Иное

Ты умирала. Ничего не могла с этим сделать. Парализованная, бесконечно дублирующая командный импульс наружу в тщетных попытках перехватить Варсиэра под контроль, ты – умирала. Это не было страшно. Ты уже умирала. Не раз, на самом деле, но тот, последний, запомнился более всего. Тогда ты была уверена, что это – последняя, окончательная смерть. Не было более инореальных версий. Не было ни теней, ни отражений. Тогда ты запечатала иномагию, а сама осталась последним, единственным мостиком вовне. Ты должна была умереть – и умерла. Джинни, Джин, твоя последняя ученица, чей образ размывался в памяти – рыжие волосы, улыбка, что ещё? – вернула к жизни. Вместе с Тёмной Луной, страшной легендой, древней сказкой полузабытого ИМ-листа. Ты вернулась, вернулась славно, но на время. Ты сохранила, перенесла в другой край всех колонистов: там были люди с первого поколения до самого последнего – позаботилась о разнообразии. Ты проиграла Алфреду, недооценив эту странную варп-силу, недооценив собственный новый якорь – Кристалл Сердца. Не совсем якорь. Скорее опору? Нечто, соединяющее тебя с реальностью, выхватившее твою душу за шкирку и удерживающее в бытии. Алфред был побеждён. Создан Анх, который, в конце концов, отрезан от тебя Стеною Сияющей Чистоты. Ты умирала. Без якоря, в силах только удерживать Варсиэра от съедания, ты таяла, испарялась, как снеговик в жаркий летний день. Ты проиграла. На этот раз – окончательно, бесповоротно. Могла ли ты знать, что Варсиэр управляется не только механизмом, открытым, исследованным и взломанным Тёмною Луной? Могла ли ты догадываться, что её ключ в прямом противостоянии с Ивицером Варсиэра только остановит, пока тот не потянет за совсем нереальные, совершенно непостижимые поводья, которые настолько далеки от твоей сферы, что даже распознать – не удалось? Не могла. Ты сделала ставку и проиграла. Ивицер знал, как справляться с магией Потока, Потока ослабленного и ущербного. Варсиэр был для него послушней, он дольше учился им управлять, и теперь ты висела, окружённая плотью бездны, бесконечно останавливая её от нападения. А Ивицер ушёл, ушёл делать своё чёрное дело, ломать великую временную петлю. Ты надеялась, что кто-то из ваших его остановит. Хранящая никогда не складывала все яйца в одну корзину. А тебе оставалось только умирать в жаркой темноте, вдыхая зловонный запах нелунной твари. Становилось холодно. Реальный жар постепенно отступал перед нереальною прохладой, а затем и холодом. Смертный хлад. Ты уже сталкивалась с ним. Таким будет твой конец – бесславный и безвестный. Ты выиграла много времени, заняла Ивицера надолго, сковала собой целый Край бездновой плоти. Кто-то бы сказал, что это немалые результаты. Ты же уверена, что у плана Ивицера настолько большой запас, что… Холод сковывал тело. Холод сковывал мысли. Ты встретила старого приятеля с горькой улыбкой. Продолжила посылать команду «остановись». Cлишком горда, чтобы спокойно умереть. Ты будешь сражаться до самого конца, пока не останется лишь тень мысли, тянущейся к Варсиэру. Потом уйдёт и она. Не останется ничего. Так неприятно осознавать, что Джинни и Луна потратили столько ресурсов и времени, чтобы твоя последняя жизнь окончилась ничем! На жалкие секунды вспышка гнева вернула остроту мысли, яркость бытия. Ты вернулась к перебору вариантов, к игре с памятью и отражениями. Мир расцвёл тысячами спектров: каждое действие, каждый шаг ведёт к тому или иному результату. Ты могла не предсказать, а скорее представить, смоделировать перспективы того или иного выбора. Продолжила поиск, вгрызлась в возможности, отбрасывая одну пустышку за другой… Всё зря. Фло Вефэа умрёт здесь, умрёт с секунды на секунду, сколь бы ни растягивала эти секунды в субъективном восприятии, разбивая на варианты, проживая тысячи, миллионы секунд сразу! Сколько ни сжимай зубы, сколько ни проклинай вслух и про себя, сколько ни слушай интуицию, ни хлещи кнутом интеллект – не выйдет. Ивицер – из первых