Чат для одиноких

Тина пришла домой слишком поздно в довольно смешанных чувствах, что не сразу заметила две большие сумки в коридоре. Раздевшись, она тут же легла в кровать, долго смотря в потолок, не понимая своих ощущений и радости, которая никак не уходила. Она провела целый вечер в компании с капитаном и его крестницей. И это было настолько потрясающе и по-домашнему мило, что девушка в очередной раз улыбнулась. С мыслями о волнительных темных глазах своего начальника Тина погрузилась в сон. Утром же ее разбудил не противный звук будильника, а прекрасный и вкусный запах фирменных булочек младшей сестры. Решив, что это очень реалистичное сновидение, она пару раз моргнула, увидев, как комната утопает в рассветных лучах солнца. Пытаясь придумать логические оправдания этому аромату, но с утра в голову ничего толкового не лезло, девушка вылезла из сладкого плена кровати и пошла по следу нереального запаха. — Куинни? Младшая Голдштейн, повернувшись, улыбнулась своей сестре. — Тинни! Ты сегодня рано. Надеюсь, что я тебя не разбудила? Она поставила тарелку с булочками на стол, где уже стояла партия шоколадных кексов, бисквитный торт и несколько суфле. Всей этой едой можно было накормить весь полицейский отдел, не то что двух девушек. Осмотрев блюда, которые были на завтрак, Тина подняла свои глаза на сестру. — Куинни, что случилось? — спросила она довольно серьезно, беря стул и присаживаясь за стол. От этих заманчивых ароматов аппетит разыгрался не на шутку, но девушка сдержала себя, все еще не сводя взгляд с кондитера. — Ничего. Я просто захотела сделать приятное сестре и все. Не знала, что на это нужно разрешение. Радостный взгляд встретился со скептическим. Гляделки закончились буквально через минуту, когда послышался щелчок электрочайника. Младшая Голдштейн разлила чай и села напротив сестры, все так же улыбаясь, чем вызывала еще большее подозрение. — Я думала, что ты поживешь пока у Ков… у Якоба, чтобы узнать его получше, — вдруг сказала Тина, осознавая, что такая тишина медленно, но верно давила ей на уши. — Я передумала, — легко ответила Куинни, делая глоток ароматного напитка. — Ясно. В квартире снова стало тихо, лишь шум улиц из форточки иногда ее прерывал звуками клаксонов и чьей-то громкой болтовни. Девушка стала считать про себя, прекрасно зная, что эта игра на публику долго не продлится. Раз… Два… Три… — Волосы! — вдруг крикнула ее сестра и поставила чашку на стол. — Они мне надоели! И сколько бы раз я не просила их убрать, он этого не понимает! А они так меня бесят! Просто не могу! Тина внимательно слушала ее, припоминая кудрявую копну волос коллеги и не особо понимая, чем она так не угодила Куинни. — А ты думаешь, что лысым ему будет лучше? — спросила она, беря в руки аппетитный кекс. — Вдруг у него череп непропорциональный или лопоухий? Мне кажется, что с волосами ему лучше, чем без них. На очаровательном лице появились непонимание и озадаченность. Сдвинув брови, девушка смотрела, с каким аппетитом поедают ее кулинарное творение. — А причем тут голова? Я про усы! Мне надоело постоянно об них царапаться! Я просила Пончика их сбрить, но он ответил, что с ними он выглядит очень солидно и они нравятся девушкам. Ты представляешь? Каким девушкам нравятся усы или борода? В общем, я сказала, что пока он от них не избавится, обо мне может забыть. С деловым видом Куинни снова взяла чашку и стала медленно попивать чай, смотря в окно и о чем-то думая. Для ее же сестры эта ситуация была весьма забавной и крайне милой. Она знала, что Ковальски сдастся и побреется, и была уверена, что скоро ей снова предстоит жить в квартире одной. Тина почти смирилась с этим, иногда тоскуя по их уютным вечерам, когда они смотрели кино, играли в игру дьявола, она же монополия, и просто были счастливы, что есть друг у друга. — Я сегодня не работаю, — вдруг произнесла девушка и посмотрела на Куинни. — Повеселимся, пока мистер Усы не передумал и не остался без них? В глазах младшей Голдштейн заиграли искорки, и она весело кивнула. Весь оставшийся день они провели за обычными девчачьими делами: делали друг другу педикюр, заплетали невероятные прически и болтали обо всем на свете. — Так значит, вы помирились? — спросила Куинни у сестры, смотря на свои розовые ногти на ногах. — Да. Он же не виноват, что застрял в