Я тебе не накапала зелий, не прочла заклинаний, Не живёт под моей постелью исполнитель желаний. Слабая женщина я – колдовать не умею, Вовсе не то, что ты думал, ни ведьма, ни фея. Я не могу оставить тебя в покое, И не могу перестать постоянно сниться. Не специально я стала твоей паранойей, Даже не знаю как это могло получиться.
— Вот бы поскорее встретить её! Ты не представляешь, какая она... — Жан яростно жестикулирует руками, с пеной у рта описывая и показывая своему благородному слушателю, Широ, ту самую. Мэтт тихо фыркает себе под нос, скучающе положив подбородок на собственные руки и лениво наблюдая за ходом разговора. Такаши не умел посылать, что, в соответствие с его характером, было весьма странно. Жёсткий, он строго следил как за собственным, так и Холта рационом(как поговаривал, его мать в редкие приезды домой не готовила ничего вредного для формы, которой у Мэтта отродясь не было), присматривал за вечно буянящим Китом; ещё умудрялся пинать его по ночам от компьютера, что до этого никому, кроме Кэти, не удавалось. Мысли плавно и незаметно свернули на запретную для Мэтта тему – сестру. Её задорный смех, тесные объятия после долгой разлуки и неизменные запрыгивания на руки при первой встрече; привычные препирательства с матерью о вечном: «Ты же девушка, Кэти!», расстроенно-подпаленное лицо после неудачного эксперимента и чуть ли не инфаркт над проносящимся грохотом из её комнаты... Мэтт многое знал о сестре, и слишком многие ассоциации запускало простое имя совсем непростого человека в его жизни. Жан и его соулмэйт были оттеснены собственным личным сумасшествием. И Холт совсем об этом не жалел, находясь в своих думах. — Эй! Холт, а кто снится тебе? Безмерно удивлённый окликом Мэтт приподнимает голову с рук и с непередаваемым выражением смотрит на улыбающегося Жана. Тоскливо вздыхает, закатывая глаза, и молча возвращается на прежнее место, совершенно не обращая внимания на заинтересованные оклики сокурсника. Его соулмэйт... Он вспоминает последний свой сон и тихо проклинает идиота Жана, что спрашивает слишком личное для простого приятеля. Ведь знание о его судьбе, он не доверит даже родному отцу. Просто потому, что это было самым странным, что могло случиться с простым и понятным мальчиком-гением Мэттом. Соулмэйтом Мэттью Холта была Кэти Холт. И данный факт стал самой большой катастрофой в его жизни.Не бойся, милый, это всего лишь чувство, Неуправляема сила восторга и грусти, И ощущения сладостно невыносимы, Так всегда происходит с теми, кто любит сильно.
***
Мэтт, как и многие подростки, в своё время очень интересовался феноменом соулмэйтов. И даже не из-за желания как можно быстрее увидеть свой первый сон, а понять природу чего-то столь странного и интересного. Научных теорий, каких-то предрассудков было множество, а мнений простого народа людского – и того больше. Однако всё сводилось к одному – контролировать это не мог никто. А значит, оставалось только смириться. Спокойно принять, что в один момент снится тот самый сон, и ты всего лишь-то узнаёшь, как выглядит твоя родственная душа в этом мире. Кому-то сны приходят совсем рано, кому-то позже, а кто-то так никогда и не видит никого, кто разделял бы с ним одно сновидение на двоих. Мэтту сон приходит в восемнадцать. И в первый момент парень не понял, что он действительно тот самый. Ведь в звёздной тьме стояла прекрасно знакомая фигурка Кэти, улыбающаяся только ему и приглашающе протягивающая к нему руки... В противовес, сны никогда не приходили к предначертанным одновременно. Бывали случаи задержек в целые года, а то и в десятилетия. И объяснения тому не было тоже. А Холт и не хотел его знать. Ему действительно хотелось надеяться, что Кэти ничего не снится, чем действительно верить, что она, подобно ему, просто скрывает всё. Мэтт чётко для себя вывел только одно спасающее его правило: родственная душа не обязана быть любимой. Где эта неписанная истина, устанавливающая один вид отношений для соулмэйтов? Тогда он сможет уверить в этом Кэти. Сможет сохранить между ними всё то же доверие, не омраченное феноменом снов. Ведь... сможет? Его случай просто не мог быть единичным. Но о подобных совпадениях Мэтт не слышал, и никаких инструкций ему в этой ситуации, конечно же, не досталось. Расстраивать родителей своей «неправильностью» правильный Мэтт не хотел. И принял когда-то решение молчать.Не умоляй меня сделать всё так, как было, Это не я в твоё сердце булавку вонзила, Не понимаю зачем снова делаю больно, Нежность моя и жестокость совсем бесконтрольны. Не объяснить почему наваждения и слёзы, Именно ты почему болен именно мною. Не существует ответов на эти вопросы, Не специально я стала твоей паранойей.