иномагов. Не могущественнейший. А толку? Ты, Фло, была первой на своём Эстусе, но здесь, в сеансе – назойливая мошка, угодившая в чужую паутину. Холодно! Так холодно… Зубы не сжаты – зубы натурально стучат, да только стука, как и стука сердца, уж не слышно. Мышцы расслабляются. Лишь разум, упрямый человеческий разум продолжает жить, биться в клетке тела, вырваться из которой уж не суждено. Мир вокруг меркнет – кажется (или не кажется?), что посылаешь стоп-сигнал пустоте, небытию, что нужно остановиться и расслабить мысли вслед за мышцами. Всё. Пора уже. - Девочка моя, – тёплый голос из-за грани. Мама? Ты не помнишь маму. Когда-то ты ненавидела её и отца, а потом узнала их историю, их путь… Мама однажды вернула тебя к жизни, пожертвовав собой. Теперь именно она поведёт тебя дальше? Интересно, какое оно, это «дальше» здесь, в Пространстве Парадоксов? А в закрытом сеансе, в критический момент? - Уже иду, – слабо улыбаешься ты в мыслях, всё никак не прекращая стоп-сигнал. Слишком глубоко вбила в себя дурацкую повторялку! - Глупость какая! – восклицает мама. Ты на мгновение забыла, что, вообще-то, умираешь – так ярко, эмоционально она звучит. Погодите-ка… забыла, что умираешь? - Мама? – выдавливаешь ты, разминая точно отлёжанные руки и продолжая Варсиэра стопорить. – Ты… жива? - И да, и нет, – улыбается она, из призрака, видения обращаясь реальным человеком. Ты не веришь. Хватаешь её руку, вчувствываешься… Но как? – Моя Сила – это Забвенье, Фло. Одна я забыла о Забвеньи, Забвеньем забытой оказалась. Она-я тебя спасла. Другая я стёрла себя из памяти Ивицера и памяти меня-той, когда наш дорогой всеграндмастер расслабился, уверившись в победе. Обвела вокруг пальца! Я жива, пусть слаба, пусть не восстановилась до сих пор. Пусть я-другая тебя рожала, пусть я-другая Аиста любила, ты и моя дочь тоже. Я, конечно, та ещё эгоистка, – смешок. – Я не буду сражаться с тобою рядом. Но и смотреть, как умираешь здесь бесславно – не по мне. Неужели дочь моя, моя наследница, «сердце волшебства», выжить способа не видит? - Будь у меня время… – это обидно. И в то же время нет. Странное, двойственное чувство. Мама… Сирень смотрит на тебя покровительственно (кто вообще на тебя так смотрел в последние – века?). Покровительственно – и тепло. Она ничего не требует. Она читает твои мысли, твою память – никакие защиты не помогают против неё, ушедшей по пути иноразума… ушедшей, но вернувшейся обратно. - У тебя есть дар малышки Луны, – прямо говорит она. Мягко берёт твои ладони в свои. В глазах её – нечто, что запомнить невозможно. Не запоминается и её голос – лишь шелест Леты, который нельзя воспроизвести. Разве что узнать, если сам из памяти не улетучится. Страшная Сила, которая помогла вернуться, с которой она достойно сразилась с Ивицером, где ты смогла лишь проиграть! - Я же… – вдруг ты понимаешь. Другой дар. Указатель. Нечто, что ты не решилась отбросить, но спрятала так глубоко в памяти, как только сумела. – Ты… я… - Ты видела всего лишь двух пользователей этой Силы, – её ладони тёплые, как её тон. А то, что в ней от Забвения, – оно не холодное и не тёплое. Не иномагическое даже. Никакое. Или какое-то, но запомнить, осознать – нельзя. – Не делай сверхобобщений, моя птичка, «удостоенная похорон». Я не могу вернуть тебе жизнь, мой контроль над Летой не восстановился в должной мере. Я могла бы вырвать тебя из времени, но ты же – моя дочь! Ты не желаешь отступать, в сторонке не отсиживаешься. - А ты – отсиживаешься, – бросаешь ей в ответ. - Чуть-чуть, – хихикает она, окружённая непостижимым ореолом своей Силы. Сила эта тонкой струйкой просачивается в твоё тело и твой разум, вымывая усталость, напряжение. – Мне не за что бороться. Ты ценна мне, но не ценнее самой себя. Мне-ей была важней, но я – не я-она. Прости. Ну, согласна? Я помогу тебе. Я помню, как высшей посвящённой стала – как иномаг, постигла кое-что. - А давай, – резко киваешь ей. – Не жрица, да? - Есть разные способы с