Убаюканный любовью

Остаток дня прошёл тихо. После прогулки Рей окопался в студии, забыв о присутствии Тайлера. Он сидел на полу, скрестив ноги по-турецки, и задумчиво что-то записывал на нотных листах, которые сминал время от времени и кидал в сторону. И если бы Тайлер не собирал их, разглаживая и складывая аккуратной стопочкой (а вдруг пригодятся?), то Рей давно бы потонул в куче макулатуры. Тайлеру было жаль, что он не понимает нотной грамоты, и все эти значки с загогулинками для него не говорят ничего сверх того, что понимают даже дети — это ноты и ими записывают музыку. Может, надо было научиться играть на скрипке? Или на фортепиано? Тогда он смог бы понять, что именно написано на этих листах, и что Рей так увлечённо создаёт, раз забыл обо всём окружающем его мире. Но и просто наблюдать за этим творческим процессом было увлекательно. Когда ещё у Тайлера будет возможность посмотреть на то, как Рей сочиняет музыку? Возможно, именно сейчас рождается очередная потрясающая песня, которая тронет людские сердца и станет новым хитом? Да и, отставив смысловую составляющую в сторону, просто смотреть на альфу, увлеченного и ничего вокруг не замечающего, было приятно. Внутри становилось тепло и спокойно. Как будто Тайлер вернулся в далёкое прошлое. Будто ему никогда не было больно, а его любовь к Рею — нежный, ничем не запятнанный цветочный бутон, готовый раскрыться и явить миру свою чистую, невинную красоту, стоит лишь лучику света попасть на него. Словно ничего не было, словно не прошло два десятка лет, и Рей всё тот же замкнутый и очень талантливый мальчик, за которым Тайлер наблюдает с замершим от восторга сердцем, пока никто этого не замечает… К сожалению, это было лишь ощущение, такое же мимолётное, как дуновение ветерка. Слишком многое изменилось. Слишком многое пережито. Слишком многое уже никогда не станет таким же, как в юном, наивном детстве. Слишком много слишком. От того времени осталось лишь это ощущение, будто прикасаешься к чему-то чудесному и прекрасному. И любовь Тайлера. Неизмеримая и неизлечимая, огромная, словно океан, и одинокая, словно небо. Такая же, как и в самом начале, но, в тоже время, уже совсем другая. В детстве Тайлеру хватало слышать голос Рея и видеть его глаза, хотя бы иногда, хотя бы издалека, а сейчас… Сейчас они оба выросли. И Тайлер видел не только глаза Рея и необъяснимую, потаённую, запрятанную в его взгляде грусть, но и скрытое за этим грустным взглядом одиночество. То одиночество, которое словно ржавчина разъедает изнутри, с каждым часом приближая тот миг, когда ты окончательно станешь полой куклой с рыжей коррозийной коркой по внутренним стенкам физической оболочки. Тайлер как никто был знаком с этим чувством и не мог его не узнать позади любимых глаз цвета янтаря. Спустя годы он обращал внимание не только на красивый, бархатистый голос, от звуков которого хотелось свернуться котёнком у ног Рея и замурчать в такт, но и на то, как чувственно двигались его губы. Тайлер смотрел, как длинные сильные пальцы музыканта сжимали карандаш и небрежно держали листок, и ему отчаянно хотелось, чтобы эти пальцы прикасались к нему, или, по крайней мере, чтобы он мог смотреть на них вечно. Взгляд Тайлера пленил разворот широких альфьих плеч, сильная, но не перекаченная шея, на которой начинает пульсировать жилка, выдавая волнение Рея, когда он испытывает какие-либо сильные эмоции. Мощный торс, с в меру накаченными мускулами, красоту которого невозможно было спрятать под одеждой, узкие бедра и сильные ноги — всё выдавало в Рее взрослого альфу, настоящего самца. Всё это он приобрёл с возрастом, в школе Рей таким ещё не был. Он, несомненно, уже тогда был красив и сексуален, но, как и многие подростки в том возрасте, был ещё несколько угловат и нескладен. Той магической, сумасшедшей притягательности в Рее тогда ещё не было. В принципе, Тайлеру и в школьный период с лихвой хватало в Рее того, отчего можно было сойти с ума. Но сейчас, при взгляде на уже взрослого, но по-прежнему любимого, альфу, сердце в груди Тайлера останавливалось, воздух в лёгких кончался, в животе начинали порхать бабочки, а ноги подкашивались… Впрочем, в обществе Рея своим ногам Тайлер с недавних пор предпочитал не доверять. Он пристроился на подоконнике, откуда и наблюдать было удобно, и шанса не устоять на ногах, грозившихся предать его, не было. Тайлер лишь изредка покидал свой пост, чтобы собрать новую кучу мятых листов, напоить Рея соком, чаем или