Мир для твоей души (от 18)

      Эйнар задремал под размеренное попискивание аппаратов и вскинулся, когда звук немного изменился.       Он открыл глаза и встретился с сонным взглядом Стиана. Тот слабо откашлялся и едва слышно сказал:       — Нашел меня все-таки. Зря. Я не хотел… чтобы ты меня видел… таким.       — Что с тобой случилось, Стиан? — Эйнар провел кончиками пальцев по щеке друга. — Почему так внезапно?       — Я бы так не хотел… чтобы ты знал, — Стиан закрыл глаза. — Но ты слишком важен для меня… чтобы я сейчас смолчал.       — Ты тоже для меня важен! — Эйнар пересел на кровать и наклонился над Стивенсоном, даже не стараясь скрывать своего беспокойства.       — Мне… стыдно. И я виноват перед тобой, — голос Стиана немного окреп.       — В чем ты виноват? — Эйнар уже начинал терять терпение.       Стиан едва заметно улыбнулся:       — Я поклялся унести эту тайну в могилу, но боюсь, ты вскоре последуешь за мной, если я буду молчать.       — Стиан! — Олссон сел ровно и с трудом удержался от того, чтобы встряхнуть тянущего душу любовника.       — Уходи из спорта, Эйни, — в голосе Стиана зазвучала нежность. — Уходи и забудь о сборной и карьере. Займись чем-то обыденным.       — Ты знаешь, как тяжело я добивался того, что имею сейчас, — Эйнар покачал головой. — Я имею право знать причины твоего странного совета.       — Ты тяжело работал первые пять лет, пока пробивался в национальную сборную, — Стиан закашлялся. — А потом вдруг стало легче, не так ли? Поднялись результаты, выросла скорость. А у твоего старого друга началась вторая спортивная молодость, — он горько улыбнулся.       — Допинг? — почему-то шепотом спросил Эйнар. — Но я его не принимал. И никто его мне не предлагал.       — Его предложили мне, — Стиан посмотрел другу в глаза. — Меня подпирала талантливая молодежь, а уходить очень не хотелось. Это был экспериментальный препарат… Он действовал постепенно, наращивая свое влияние. Соответственно, мои силы тоже росли постепенно, но уверенно. Не было подозрительного скачка возможностей… Препарат невозможно отследить современными пробами. Меня уверили, что он безвреден для организма. Конечно, я не верил, но и не думал, что последствия будут такими… глобальными.       — Стиан… — Эйнар был шокирован.       — Прости, — Стивенсон закрыл глаза и облизнул пересохшие губы. — Это было прекрасное время. Я был на вершине… У меня появился смысл в жизни и… ты. Я не сразу понял, что тебе дают тот же препарат… Потом решил, что ты согласился добровольно. Но когда мы стали ближе, стало понятно, что ты ни о чем не подозреваешь. Это… неправильно. Ты должен был сознательно пойти на риск. Как это сделал я.       — Но как? И кто? — Эйнар почувствовал, что задыхается. Это было, как удар в солнечное сплетение — резко и остро. — Тренер?..       — Густав ничего не знает, — Стиан нащупал руку Эйнара и слабо сжал. — На меня вышли представители нашего главного спонсора. Им нужна отдача за вложенные деньги. А сборная с каждым годом выступает все хуже. Ты же понимаешь, какие деньги там вертятся.       — Понимаю, — глухо ответил Эйнар. — Но как они мне его подсунули?       — Протеиновое питание… Ты пьешь его каждое утро. Малую дозу в обычный день и двойную — перед стартом или серьезной тренировкой. Не так ли?       — Так. Но я так понимаю, именно мои бутылочки фаршируются дополнительно? — с отвращением в голосе сказал Эйнар.       — Пять лет назад у нас сменился главный врач сборной… С небольшим скандалом, если помнишь, — Стиан криво ухмыльнулся. — Именно новый медик занимался моей «диетой». И твоей тоже.       — Я знаю, почему они не предложили мне в открытую, — Эйнар потер свободной рукой лицо.       — Ты бы не согласился, — кивнул Стиан. — А сейчас…       — Меня не отпустят так просто, — Олссон с тревогой посмотрел на пискнувший громче аппарат.       — Ты предупрежден, — Стиан закашлялся, пытаясь отдышаться.       — А если я не буду принимать препарат?       — Будет откат, провал показателей, и Николассон сразу поймет.       — Мне нужно подумать, — Эйнар лихорадочно искал выход.       — У тебя есть время, препарат довольно успешно выводится организмом. Пока не находит слабое место. У меня это — почки, — Стиан повернул голову в сторону аппарата диализа*.       — Стиан…       — Уезжай, Эйни. Я не хочу, чтобы ты видел, во что я превращаюсь. У тебя еще есть будущее… Иди.       Эйнар поднялся, а потом склонился над другом. Он мягко коснулся сухих и каких-то колючих губ, а потом заставил себя отойти к двери.       — Я еще приеду, Стиан.       — Не нужно. Иди дальше, — аппарат запищал, в палату вбежал дежурный врач.       — Герр Олссон, покиньте помещение. Идите в гостиницу и выспитесь.       Эйнар не нашел в себе сил возражать. Слишком тяжелый камень лег на сердце, слишком ошеломительными оказались новости. Хотелось переварить их в тишине и одиночестве.       Он вышел из госпиталя и действительно повернул в сторону небольшой гостиницы. Не дошел он всего несколько метров. Из темноты узкого переулка к нему вышли два высоких человека и ненавязчиво повернули в сторону припаркованной машины. Эйнар уже догадался, что к чему, ведь эту машину он уже видел.       — Твоего водителя я отпустил, — спокойно сообщил невнятный силуэт на переднем сидении. — Поговорим, Эйнар?       — Поговорим… герр Ангвик, — Олссон узнал пресс-секретаря фирмы-спонсора. Той самой…       — Я так понимаю, что слегка опоздал, и Стивенсон тебе все рассказал.       — Рассказал, — не стал отрицать Эйран, внутренне собираясь, как перед ответственной стрельбой.       — Я могу извиниться за то, что не предупредил тебя, — вкрадчиво сказал Ангвик.       — Могли бы, но есть ли в этом смысл? — криво усмехнулся Эйнар.       — Ты прав. Никакого. Ты умный человек, Олссон. Догадываешься, чего я от тебя хочу?       — Молчания и результатов, — хмыкнул Эйнар.       — Действительно, умный, — в голосе собеседника послышалось насмешливое веселье.       — Иначе?.. По сценарию плохонького боевика: пытки, смерть, угроза семье?       — Увы, пока ничего нового не придумали, — развел руками Ангвик.       — С семьей только промашка вышла. Нет ее у меня, — Эйнара охватил знакомый уже азарт.       — Всегда кого-то можно найти.       — Увы, тот единственный рычаг управления лежит сейчас в больничной палате без надежды на выздоровление, — Эйнар потребовалась вся сила воли, чтобы произнести это холодно, даже равнодушно. — А пытки и смерть… Если утрату Стиана Стивенсона общественность еще сможет принять, как несправедливость судьбы, то столь скорая гибель второго по значимости биатлониста страны вызовет подозрение. Конечно, у вас достаточно средств, чтобы выкрутиться, но осадок все равно останется. Даже если вы устроите мне несчастный случай…       — Будут трясти сборную, но никак не спонсоров, — отмахнулся Ангвик. — Но давай все же договоримся. Мы же не звери.       Эйнар многозначительно хмыкнул.       — Не звери, — с нажимом повторил пресс-секретарь. — Мое руководство согласно отпустить тебя на все четыре стороны, если ты будешь помалкивать.       — Но?.. Это ведь еще не все, — Эйнар заставил себя расслабиться, чтобы не показывать собеседнику свою нервозность.       — Олимпиада. Нам нужны твои победы на Олимпиаде в следующем году, — Ангвик вдруг включил свет в салоне и повернулся всем телом. — Два сезона, максимум побед, всемирная слава — неужели столь великая цена за свободу?       — Какие гарантии, что вы меня действительно выпустите?       — А какие гарантии, что ты будешь молчать и пить наш препарат?       — То есть, никаких, — констатировал Эйнар. — Я могу подумать?       — Конечно, — Ангвик разблокировал двери, и на переднее сидение скользнул водитель. — Я отвезу тебя к самолету, впереди долгий перелет в Тюмень — постарайся выспаться. Тренера я предупредил, что первую гонку ты пропустишь.       — Он тоже в курсе?       — Догадывается. Но он тоже достаточно умен, чтобы помалкивать, — Ангвик кивнул водителю, и тот нажал на какую-то кнопку. Перегородка между сидениями мягко поднялась, отрезая Эйнара от собеседника.       Машина тронулась с места, едва заметно покачиваясь на отличных амортизаторах.       — Ну, ты и влип, Эйнар, — пробормотал Олссон, откидываясь на спинку сидения. — Но не будем наивными…       Никто и никогда его не отпустит. Выждут время, чтобы не вызывать подозрений, и устроят ему какую-то аварию. Или травму, не совместимую с жизнью. Но время нужно и самому Эйнару. На то, чтобы обдумать ситуацию и найти выход. Если он есть.