лифте, правильно? Правда, теперь он ревнует меня к капитану, — ответила Тина, пытаясь расчесать волосы, которые так сильно были залиты лаком, что расческа готова была вот-вот сломаться. — И правильно делает. Я бы на его месте тоже нервничала. — Куинни! — А что? — удивилась ее сестра, выпрямляя ноги. — Грейвс шикарный мужчина и холостой. К такому нельзя не ревновать. — Миранда говорит, что у него кто-то появился. И он это почти подтвердил. Так что капитан уже кем-то занят, — сказала девушка, устало кладя расческу на кровать. — Мне кажется, или я слышала нотки разочарования в твоем голосе? Тина покосилась на сестру, которая ехидно улыбалась. — Признай, что у тебя все еще есть чувства к нему. — Хорошо, но после того, как ты признаешься, что смотришь на телефон в надежде получить сообщение от своего Пончика. Переглянувшись, девушки отвернулись и стали заниматься каждая своим делом, делая вид, что обе неправы в своих предположениях. На следующий день Тина стояла с пакетом, где были чистые вещи капитана, которые Куинни даже погладила. — Ему будет приятно, я уверена! Глубоко вздохнув, она собиралась постучать в дверь, когда заметила на себе любопытный взгляд. — Неужели решила его подкупить? — спросила Миранда, улыбаясь. — Неплохой план. Но нужен другой наряд. Более… откровенный! Закатив глаза, Голдштейн быстро постучалась и открыла дверь. Капитан сидел за столом и что-то быстро подписывал. — Можно, сэр? Он лишь кивнул и передвинул к себе новую папку. Тина, сделав несколько шагов, аккуратно положила пакет на край стола и отошла в сторону. Грейвс краем глаза заметил этот жест и решил, что ей до сих пор стыдно вспоминать свой мокрый вид и их встречу за пределом участка. — Решила меня подкупить, Тина-Тина-Порпентина? — весело спросил он, снова ставя свою подпись. — Да. Вашими же вещами, сэр, — в той же манере ответила она и улыбнулась. — Никакой фантазии. Но спасибо. Тут в кабинет влетела Миранда и прямо с порога крикнула: — К Вам гость, сэр! Грейвс вопросительно поднял брови, явно не понимая, почему его секретарша так взволнована. — Пришла она! — продолжила миссис Джонс, сверля взглядом своего начальника. — Та самая! Все еще не находя смысл в ее словах, Тина посмотрела на начальника, который встал и поправил свою жилетку. — Голдштейн, свободна. Иди работай. Он махнул рукой в сторону двери, пытаясь ускорить ее ход. Девушка медленно попятилась назад, когда на ее плечи легли ухоженные женские ручки, утягивая ее из кабинета. И как только они вышли, мимо них прошла высокая и красивая женщина, с шоколадным цветом кожи и светлыми волосами, в строгом черном брючном костюме. Кивнув им, она скрылась за дверью. — Шикарная женщина, — с придыханием произнесла Миранда, прижимая к себе девушку. — Была бы я мужчиной… — Грейвс! — радостно сказала гостья, подходя к хозяину кабинета. — Пиквери, не ожидал тебя тут увидеть. Подойдя к ней, он нежно обнял женщину. — Хотела сделать сюрприз. Удался? — Еще как! Они перестали обниматься, и капитан пригласил гостью сесть на свое место. — У моей секретарши чуть инфаркт не случился, когда она узнала, что ты пришла к нам. Кстати, зачем? — спросил мужчина, скрестив руки на груди. — Соскучилась? Присев на место начальника этого участка, Пиквери обворожительно улыбнулась и, осмотрев довольно скромную обстановку кабинета, бросила взгляд на его хозяина. — Ты же знаешь, скоро выборы мэра города. Вот я и пришла узнать, голосуете ли вы еще за меня или уже передумали? Внимательно смотря на нее, Грейвс понимал, что это была не причина, точнее, далеко не главная причина ее появления здесь. Но, решив подождать и посмотреть, что будет дальше, он лишь кивнул. — Мы все еще за тебя, не переживай. — Ну и отлично, — довольно сказала она и откинулась на спинку кресла. — Я рада. Внимательно смотря на потолок, женщина начала щелкать пальцами, явно думая, как бы продолжить их диалог. — Серафина? — позвал ее капитан и тут же встретился с глазами цвета спелого ореха. — Что-то случилось? — Нет. С чего ты это взял? — спросила гостья, хмыкнув и поправив и так идеально уложенную копну светлых волос. — Ты пришла ко мне на работу среди рабочего дня и стала спрашивать об очевидных вещах. Либо что-то случилось и ты просто боишься мне это сказать, либо ты пришла сюда, чтобы что-то узнать, но не знаешь, как это спросить. Ее недовольный взгляд встретился с хитрыми черными глазами, в которых игриво плясали огоньки догадки. — Не зря ты капитан полиции, Грейвс, — тяжело вздохнув, проговорила Серафина. — Слышала, что у тебя появилась девушка. Вот теперь все встало на свои места. Выпрямившись, он подошел к двери и запер ее, заметив любопытное лицо Миранды и тут же наградив ее тяжелым взглядом. Миссис Джонс быстро отвернулась и стала работать, иногда поглядывая на кабинет начальника. — Так вот в чем причина твоего визита. — Я подумала, что в другой обстановке ты сможешь сбежать от этого разговора, а на работе у тебя это сделать не получится, — ответила Пиквери и усмехнулась, увидев недовольное лицо капитана. — Итак? — Ты и так все знаешь, — сказал Грейвс, тяжело вздыхая и понимая всю правоту ее слов. — Ее зовут Тина. И ты переписываешься с ней. Мужчина кивнул. — А также она твоя подчиненная. И она не знает, что переписывается с тобой, при этом обсуждая тебя. Снова кивок. — И ты используешь чудовищный план, чтобы она сама избавилась от тебя же. — Чудовищный план? — переспросил он, хмурясь. — Но ты в нее влюблен, поэтому у тебя ничего не получится, но ты сам этого не понимаешь и поэтому не слушаешь голос разума, который говорит правду. Я все правильно поняла? — поинтересовалась женщина, коварно улыбаясь. — Если верить голосу разума, то да. — Я верю. Мне-то он врать точно не стал бы. — Он слишком драматизирует. Я просто хочу поднять девушке самооценку и избавить ее от беспочвенных страхов. И все. Ничего чудовищного и ужасного в этом нет, — произнес мужчина, пряча руки в карманы брюк. — Согласна. — Вот. — Но ты не боишься заиграться? — И ты с ними заодно, — устало ответил Грейвс, отворачиваясь. — Послушай, я ничего против не имею, что именно так ты решил помочь этой девушке. К тому же скорее всего она невзрачная, неприметная серая мышка, которая боится выделиться из толпы мужчин, считая, что так может показать свой непрофессионализм. Он недовольно покосился на нее, вспоминая Тину. В словах Серафины была истина: он ни разу за свою карьеру не встречал ярких женщин-коллег. Все они старались быть на уровне с мужчинами, чтобы никто не усомнился в их способностях и желании помогать людям. Странно, но это было именно так. Хотя обида за слова в сторону Голдштейн как-то неприятно давила внутри. — Я рада, что ты, наконец, оправился после своей виолончелистки и решил идти дальше, — продолжила Пиквери, слегка кружась на кресле. — Мы счастливы за тебя. — У меня такое чувство, что вы сидите за завтраком и обсуждаете мою личную жизнь, — проговорил мужчина, потирая переносицу. — Вообще-то за ужином, — произнесла гостья и услышала недовольный вздох. — Грейвс, ты для нас не чужой человек, и мы за тебя переживаем. — И поэтому вы обсуждаете мою личную жизнь, поедая пиццу? — Нет! Что ты! Мы ужинаем полезными продуктами. — Ну да, — сказал он и повернулся в сторону двери. — Во всяком случае, со мной, — прошептала женщина и взглянула в окно. — И долго ты будешь ей помогать? На сколько хватит тебе отрицания того факта, что ты к ней неравнодушен, как говоришь всем? — На столько, на сколько твоему мужу хватает сил терпеть твою проницательность и догадливость. Повернув голову, Пиквери взглянула на фигуру мужчины, который наблюдал за работой отдела через стеклянную дверь, и улыбнулась. — Если считать, что каждый год он собирается со мной разводиться, а потом передумывает, то думаю, что нескоро твоя Мышка узнает, кто же ее друг по переписке. Смотря, как Абернати что-то говорит Миранде, пока та попивает кофе и загадочно косится в сторону его кабинета, Грейвс неоднозначно покачал головой, а затем и обернулся. — Что ты хочешь услышать, Серафина? Что ты права? Ты и так это знаешь, поэтому тебе не нужно подтверждения данного факта. Тогда что? Чтобы я сам признался в этом? Я не буду признаваться в том, что вы все надумали и чего нет на самом деле. Если это все, то не буду тебя задерживать, как и ты меня, верно? Встав и поправив свой черный пиджак, Пиквери подошла к мужчине и, подняв голову, посмотрела в его глаза. — Я много лет знаю тебя, Перси, и могу с уверенностью сказать, что ты сам не понимаешь сейчас своих чувств и отрицаешь весьма очевидное. Но, как твой хороший друг, я промолчу и пожелаю тебе удачи. Главное, чтобы это осознание не пришло к тебе