накормить едой, которую тот ел совершенно автоматически, почти не отвлекаясь от своего основного занятия. Так прошёл целый день. К вечеру Рей, довольный тем, что может теперь скинуть часть забот о питомице кому-то другому, отправил Тайлера позаботиться о Майе, накормить и выгулять. К тому времени Тайлер уже налюбовался Реем и очень устал сидеть на одном месте, а его пятая точка болела и требовала приключений. Он с удовольствием пошёл выполнять поручение Рея, оставив его одного. Тайлер мог лишь предполагать, сколько ещё Рей собирается изводить бумагу, и собирается ли спать этой ночью. Прогулку с собакой он решил совместить с небольшой тренировкой. Физическую форму ему терять было ни в коем случае нельзя, но и делать что-либо дома была опасно. Красоваться перед Реем растяжкой, знанием боевых приёмов и специфических тренировочных техник Тайлер пока не планировал. Как говорится, меньше знает, крепче спит. Да и заподозрить может что-нибудь, а это Тайлеру точно не было нужно. Так что время отведённое на прогулку он провёл с пользой, начав с пробежки, во время которой практиковал прямо на бегу боевые приёмы и закончив растяжкой всех групп мышц, после которой устроил себе несколько минут релаксации, упав прямо в траву и закрыв глаза, подставив лицо последним лучам уходящего за горизонт солнца. Майя против подобной нестандартной прогулки не была, она радостно бежала рядом, пока Тайлер бегал, прыгала вместе с ним и валялась в траве, когда он отдыхал. Спорт ее, похоже, тоже увлекал, как и её нового друга, для которого он был образом жизни. Когда вернулся домой после прогулки, Тайлер обнаружил Рея за тем же занятием и всё в той же позе. В ответ на предложение накормить он лишь махнул рукой, сказав, что ему ничего не нужно и добавив, чтобы Тайлер шёл спать. Сопротивляться он не стал, смысла и дальше караулить Рея не было, в конце концов, если Тайлер ему понадобится, то он его позовёт. Укладываясь в постель и подводя итоги своего первого рабочего дня, Тайлер сделал вывод, что его обязанности, как помощника Рея, не представляют ничего сложного. Готовить для Рея еду нужно не часто. Лишь иногда, в случае непредвиденных обстоятельств или каких-нибудь особенных желаний Рея, так как три раза в день готовую еду доставляют от шеф-повара. Причём на еду с доставкой это совсем не походило — всё было по высшему разряду. Уборка тоже была не его заботой, дом содержался в идеальной чистоте, невидимые горничные приходили в часы, когда не могли помешать хозяину дома и, сделав свою работу, незамеченными исчезали. Возможно, кто-то другой и не заметил бы их спустя всего день пребывания в этом доме, и лишь через некоторое время обратил бы внимание, что в доме чисто без его дополнительных усилий. Но подмечать подобные мелочи было работой Тайлера, и при необходимости он смог бы ответить с точностью, сколько человек приходило в дом Рея, во сколько, чем они занимались, и как скоро ушли. С Тайлера оставалось лишь следить, чтобы Рей вовремя кушал, поить его чаем, кофе и прочими напитками, и присматривать, чтобы не утомлялся. Прочие его обязанности пока оставались не совсем ясны, но Тайлер не сомневался, что труда с ними справиться ему не составит. В конце концов, на кого ему раньше только не приходилось работать и что только не приходилось выполнять помимо своих основных обязанностей по защите клиента. Что он, с одним единственным альфой, пусть и повзрослевшим, но знакомым ему с ног до головы, не справится? *** Насколько сильны страхи человека, и как отчаянно он пытается от них убежать, если они не оставляют его в покое даже во сне? Сколько кошмаров может присниться до того, как научишься отличать, где сон, а где явь, где лишь пустые страхи, а где ужасы реальности? Сколько их ещё приснится после, и станут ли они от этого менее мучительны? Спасёт ли это, если будешь точно знать, что достаточно проснуться, и всё закончится? Каждый, кому хотя бы раз в жизни снились настоящие кошмары, знает — сколь ужасными бы не были ночные видения, просыпаться, и осознавать, что это был всего лишь сон, сравнимо глотку живительной влаги после нескольких дней отчаянной жажды. А жить, осознавая, что реальность — тот же кошмар, только изменивший форму и пришедший в ином обличии, гораздо труднее. За долгие десять лет кошмары стали для Тайлера повседневностью. Он к ним привык, смирился, что их ничто не берёт — ни врачи, ни таблетки, ни книги, ни специальные тренинги. Кошмары лишь периодически ослабляли