Корень всех зол

За многие десятилетия в нескончаемых временных петлях Сарутоби овладел всеми стихиями и в совершенстве освоил все дзюцу деревни, которые естественным образом включали ту тысячу, что успел скопировать своим Шаринганом Какаши-кун. Но ключ к решению проблем всё не находился, ни среди ниндзюцу, ни среди фуиндзюцу. Не было способа закрыть пробой реальности, вокруг истончённой ткани пространства-времени не построишь барьера, не нанесёшь изощрённые фуин-шики. Пусть приходилось лишь реагировать на случившееся, устранять последствия и перезапускать реальность, но Сарутоби понимал, что ключ ко всему — знание. Ему нужно как можно полнее познать своего врага, обнаружить уязвимость и поразить её точным безжалостным ударом. Он наблюдал за демонами с помощью хрустального шара, незаметно проникал в демонический разум тварей многократно модифицированными дзюцу клана Яманака и составлял журнал их повадок в своей тренированной памяти. Самое главное и самое странное — почти все демоны, за редким исключением, ненавидели любимый цвет Наруто. Хирузен знал, что стоит Наруто выбросить свой старый костюм и переодеться в чёрное, тёмно-синее или одежду камуфляжной расцветки, можно со стопроцентной уверенностью сказать, что вторжение началось. Хирузен пытался понять этот феномен, он спрашивал демонов, что случилось с их одеждой, одновременно подслушивая их мысли. Оказалось, те считают, что одежда ярких расцветок почему-то не подходит для ниндзя, что оранжевый костюм Наруто является чем-то типа огромной мишени, нарисованной на спине. Это звучало абсурдно — каждый шиноби знает множество способов замаскироваться, и они не зависят от одежды, но при этом маскировка для человека, способного, буквально, сворачивать горы — бессмысленная растрата усилий. Многие демоны считали прекрасный, прочный и удобный костюм Наруто с клановым камоном «оранжевым убожеством», благодаря какой-то личной неприязни. Почти все демонические вселенцы настороженно относились к самому Хирузену, инстинктивно считали его лицемерным подлецом, но тут они были правы — все улыбки были фальшивыми, все слова лицемерными. Он пока не мог позволить искренности по отношению к тварям, что пытались не просто убить его внука, но и пожрать его душу. Часто демоны обнаруживали следы печати, что удерживала душу и разум Наруто, помогая им остаться целыми, не раствориться и не распасться под влиянием бесчисленных демонических орд. У демонов для этого был даже свой термин: «ментарну закрадку», они считали, порой даже искренне, что это сделано для того, чтобы не дать Наруто реализовать свой безграничный потенциал. Сарутоби назвал бы демонов идиотами, но с тем могуществом, с тем влиянием на реальность, что им были дарованы, очень умным быть не обязательно. Хотя умными они себя считали всегда. Пусть обычно они откуда-то заранее знали смысл теста с колокольчиками, но каждый демон, вступающий в Команду 7 отчего-то испытывал чувство полного превосходства и мысленно потешался над своими напарниками, которые не додумались до якобы очевидного. Их всегда распирала гордыня на чунинском экзамене — суть теста Морино Ибики для них не была загадкой. Каждый демон считал Наруто Узумаки полным идиотом и считал, что уж он-то покажет всему миру, чего стоит. Но, видимо, мир сопротивлялся вторжению. Очень редко новый «попаданетсу» или «серфу-инсерту» (как они называли свою расу) возвращался из Страны Волн, бесследно исчезая во время миссии. Ещё реже кто-то из них доживал до третьего этапа чунинских экзаменов. Если бы после себя они не оставляли пускающее слюни лишённое разума тело, это можно было бы пережить. Но, к сожалению, без перезапуска петли вернуть сознание Наруто было невозможно. Иногда реальность словно подёргивалсь льдом, становилась выцветшей и блеклой, после чего замирала. Птицы застывали в воздухе, шиноби — в прыжке и на бегу, ветер переставал дуть, а огонь гореть. Попав в такую «заморозку» впервые, Сарутоби почувствовал ужас. Его сознание существовало внутри замершего тела и обдумывало все варианты. Ему очень повезло, что через несколько лет, которые только тренированный разум ветерана-шиноби позволил пережить в здравом уме, реальность размёрзлась и всё вновь пошло, как ни в чём не бывало. Тогда Сарутоби очень испугался и тут же перезапустил петлю. Весь цикл он посвятил разработке техники, позволяющей себя убить усилием мысли. И это умение ему пригодилось ещё не раз, чаще всего во время всё той же пресловутой Миссии в Страну Волн. Часто демонам не удавалось проникнуть в разум Наруто. Но эти петли были как бы не хуже обычных. Наруто, воплощение оптимизма и света, переставал быть самим собой. Он превращался в какого-то морального урода, становился злым и жестоким, подлым и циничным. Особую боль причиняли петли, в которых Минато и Кушина оказывались живы. В этом случае мерзкими тварями становились они. У них обязательно рождались другие дети и они, презрев здравый смысл, начинали Наруто ненавидеть. Если бы Наруто при этом оставался самим собой, это причинило бы боль. Но так как вместо знакомого мальчика был какой-то странный лишённый души конструкт, то это лишь вызывало гнев старого Хокаге. Власть демонов над реальностью ужасала. При их появлении в Конохе происходили невероятные, не подчиняющиеся разуму вещи. Законопослушные граждане, презрев здравый смысл и угрозу смертной казни, нападали на