоротливый джип, вынужденный ехать в общем потоке. Он создан, чтобы нарушать границы. Разрывать ветер, летя навстречу небу. Тайлер не хотел никому показывать, насколько сильно он волнуется, поэтому лишь улыбнулся и помахал альфам, проезжая мимо них. Он с удовольствием увидел, как лицо Ричардса вытянулось от удивления, а Питерсон привычно нахмурился. Эта парочка была такой предсказуемой! К дому Рея Тайлер приехал раньше альф, чего и следовало ожидать. Наверняка они ещё не выехали даже на подъездную дорогу. Пускай, а у него пока будет время осмотреться и хотя бы немного успокоиться. Дом было толком не разглядеть из-за высокого забора, за которым он прятался. Прохожие, идущие мимо, могли видеть только кусочек верхнего этажа с закругленными окнами и коричневую крышу. Сердце Тайлера начинало стучать быстрее, стоило только ему подумать, что совсем скоро он встретится с Реем. Он бы солгал, если бы сказал, что никогда не представлял, как это произойдёт и что он никогда не хотел этой встречи. Она представлялась ему то, как в любовных романах, бурной, с долгими изумлениями и извинениями, то холодной и равнодушной, будто бы ничего никогда не было. Не раз ему представлялось, как он просто упадёт в объятия Рея, и весь мир перестанет для него существовать. Но ни одной из его фантазий, скорее всего, не было суждено осуществиться. Как может встретить Реймонд Майер совершенно незнакомого человека, своего нового помощника, которого он сам возможно и не выбирал, ведь за него просил начальник охраны? Не стоит ничего ожидать. Не стоит ни на что надеяться. И не стоит себя накручивать. Вот отказался бы от этой работы и не мучился бы сейчас. И не пытался бы совладать с обезумевшими нервами, и не надо было бы сохранять хотя бы видимое спокойствие, чтобы никто ни в коем случае не догадался, в каком состоянии на самом деле находится сейчас Тайлер. — Чем, чёрт побери, я вообще думал, соглашаясь на эту авантюру? — прошипел Тайлер, хватая себя за голову и сжимая пальцами волосы. И в этот момент, вероятно среагировав на голос Тайлера, на воротах зашумела система внутренней связи, заставив его похолодеть от ужаса, чуть не вырвать себе клок волос, и убежать не глядя. Тайлер и сам не понял, чего так испугался, остановившись лишь спустя минут десять, прислонился к чьему-то забору, и прижал руки к груди, боясь, что его сердце просто выскочит из неё. Он так не пугался, даже когда на него наставляли дуло пистолета! Тайлер тяжело осел на землю, уронив голову на колени и обхватив её руками. Это всё происходит не с ним. Это всё просто не может происходить с ним! Он давно смирился. Он давно осознал, что Рей — недоступная звезда на небосводе, яркая и прекрасная, но такая далёкая, что ни один космический корабль будущего не сможет достичь её. Тайлер может наблюдать за своей звездой хоть всю жизнь, смотреть не открываясь. Но он никогда не окажется рядом. Никогда не сможет подарить своё сердце, открыть, какое оно большое и как много любви скопилось в нём за эти долгие годы. Будет вынужден прожить жизнь и умереть, ловя лишь маленькие крупицы доходящего до него далекого света. Когда его жизнь успела сделать такой крутой поворот? Вот он, всё тот же Тайлер, он не изменился. Нет, конечно, внешне он стал другим, и от того Тайлера, каким он был десять лет назад ничего не осталось, может быть, кроме цвета глаз и волос, но внутри он тот же. Более замкнутый, более самодостаточный, более уверенный в себе, но всё тот же — маленький глупый омежка, тайно влюблённый и надеющийся на то, что однажды его чувства перестанут быть безответными. Надеющийся, но уже давно не верящий в это. Понимающий, что лимит чудес для него скорее всего исчерпан, рассчитывающий только на себя, и живущий так, как ему удобно. Принявший как данность, что ему в этой жизни предначертано быть одиноким. Как он пришёл к этому? Уже совсем скоро произойдёт то, чего Тайлер так долго желал и боялся. Что принесёт ему эта встреча? Может быть, ещё не слишком поздно сбежать? Без оглядки, без оправданий и без сожалений. Просто уехать так далеко, как только сможет. Возможно, это единственный способ сохранить те крохи собственного я, что ещё не заполнены любовью к нему? Или, быть может, это его единственный шанс выжить — встретиться с Реем? Возможно, что иначе любовь, боль и одиночество просто разорвут его на куски? В конце концов, ведь и у любви должен быть срок годности. Если она и дальше будет невостребованной, кто знает, может быть однажды она просто начнёт гнить внутри него? Как бы то ни было, Тайлер должен взять себя в руки. Нужно или смело идти вперёд, или решительно повернуть назад. Третьего не дано. И разобраться со всем раз и навсегда. В конце концов, если отбросить всю эту лирику, разве не может он для человека, что так надолго поселился в его сердце, просто напросто сделать то немногое, что он делает лучше всего — защитить от угрозы? Да, несомненно, может, и это — правильная мысль. Нужно только взять себя в руки. Нужно просто сделать это, и будь что будет. Тайлер поднял голову и посмотрел на свои руки — они дрожали, а мир вокруг вращался и никак не желал остановиться. Да и видок у него наверняка был тот ещё. И с этим надо было срочно что-то делать — а то вдруг Питерсон посмотрит на него и всё-таки решит, что ни смотря ни на что, Тайлер непригоден для этой работы? Дорогу обратно он нашёл на удивление легко, не смотря на головокружение и некоторую дезориентацию. И даже успел вовремя, Ричардс с Питерсоном приехали через пару минут после того, как Тайлер успел посмотреть на себя в зеркало и убедиться, что с его внешним видом всё в порядке и ничто не выдаёт, что с ним что-то не так. Как только альфы вышли из машины, у него не осталось даже секунды, чтобы собраться — Питерсон нажал какую-то кнопку на электронных ключах и ворота стали автоматически открываться. — Загоняй своего монстра, — кивнул на мотоцикл Тайлера Питерсон. — Оставь пока где-нибудь у ворот, Рей сам потом покажет, где его поставить. Тайлер кивнул. Он вручную завёл мотоцикл внутрь, оставив прямо за воротами, лишь слегка откатив в сторону, чтобы машина могла проехать. Но свою машину Питерсон ставить внутрь не стал. Вероятно, они с Ричардсом не собирались задерживаться тут надолго. Будь Тайлер чуть более спокоен и не волнуйся так сильно, он непременно стал бы осматриваться. Всё вокруг было красивым и ухоженным. Территория оказалась значительно большей, чем казалось снаружи, вокруг всё цвело, газон зеленел молодой травой, аккуратные дорожки вели куда-то на задний двор, притаившийся и манящий своими секретами где-то за большим каменным домом, а справа от ворот была асфальтированная дорожка, ведущая к гаражу, рассчитанному на несколько машин. Тайлер непременно обратил бы на это всё внимание — если бы мог. Но всё, на что ему хватало сил и духу, это тихонько следовать за альфами. Все мысли исчезли из его головы, всё, о чём Тайлер мог сейчас думать, это о том, как бы не задохнуться, как бы не выдать себя, как бы вообще пережить всё это и не сойти с ума. Тайлер не заметил, как они подошли к дому, и как Питерсон отворил дверь. Не обратил внимания, отпёр ли он дверь ключом или она не была заперта. Молча прошёл следом за ним в дом, остановившись недалеко от входной двери и тихо замерев за широкой спиной альфы, стоило тому остановиться. Не понял смысла слов, что сказал Ричардс, когда отделился от них и стал подниматься по лестнице куда-то наверх, и не слышал, что говорил Питерсон, даже не видел, как шевелятся его губы, как он их недовольно поджимает и хмурит брови. Не увидел, когда тот повернулся на звук шагов. Тайлер невидящим взглядом смотрел себе под ноги. Его сердце застряло где-то между рёбер. Во рту пересохло, в висках стучало, дышать было не чем. Тайлер не видел, как Рей подошёл к нему, он просто почувствовал его каждой клеточкой своего тела. Перед тем как заметить появившиеся перед его опущенными глазами ноги, он услышал до боли знакомый запах, за одно мгновение заполнивший Тайлера до предела. Он медленно скользнул взглядом по мучительно знакомой фигуре, по стройным и сильным ногам в свободных штанах из коричневого льна, белой футболке обтягивающей широкую грудь, сильной шее с напряженно бьющейся жилкой, пока, наконец, не поднялся