свою хватку, давая Тайлеру передышку, но неизменно возвращались минимум пару раз в неделю. Он научился с этим жить. Приспособился. Отгородился от страшных сновидений за толстой стеной, стараясь не отдавать им хоть сколько-нибудь больше места в своей жизни, чем они уже заняли. Не думал о них, не говорил о них, не позволял им получить хоть на миллиметр больше власти над своей жизнью, чем они уже у него забрали. Просто жил, будто бы их и не было. Конечно, он прекрасно понимал, что отгораживаться от этой проблемы не выход, и рано или поздно ему придётся расплачиваться за такое лживое отношение к самому себе, но пока этого не случилось, почему бы не жить здесь и сейчас, не ожидая того момента, когда придёт расплата? То, что сегодняшняя ночь была наполнена кошмарами, не стало для Тайлера неожиданностью. Последние несколько дней прошли на редкость тихо, и то ли из-за того что он сильно выматывался и падал на кровать практически без чувств, то ли это было «затишьем перед бурей», но, как предсказуемый итог — его сновидения этой ночью были ярче и мучительнее, чем обычно. И это было вполне понятно ещё и потому, что накануне Тайлер испытал множество ярких эмоций, находясь в непосредственной близости от того, кто был первопричиной всех его проблем, впервые, после того рокового случая на крыше, впервые, спустя целых десять лет. И последствия эмоциональной перегрузки не заставили себя ждать — после трёх дней относительно спокойного сна, пришла целая ночь ожидаемо ярких, изматывающих кошмаров… В первом из них Тайлер шёл по длинным, запутанным, словно лабиринт, коридорам вслед за Реем. Тайлер пытался догнать его, но все движения его были замедленны, словно он пробирался сквозь густой кисель. Рей то приближался, то отдалялся и никогда не оборачивался. Просто шёл вперёд, стремясь к какой-то неведомой цели. Тайлеру было жизненно необходимо догнать и поговорить с Реем, но тот оставался недостижим. К нему можно было тянуться хоть целую вечность, словно к звезде на небосводе, но никогда не приблизиться на хоть сколько-нибудь значимое расстояние… В следующем Тайлер метался посреди насмехающейся над ним толпы. Люди, показывали на него пальцами, толкали, если он оказывался слишком близко от них. Тайлер падал, ссаживая до крови кожу, покрываясь мгновенно набухающими, словно фиолетовые цветы, синяками, но поднимался. Поднимался, надеясь найти спасение от этой беспощадной толпы, но находил лишь новые насмешки и пинки. Он пытался убежать от этих людей, но они были повсюду. Вокруг. Везде. В более спокойные ночи Тайлер не мог разглядеть их лица, видя перед собой лишь чёрные провалы глаз и злые, обидные усмешки на одинаково изогнувшихся губах. Но иногда, как и сегодня, лица, все как одно, приобретали до боли знакомые очертания, оборачиваясь искаженным до неузнаваемости лицом возлюбленного. Рей смеялся над Тайлером, смотря на него с тысячи лиц. Сердце Тайлера в этот момент каждый раз мучительно замирало в груди, переставая биться. Исчезал страх — Тайлер больше не боялся жестокой толпы, окружившей его. Исчезал целый мир — больше не было ни прошлого, ни будущего. Больше не было ничего — ни мучительных лет любви, которую ничто не способно выжечь из сердца или хотя бы притушить, ни одиночества, преследовавшего Тайлера, сколько он себя помнил, ни отчаянной боли, ни долгих лет разлуки. Как может Рей смотреть на него с такой жестокостью? Откуда столько яда в его глазах? Почему эти губы, что должны с нежностью целовать Тайлера, искривлены в такой злой, безразличной гримасе? Тайлер зажмуривался во сне, сжимая до боли кулаки, так что ногти до крови впивались в ладони. Он не хотел смотреть на лицо Рея, видя в его глазах лишь отпечаток жестокого равнодушия. Он не хотел слышать голос Рея, произносящий слова, наполненные насмешливой ненавистью. Тайлер хотел, чтобы всё просто прекратилось. Закончилось, и неважно, с какими последствиями. Просто закончилось. И всё. И кошмар заканчивался, но на смену ему приходил новый, очередной. Рей нежно придерживал Тайлера за талию, чуть наклонившись вперёд, заставив вцепиться пальцами в рубашку на своей груди. Рей что-то шептал ему на ухо, но Тайлер не мог разобрать слова. Он слышал лишь нежный шепот, наполненный едва заметной, рвущей сердце на куски, мольбой. Тайлеру хотелось прижаться к Рею ещё теснее, ещё ближе подойти, но он был и так до невозможности близко. Как можно приблизиться к тому, кто и так почти ты? Их вены сплелись, а кровь перемешалась. Два