***
Через сорок минут мы прибыли в шумный город, и на такси доехали до квартиры Морозовых. Где-то на задворках мыслей я совершенно внезапно осознала, что понятия не имею, как живут мои друзья вне школы. Я ни разу не бывала в их домах, не сопровождала в поездках за границу, не посещала любимые ими развлекательные заведения. Все упиралось в количество денег. Пошарив в рюкзаке, Максим достал оттуда ключи и открыл подъездную дверь. Мы проскочили в чистый и аккуратный подъезд. На стенах с удивлением я обнаружила витиеватые узоры разноцветных линий, причудливо закручивающиеся в узоры на бежевом фоне. Вот как выглядят дома богачей! Хорошо, что консьержа не наблюдается. Пройдя по просторному холлу, мы приблизились к поблескивающим в свете настенной лампы металлическим дверям лифта. Макс нажал на кнопку вызова и створки тотчас отворились. Квартира семьи Морозовых располагалась на пятнадцатом этаже двадцатиэтажного здания, недалеко от центра города, помимо нее, в их владении находился двухэтажный загородный особняк. Макс зацепился рукой за рукав кожаной куртки, и повел меня по коридору, чтобы я не заблудилась. Остановились мы у массивной железной двери с изящной ручкой. Морозов-младший быстрыми чуть нервными движениями поспешно открыл дверь и буквально впихнул меня внутрь, коротко пояснив, что соседям на глаза лучше не попадаться. Квартира встретила нас неприветливой тишиной и колющей глаза темнотой. Макс щелкнул включателем. Помещение озарилась искусственным светом люстры. Не желая терять ни минуты, друг ринулся прямо по коридору, свернув на право. Я поспешила за ним. Так мы оказались в мрачном кабинете Петра Морозова. Нет, тут не было орудий пыток, гробов и паутины. Мрачным кабинет представал из-за строгих темных цветов немногочисленной мебели. Но осматриваться времени не было. — Одиннадцать уже, — Сверилась я с временем на телефоне. И убрав мобильник в карман мужской кожанки, собрала волосы в маленький пучок на макушке. — Сколько у нас времени? — Максимум сорок минут. Ресторан, в котором ужинает сейчас отец, находится через улицу, так что припрется он быстро. А может еще и не один, — на последних словах Макс поморщился. Я обронила тихое «фу». — Вот и сейф, — Парень наклонился к нижней дверце неподъемного с виду шкафа и открыл ее. Внутри действительно оказался металлический сейф. Я с облегчением вздохнула, увидев, что пароль на нем вводится специальными кнопками, и даже есть отверстие для флешки. — Макс, не трогай! — Я подлетела к парню и хлопнула того по руке, которую он протянул к ручке сейфа. — Оставим отпечатки, и нас в два счета занесут в базу, как преступников. Нам по семнадцать, так что за кражу чужого имущества и взлом может грозить хороший такой срок. — Тебе, — с игривой улыбкой на губах поправил меня Морозов. — Я нахожусь в своем доме. Я закатила глаза и грубовато пихнула его локтем в ребра. Максим подвинулся, давая мне рассмотреть кодовый замок. — Что будем делать, гений? — без толики веселья поинтересовался парень. — Сейчас. — Я принялась копаться в маленькой сумке, которую с собой прихватила. В маленьком потайном кармашке, мне удалось нащупать свои драгоценные флешки. Подумав, какую лучше использовать, я остановилась на той, куда летом мой друг из старой школы загрузил новую программу сброса пароля. Ее я протянула Максу. А еще достала припасенные осенние перчатки и натянула их на руки. — Серьезно? — Одноклассник посмотрел на меня как на идиотку. — Что? Медицинские перчатки, если ты не знал, оставляют следы рук, — Я отобрала флешку обратно и аккуратно воткнула ее в отверстие. Через пару мгновений, за которые мы с Максом успели дважды обменяться беспокойными взглядами, электронный замок запищал и дверь открылась. Не успели мы удовлетворенно вздохнуть, как на сейфе загорелась тревожная красная лампочка. Она начала мигать. Мое сердце пропустило удар. Я сглотнула, стараясь