***

      Эйнар вышел из машины и поежился от весенней прохлады. Здесь, на окраине Осло было еще зимно, а после теплого салона авто — даже слишком.       Вчера сборная вернулась домой после последнего этапа Кубка мира. Этот самый Кубок теперь сверкал и переливался в штабе сборной, а сам Эйнар старался даже не вспоминать о нем. Ему было противно и стыдно. За себя, за команду, за тренера… А еще он понимал, что на нем эксперименты не закончатся. Просто в лаборатории, создавшей чудо-препарат, учтут погрешности, разработают новый вариант и всучат голодному до побед юниору.       Эйнар тяжело вздохнул и побрел в сторону входа на стадион. Сотрудники комплекса не обращали на него внимания, занятые своими делами. Только какой-то молоденький техник подбежал с блокнотом за автографом и умчался счастливым.       День уже клонился к вечеру, когда Олссон добрел до Коллена*. В сумерках он с трудом мог разглядеть добрые черты тролля из сказки, но он давно изучил их.       Эйнар любил приходить сюда, в подножье огромной статуи. Иногда он негромко рассказывал Коллену о своих проблемах. Как-то ему даже показалось, что камень шевелится, когда на него не смотришь прямо. Да и маленькая фигура девочки, сидящей на руках Колена, бывало смещалась. Или во всем виновато воображение и игра света?       Сейчас Эйнару было не до мистики. Ему просто нужно было выговориться. Ведь он так и не нашел выхода…       Когда тихий рассказ подошел к концу, а задница замерзла даже сквозь зимний лыжный костюм, Эйнар умолк, прижимаясь спиной к камню. Он не сразу услышал мягкое шуршание мелких камешков и сильно вздрогнул, когда его плеча коснулась чья-то рука.       Эйнар резко повернулся, глядя снизу вверх на весело улыбающуюся девушку — пышную, полную сил и красок. Две толстые рыжие косы лежали на высокой груди, а цвет зеленых глаз можно было рассмотреть даже в сумерках.       — Фройлен… — Эйнар поднялся, во все глаза рассматривая незнакомку. Особенно поразил его старинный костюм, который он видел только в кино.       — Ты ищешь выход не там, где нужно. Но Коллен принял решение помочь тебе, — грудным, вибрирующим голосом произнесла незнакомка.       Олссон бросил быстрый взгляд на статую и ошеломленно замер — руки тролля были пусты. Там, где раньше сидела женская фигурка, теперь никого не было. Или…       — Да, это я, — переливисто засмеялась девушка. — Норна Скульд*.       — Скульд? Но это же… — Эйнар вовремя захлопнул рот, но девушка не рассердилась.       — Сказки, ты хотел сказать? Увы, сейчас это так. Но мы все равно видим всех, слышим всех. И отмеряем нити, — девушка улыбнулась. — Ты приходил сюда чаще других, ты нравишься мне и моим сестрам. Поэтому Коллен откроет для тебя путь. И только от тебя будет зависеть, как ты его пройдешь. Этот шанс дается не каждому, Эйни. У тебя сутки, чтобы подготовиться. Если ты решишь верно, то завтра новый мир встретит тебя.       — Я умру?       Скульд захохотала, а потом подмигнула:       — Для этого мира ты точно умрешь. Иди, Эйнар, решай.       Она ловко подпрыгнула, цепляясь пальцами за неприметные выступы в камне, и вскоре устроилась на прежнем месте. Эйнар моргнул, а когда посмотрел снова, то увидел лишь каменную фигурку женщины, сидящую на руках тролля Коллена.       — Я приду, — вслух сказал он, а потом прикоснулся к камню. — Спасибо.       По дороге домой у Эйнара все больше и больше зрела уверенность в том, что он согласится на предложение Скульд. Это было безумием, но казалось единственно верным решением. Но прежде ему предстоит сделать очень и очень многое. Сутки — это не много, но и не мало — ведь у него уже почти все готово. Осталось только запустить ход времени до взрыва.