сердца вместе бились и вместе замирали, словно под ногами была не надежная бетонная опора, а разверзнувшаяся пропасть, и лишь будучи сплетёнными в единое целое, они могли выстоять и выжить. И только тихий и нежный, но неразборчивый шепот, молящий о чём-то невыразимо важном, подсказывал Тайлеру о том, что они с Реем все-таки два разных человека. Он пытался расслышать слова Рея, но у него это никак не получалось. Тайлер не знал, сколько это продолжалось, вечность или одно мгновение… Всё резко обрывалось — что-то отрывало его от возлюбленного. Был ли это сам Рей, опять надевший свою криво и равнодушно насмехающуюся маску? Был ли это кто-то третий, каким-то образом ворвавшийся в его сон? Или может быть сам Тайлер? Он не знал этого, да и это переставало быть важным, потому что на смену объятиям и нежному шепоту приходила боль. Она заполняла всё окружающее пространство и пульсировала в каждой клеточке тела. Это был лишь миг, но миг настолько пропитанный болью, что не выразить на словах. Есть ли на земле люди, которые знают, насколько это больно, когда тебя разорвало напополам? Есть ли люди, которые остались живы после такого и смогли рассказать об этом? Тайлер не знал, каково это, но свои ощущения во сне мог сравнить только с этим. С ощущением, что тебя разорвали напополам и то, что от тебя осталось, летит в разверзнувшуюся внизу пропасть. Ты боишься того момента, когда наконец достигнешь дна пропасти и разобьёшься, но ждешь его, потому что в тот момент всё должно наконец-то закончится. Вот только пропасть никак не заканчивается… Как бы не менялись кошмары Тайлер и какую бы не принимали форму, он просыпался вымотанный этим бесконечным падением, измученный страхом и отчаянием, так и не достигнув во сне дна пропасти. Так происходило всегда. Так произошло и сегодня. Он проснулся посреди ночи весь в поту, с расцарапанными ладонями. Одеяло смятым комком было отброшено на пол, простыни сбились, словно он метался в горячке. Вроде бы ему не приснилось ничего необычного, по крайней мере, ничего из того, что он ещё не видел или не ожидал бы увидеть в своих кошмарах. Но осадок, что неизменно оставался после каждой такой ночи, наполненной страхами и преследующими Тайлера картинами прошлого, словно липкая, вонючая слизь колыхался на дне его измученной души. К горлу подступала колючая тошнота, а сердце, словно невольная птица, билось о рёбра, будто пытаясь пробить грудную клетку и выскочить наружу. Тайлер сел на кровати, автоматически провёл рукой по лицу, убирая назад упавшие на глаза пряди волос, и только потом, отняв руки от лица, увидел кровавые разводы на ладонях. Опять? Когда же это закончится? Тайлер тихо вздохнул сквозь сжатые зубы. Обычно он беспощадно состригал ногти под ноль, избегая таких вот последствий, но из-за событий последних дней он уже некоторое время забывал о необходимости этим заняться. За что и поплатился. Конечно, сильно отрасти ногти не успели, но несчастным ладоням Тайлера хватило и того, что есть. Через несколько дней следы от царапин исчезнут, а если и останутся, то сольются с линиями на ладонях, как множество других, но в данный момент они были очень заметны. И если Рей, как и большинство знакомых Тайлера, будет интересоваться, каким образом он умудрился так расцарапать ладони, Тайлеру придётся что-нибудь на это ответить. И значит, ему придётся соврать Рею, сказав, что он просто неудачно упал. Добавив тем самым к тому морю недомолвок и лжи, что уже скопилась у ног альфы его стараниями, ещё одну каплю. Но другого варианта Тайлер не видел. Каждый раз придумывать отговорки, в попытках объяснить людям, которых почему-то очень волновали его расцарапанные руки, где он это всё заработал, Тайлеру очень не нравилось. Но не объяснять же людям, что он уже десять лет не знает, что такое спокойный сон без мучительных сновидений и что без горсти таблеток, которые уже практически не помогают, и вовсе заснуть не может. Но должен же он говорить им в ответ хоть что-то, вот и приходилось придумывать разнообразные отговорки. Пусть лучше все считают его нелепым, неуклюжим и глупым, чем узнают правду. И дело не в том, что Тайлер боялся показать людям свои слабости или выставить себя перед ними в неподходящем свете, просто он не выносил, когда люди узнавали о его прошлом. Ничем хорошим это никогда не заканчивалось. Те, кто узнавал о жизни Тайлера хоть немного больше, чем тот предпочитал рассказывать, непременно начинали испытывать к нему жалость. Не