приложить все усилия, чтобы руки не пробирала нервозная дрожь. — Твою мать, — Максим, натянув край футболки, открыл металлическую дверку и извлек кожаную длинную папку с золотым, словно выбитым клеймом, знаком «гемени». — Сигнализация сработала. Пора убираться. Либо охрана, либо папаша уже в пути. Парень проворно поднялся и запихнул папку в рюкзак. Я вскочила с пола. Стянула с рук перчатки и сунула их в сумку. Мы поспешили убраться из квартиры. Около входной двери Морозов вдруг остановился, и я врезалась в его твердую спину, чудом не отфутболившись назад. — Что ты делаешь? — изумленно вопросила я у парня, когда в его руках сверкнула отвертка. — Собираюсь сломать замок. Иначе поймут, что открывали ключами. — Понятно. — Готово, — что-то грозно щелкнуло, и дверь действительно перестала запираться. — Все, пошли. Макс намеренно проигнорировал лифт, и мы почти бегом устремились к лестнице, а оттуда вниз. Я едва дважды не навернулась, благо вовремя успевала зацепиться за перила. К первому этажу невероятно устала и запыхалась. С трудом переводя дыхание, я смотрела на Максима, кажущегося совсем безразличным к ситуации. Только бегающие глаза выдавали его тревожность. — В чем дело? — спросила я у парня, не понимая, почему мы не покидаем здание как можно скорее. — К входу машина подъехала, кажется отцовская. Не могу разглядеть, — раздраженно прозвучал голос Морозова. Дверь распахнулась. Максим одним резким движением увлек меня под лестницу и встал рядом, аккуратно поглядывая в сторону лифта. Я успела разглядеть злющего до чертиков отца Макса, разрезающего шагами пространство. Как только лифт за Морозовым-старшим закрылся, его сын потянул меня к низкому, но широкому окну. Немного повозившись, парень сумел открыть его. В нос ударил запах озона. Скоро пойдет дождь? — Мы в окно собираемся прыгать? — в моем голосе зазвенел страх. — Подземелий ты не боишься, а с первого этажа прыгать страшно? — Максим снял с себя рюкзак и сунул его мне в руки, после чего, запрыгнув на подоконник, свесил ноги на улицу. Мышцы его рук напряглись, он оттолкнулся и спрыгнул вниз. Я тут же высунулась в окно. Макс провел рукой по волосам и жестом позвал к себе. Я вздохнула и обозвала его всеми известными оскорбительными эпитетами. Чего только я не делала с момента нашего знакомства! — Кидай рюкзак. Я выполнила его просьбу. Повторила манипуляции одноклассника, и когда прохладный ветер жадно обнял руками мою шею, прыгнула вниз прямо в руки Максима. — Поймал, — хрипло отозвался он. Я сглотнула, ощущая горячие ладони на своей талии. Мои ноги не касались земли, я так и зависла в его крепких объятиях, окруженная запахом любимого мужского парфюма, мяты и дождя. Сердце, сладко сжимаясь, ударялось о грудную клетку. Руки прижаты к широким плечам. И я не могла оторвать взгляда от его глаз… Таких ярко-зеленых в свете близстоящего фонаря и таких зачем-то невыносимо глубоких в этот миг. Расплывчатая, мутная, не понятная мне мысль застыла в них прекрасным изваянием. Отчего-то он не спешил ставить меня на землю, словно боясь спугнуть таинственно-притягательную атмосферу. Когда мой выдох коснулся его подбородка, он перевел чуть растерянный взгляд на мои губы, и я едва не задохнулась от волнения. «Нельзя!» — проорала здравая мысль в мозгу. Как же хочется отмахнуться и послать все к черту, только бы почувствовать вкус его поцелуев. Но… — Макс, — осторожно позвала я парня. Он моргнул, сбрасывая с себя наваждение. Мои ноги коснулись земли. Теплые руки исчезли с моей талии, но места прикосновений горели. — Ты в порядке? Не ушиблась? — стараясь сгладить повисшую между нами напряженность, спросил Максим. — Все нормально, — нерешительно улыбнулась я, умоляя мой мозг проснуться. — Что будем теперь делать? — Ну, вряд ли нам удастся сейчас вернуться в школу, — ответил Макс. Он прав: добраться в город легче, чем выехать из него. Часы показывали половину двенадцатого ночи, и нам нельзя было шататься по улицам города. — Предлагаю наведаться в старую квартиру, где мы с отцом не живем с лета. Она пустует, потому что папаше некогда было ее продать, пока его гоняли по судам. — Боже, у вас сколько домов, вообще? — Три, — улыбнулся парень. Я покачала головой.***