до лица. Тайлер посмотрел в его глаза и почувствовал, что тонет. Как же он жил, так долго не смотря в них? Как могло пройти целых десять лет с их последней встречи? Всё произошло лишь мгновение назад. Всё исчезло и разбилось вдребезги вечность назад. Целую вечность он умирал вдали от любимого. Всего миг назад человек, которого он безумно любил, жестоко обидел его, всего миг назад Тайлер упал с крыши и умер. Весь воздух выкачали из его лёгких, в точности как тогда, и сердце будто остановилось. В глазах потемнело, а окружающий мир стал куда-то ускользать, и последнее, что Тайлер почувствовал, перед тем как окончательно потерять сознание — чьи-то сильные руки, подхватившие его в последний момент… *** Рей проснулся оттого, что кто-то настойчиво тряс его, одновременно с этим пытаясь стянуть с него одеяло, в которое он закрутился словно в кокон. Ну, вот что за люди, а? Даже в выходной не могут оставить в покое! — Папа, ну ещё пять минуточек, пожалуйста… — крепче обнимая подушку, хриплым со сна голосом проговорил Рей, видимо не до конца осознавая, где он находится. — Я тебе не папа! — услышал Рей голос Ричардса, которому наконец-то удалось выпутать сонного альфу из его кокона и откинуть одеяло, давая прохладному воздуху из открытого окна коснуться разгорячённого со сна тела. Это было единственным действенным способом разбудить Рея — он мгновенно просыпался от такого перепада температур. — Вот кто тебя взял на место главного менеджера? Ты не менеджер, а главный зануда, Кларк, — проворчал Рей, откладывая свою «обнимательную» подушку в сторону, садясь на кровати и ежась от холода. — Почему я не могу спать, сколько мне хочется в свой первый выходной за долгое время? Зачем меня так варварски будить? — Это ты ещё не знаешь, что такое варварски, — покачал головой Ричардс, — доведёшь меня как-нибудь, и я обязательно вылью на тебя ковш холодной воды. Вот тогда вспомнишь мои слова и оценишь, как добр я бываю обычно. — Садист, — пробубнил Рей, беря со стула домашние штаны и натягивая их на себя, — чего ты хочешь от меня? — Ничего особенного, просто хочу оставить тебя на попечение нового помощника и не вспоминать о твоём существовании две недели! — Ах, да, точно, — спуская ноги с кровати и шаря ими по полу в поисках тапок, ответил Рей, — я успел заспать эту мысль. А без меня вы там никак не можете? — Нет, никак не можем. Встань и встреть человека, как полагается. В конце концов, вспомни, что он нам не совсем чужой. У мальчика сложный период в жизни. Пожалуйста, отнесись к нему по-человечески, а не как обычно. — Ладно. Я постараюсь. Но ничего не обещаю, — пробурчал Рей, и вставив, наконец, ноги в тапки, он поднялся с кровати, натягивая на себя футболку и направляясь к выходу из комнаты. — Ты уж постарайся, — проворчал в ответ Ричардс, идя следом за Реймондом. — Вот ведь зануда, — не удержался от комментария Рей. *** Первое, что бросилось в глаза Рея, когда он увидел своего нового помощника, стоявшего опустив голову возле входной двери — его длинные, потрясающе густые рыжие волосы. Они спадали на его плечи, скрывая тенью лицо. Несколько прядей выбилось вперёд, свешиваясь до талии. Потрясающе длинные, совершенно невероятного оттенка, словно само пламя. Такой яркий цвет волос за всю жизнь Рей видел только у двух людей, и один из них был уже десять лет, как мёртв. Когда Рей подошёл ближе, омега поднял свои прекрасные голубые глаза и посмотрел на Рея с какой-то отчаянной мольбой, сводящей с ума нежностью, и, кажется, даже любовью. Или это просто у Рея разыгралось воображение? Его глаза, по какому-то совершенно невероятному совпадению, были очень похожи на глаза тех двоих, что имели такой же, как и у него, цвет волос. Они были более яркого оттенка, чем на фотографии. Глубже, отчаяннее. И помимо цвета было в них что-то до дрожи знакомое, и если бы Рей точно не знал, что это невозможно, он даже мог бы решить, что произошло чудо, и небеса вернули ему того, кто погиб десять лет назад. Рей услышал, как Питерсон что-то сказал, но смысл его слов не достиг мозга. В этот момент для Рея существовал только омега, пронзающий его