по одному, так по какому-нибудь другому поводу, их в жизни Тайлера было достаточно. Тайлер и без помощи посторонних ощущал себя жалким и несчастным омегой, который обречён на одинокое существование. Сочувствие окружающих ничуть не облегчало его жизнь, скорее наоборот. Да и если отбросить все эти размышления о посторонних людях, мнение которых Тайлера почти и не волновало, лишь доставляя определённые неудобства, оставалось главное — Рей ни в коем случае не должен узнать правды. И не оттого, что Тайлер боялся, что Рей узнает, кто он на самом деле, а потому, что смог бы вынести от Рея любое отношение к себе, даже ненависть и равнодушие, но только не жалость. Оказаться перед человеком, что так давно избрало его сердце, просто жалким омежкой с багажом в виде болезненного прошлого — разве это не хуже кошмаров, преследующих его ночами? Хорошо, если Рей назовёт его лжецом и выкинет из своей жизни, если просто тихо посочувствует и пожмёт плечами, мол, жаль, но ничем помочь не могу. Но что если, узнав тайны Тайлера, он решит из жалости быть с ним? Не потому, что любит, не оттого, что нуждается, не из-за чувства симпатии или даже банального желания провести время с симпатичным омежкой, а просто… из жалости. Разве может быть что-то хуже этого? Разве может быть что-то унизительнее? Пусть лучше Тайлер станет лжецом и никогда не раскроет Рею правды о себе. Даже если это будет означать, что как только работа Тайлера с ним закончится, то он потеряет Рея навсегда. Это не важно. Он просто будет рядом с Реем столько, сколько ему отмерено, а потом молча уйдёт. Это будет правильно. А сейчас не время и не место думать о том, что, возможно, никогда не произойдёт. Надо привести себя в порядок, избавиться от следов ночных кошмаров, и отправить все упаднические настроения куда подальше. Рей должен видеть его только в хорошем настроении, и никак иначе! Тайлер долго стоял под душем, пытаясь смыть себя все страхи и негатив. Вода всегда ему отлично помогала, смывая не только пот, но и навязчивые мысли. После душа он почувствовал себя посвежевшим, и ему даже не так сильно хотелось спать, как до этого. Вот только надолго ли? Нужно привести себя в порядок и сходить на кухню, заварить кофе. Интересно, Рей, в отличие от самого Тайлера, хоть немного поспал этой ночью или муки творчества не позволили ему этого? Тайлер посмотрел на себя в зеркало. Выглядел он так себе. Плохо знающий его человек, вполне вероятно и не заметил бы этого, но сам то Тайлер знал, что бывает лучше. Глаза у него покраснели, взгляд побитой собаки, лицо уставшее. Хоть мешков и синяков под глазами от недосыпа у него, как и обычно, не возникло — и на том спасибо. Волосы спутались от ночных метаний, пришлось долго и тщательно их расчёсывать. Тайлер сначала хотел заплести их в косу, но потом решил не делать этого, оставив распущенными. Профессиональный дресс-код требовал от него строгой причёски, и в другое время волосы ему почти всегда приходилось собирать в тугую косу, пучок, или, в крайнем случае, хвост. Когда ещё у него будет возможность наслаждаться свободной причёской, было неизвестно, потому он решил пользоваться своим положением как можно дольше. Заморачиваться с одеждой Тайлер и вовсе не стал, решив, что кофе можно и в простом наряде сварить, и натянув на себя белые короткие спортивные шорты с футболкой, направился на кухню… *** Рей лёг спать почти под утро. Он не мог успокоиться, пока не нашёл и не записал то самое сочетание звуков, которое неожиданно пришло ему в голову, и даже не заметил, как прошло много часов, а утро сменилось днём, вечером, а затем и ночью. Вообще-то писать сейчас что-то новое он не планировал и «написание песни» было лишь отговоркой для назойливых продюсеров, которые не хотели давать ему больше одного, максимум двух выходных в неделю. Рей собирался плюнуть на всё и забыть об окружающем мире, потратив вырванный у агентства двухнедельный перерыв на отдых и ничегонеделание. Может же он, в конце концов, хоть немножечко отдохнуть от давления окружающего мира, требовательных продюсеров и вездесущих менеджеров? Всего лишь каких-то две маленьких недельки? Не железный ведь он, в конце концов! Может и сломаться. Только вот, судя по плодотворно проведенному дню и ночи, несмотря на планы Рея всё отпущенное ему время не заниматься ничем, связанным с работой или музыкой, новая песня на радость продюсерам всё равно будет, и произойдёт это без особых усилий со стороны Рея. Можно даже