— Это твоя комната? — спросила я, входя следом за Максом в темное просторное помещение. Настенные лампы освещали пространство, однако их мощи явно недостаточно, чтобы справится с мраком, который излучали черные обои. Серьезно, черные обои с едва заметным узором! Посередине комнаты величественно растянулась широченная кровать, способная вместить человека три сразу, с покрывалом цвета ночного неба. На мягкой ткани красовалась гитара, переливаясь в свету ламп. Слева, чуть дальше от постели, располагался письменный стол из светлого дерева, на нем лежал ноутбук и письменные принадлежности. Справа от кровати, стены были увешаны плакатами рок-групп, что предпочитает слушать Макс. А рядом со мной, почти у самой двери, стоял громоздкий шкаф, с зеркалом в полный рост. — Мгм, — промычал Морозов, копаясь в шкафу. Одежда его вымокла под проливным дождем так же, как и моя. Черная футболка липла к напряженным мышцам и подкачанному торсу. Я закусила губу и поспешно отвернулась. — Ожидала увидеть что-то другое? — Нет, просто такое ощущение, что я попала в мир готики. — Макс недовольно посмотрел в мою сторону. Мое замечание ему явно не понравилось. Впрочем, он вскоре снова принялся что-то выискивать в шкафу. Я убрала с лица мокрые волосы, свисавшие отвратительного вида сосульками. — Макс, ты там яму вырыть пытаешься? — Нет, стараюсь найти что-нибудь подходящее… А, вот, — Парень соизволил вынуть руки из полки с одеждой. Повернувшись ко мне, Максим протянул мне длинную цвета хаки футболку. — Ванная прямо по коридору. — Спасибо, — растеряно поблагодарила я его. Обстановку в ванной я уже не рассматривала. Быстро переоделась и подсушила волосы полотенцем. Взглянула в зеркало на горящие зеленые глаза, почти такого же оттенка, что и Морозовские. Только в моих присутствовали карие крапинки, позволяя приобрести взгляду некую мягкость и теплоту. Кожа лица была мертвенно-бледная от пережитого волнения и промозглого ливня, под который нам «посчастливилось» попасть, а щеки горели. Мне предстоит провести всю ночь наедине с Максом! И как мне отпустить этого парня, если ситуации сталкивают нас все ближе и ближе? Невыносимо! Руки отчего-то пробирала мелкая дрожь, наверняка, от того, что я сильно замерла. Закинув вымокшие вещи в сушилку, я натянула футболку Макса пониже. Какое счастье, что он специально дал мне именно эту! Она закрывала все, что необходимо закрыть, оголяя лишь ноги от середины бедра и ниже. Представляю свой вид, дай мне парень одну из своих излюбленный черных футболок. Выйдя из ванной, я босыми ногами пошлепала обратно в комнату Макса. Парень сидел на мягком молочного цвета ковре, на коленях его находилась раскрытая папка, та самая, которую мы украли. Морозов уже переоделся. Домашние черные штаны и того же цвета майка, оголяющая сбоку торс до половины. Я не успела залюбоваться его видом, мой взгляд крепко ухватил напряженную атмосферу отчаяния, витавшую рядом. Локти, прочно опирающиеся на колени. Пальцы, зарывшиеся в волосы, словно хотели вырвать их клочьями. Потускневший взгляд, направленный на неведомые мне строчки. Я тут же осознала: там что-то страшное. И не спеша приблизилась к нему. Тихо села рядом. Он вздрогнул, ощутив колебание воздуха. Маленькая, прозрачно-хрустальная слеза, вдруг скатилась с его глаз. И была поспешно удалена тыльной стороной ладони. — Максим? — осторожно, почти шепотом позвала я парня. Он не откликался, просто смотрел на документы. У меня сердце разрывалось. — Максим, пожалуйста, поговори со мной. Отрицательно покачал головой. И