джинчурики, били его, пытали и калечили. Даже Анбу, поставленные приглядывать за демоном, забывали миссию и долг, присоединяясь к этому кровавому угару. Ирьёнины госпиталя, вместо того, чтобы лечить пациента, пытались его отравить. Лишь регенерация, невероятная даже для джинчурики, спасала жизнь тому, что заняло место маленького Наруто. В Конохе возникали и пропадали странные структуры. Совет, в котором состояли два старых напарника Хирузена, почему-то разрастался до всех джонинов и глав кланов деревни. Параллельно ему возникал, смешно сказать, Гражданский Совет, люто ненавидевший Джинчурики. Мебуки Харуно, мать Сакуры, постоянно сменяющая имя и внешность, частенько в этом совете заседала. С Кизаши Харуно происходили те же метаморфозы, а иногда он просто исчезал из реальности. Этот странный Совет утверждал не менее странные законы, к примеру, насильно обязывал последних представителей кланов (обязательно мужского пола!) брать несколько жён. При этом Наруто Узумаки обзаводился длинной вереницей клановых наследий, он принадлежал не только к Узумаки Ичизоку, но и к Сенджу и к новоявленному клану Намиказе. И, что самое ужасное, обязательства женитьбы суммировались, разрастаясь до дюжины женщин. Неизменной странностью этой вакханалии было то, что полигамные обязательства касались одного-единственного человека и не затрагивали, к примеру, Саске Учиха, последнего представителя своего клана. В тех петлях, когда возникал Гражданский Совет, с разумом Сарутоби часто происходили перемены. Он переставал быть взрослым бывалым шиноби, превращался в рассеянного маразматика, совершающего абсурдные поступки и неспособного справиться с подчинёнными. Да чего уж там, даже очевидную для любого шиноби идею — использовать Теневых Клонов для ускорения работы, он встречал как истинное откровение. Параллельно с этим в Конохе творились чудеса. Возникали и пропадали целые дворцы и кварталы, принадлежащие Сенджу и Узумаки, Минато Намиказе лично и его клану. На счетах банков выскакивали несметные суммы. Из ниоткуда появлялись огромные библиотеки секретнейших и ценнейших дзюцу, которые почему-то никогда не использовались. Свиток Секретных Печатей в каждой петле содержал разные техники, которые демон успешно изучал, но при этом дзюцу Теневого Клонирования всегда было первым. Сарутоби Хирузен всегда считал себя извращенцем, гордым сенсеем Супер-извращенца Джирайи. Но то, что происходило в Конохе, не возбуждало, а вызывало тошноту. Демон непосредственно влиял на анатомию занимаемого тела, у которого отрастали огромные половые органы. Груди куноичи деревни неизменно увеличивались, часто доходя до абсурда, заставляя Цунаде-чан казаться плоской девчонкой. Пол и ориентация шиноби деревни тоже переставали быть постоянной величиной. Все шиноби деревни хоть раз, да и превращались в женщин, один раз эта учесть не минула и самого Хокаге. В тот раз он воспользовался своей техникой самоубийства. Даже биджу, величайшее создание, девятихвостый демон-лис из Чакры, не мог удержать свой облик. Во множестве петель странная сила превращала Кьюби в женщину, награждала разными именами и внешностью, но при этом снабжала огромной грудью, состраданием, желанием защитить и заняться сексом со своим носителем. Также было больно смотреть, как существо, занявшее место его внука, соблазняет куноичи деревни, таких гордых и сильных. Они, теряя контроль над своей личностью, гроздьями ныряли в постель к двенадцатилетнему парню, невзирая на возраст и семейное положение. Не минула эта участь ни маленьких девочек, ни даже Цунаде, разменявшую шестой десяток. Иногда демон превращался в странное существо, оборудованное как мужскими, так и женскими половыми органами, и подобные метаморфозы происходили с окружающими женщинами и мужчинами. В некоторых петлях демон, видимо, предпочитал мужчин. В этом случае в деревне постоянно образовывались странные парочки, то Гай начинал смотреть на Какаши глазами страсти, то это делал Ирука, то демон в теле Наруто клал глаз на своих одноклассников. В некоторых петлях, сопровождавшихся сбоями реальности, Наруто почти оставался собой, а демоны вселялись в других людей. Очень часто это был Учиха Саске, иногда — Какаши, один раз даже Умино Ирука превратился в оперативника Корня, главу клана, владеющего ультразвуковыми хидзюцу. Иногда изменения затрагивали весь мир. Тогда все люди вокруг, те, кого раньше вела Воля Огня, превращались в беспринципных убийц, жестоких бессердечных ублюдков, кровожадных и бесчувственных. Та деревня, которую создала воля Хаширамы Сенджу, исчезала, превращаясь в сосредоточение мерзости, предательства и зла. Реальность колебалась и трещала по швам. Обычные, самые привычные вещи изменялись — к примеру, в доброй половине демонических вторжений старое доброе Хенге переставало быть трансформацией, а вместо этого становилось разновидностью гендзюцу. Впрочем, сам демон себе возможность трансформироваться оставлял. Возникали странные артефакты, из ниоткуда приходили не менее странные учителя, сразу же бросающиеся обучать Узумаки Наруто, и носитель демона получал не связанные с чакрой сверхъестественные силы. И лишь одна вещь оставалась неизменной всегда, непоколебимой точкой опоры, осью мироздания. В тех петлях, где в Конохе происходил чунинский экзамен, внук Хирузена Конохамару обязательно налетал и врезался в генина-кукольника из Сунагакуре.