взглядом. Целый мир заключался в одном лишь мгновении, в глазах напротив, глубоких, словно космос, прекрасных, печальных, полных боли, надежды, и ещё множества разных чувств. В какой-то момент Рею показалось, что всё это когда-то уже происходило. Словно он снова стоит на той проклятой крыше и смотрит в ярко-голубые глаза, и спустя всего одну секунду станет слишком поздно… В это мгновение омега стал неожиданно оседать на пол, и Рей успел лишь в последний момент подхватить его, не давая упасть и удариться. Перед тем как осознать, что произошло и испугаться, Рей успел подумать, что этот омега как специально создан для его объятий, так уютно он лег в его руки. Он растеряно посмотрел на Питерсона, но тот соображал намного быстрее Рея, ведь он был, хоть и бывшим, но военным. Да и по роду деятельности ему часто приходилось действовать в экстремальных ситуациях. Упавший в обморок омега не мог застать его врасплох. Он присел рядом с Реем, держащим омегу на руках, и быстро проверил пульс со зрачками: — Ничего страшного, похоже, он просто перенервничал. Положи его на диван, — быстро и чётко произнёс Питерсон, — Кларк, принеси тонометр и аптечку из машины, только не автомобильную, а мою личную. — Опускай осторожно, ноги на подлокотник положи, — сказал он, обращаясь уже к Рею, что устраивал Тайлера на диване. — Вот ведь недоразумение, — вздохнул Питерсон. — Ты не передумал принимать его на работу? Я уже жалею, что порекомендовал его. Не удивлюсь, если это тебе придётся помогать ему, а не наоборот. — Ой, Ларс, успокойся. Или тебя Кларк занудством заразил? Главное чтоб с ним всё было в порядке, — кивая на омегу, к которому, кажется, потихоньку начинал возвращаться нормальный цвет лица, — ему ж ведь не охранять меня нужно, с кем не бывает. После последних слов Питерсон как-то странно покосился на Рея, но комментировать ничего не стал. Знал бы Рей, как неловко он себя чувствовал, ведь этот омега именно что, и должен был охранять Рея. А тут он словно юный, впечатлительный мальчишка хлопается в обморок от одного лишь вида своего кумира. Хотя, наблюдая за ним до этого, Питерсон ни за что бы не подумал, что с этим омегой может такое произойти, он казался совершенно невозмутимым и неэмоциональным. Наверное, где-то Питерсон всё-таки просчитался. Только вот где? Он решил, что непременно проследит за тем, как Тайлер будет выполнять свою работу. Тем временем вернулся Ричардс. Питерсон взял у него тонометр, измерил давление, удовлетворительно кивнул сам себе, и сделал омеге внутривенно укол глюкозы. — Он скоро очнётся. Не заставляй его сегодня много работать. А мы пошли, нечего нам тут задерживаться. Если будут проблемы — звони, — Питерсон выставил немного шокированного Ричардса на улицу, — приятного отдыха, — и вышел сам, аккуратно прикрыв дверь за собой. Рей покачал головой, вздохнул и посмотрел на лежавшего на диване омегу. — Ну, ты прямо какое-то рыжее недоразумение, с порога и сразу в обморок, — прошептал он, разглядывая его. Рей был растерян, и не знал, что ему дальше делать. Он не совсем понимал, как это всё произошло, и почему омега потерял сознание. Не мог понять причин поспешного бегства Питерсона и Ричардса. Не мог понять своей собственной растерянности. Перед ним был всего лишь незнакомый омега. Да, он напомнил ему о Майки, но их сходство было минимальным. Он совершенно ничего об этом омеге не знал, если не считать того, что сообщил ему Питерсон. Он видел его первый раз в жизни. И всё-таки этот омега задевал какие-то потаённые струны души Рея, заставляя его сердце биться быстрее. Рей с удивлением понимал, что альфа внутри него довольно рычит. Он, не давая себе в этом отчёта, уже считал омегу своим, и ему очень хотелось спрятать этого впечатлительного рыжего мальчишку ото всего мира. Оставить себе — целиком и полностью. Рей принюхивался, но никак не мог понять, чем омега пахнет, запах был очень слабым и едва уловимым. Он пользуется подавителями, но их действие проходит? Или это духи? Рей наклонился к шее омеги, принюхиваясь. И, конечно, именно в этот момент тот открыл глаза, удивлённо и растерянно посмотрев на Рея…