Дай заглянуть в твои глаза, Чтоб извлечь на поверхность себе изменившую душу Видишь мёртвое море, в нём вся рыба отравлена, И в страхе глотая воздух открытыми ртами По волнам всплывает наружу.
Раскаленный воздух гудел от судорожных вспышек-плевков плазмой, раздавался раскатами сминаемого под бездушными машинами железо покрытия, взрывался громкими криками сжигаемых заживо. Пидж передергивает, когда очередной смертоносный снаряд врубается в их кривоватый строй, распылив командира на множество мелких атомов. Пидж отвратительно, когда она со смачным хрустом перерубает сочленения доспехов очередного галрского выкормыша - рас сателлитов у них хватало. Гандерсон в принципе равнодушно, когда она остается совсем одна в судорожно мигающим красном коридоре - Захарию только что разрезали на две неравные половинки устрашающим в эпоху покорения космоса клинком. Кэти, Кэти, Кэти... Сплошная алая пелена скрадывает связки ударов, кровь на губах помогает хоть как-то поддерживать связь с реальностью - не рухнуть в один сплошной непроглядный амок. Здесь и сейчас - никому не было дело до её навыков, оценок и сданных нормативов. Здесь и сейчас - имели реальный вес лишь жажда к жизни и умение вцепляться в глотки, вырывая эту самую жизнь из костлявых лап. Здесь и сейчас - умирали маленькие девочки и мальчики, только-только вкусившие настоящую кровавую бойню. За пределами уютного внутренного кольца был действительно настоящий Ад. И как бы кадетам не твердили это, ни один из них не представлял себе до конца грязь выбранного пути. Когда нужно милосердно добить тяжелораненого товарища, когда огромный амбал рыдает над телом погибшей подруги, когда самые стойкие готовы побросать оружие, лишь бы спастись. И когда цена твоей жизни - один выстрел. Переплетения коридоров смазываются в еле различимую серо-бурую массу, заученные наизусть, они н е з н а к о м ы. Рука срывается и баярд давится хиленьким еле зеленым плазменным сгустком, освящая перекрытый грудой тел проход. Оплавленная от выстрела стена блестит пластиком, забивая сенсоры резким приторным запахом. Тела бликуют нашивками связистов, и Гандерсон хочется громко выругаться. Твари оказались информированные, выбили самый защищенные отдел и даже не почесались, направившись к основному заселенному сектору. Натуральная бойня. Без подмоги, без нормального руководства, без сигнала тревоги до первых рычащих выкриков галра и их прихвостней. До первого тела в привычной оранжевой форме. Холт, Холт, Холт... Шепчущие выходят буквально из стен бесформенными сгустками, вылетают из тел, кричат, кричат, кричат... Пидж бросается с места, пока аномалия не поджарила ей мозги. Безмозглые твари, ориентированные, вот дурная ирония, на излучения мозга живого существа - бросились следом, безошибочно следуя за загнанно метающейся фигуркой. Порождения дурной химерологии какой-то давно сгинувшей расы - Шепчущие служили тылом войск Империи, цепными псами следуя за тем, на кого покажет хозяин. Не успеешь убить этого Проводника - ты труп, выпитый эмпатичными тварями досуха. Худшей участи и придумать нельзя. Одна радость - этот хренов друид должен быть поблизости, раз почуял её, Пидж, и направил именно Шепчущих, бессменных телохранителей, а не что-то послабее, но мобильнее. Эфир неожиданно захлебывается истошным скрежетом, сменяясь уверенным, четким голосом второго Адмирала. — Внимание всем выжившим! На флагманский корабль "Несущий свет" и его патрульную эскадру было совершенно неожиданное нападение превосходящими силами противника. Повторяю, на нас было совершенно нападение, всем выжившим на кораблях малого класса предписывается отступать к эвакуационным отсекам по протоколу "Берсерк". "Разящий", "Патриот" и "Цианид", свяжитесь с нами любой ценой, если слышите это сообщение. Повторяю... Пидж выдыхает, блокируя автоматическую дверь. Протокол "Берсерк"... Дела явно аховые, раз Адмирал дает добро на выверты их собственных химерологов. Обычно предпочитают воздерживаться от столь радикальных методов выпиливания не самой слабой, но все же группы разведки со стороны Империи. Да и друиды в абордажных командах весьма настораживают. По паническим сообщениям будто взорвавшегося после выступления Адмирала эфира, Шепчущих заметили не только на их "Морфии". Связь явно преднамеренно глушили и странно, что заглушки смогли сорвать так быстро. Молчание "Цианида", корабля, где базировались их собственные друиды, на фоне этого весьма хреновое дело. "Разящий" и "Патриот" - группа прикрытия, причем не самая слабая и уже их полное молчание добавляет к этому всему весьма дурной запашок. Бежать и одновременно строчить на микрокомпьютере не самое умное дело, но Гандерсон трезво оценивала свои шансы против неизвестного друида. Лучше оставить подсказки более квалифицированным кадрам, глядишь и ухайдокают таки тварь. А Пидж выиграет им немного времени своим телом. Другого выхода у нее просто не было, ведь Шепчущие, взявшие след, никогда не оставляли свою добычу. Отсек связистов девушка знала, как свои пять пальцев. Так что вычислить место лежки неизвестного умельца было делом недолгим. Другой вопрос, что убить его весьма малоперспективно, но... Этот корабль для друида был чужим, как бы тот хорошо не изучил его внутреннее строение. А значит, маленький шанс выжить все же был.Я стою на краю, радиоактивный дождь на лице Всё сильнее осознаю - на меня направлен прицел.