сказать, что песня уже есть — осталось лишь написать текст (который проблемы для Рея не составит, ведь он от и до знал, о чём должна звучать его музыка, осталось только оформить ощущения в красивые музыкальные рифмы) и доработать некоторые детали, но это можно отложить на потом. Теперь он может со спокойной совестью отдыхать оставшиеся дни, главное он сделал. Хотя, надо признать, не без помощи Тайлера, который оказался хорошим помощником и без слов понимал, что в каждый момент Рею требуется. Молчал и не мешал, тихо ставил перед носом тарелку с едой именно в те моменты, когда очень хотелось кушать, периодически приносил чай или сок. Устранял последствия творческого загула, собирая с пола раскиданные ноты, разглаживая и складывая их в аккуратную стопочку, при этом не порываясь их выкинуть, стащить или сжечь (а Рею попадались и такие энтузиасты). Рей оценил предусмотрительность омеги уже ночью, когда ему понадобилось найти несколько листов, выкинутых им ранее. В итоге спать отправился Рей довольный и уставший когда часы отсчитали уже пять утра. Проснулся же на следующий день Рей так рано, как никогда не вставал, даже если ложился до полуночи, и крепко и беспробудно проспал всю ночь. Разбудил его запах кофе. Невероятно насыщенного, терпкого, с нотками ванили и чего-то ещё, что у него опознать не получилось. Ну, может быть, не разбудил, но заставил подняться. Вылезать из-под одеяла и куда-то двигаться решительно не хотелось, но уж больно соблазнительный аромат доносился со стороны кухни. Устоять было невозможно. Толком не придя в себя и даже не умывшись, Рей встал с постели и пошел на запах в поисках того, кто сотворил сей чудесный аромат. Спросонья Рей не сразу вспомнил, что в его доме теперь живёт симпатичный омега, и обнаружить на кухне Тайлера, готовящего кофе и что-то тихо бубнящего себе под нос, он, по необъяснимой бодрому человеку причине, никак не ожидал. Хотя кого он мог там увидеть? Кларка с Ларсом, решивших навестить своего подопечного горе-музыканта, не способного организовать собственный быт и сварить себе кофе? Папу, в порыве внезапно проснувшейся любви к сыну, приехавшего из Америки спустя много лет, на протяжении которых он ограничивался лишь короткими звонками? Кого-нибудь из бывших любовников, узнавшего, что Рей сейчас в своём загородном доме и прибывшего попытать счастья, вдруг что-нибудь да обломится? Или Сайфера, вдруг забывшего о «любви» Рея к утреннему времени суток и решившего, что заявиться к лучшему другу с утра пораньше и варить кофе на его кухне — хорошая шутка? Если бы Рей мог сейчас трезво размышлять, то непременно подумал бы именно в таком направлении. Но та часть мозга Рея, что проснулась, почему-то решила, что варить кофе на его кухне некому. Да ещё и не простой кофе, а такой невероятно ароматный, от которого проснулся даже любящий подольше поспать Рей. Те, кто это теоретически могли быть, фактически это сделать никак не могли. И не то, чтобы Рей страдал провалами в памяти, и не помнил о появлении в его жизни Тайлера, просто утро было для него тем временем суток, когда он мог учудить что угодно. В том числе не подумать, что омега, взволновавший накануне сердце Рея и есть тот вторгнувшийся на его территорию нарушитель спокойного, безмятежного сна, которым он только-только забылся. Когда Рей входил на кухню, ему хотелось немедленно высказать этому неизвестному кофеману всё, что он про него думает. Кто это? Почему он находится на кухне Рея? Кто разрешил ему хозяйничать тут и варить такой восхитительный кофе? Что он себе позволяет? Несколько секунд замешательства, во время которых Рей с удивлением рассматривал гриву рыжих волос, спускавшихся легкими волнами к аппетитной омежьей заднице, обтянутой коротенькими белыми шортиками, один лишь взгляд на которую потушил весь бушевавший в мыслях Рея пожар, зажигая новый совсем в другом месте, не оставляя в голове Рея ничего, кроме альфьих инстинктов. Ему вдруг отчаянно захотелось немедленно подойти к омеге, опустившись прямо на пол возле его стройных ножек, провести руками по ним снизу вверх, огладив нежную кожу, подняться прямо к упругим ягодицам, сжать их ладонями, и… И события, наконец, собрались в единую картину мира, давая Рею понимание ситуации и собственной глупости. Это же Тайлер! Как Рей мог так ступить и не признать его? Хорошо ещё не успел кинуться на омегу с обвинениями или бесцеремонными приставаниями! Вот потом стыдно бы было… В конце концов Тайлер не посторонний