вдруг. Воспоминание. Сначала призрачное, потом крепче, сильнее. Нам по пятнадцать. Максим испортил мой реферат по литературе. Я была очень зла на него, потому что просидела неделю над этой работой. Я шла быстро, чтобы успеть повторнораспечатать реферат, но вдруг остановилась. Услышала голос Петра Морозова. Строгая чеканка, холод и безразличие. А потом агрессивный крик на единственного сына. Подошла ближе к двери, не вовремя. Потому что короткий замах и сильный удар по лицу. Макс упал. Не вскрикнул, не всхлипнул, словно обычно дело. Поднялся, со жгучей обидой, расписанной на лице. Взглянул на отца из-под опушенных ресниц и вдруг пошел в мою сторону. Я испуганно отпрянула от двери, которой он едва не припечатал меня к стене. Зеленые глаза с мутной пеленой, не пролившейся горечи. Я вмиг забыла о реферате. Стало как-то страшно. За него. Но я прежде никогда за него не боялась, в чем же дело? Почему сердце колотится так сильно? — Максим, поговори со мной, пожалуйста. Он покачал головой, и отодвинул рукой со своего пути. Я стряхнула с себя липкое воспоминание, и протянула руки к папке с документами. Макс позволил мне забрать ее на свои колени. Я с волнением принялась за чтение. — Понятно, почему он торопился вернуть себе родительские права, — дрожащим голосом сказала я. Мои губы подрагивали, а слезы стремительно набежали на глаза. Зная, что Максима бесит чужая жалость, направленная на него, я перевела дыхания, стараясь успокоиться. Тревожно взглянула на парня. Он рассеяно глядел в пол, сжимая кулаки сильнее. — Макс, ты не говорил, что твой дедушка умер. — Потому что не знал, — Морозов выдохнул. Он не был близок с дедушкой (отцом матери), но новость все равно больно ударила по нему. — Папаша скрыл это от меня. Я снова посмотрела на бумаги. — А что эта за компания «Ингрид», ты знаешь? — Он пожал плечами. — До восемнадцати лет ты ничего не можешь получить, и всем будет распоряжаться твой законный представитель. Максим уронил голову на сцепленные руки. — Ладно, Макс, не переживай, — поспешно произнесла я. — Зато через два года ты будешь самым богатым парнем страны. — Вика, плевать на деньги! — Он резко дернулся и вскочил на ноги. Глаза его были полны злобы и лютой боли. Мне обожгло сердце. Я поднялась с пола, растеряно глядя на него. — Плевать на деньги, понимаешь?! — отчаянно вскричал Морозов. — Я потерял отца! Все, у меня больше никого нет, никого… И глаза. В них показались слезы. Губы кривились в подобие оскала и горькой улыбки. Кулаки крепко сжаты. Такой сильный и такой слабый, уязвимый сейчас. Он понимал это, потому отвернулся, не желая, чтобы я увидела его слезы. Для него это вверх слабости. Я не знала, что мне делать. Только чувствовала, что сердце рвется. Шов за швом. Вдохнула как-то рвано и подошла ближе. — Неправда. Я уже говорила тебе это, — отчаянный шепот, казавшийся громким в тишине дома. Он отступил назад и мазнул по лицу сдавленным взглядом. — У тебя есть я и всегда буду. И это не считая Даши, Ромы и Юли. Ты не останешься один, слышишь? Решающий шаг и быстро обвила его торс руками, прижимаясь щекой к крепкому плечу. Он вздрогнул, наверное, не ожидал такого напора. Но не оттолкнул, а застыл, словно каменное изваяние, будто боялся пошевелиться. Бесконечные секунды почти оглушили меня, когда, наконец, его руки взметнулись вверх и обняли мои плечи, прижимая ближе. Макс выдохнул, как-то облегченно. Его плечи расслабились. Я почувствовала, как он зарылся носом в мои волосы. Приступ нежности накатил на меня с такой силой, что я едва удержалась, дабы не чмокнуть его в плечо. Я хотела, чтобы ему было легче. И чтобы этот миг не кончался. — Я был не прав, — шепнул парень, не размыкая рук. — Макс, ты не виноват в том, что твой отец обманул тебя, — Я тоже говорила тихо. — Я не об этом. — О чем тогда? — Я был не прав, — Он прижался щекой к моим волосам. — Не надо меня отпускать.