***
Маленькая грациозная рука перебирает его волосы, пока Мэтт, втихаря жмуря глаза от удовольствия, апатично смотрит на океан космоса вокруг. Длинные рыжие пряди падают ему на лицо, перекрывая обзор, когда Кэти нависает над ним, смотря прямо в глаза осмысленно-серьёзным взглядом. У Мэтта перехватывает дыхание. Чтобы проверить, образ пред вами, пришедший к вам во время сна, или уже настоящий человек, достаточно просто одного – образ не может говорить. Но создаёт иллюзию присутствия, не давая соулмэйтам сойти с ума от разлуки со своей родственной душой. Потому что попасть в общий сон можно, только если спать в это время вместе, пусть и порознь. Холт прекрасно знает всё это, поэтому и не говорит никогда. Как и то-ли-образ-то-ли-не-образ его сестры. Косвенных признаков набралось уже достаточно, но... Мэтт просто боится что-то менять. Боится разрушить их отношения раз и навсегда. И не хочет, чтобы это прекращалось. — Мэтт, это ты, да? — тихий шёпот и колдовской блеск глаз, что так похожи на его, завораживают. Но Холт молчит. Молчит и смотрит, как безнадёжная решительность сменяется тихой радостью. Его маленькая Кэти тоже боится. Но всё равно сделала это, несмотря на... на всё. Мэтт действительно ненавидит себя, когда говорит твёрдое, но тихое: — Да. В глазах напротив – ужас, и он резко просыпается от звука будильника.Я твоей не владею душой, не владею телом, Ничего не творила с тобой, ты сам всё сделал. Как наркотик меня прими вместе с пыткой и счастьем, Так всегда происходит с людьми, ослеплёнными страстью.
***
Мэтт мнётся на пороге, медленно раздеваясь и ворчливо матеря себя. Мать предупредить он успел, но та «прямо как никогда вовремя» сегодня собралась с отцом в гости к друзьям на остаток дня. Они долго извинялись, что не смогут побыть вместе всей семьёй, но, честно говоря, это сейчас совсем его не волновало. Кэти перестала почти появляться в снах одновременно с Мэттом. Или притворялась настолько хорошо, что на слова его никак не реагировала, продолжая смотреть пустым взглядом. И ему категорически не нравилось, что происходит. Сейчас она перестала спать. А что... что потом? Её реакция ясно указывала, что знала она об их связи уже относительно давно, а значит, потрясение не стало настолько большим, каким бы могло быть. Но.. Всегда было это поганое но. Всё-таки точно не зря он попросил родителей не предупреждать Кэти о его приезде. А то бы пришлось сбежать куда подальше. — Маам, вы что-то заб... — из-за угла выворачивает Кэти с прозрачной чашкой кофе и чуть не врезается в тумбу от удивления. — Мэтт? А ты... что тут? Из уст сестры внезапно вырывается невнятный писк, и девушка резко разворачивается, срываясь с места и бросая тонким голосом, что будет в своей комнате. Тихо выругавшись и чуть не споткнувшись о собственные ботинки, Мэтт рванул за ней. Так или иначе, подготовка в Гарнизоне давала о себе знать и перехватить сестру он смог у входа в её комнату. Схватив её за руку, он заставил ту пошатнуться, а чашку с громким звоном разбиться об пол на мелкие кусочки. Порядком остывший кофе залил им ноги, тёмными брызгами оставшись на одежде. Кэти громко вскрикивает. — Совсем рехнулся?! Она судорожно пытается освободить руку, тем не менее не делая даже шага и застывше смотря на блестящие, в свете лампочки, осколки. Мэтт отпускает, но взгляда с напряжённой спины Кэти не сводит, предупреждающе бросая: — Будь осторожна. Холт-младшая вздрагивает, опуская голову ещё ниже и скрывая волнующиеся глаза. Пальцы слегка подрагивают от тепла чужой ладони, пока они вдвоём аккуратно стараются обойти осколки, редкими колкими фразами предупреждая друг друга куда лучше ставить ноги. Тут Кэти громко вскрикивает и одним большим прыжком скрывается в своей комнате, отчаянно матерясь. Мэтт устало вздыхает и идёт за перекисью, щипцами и лейкопластырем. Когда он возвращается, дверь всё так же открыта, а на кровати, под одеялом, лежит чуть вздрагивающая время от времени фигурка. — Эй, котёнок? — она замирает на мгновение и робко выглядывает из-под махровой ткани, вцепившись и поглядывая на него чуть покрасневшими глазами. Громко шмыгает носом. Мэтт устало улыбается. — Дашь посмотреть ноги? Кэти думает недолго и чуть кивает, садясь на кровати и свешивая голые ступни с края. Он опускается на колени и начинает осматривать ступню, чуть