Исток

Ван Со стоял в нескольких шагах от неё. Он только что вышел из машины и теперь осматривался. Видно, решал, куда пойти. Хачжин подскочила к нему и, уже касаясь плеча Со, поняла, что снова ошиблась. Это было так глупо, но встреча с У Хи дала ей надежду, да и несколько дней назад... Хачжин готова была поклясться, что видела Бэк А у той витрины. Она поспешно попросила прощения у обернувшегося мужчины и скрылась за углом ближайшего магазина. Увидев скамейку, Хачжин присела. Она несколько раз глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться. Выходило плохо. Уже из-за тех снов — воспоминаний, которые она принимала за игру расшалившегося подсознания — на глаза наворачивались слёзы, а сердце отчаянно ныло, когда же она узнала, что всё это было правдой, когда вернула себе утерянную часть жизни... Хачжин забыла про покой. Любовь к Со, мысли о нём и дочери не оставляли её ни на секунду, и Хачжин казалось, что по-настоящему она так и не вернулась. «Я умерла, — говорила она себе. — Ушла из того мира, оставила своих близких, так что мне теперь делать?» От боли и раскаянья кружилась голова, дышать было тяжело, и порой Хачжин не верила в то, что сможет жить дальше. Что ей стоит жить. Иногда ей хотелось рассказать кому-нибудь обо всём. Пусть бы её назвали сумасшедшей или выдумщицей, зато послушали, позволили бы говорить о Со, о её долге перед ним и об их маленькой девочке, о которой он так ничего и не узнал. Но в этом мире у неё была только младшая сестра, успевшая выйти замуж, пока Хачжин лежала в коме, и уехавшая в Токио вслед за любимым. Хачжин не винила её и исправно отвечала на звонки. Сколько бы она сама отдала за то, чтобы отправиться к своему любимому — к Со. Распивая соджу в одиночестве, Хачжин часто вспоминала о Бэк А — таком хорошем и таком несчастном. Как они пили, когда умерла Менхи, как поддерживали друг друга потом. Хачжин почти не спала с того дня, как вспомнила обо всём. Ложилась в кровать, но сон не шёл, мысли окружали её и мучили, точно она недостаточно сильно страдала, точно её ненависть к себе можно было усилить. «Я не могла поступить иначе», — убеждала себя Хачжин и не верила своим словам. И сейчас, сидя на скамье, и машинально рассматривая постеры, закреплённые на фасаде кинотеатра, Хачжин снова ощутила беспомощность, охватывавшую её в те долгие холодные дни. Тогда она в безумной надежде заглядывала в лица всем, кто проходил мимо, всматривалась, надеясь, что Со всё-таки окажется где-то здесь. «Ведь можно переродиться, — рассуждала она тогда, борясь с подступающим отчаянием. — Ведь это должно быть реальным, если уж перемещения во времени возможны... Ох, если бы Чимон не исчез так, если бы объяснил. И зачем он помог мне вспомнить, почти заставил? Неужели только для того, чтобы я не могла больше жить спокойно?» Всё изменилось, когда Хачжин встретила У Хи, когда её догадки подтвердились. Правда, она также убедилась в том, что переродившиеся ничего не помнят о прошлой жизни, но порой ей казалось, что так даже лучше. Той же У Хи не стоило вспоминать о былом. И Со... хорошо, что прошлое оставило его. Тут Хачжин отстранённо взглянула на наручные часы и с ужасом обнаружила, что до их встречи с У Хи осталось десять минут. Она встала, отряхнулась, заодно пытаясь, окончательно вынырнуть из того тягучего океана, который неизменно захватывал её, стоило только задуматься. Чтобы снова не потерять счёт времени, Хачжин шла по улице и про себя описывала каждое здание: «Пятиэтажное с большими окнами, недавно его ремонтировали, а сейчас работы уже завершили... Там дальше — небоскрёб, а за ним вроде офис ON, как-то я проходила мимо». Совсем недавно она в этом районе увидела Бэк А. Ему очень шла футболка с задорной надписью на английском языке. Взволнованная неожиданной, но такой желанной встречей Хачжин совсем забыла о приличиях. Поэтому пришлось поспешно уходить, когда он обернулся, явно намереваясь задать ей несколько вопросов. Впрочем, Хачжин не сомневалась, что скоро они с Бэк А снова увидятся. У Хи встречалась с каким-то парнем, с которым познакомилась на работе, и Хачжин готова была поспорить, что это Бэк А. Не могли же они не найти друг друга в одном городе. Хачжин не хотелось даже думать о таком варианте... и о том, что Со мог переродиться где-нибудь в Африке — тоже. Хачжин грустно улыбнулась. За это время она успела проиграть в голове тысячи ужасных сценариев («А если Со успел обзавестись четырьмя детьми? Или ему уже за шестьдесят?»), отбрасывая их один за другим, Хачжин зашла в кафе. Это было элитное место в европейском стиле, сама Хачжин