Чёрный ворон

Минуты превращались в дни, дни — в недели, недели — в годы, а боль всё не утихала. Её можно было заглушить какими-то сложностями новой жизни, редкими моментами блёклой радости, но прошедшие месяцы лишь научили жить с этой раной на сердце, никогда не позволяя… забыть. И всё-таки какой-то едва ощутимый огонёк в душе придавал сил не сдаваться и смотреть в будущее если не с улыбкой, то хотя бы без слёз. Все прошлые годы каждое утро для Раф было невыносимой пыткой, очередным туманным днём без единого лучика света. Сегодня она почувствовала, что в ней что-то изменилось, что жизнь… началась. За эти 2 года жизнь бывшей экзорцистки сильно изменилась: Раф сдала экзамены, прошла курсы парикмахера и устроилась на работу в один из салонов красоты Города Цветов, чтобы оплачивать аренду квартиры на окраине и жить более или менее прилично. Конечно, из-за отсутствия образования сделать это было очень трудно, но она же сама от всего отказалась, даже от материальной помощи напоследок со стороны экзорцистов. Рафаэлла Грациано хотела хоть чего-то в этой жизни добиться сама, своим трудом, чего бы это не стоило. Погружение в учёбу немного помогло забыть о проблемах прошлого, о сердечных страданиях, которые каждый день едва ли не разрывали ей душу. У девушки не было школьного образования, хотя она занималась в замке по настоянию Аркана, который будто предугадал, что в будущем это всё же понадобится. Сдавать экстерном все экзамены было непросто, особенно в окружении старшеклассников, которые наверняка были более образованными для своих лет, чем Раф для своих. Что ж, оказалось, учиться никогда не поздно. Аркан… его смерть была слишком внезапной. Бывшей экзорцистке раньше казалось, что он всегда будет рядом, несмотря ни на что, но последняя встреча была настолько пропитана незримой злостью, что Раф даже не ощутила грусти от потери наставника. Впрочем, даже это можно было бы пережить, но древний гипноз, наложенный на неё ради убийства Маркуса и… как бы эгоистично это ни звучало, она не могла этого простить. Возможно, девушка не до конца осознала гибель человека, спасшего ей однажды жизнь и в одночасье погубившего её же спустя двадцать лет, возможно, всё ещё злилась, потому что рана в сердце от смерти Сульфуса была куда более значимой, чем всё остальное. Так странно. Смерть человека, спасшего тебе жизнь двадцать один год назад, оказалась менее важной, чем смерть демона, посланного однажды тебя убить. Это так неправильно, абсурдно, но ведь самой себе не прикажешь скорбеть по одному человеку больше, чем по другому лишь из чувства некой преданности, долга. Если бы всё было так просто… — Вот и всё, Ури, — победно улыбнувшись, Раф сделала укладку красивейшего шоколадного цвета волос своей подруги, с которой они несколько месяцев назад случайно познакомились, когда обе выбирали съёмное жильё в Сан-Ремо в одной компании. — Ты прелесть! — с восторгом осмотрев себя во все зеркала, что были рядом, в зале, рассмеялась девушка. У Раф был отдельный рабочий зал, оформленный в чёрно-белой гамме. Когда её взяли на работу и показали это место, губы девушки содрогнулись в лёгкой улыбке. В такие моменты начинаешь верить в Судьбу, но эту мысль Раф попыталась загнать в самый дальний угол своего сознания. Длинный стеклянный столик возле красивого фигурного зеркала, висящего прямо над ним, на котором лежали расчёски и ножницы совершенно разных форм и размеров, отличался особой изящностью. Шкаф в углу помещения, заставленный всевозможными красками и инструментами для «парикмахерского колдовства», иной раз действительно казался этакой Нарнией, в которой многое можно найти и потерять. Здесь было очень много света: огромное окно, временами прикрытое тонкой белой шторой с чёрными цветами, выходило на запад. — Скорее, я гений, — хитро произнесла стилист с видом учёного. — Если разбудишь меня сегодня ночью, я обрежу тебе каре, когда ты будешь видеть десятый сон, и возражений не приму. — Какая серьёзная угроза, — парировала Ури. — Вызов принят, — подмигнув подруге, та оставила на стеклянном столике возле красивейшего зеркала с подсветкой, в которое ещё раз посмотрела для полной удовлетворённости результатом, деньги и направилась к выходу, едва ли не порхая от счастья. — Повеселитесь там! Когда Ури скрылась за чёрно-белой дверью, с лица Раф пропала улыбка, и девушка удручённо вздохнула. Ей тоже не мешало бы развеяться, но она до сих пор не позволяла себе даже мысли о каком-то мнимом счастье. Она не представляла себя счастливой без него. Не представляла, как ей жить дальше, как строить жизнь вообще. Сможет ли она ещё кого-то так полюбить? А если и сможет, как расскажет ему правду о себе? Кто из людей способен принять такую правду? Иногда она мысленно осознавала горькую правду: и среди людей ей нет места. Скрывать