8 ноября

Сара спать ложится. Сару спать не тянет, завтра будет поздно, завтра - выходной. Долькой полумесяц в комнату заглянет. Календарь напомнит - больно, на убой. И ноябрь навылет сердце пулей ранет, и предстанет выбор, хищно щеря пасть. Сара, успокойся, ссоры в «Инстаграме» не должны на душу отпечаток класть. Спят отец и мама - два предвечных мира, два безумных мира, разный сбой систем. Только как быть Саре, "Саре без кумиров", Сере, не вошедшей ни в одну из схем? Мама верит в Монда, хоть и мамой стала, крестит "Т-образно" Сару перед сном. То, что мама - Альфа, знает только Сара. Знает так же папа, давший маме кров. Он Большого Брата не любил ни разу, он приблизил маму, видя - не следит. Папы паранойя – плесень и зараза, ведь хотела мама полюбив, родить. Саре 18. Что же делать Саре, если видит Сара каждый перекос? Монд целует Брата в сарином кошмаре, каждый тезис Брата - прядь ее волос. Аргументы Монда - сарины ключицы, в пламени дебатов - сарины глаза. Ночь грызет угрюмой злобною волчицей, сон бежит от Сары, но проспать нельзя. Может просто смыться из родного дома, дома где на ужин ходят Монд и Брат?! Саре говорили все, кто с ней знакомы, чтоб скорей валила в "пофигистский штат". Хочешь в Колорадо или же в Неваду, если папы с мамой стало за глаза! (А глаза у Сары - то предел мечтаний: на ресницах папы - мамина слеза). Все, бегом в Флориду, или же в Огайо, пусть рожают брата в банке от дрожжей! ...Но в Берлине Сара, как стена нагая, защищает папу с маму от Вождей. Может хватит, Сара? Им уже не надо? Пусть на оба дома снизойдет чума! Два невечных мира, персональных ада, что с побегом Сары вмиг сойдут с ума. Пусть у Сары пальцы - Монда манифесты, а борьба Голдстейна - сарин кровоток, но фото мама - чудная невеста, и сияет папа - счастлив как никто. Каждый вечер ссоры за закрытой дверью, каждый день "дебаты" – вон скрипит кровать. Пусть обоим завтра будет по их вере. Календарь, восьмое... все, пора вставать!