редко ходила в такие. Но У Хи уверила её, что здесь отличная пицца, и Хачжин сдалась. Заметив У Хи, которая, как всегда, выбрала столик у окна, Хачжин направилась к ней, мысленно повторяя: «Квон Сохён, не У Хи, а то она всё-таки решит, что я сумасшедшая». Новое имя шло У Хи так же, как стильный брючный костюм в синеватых тонах. Здороваясь с подругой, Хачжин в очередной раз задумалась об этом странном механизме перерождения и связанном с ним моментах. Например, она не могла точно понять — на самом ли деле Квон Сохён и внешне вылитая У Хи, или это какая-то особенность её, Хачжин, восприятия? Кажется, ответ знал только Чимон, но он пропал, будто и вовсе не жил на свете. «Она дорога мне, это главное», — подумала Хачжин, разглядывая меню. — Можем взять «Маргариту» на двоих, — предложила У Хи («Квон Сохён», — снова исправила себя Хачжин, нужно было привыкнуть и в мыслях звать её так). — Как скажешь, онни, — улыбнулась Хачжин. О том, что по настоящему она всё-таки старше двадцатисемилетней Сохён, Хачжин старалась не думать. Вообще она отчаянно советовала себе поменьше размышлять, но успехов так и не достигла. В кафе играла приятная музыка. Сохён прислушалась: — О, Reamonn... давненько их тут не ставили. — Cause you’re my Star shining on me now, — раздавалось из динамиков. — Тяжело быть чьей-то звездой, — заметила Хачжин, отхлёбывая из стакана, который принёс расторопный официант. После минутных сомнений она попросила у миловидного юноши тёплой воды, и ничуть об этом не пожалела. — И музой, — добавила Сохён. По её взгляду Хачжин поняла, что Сохён вспоминает о чём-то давнем и дорогом для неё. А она сама подумала о том, как хороша была её подруга-танцовщица, влюблённая в принца-музыканта. — Выставка ведь уже послезавтра? — поинтересовалась Хачжин, когда им принесли пиццу. Сохён кивнула: — Кажется, всё уже сделано, но я уверена, что в последний момент случится какая-нибудь ерунда. Так всегда бывает. — Ты со всем справишься, онни. — Другого выхода у меня всё равно не будет. Пицца действительно оказалась вкусной. Сочетание сыра с томатным соусом неожиданно вышло очень приятным. Вообще-то Хачжин не жаловала помидоры и ела их лишь изредка, но тут она должна была признать, что и этот овощ не так уж бесполезен и противен. Когда у Сохён зазвонил телефон, она извинилась и как-то странно улыбнулась. Хачжин, привыкшая к тому, что от Сохён вечно кто-то чего-нибудь добивается, решила не обращать на это внимания и наслаждаться пиццей. Как ни крути, вечер был хорош, пусть и несколько... необычен. За соседними столиками еле слышно переговаривались о чём-то стильно одетые девушки, на них смотрели снисходительно — иногда восхищённо — их спутники. Этот мир блестящий и отутюженный, с которым Хачжин раньше пересекалась только на работе, никогда ей не нравился. Но не было ничего странного в том, что в нём жила Сохён. Её присутствие успокаивало Хачжин, убеждало в реальности самых смелых мечтаний. Сохён положила трубку и обратилась к Хачжин: — На самом деле... насчёт выставки, — она прокашлялась. — У меня есть одна идея. И я надеюсь, что она тебе понравится. — Идея? — переспросила удивлённая Хачжин. Она не очень понимала, какое отношение может иметь к ней выставка, посвящённая истории журналистики в Корее, да ещё и подготовленная по заказу директора ON господина Ана. — Знаешь, мне бы очень хотелось, чтобы ты оценила мои труды. Сходила на выставку. На открытие. Хачжин улыбнулась. Доверие Сохён её радовало. — Я бы с удовольствием, — она чуть наклонилась вперёд. — Но разве меня пустят на закрытое мероприятие? Или ты меня проведёшь? — Могла бы и я провести. Но тут такое дело, — Сохён тоже подвинулась к ней, точно собиралась сообщить что-то очень секретное. — У одного из сыновей господина Ана нет спутницы на вечер. И я подумала... может, ты согласишься составить ему компанию? Он хороший парень. Это предложение застало Хачжин врасплох. Она отодвинулась и тяжело вздохнула. Конечно, не было ничего страшного в том, чтобы пойти на выставку с незнакомым ей сыном господина Ана. Но Хачжин не могла сразу же согласиться, даже ради смотрящей на неё с надеждой Сохён. А та тем временем продолжала: — И... я знаю, что это не очень красиво с моей стороны, но сейчас он приедет сюда. Нужно было сохранять спокойствие и не думать о Со. В конце концов, это никак не могло задеть его, это вообще его не касалось, но в голове почему-то был он. Хачжин зажмурилась, пытаясь прогнать его образ. Вот Со говорит ей, что она его человек, вот обещает не отпускать её и даже в тот раз, в их последнюю встречу... он ведь не