Силой, с Истиной, как Ив наш называет, связь держать. Порожденьем Силы быть, проводником или оператором – совсем не то, что нужно. Владыкой такой Силы стать может лишь один Инфуцор, не говоря уже о сотворящем. Концептуал или посвящённая – вот весь выбор! Первое меняет слишком много, себя ты потеряешь, и я тебе – не помогу. Второе – единственный вариант. Ивицер сколь угодно может жрецом себя называть, по факту – высший посвящённый. - Стать, как он, – ты сжимаешь её руки. – Он не уступил тебе. Я готова. - Моя девочка, – яркая улыбка озаряет лицо древней колдуньи, убийцы чудотворцев, пировавшей сердцами людей и не-людей, а по совместительству – мамочки родной. – Начни. Я подхвачу. Вы делаете это. Ты тянешься по указателю, тянешься по тому, что связывало некогда Тёмную Луну и Нелуну. Тянешься – и чувствуешь ответ. Страшный и прекрасный вместе с тем. Сила, что соединяет разности, Сила, способная вобрать в себя иные, Сила, неподвластная Забвенью, касается твоей души, а ты касаешься её… порядка? Эта Сила настолько велика, что с лёгкостью съела бы тебя, но Сирень, но мама – мама направляет, мама одёргивает и её, и тебя. Вы соединяетесь. Сила отбрасывает на тебя тень, становится тобой, расширяет собою твой разум, твою форму, твой порядок. Но и ты отбрасываешь тень! Твоя душа, твоя судьба, твоя воля, твоё бытие ложатся на Нелуну, искривляют её. Самую малость – но это твоё искривление, а не чьё-нибудь ещё. Сила стремится прорваться, стремится ворваться через этот мир сквозь узкий краник твоего существования. И не может, потому что то искривление, что ты вносишь собой в неё, искривление, заботливо поправленное мамой, уравновешивает давление оттуда. Это другое «оттуда». Не Бездна. Совершенно нет. Нереальное – в какой-то степени? Сложно передать, сложно объяснить, что другим, что самой себе. Ваша связь напоминает союз, контракт, договор. Ты делаешь Истину реальной (или, лучше, «здешней»?), проводишь её в мир (или мир – к ней?), а она, в свою очередь, повинуется тебе. Доупорядочивает, вплетается так, как хочешь ты. Частица Нелуны соединяется с твоей душой и, в то же время, частица твоей души соединяется с Нелуной. Раз и навсегда. Забвенье отступает. Мама отпускает твои руки. Смерть… уходит тоже. Ты не можешь умереть. Тёплая, нежная, точно мамино объятье, Сила окутывает тебя и ограждает. Тебя более нельзя убить. Если твоё тело будет разрушено, а твой разум – стёрт, то там, в… месте? состоянии? аспекте мироздания? Ты останешься там. Как крестраж, но не крестраж. Бессмертная в Нелуне. И ты можешь вернуться – пусть путь будет долог и тернист, пусть неизвестно, где окажешься в итоге. - Именно, – теперь ты ловишь её взгляд и спокойно смотришь в Лету. То, что внутри тебя, не может быть стёрто в полной мере. А ещё – ты не иномаг. Больше нет. В отличие от Ивицера, ты не сдерживала Силу, а позволила ей проявиться в полной мере. Проявленная Нелуна несовместима с иномагией. Ты не умела, да и не хотела балансировать между принятием и отвержением, быть «жрицей». И Нелуна незаметно и спокойно достроила тебя до целого. Вернула в полной мере. И жизнь, и бытие. Раз – и навсегда. – Покажи ему, что такое месть Вефэа, мой цветочек. - Покажу, – ухмыляешься ты ей, ловя ответную ухмылку. – А ты… - Я буду в Ковчеге, – она тускнеет, точно это место забывает, что здесь присутствует некая Сирень. – Поговорим потом – неважно, победишь иль проиграешь. Я буду ждать. И не думай, что бессмертна! – поднимает тускнеющий палец. – Есть способы убить тебя-в-Нелуне, есть способы исказить до неузнаваемости. Не зазнавайся, – почти неслышимо. – Пожалуйста. - Ох, спасибо, – говоришь ты пустоте, уверенная, что Сирень услышит. А потом Варсиэр сталкивается с Потоком, который сметает все нереальные поводья. Твоя вонючая тюрьма распадается на кусочки и без твоего участия. Глубоко вдыхаешь свежий воздух, тянешься к Нелуне, чтобы соединить своё присутствие с местом, откуда только что стартовал Крак, и врываешься туда.