слишком поздно и ты не потерял хорошего человека. — С чего ты взяла, что она хороший человек? — Она понравилась Джейн, а я верю своему ребенку, — легко ответила Серафина и поцеловала его в щеку. — Не тяни до последнего, хорошо? Кивнув, Грейвс улыбнулся и нежно погладил подругу по плечу. — Хорошо. — О! И спасибо, что посидел с Джейн в среду. Нам с Эриком нужно было провести время вдвоем. — Надеюсь, после этого он перестанет истерить. — Я тоже. Но он человек искусства, а с ними очень часто такое бывает. Открыв дверь, капитан стал провожать свою гостью под удивленные взгляды всего отдела. Он галантно шел сзади, заметив, что Тины не было на месте. Надеясь, что его «главная проблема» снова не попала в какую-нибудь неприятность, они дошли до выхода. — Удачного дня, мадам Пиквери, — произнес Даут и расплылся в счастливой улыбке. — Спасибо. Вам тоже, офицер, — ответила Серафина и посмотрела на Грейвса. — А ты перестань рассказывать моему мужу про моих бывших. А то он уже собирается отрастить бороду и перекраситься в рыжий на всякий случай. — Я ничего не могу скрывать от голоса разума. Прости, — весело сказал мужчина, пожимая плечами. — К тому же я уверен, ему подойдет рыжий и растительность на лице. Переоденем его в полосатую рубашку, наденем очки, и у него не будет времени подозревать тебя в измене, бегая от молодых девушек-поклонниц хипстеров. Недовольно хмыкнув, она покинула участок, бурча под нос что-то о том, что мужчины никогда не взрослеют. Помахав ей рукой, капитан заметил мечтательный взгляд Криса. — Какая женщина! Картина просто, — с придыханием проговорил он, не сводя взгляд с двери. — Если бы ты так же работал, как она выглядит, то ты бы был моим любимым работником, Даут. — Правда, сэр? — Ага. А теперь работать, — сказал Грейвс тоном, не терпящим возражения. Полицейский тут же опустил голову и стал что-то разбирать на стойке, а капитан уже собирался вернуться к себе, когда заметил, что дверь архива снова приоткрыта. Вспомнив, что Ковальски вернулся из отпуска и его любовь к темным местам и младшей Голдштейн, он уверенным шагом направился к ним, собираясь напомнить, что это полицейский участок, а не место для свиданий. Но ему не суждено было прервать романтическую идиллию, потому что, как только мужчина подойдя к архиву, его дверь полностью открылась, и оттуда вышли Якоб и Голдштейн. Но старшая, что вызвало немалое удивление Грейвса. Как и «романтической парочки». Они смотрели друг на друга, не зная, что и сказать. — Сэр, — произнес Ковальски, первым придя в себя и понимая, что со стороны это выглядело весьма двусмысленно. — Это не то, о чем Вы подумали. — Я еще ни о чем не подумал, — честно признался капитан, не сводя своего взгляда с краснеющей Тины. — Мы просто… Мы просто… Сэр, — подала голос девушка, осознавая всю нелепость ситуации. — Неужто тебе мало одной Голдштейн, Ковальски? — спросил Грейвс, переводя взгляд с нее на Якоба. — Или ты решил соблазнить всех во всем Нью-Йорке? Пусть это и звучало с весельем в голосе, однако в его глазах начал загораться холодный блеск ревности. Весьма странное и непонятное для него самого ощущение. — Сэр, на самом деле Тина помогала мне. Мы с Кексиком… С Куинни поругались, и я хочу с ней помириться и просил совета у ее старшей сестры. — В архиве? — Я просто не хотел привлекать к этому лишнее внимание, — ответил Ковальски, пряча руки за спину. — Определенно, в архиве нет никакого лишнего внимания, — сказал капитан и устало вздохнул. — Надеюсь, ты получил нужный совет и теперь сможешь нормально работать. — Конечно, капитан. Повернувшись, Якоб быстро удалился, оставив Тину и Грейвса. — Нужно особое приглашение, Голдштейн? — спросил он, внимательно смотря на нее. На удивление, она не опустила голову, как раньше, когда сделала что-то не так. Девушка стояла и словно рассматривала своего начальника, пытаясь, по всей видимости, что-то увидеть. — Вперед, Тина-Тина-Порпентина! И, получив то, что только ей одной было нужно, Голдштейн улыбнулась и пошла следом за коллегой, не замечая, как ее изучают темно-карие глаза. В его голове все еще кружились слова подруги, которые находили все больше подтверждений: Тина на самом деле выглядела весьма бледно и никак не выделялась на фоне остальных, а даже терялась. Но это пока, как решил он, медленно идя к своему кабинету.