отказался от неё по-настоящему, он не мог... Всё это было не к месту. Хачжин открыла глаза и взглянула на побледневшую Сохён. «Я её расстроила. Веду себя как истеричка». — Всё в порядке, онни. Это... хорошая идея. Спасибо. Я сейчас приду. Стараясь не смотреть на глядевшую на неё с недоверием Сохён, Хачжин встала и пошла в сторону дамской комнаты. В голове всё ещё было мутно. Мысли путались, и нестерпимо хотелось плакать. — Нужно купить себе успокоительное, — пробормотала Хачжин, умываясь. — И покрепче. В её жизни было слишком много стресса, внезапных открытий, да и надежды тоже изрядно трепали нервы, заставляя верить в невозможное. Когда она, наконец, вышла в зал, за их столом, вообще-то рассчитанном на четверых, кто-то сидел. «Наверняка, сын господина Ана», — мрачно подумала Хачжин и попыталась вежливо улыбнуться. Нужно было поработать над этим заранее, потому что иначе на лице могло отразиться что-нибудь другое — смертельный ужас, например. Она шла к столику, убеждая себя в том, что всё хорошо. «Мы ведь просто сходим вместе на выставку, это ничего не будет значить. Да и вряд ли он мной заинтересуется. Я зря переживаю», — повторяла Хачжин раз за разом. Мужчина за столиком напоминал ей кого-то. Хачжин приглядывалась, пытаясь определить, кого же именно. Ей пришлось прикусить щёку, чтобы не закричать, когда стало ясно, кто сидел рядом с Сохён. На нём был дорогой с иголочки костюм, запястье левой руки сковывали часы, кажется, ролекс. Выбритый начисто, надушенный, весь точно отполированный он улыбался так же хищно, как тогда — в Корё. Словно из-под воды раздался голос Сохён: — Познакомьтесь. Это мой друг — Ан Чун. Он перебил её с изящной бесцеремонностью: — Не просто друг, — и по-хозяйски накрыл пальцы Сохён ладонью. Она не возразила, но Хачжин отстранённо отметила, что ей это не очень приятно. «Конечно, — подумала она. — Это же третий принц... Третий принц и У Хи, как такое могло случиться? Где Бэк А?» И пока Сохён представляла её Ван Ё, который здесь, как попыталась запомнить Хачжин, был Ан Чуном, Хачжин всё доказывала себе, что не стоит так удивляться. «Почему я вообще решила, что У Хи непременно должна встречаться с Бэк А?» — спрашивала она себя и вспоминала Бэк А в милой футболке, такого красивого и улыбающегося солнцу и миру. Нет-нет, всё это было неправильно и даже как-то глупо. К тому же, третий принц, кажется, совсем не изменился. Смотрел на Хачжин, на всех окружающих с чувством абсолютного превосходства, точно и за людей их не считал... Хачжин оставалось только надеяться, что Сохён и Чун не заметят её расстройства. К счастью, они о чём-то переговаривались. Хачжин достала телефон и стала листать картинки, чтобы хоть как-то отвлечься. И, кажется, она почти не удивилась, когда, подняв глаза, обнаружила, что к их столу подходит Чжон. Даже сердце почти не ныло. На Хачжин накатила усталость. Сохён тем временем мягко улыбнулась: — А это Ан Йонг. Именно о нём я тебе говорила. Губы Чуна искривила неприятная усмешка. В ней явно чувствовался намёк. Хачжин отвернулась от него, этот человек вызывал у неё отвращение, но она не могла забыть о последних секундах его жизни, о том, каким потерянным, каким безумным он был тогда. Чжон же, который оказался Йонгом, явно смутился. И при взгляде на него Хачжин стало легче: кажется, Чжон остался собой — добрым, немного неловким малым. А значит, и его идея Сохён изрядно взволновала. — Мы приехали вместе с хёном, но я заметил в витрине магазина биту, которую давно искал... — Вы увлекаетесь бейсболом? — спросила Хачжин. Ей, и правда, было интересно, чем занимается этот новый Чжон, пусть мысли об их общем прошлом и навевали тоску. «Я пойду с тобой на выставку, если ты пообещаешь не влюбляться в меня», — хотела сказать Хачжин в конце вечера, но вместо этого просто поблагодарила за приглашение и дала Йонгу свой адрес и номер телефона. Он должен был заехать за ней. Уже у себя дома, погасив лампу на тумбочке, Хачжин поняла: кое-что в Чжоне-Йонге всё-таки изменилось — он ничего не говорил о своей службе, он точно вовсе не интересовался делами медиахолдинга. Да и про то, что Йонг управляет радиостанцией, рассказал Чун — лениво и немного насмешливо. «Расспрошу Чжона подробно, когда мы снова встретимся, — пообещала себе Хачжин. — Если уж мне суждено встретиться со всеми, кроме Со, должна же быть хоть какая-то польза от этих игр судьбы». Подумала и заснула, и видела Со, потому что не могла сдаться, не могла отпустить. К тому же Сохён упомянула, что у господина Ана три сына. Хачжин пусть и пыталась, не могла совсем забыть об этом.