человек, а сын друга-сослуживца Ларса. А дружба, родившаяся на войне, это дружба особенная. И Тайлер в его доме находится скорее в качестве гостя, чем на правах обычного помощника. Рей мог с легкостью подставить Ларса перед другом просто потому, что не успел проснуться! Ну не дурак ли? Тем временем Тайлер повернулся к нему, смерив Рея хмурым взглядом. — Ты в курсе, что у тебя кофе толстым слоем пыли покрылся? — начал омега, даже не пожелав хозяину дома традиционного доброго утра, — только человек, которому всё достаётся просто так, может подобным образом относится к таким дорогим и хорошим вещам. Обычный среднестатистический человек и не мечтает когда-нибудь в жизни попробовать такой кофе. А у тебя он пылится… — фыркнул омега, буравя не совсем понимающего, с чего Тайлер взъелся, Рея, — нельзя так! — вздохнул омега, и выключил плиту, даже не обернувшись к ней, на ощупь, и добавил, — Кофе будешь? Рей немножко опешил от наглости Тайлера и кивнул, молча усаживаясь за стол. Переварить подобное к себе обращение было не просто. Что за странный омега? Вчера он казался Рею ангелом, спустившимся к нему с небес, чтобы озарить его грустные будни светом. Сегодня же он был то ли чёртом, то ли демоном искусителем — Рей пока не разобрался. Наглый мальчишка! Кофе у него пылится, значит? А о том, что просто некому его Рею варить он не подумал? Можно быть и поделикатнее! К тому же, разве можно расхаживать в доме альфы в таком виде? Такую возмутительно-восхитительную задницу нужно прятать под несколькими слоями ткани, а не обтягивать тоненькими шортиками, интимно впивающимися между полупопиями и прикрывающими разве что самое дорогое! Как он может быть так беспечен? Тайлер ведь совершенно Рея не знает! А вдруг он маньяк-убийца или насильник. Ведь такой наряд в неблагоприятных обстоятельствах может стоить омеге жизни! Тем временем, пока Рей размышлял о поведении омеги, который решил, что он может в подобной форме высказывать ему, альфе, хозяину этого дома, своё мнение о пылящемся в шкафу кофе и появляться перед ним в подобном откровенном наряде, Тайлер разлил кофе по чашкам и поставил на стол. Одну он пододвинул к Рею, другую к себе, и уселся напротив альфы, поджав под себя одну ногу. — Нет, ну, в самом деле, — снова начал Тайлер, делая глоток кофе и блаженно жмурясь, — восхитительный же кофе! А правильно приготовленный он и вовсе божественен! Нельзя его подобным образом задвигать в угол и оставлять пылится! Это просто кощунство! Если сам не умеешь, попросил бы кого-нибудь. Я ведь не первый твой помощник. И явно не второй. Неужели никто не может тебе сварить хороший кофе? — С чего ты взял, что я не умею? — подал голос Рей, опустив взгляд в кофейную чашку, отмечая про себя насыщенный цвет кофе и красивую пенку. Он и правда, не умел, но как об этом догадался Тайлер? — А ты умеешь? — скептично хмыкнул омега, делая новый глоток напитка. Он явно наслаждался его вкусом и не скрывал этого. Похоже ответ на вопрос ему не требовался. Рей фыркнул, никак не ответив на реплику омеги, который, словно и не было недавнего раздражения, сидел довольный и счастливо улыбался. Это кофе на него так подействовал? Или это просто омежья особенность — такая скорая смена настроения? Вроде только что хмурился, а теперь вдруг улыбается? Но смотреть на Тайлера Рею нравилось. Его радостная улыбка вкупе с огненно рыжими волосами создавали какое-то совершенно особенное ощущение тепла и покоя. Словно рядом с Реем взошло солнышко. Его личное солнышко, и улыбалось оно сейчас только для него одного. — Кофе то пей, остынет, — кивнув на чашку с пока ещё горячим напитком, сказал Тайлер и добавил, — зря я, что ли старался? Хотя старался я в любом случае не зря — для себя ведь! — От скромности ты точно не помрёшь. Ты всегда такой, или только притворяешься? — спросил Рей, уже собираясь попробовать кофе, но остановился и добавил, — ты туда ничего молочного не добавлял, надеюсь? — От потери памяти, как и от скромности, мне погибнуть тоже не грозит, если ты об этом. Пей, не бойся. Там нет ничего такого. Только кофе, ваниль и ещё кое-что совершенно для тебя безвредное. — Что? — нахмурился Рей. — Пей, не бойся. Не отравишься, — Тайлер улыбался, открыто смотря на Рея. — А вдруг? — добавил Рей. На самом деле он вовсе не думал, что Тайлер хочет ему зла. Рей просто вредничал, и прекрасно отдавал себе в этом отчёт. Но всему должна быть мера. Он сделал один осторожный глоток, и наконец-то понял, почему Тайлер так