своё прошлое вовсе не хотелось. Хотелось, чтобы рядом был человек, который примет её такой, какая она есть, которому не придётся лгать каждый раз, когда прозвучит какой-нибудь каверзный вопрос о прошлом или о семье. Да, она всё ещё ненавидела ложь. Ничего не изменилось. На часах было уже четыре часа вечера. Смена закончилась, поэтому Раф, накинув на себя ярко-синий плащ, взяв с подоконника сумку и зонтик, закрыла свой зал и направилась на выход. — До завтра, Рафаэлла, — помахала ей рукой на прощание Дольче, которая была здесь начальницей, но сегодня заменяла на посту администратора Кабирию, которая так не кстати заболела. Конечно, весна пришла. Самое время болеть, особенно после фестиваля цветов, где ты, пробираясь сквозь многотысячную толпу туристов, пыталась посмотреть на все цветочные фигуры, танцы девушек в красивых костюмах и просто от души повеселиться. Повеселились. — Увидимся, — улыбнулась в ответ Раф и покинула небольшое двухэтажное здание, облицованное красивым бежевым камнем в своеобразном рисунке на стене в виде гвоздики, которые так популярны в этом городе. Желания идти домой пока не было, мысль присоединиться к Ури на вечеринке тоже не привлекала, поэтому Раф решила прогуляться под противно моросящим дождиком до парка Джардини Нобель, где они с подругами иногда, в меру возможностей, проводили время. Сегодня хотелось посидеть там и просто подумать обо всём. Тем более капли на лужах постепенно переставали появляться, значит, скоро тучи разойдутся, и снова на улице будет светло. Добравшись до любимой лавочки, Раф немного протёрла её платком и присела. Выдёргивая наушники из телефона, она заметила, как в чёрном экране в один миг, будто по велению щелчка, отразилась невероятной красоты радуга, вызвав на хмуром лице чересчур задумчивой (или же расстроенной) девушки по-детски радостную улыбку. Она подняла голову к небу и ощутила лёгкое дежавю: огненная радуга снова, как два года назад, появилась в небе прямо над её головой, окрасив облака в разные цвета, именно в тот момент, когда на душе снова была невыносимая боль. — Не понимаю я тебя… Зачем ты убедил Раф в своей смерти, а теперь следишь за ней? — задумчиво спросил Аларис, оперевшись на стену близстоящего ларька в тени крон высоких деревьев парка. — Не слежу, а присматриваю. Последнего сражения нам было не избежать, особенно после фокуса Аркана, поэтому я предложил отцу уговор. В конце концов, что значит моё исчезновение на пару десятков лет ради её счастья? — Ты это называешь счастьем? — глаза Алариса стали чернее ночи, хотя, казалось бы, куда уж чернее. — Этот период однажды закончится, и мы оба это знаем. Я хочу, чтобы она прожила жизнь нормального человека. Ту, которую она заслуживает. Без экзорцистов, ангелов и демонов. Без меня, — под конец слова дьявола звучали всё тише и тише, словно он пытался убедить в этом не Алариса, а себя. Сульфус ничуть не изменился внешне, но вечные посиделки под кожаным крылом Сатаны с целью, чтобы его никто не обнаружил раньше времени, изрядно надоели дьяволу. Ему придётся ещё долго скрываться ото всех, включая всех демонов, кроме Алариса, но это неважно. Это малая жертва за её жизнь. Судя по виду Сульфуса, он ни о чём не жалел, не страдал, не жил с агонией в тёмной душе, однако это было не так. Невозможно было словами описать ту боль, которую он испытывал, те эмоции, которые буквально разъедали его изнутри каждую секунду. Аларис не видел этого. Он просто знал. — Решил, что будешь делать с этим? — он указал на серебряный кинжал в его руках. — Уничтожу. Людям нельзя доверять такую силу, к тому же тьма должна существовать. Равно как и свет. Чем они будут друг без друга? Сегодняшняя огненная радуга казалась в разы ярче предыдущей. Она словно всем своим естественном предзнаменовала переход на новый этап жизни. Раф верила в это всем сердцем. Разбитым сердцем, которое ищет себе новый источник тепла. И если им не стало солнце, весь последний год старающееся согреть холодную, истерзанную страданиями душу девушки, то, может, эта радуга наконец заставит позабыть все невзгоды? «Бабочка», спрятанная под плащом, дарила какое-то приятное, родное тепло. Раф неосознанно потянулась к ней, впервые за долгое время искренне улыбнувшись. Она не знала, почему чувствует его силу, но ясно понимала, что это не игры воображения, что она действительно физически ощущает его красно-чёрную, такую холодную и в то же время такую до боли знакомую энергию. Этого было достаточно, чтобы вспомнить всё то хорошее, что произошло между ней и дьяволом. Она желает помнить лишь хорошее. «Я люблю тебя». Его слова навсегда впечатались в её сердце. Раф улыбалась. Она чувствовала чью-то незримую поддержку рядом, чувствовала, что скоро всё изменится в лучшую сторону, чувствовала, что это самый правильный путь для неё.