придерживая ногу за икру. Кэти тяжело дышит. — Мэтт... сколько? Холл молчит, старательно проверяя ранку на остатки осколков, а затем дезинфицирует, заставляя сестру громко зашипеть от неожиданности, и залепляет порез пластырем. — Семь лет. Наконец хмуро бросает тот и слышит тихий, невнятный полустон-полувсхлип. — Тебя действительно... это так волнует? Нервничая, он непроизвольно поглаживал мягкую бархатистую кожу сестры большим пальцем, залепив куда-то поверх пластырь. Кэти поражённо замирает. — Ты издеваешься?! Как так... Почему? — Почему что? Не сказал, не предупредил, не обрадовал? От яду в его голосе Кэти просто хотелось зажать уши. Она редко видела Мэта таким... Таким. Сдавленные рыдания вернулись снова. Мэтт мгновенно растерялся, хватая её за руки и смотря взглядом побитой собаки. Выть захотелось ещё сильнее. Ситуация начинала попахивать абсурдом. — Я хочу кое-что... проверить, — Кэти тыльной стороной ладони вытирает слёзы и с мрачной решимостью испытующе смотрит на него. Интуиция вопила благим матом, но Мэтт всё-таки соглашается, прекрасно понимая, что терять-то уже нечего. А потом Кэти целует его, и все связные мысли куда-то вылетают, словно в пресловутую аэротрубу. Мэтт впервые испытывает что-то подобное, и чувства работают быстрее сознания, заставляя отвечать и перехватывать инициативу. Сестра целует мягко, абсолютно неумело(и Мэтт никогда не признается, что до чёртиков рад этому), а в голове, тем временем, застилается неприступный розовый туман. От его напора Кэти охает от неожиданности, прикусывая нижнюю губу до крови. Вкус железа чуть отрезвляет, и он отстраняется, тяжело дыша. Холт-младшая откровенно дрожит, широко распахнутыми глазами смотря на него. А затем шипит сдавленно и пришибленно: — Только... только попробуй сказать, что это неправильно и аморально! Только попробуй! Она вскакивает с кровати и отчаянно обнимает его, беспорядочными поцелуями покрывая его лицо и подбородок. На щёку падает пара влажных капель, и Мэтт отмирает, хватая Кэти за плечи и сильнее привлекая к себе. — Котёнок... — почти откровенный стон куда-то в шею и пахнущие её любимым шампунем(с апельсинами) волосы. Она вьется змеёй, трётся о него, подставляясь, словно ластящаяся кошка своему хозяину, и Мэтту просто сносит крышу. Все произошедшее запоминается как-то отрывочно, отдельными фрагментами, навсегда впечатываясь в сознании. Горящие возбуждением карие глаза, так похожие и одновременно-не-похожие на его, изгибы обнажённого, до боли родного, девичьего тела... Холты многого не знали о соулмэйтах, но поразительная тактильность и эмоциональная зависимость родственных душ были сегодня испробованы ими на полную катушку. И ни Мэтт, ни Кэти, точно об этом никогда не пожалеют.Я так слаба, так беспомощна, так уязвима, Я упаду, если не за что будет держаться. Хаос в моей голове, а в глазах испарина, Кажется это смешным - от меня защищаться. Я никаких психотропных не знаю секретов, Ни изощрённых ловушек, ни тактики боя. Это всего лишь любовь, нет вины моей в этом, Не специально я стала твоей паранойей.
***
Мэтт просыпается от странного шебуршания где-то под боком и с трудом разлепляет глаза, пытаясь сфокусировать картинку. На краю постели сидит Кэти, полностью обнажённая и уткнувшаяся в собственные колени. Её плечи мелко трясутся, а на чуть смугловатой коже отчётливо видно мурашки и ярко-красные следы засосов. На языке странно горчит, когда он обнимает её, жаром своего тела согревая и чуть успокаивая. Казалось, Кэти почти не дышит, но стоит ей чуть приподнять голову, как Мэтт слышит её чуть хриплый и срывающийся шепот: — Ты ведь сейчас уйдёшь и предпочтёшь об этом никогда не вспоминать, верно? И Мэтт действительно не знает, что ответить на это. До исследовательской миссии на Кербер оставалось не больше месяца.Не бойся, милый, это всего лишь чувство, Неуправляема сила восторга и грусти, И ощущения сладостно невыносимы, Так всегда происходит с теми, кто любит сильно. Я твоей не владею душой, не владею телом, Ничего не творила с тобой - ты сам всё сделал. Как наркотик меня прими вместе с пыткой и счастьем, Так всегда происходит с людьми, ослеплёнными страстью.
За этот месяц они не говорили о произошедшем ни слова. И лишь прощаясь, Кэти позволила себе прошептать: — Возвращайся, ведь я... я без тебя не могу. ...Мэтт не возвращается.