ревниво говорил об этом напитке. Кофе и в самом деле был восхитительным! Вкус был невероятно ярким и насыщенным, но при этом нежным. Разве может обычный кофе быть настолько вкусным? — А ведь ты прав, действительно вкусно! Честно признаться, я и не знал, что в моем шкафу хранится такое сокровище! Наверное, кто-то из моих бывших… — Рей на мгновение запнулся, но быстро поправился, — помощников купил его. Вот он и стоял, и я про него ничего не знал. — Он не просто стоял, а пылился! — фыркнул Тайлер, — но это, в сущности, уже не важно. Ведь я его нашел и приготовил, — самодовольно улыбнулся он альфе, делая очередной глоток кофе и почти допивая его. — Что тебя заставило так рано подняться? Ты всегда в такое время пьёшь кофе? — вспомнив о собственном неоправданно раннем пробуждении, спросил Рей. — Я всегда рано просыпаюсь, но обычно я обхожусь без кофе, — несколько смущенно, как показалось Рею, произнёс Тайлер, отведя взгляд в сторону. — Сегодня я очень плохо спал. Наверное, это из-за того, что я первый… уже второй день, в новом, незнакомом месте. Я ведь по жизни человек привычек, я привязан к ним, и любые перемены воспринимаю плохо. А такие перемены, как смена места жительства, пусть и временная, для меня сильный стресс. Вот мне и не спалось. А ранний подъем при моей работе вещь вынужденная, нужно столько всего успеть, перед тем как приступить к своим основным обязанностям… — Тайлер на мгновение прикусил губу и смутился, как будто случайно сболтнул лишнего, и это движение от Рея не укрылось, но заострять на нём внимание он не стал. Мало ли что там, у омеги в голове, и что ему успеть утром нужно? Раз смутился, значит это что-то личное, интимное, о чём альфе знать не требуется (ох, и знал бы Рей, что Тайлер, прежде всего прочего, что Рей надумал себе, имел ввиду боевые тренировки, во время которых ему не редко приходится нагибать альф и кидать их на маты, спортивные тренировки для поддержания хорошей физической формы, а также уход за табельным оружием, которое нуждалось в ежедневной заботе и правильной эксплуатации, даже если им редко пользовались по назначению). Вот только на мысли о личном и интимном мозг Рея затормозил, отказываясь двигать мыслеформы дальше, подменяя их образами и совершенно бесстыдными, соблазнительными, одна другой сексуальней, сценами. Вот омега, просыпается и встаёт с кровати, на которой спал совершенно обнажённым. Шёлковое одеяло соскальзывает с него, открывая взору все потаённые уголки тела. На бледной коже омеги играют первые солнечные лучи, пробившиеся сквозь шторы, длинные густые волосы, рассыпавшиеся по спине, подчёркивают тонкость его талии. Вот омега стоит в душе, закрыв глаза, позволяя потокам воды стекать по своей нежной коже, огибая каждую выпуклость, лаская каждую складочку… Рей встряхнул головой, отгоняя образы, и открывая глаза, которые успел закрыть, когда ловил непонятно откуда свалившиеся на него образы обнаженного омежьего тела. Тайлер в этот момент смотрел прямо на него, в его невероятных голубых глазах было беспокойство вперемешку с виной. — Я тебя разбудил, да? — приняв за сонливость и глубокий недосып рассеянный взгляд Рея, задал не нуждающийся в ответе вопрос Тайлер, — прости, я не хотел мешать твоему сну. Честное слово. Я просто не думал, что запах от кофе будет настолько сильным и доберётся до твоей спальни, заставив проснуться, — продолжал Тайлер, — если хочешь, я не буду пить кофе по утрам. Или вообще никогда не буду. Чтобы случайно не разбудить тебя. Глупый омега, думал Рей в ответ на его слова, ты хоть сам-то представляешь, что разбудил и поднял с постели не только альфу, но и кое-что ещё, не слишком надежно прижатое свободного кроя пижамными штанами? И что теперь с этим делать прикажешь? — Хочешь? — повторил Тайлер свой вопрос, вставая из-за стола, и взял грязные кофейные чашки, поставив их в раковину. Но не успел он обернуться, как услышал звук резко отодвигаемого стула и почти одновременно ощутил широкие альфьи ладони у себя на талии. — Хочу, — шепнул Рей, склонившись к самому уху Тайлера, обдав его горячим дыханием, — очень хочу… Рей резко развернул Тайлера к себе лицом, не давая тому опомниться и оттолкнуть альфу, обвил руками его талию, скользнув ладонями на спину, и прижал его сильнее к себе. — Что ты со мной сделал, омега? Когда ты рядом, мне кажется, что я теряю рассудок и больше не могу себя контролировать. Это всё ты виноват, — прошептал Рей прямо в губы Тайлеру и впился в них поцелуем…