Вентиляция вызывала стойкую ностальгию по кадетским будням. Узкая, пыльная - роботы-уборщики не успели навести порядок до нападения. Временный скачок напряжения вывел из строя многие системы корабля окончательно, а некоторые работали с приличными сбоями. Лагающий робот-уборщик - это действительно жутко. Повстречаться с ним на кривой дорожке очередной темной траншеи - почти вероятный инфаркт от испуга и оплавленные стенки от судорожного выстрела плазмой. Шепчущие, загоняя жертву, не гнушались эмпатическим воздействием, вселяя страх и панику. Так что, чем дольше Пидж от них бегала, тем быстрее истощала свое не такое уж большее сопротивление к этому виду психоволн. Рука стремительно теряет опору, ухая в пропасть, и Гандерсон успевает лишь сдавленно пискнуть, прежде чем, проехавшись телом об острый край, ссадить кожу. — Odio!* — Сдавленно шипит Пидж, чудом не сорвавшись в вертикальное ответвление. Ободранное плечо горит огнем, пока девушка с трудом подтягивается на руках, опираясь ногами о скользкие стенки. Даже сквозь перчатки Пидж неожиданно чувствует холод, исходящей от металла покрытия. Прищурив глаза и посвятив наручным фонариком позади, она неожиданно замечает что-то похожее на изморозь - ярко-белые разводы на грязно-сером фоне. Компьютер пиликает извещением о резком падении температуры на пару градусов. Гандерсон с трудом сглатывает, окончательно забираясь на горизонтальную поверхность, и торопливо отворачивается. Темп становится рваным - Пидж петляет, делает слишком много лишних движений, пытаясь избавиться от липкого холода, забирающегося будто под кожу. Пальцы судорожно шарят в почти уже пустых нашивных карманах форменной куртки. — А вот и тяжелая артиллерия подоспела, — выдыхая облачко пара, еле слышно шепчет Пидж. — Bruciare nell'lnferno!** Позади металл трескается от резкого перепада температур, позади огненный ад, талая вода и вопли помирающий ледяных исчадий. Гандерсон выдыхает, не сбавляя темпа и на ходу пересчитывая оставшиеся зажигательные снаряды. Она уже была совсем близко. Сумрак вентиляции рассеивается, стоит выйти к решетке, перегораживающей выход. Свет расщепляется, темными пятнами неровно ложась на её силуэт. Преграда устраняется быстро и оперативно, Пидж неслышимо перетекает на пол, оглядываясь. Уютный парапет был её любимым местом, скрытый от любопытных глаз, он стал единственным прибежищем после... после многого. Гандерсон выкидывает лишние мысли из головы, несмело делая шаг. На периферии резко оживает тень, темным стремительным росчерком пересекая разделяющие их метры. Девушка успевает лишь сделать неловкий неосознанный выстрел, прежде чем её буквально сметает с места нечеловеческой силой. Хрупкое тело шмякается об пол, протащившись по инерции почти до самого края. Кровь застилает глаза, а ощущения такие, будто все тело пропустили через мясорубку. Пидж закашливается желчью, с трудом опираясь на дрожащий локоть. К голове нежно приставляют что-то холодное, заботливо стирая с рассеченных век капельки крови. Над Пидж нависает друид, безучастно рассматривая её за тканью темной маски. Кинжал у виска кажется весомым аргументом и Гандерсон резко выпускает весь воздух из легких, бессильно падая на грязный, пропахший хлоркой насквозь пол.Белоснежный зверёк, неокрепшее тельце Ужас в зрачках, кровь на снегу, В воздухе тает серебристый дымок Выбиваясь из сил в последней надежде, протяну к тебе руки навстречу - Я наткнусь на взведённый курок.
Кэти Холт с неудовольствием рассматривает блестящие нашивки отдела связистов на форме, крутясь перед зеркалом. В мыслях стремительно проносятся тысячи нелестных эпитетов на собственную бесхребетность, заставляя устало что-то простонать несвязно. — Ты что-то сказала? — В проем с любопытством протискивается русая макушка Мэтта, а затем и сам брат полностью. — О, примиряешь новую форму? У Кэти почти чешутся руки запустить в него пустой мыльницей. — Сам не видишь? — Мрачно приподнимает бровь девушка, разворачиваясь к зеркалу спиной. Брат примирительно приподнимает руки, переставая улыбаться. — Не злись, котёнок, но я тебя и на пушечный выстрел не подпущу к боевому отделению. Девушка устало закатывает глаза, не желая возобновлять порядком поднадоевший спор и подходит почти вплотную, чуть склоняя голову набок. Мэтт что-то хмыкает несвязно, первым касаясь её губ и привлекая к себе одним привычным сильным движением. Кэти наконец улыбается в поцелуй, запуская руки в мягкие растрепанные пряди. В теле поселяется такая любимая ею легкость и приятная истома, опьяняя, подкашивая в удовольствии дрожащие ноги. Жаркие прикосновения уже касаются обнаженной кожи спины, пуская холодные мурашки от влажного воздуха ванной. Кэти прогибается, позволяя алеющим меткам покрыть шею. — Guardi.*** — Брат срывается, тяжело дыша ей в ухо. — У меня через полчаса смена, сестренка. — Голос Холта прерывист, с низкими утробными нотками. Девушка с удовольствием жмурится, потершись макушкой о его плечо, словно кошка. — Кэти... — Ммм, смена, да-да. — Она ласково оглаживает его висок, невинно улыбаясь. — Иди? В противовес, опускается на колени, выбывая из парня невнятный бессильный рык. Кэти Холт прекрасно умела манипулировать Мэттью Холтом. И тот был совсем не против. ...Девушка резко опирается обеими руками о раковину, с трудом сдерживая злые слезы. "Нам очень жаль, все мы сочувствуем вашей потере..." - лицемерная дрянь. "Ваш брат был гением, истинным сыном своего..." - имбецил с промытыми пропагандой мозгами. "...не зацикливайтесь, вам никто не станет делать..." - лживая падшая женщина, под маской добренькой неравнодушной. "Смирись, девочка". Уродливые шрамы пересекают запястья, став еще одним камешком в лавину её сломанной жизни. Удобный повод для отстранения, не так ли? — Нестабильная психика... Ха! — Кэти громко смеется, чувствуя на губах вязкую соленую влагу. — Твари... Кулак с хрустом впечатывается в хрупкую керамику. — Чтоб вы все сдохли! Все! Ненавижу! Холт загнанно дышит, с отчаянием смотря в расколотое на крупные куски зеркало. Трещинами идет не только стекло. — Пожалуйста.. — истерично шепчет, глотая непрерывной поток слез. — Пожалуйста... вернись, Мэтт. ...Форма блестит нашивками боевого отделения. — Пидж? Пидж Гандерсон? — Верно. Кэти Холт умирает окончательно.Задыхается небо, под пеплом и смогом Сотни мёртвых дельфинов лежат на горячем песке, обожжённые нефтью Полыхают леса, вздымаются волны, Извергает наружу с чудовищным гулом земля Осквернённые недра.
Пидж была умной девочкой. А еще она очень хотела жить. Друид медлил, наслаждался ли беспомощностью жертвы, отвлекался на своих подручных - Гандерсон не знала и знать не хотела. Единственное, что сейчас было важным - её шанс. Единственный шанс. Неловко взмахнув локтем, она заставляет друида резко дернуться, оцарапывая смертоносной сталью загрубевшую кожу. Умирать, оказывается, не так уж и страшно. А потом раздается взрыв. Пламя всегда было таким завораживающим? Она улыбается. Последние три зажигательных пришлись как нельзя кстати. А сдавленное "Кэтти" ей определенно лишь почудилось.Будь осторожен, принимая приносящие гибель решения Невозможно, убивая, самому не стать мишенью.
— Мэтт, а ты когда-нибудь убивал? Брат вздрагивает, удивленно оборачиваясь на нее через плечо. Кэти отстранённо смотрит на свои руки, не поднимая на него взгляда. — Кэт?.. Что ты?.. — Как думаешь, а я смогу убить? — Не слушая, отстраненно продолжает она. — Смогу ведь, да? Ради тебя? И поднимает на него блестящий осколками взгляд. Холт не понимает, почему на мгновение чувствует дуновение могильного холода. Он предпочитает выбить из неё эти мысли, выцеловать жесткими поцелуями, метками оградить хрупкую душу. Но так и не успевает. Этот разговор становится для них последним.