Пекло

      Она не любила личные занятия с телепатом Вагнером. То, что сам главком Пси-корпуса проявил заинтересованность в курсанте Андерсон, возводило ее на недосягаемую высоту даже среди таких избранных, как она. Но Кассандру эти редкие встречи чрезвычайно тяготили. Дело было не в том, что она, как и любая девчонка ее возраста, робела и терялась в обществе взрослого привлекательного мужчины, ведь Вагнер был очень красив, идеален в своем роде. Всё, начиная от светлых густых волос, аккуратно зачесанных назад, до невозможности гармоничных черт лица - тонкого носа, вылепленных высоких скул и упрямого подбородка, - отличалось изяществом и благородством. Но все же в нем было нечто неправильное. То, что всегда ускользало от понимания Кассандры, но заставляло ее быть настороженной. Обычно во время своих занятий они только разговаривали. Вагнер расспрашивал ее об успехах по основным дисциплинам и сетовал, что девушка задержалась на общем этапе обучения со всеми остальными курсантами. И хотя он интересовался ее жизнью с подкупающей полуулыбкой, Кассандра понимала, что Вагнер противопоставляет Пси-корпус всем другим подразделениям Департамента Правосудия — и не в пользу последних. Ничего не говорилось напрямую, но все было понятно по саркастическому тону его приятного баритона, особенно, когда дело касалось уличных судей. Внутри Андерсон кипятилась, она не считала уличных судей пушечным мясом, годным только для исполнения жестких наказаний. В присутствии Вагнера девушка предусмотрительно предпочитала отмалчиваться. Но для таких как он слова были и не нужны. Могущественный телепат легко «читал» мысли человека. Для пси-судей такого уровня это было также естественно и само собой разумеющееся, как для обычного человека видеть, слышать и осязать. Кассандра понимала, что во время их занятий главком, собственно, как и ее куратор Агнесс Кейн, постоянно пытаются проникнуть к ней в голову. Попытки вторжения мисс Кейн Андерсон легко блокировала, даже до конца не понимая, как это происходит, но после ментального воздействия своего будущего начальника девушка, словно в наказание, чувствовала мучительную головную боль, длящуюся часами. Когда пытка Кассандры заканчивалась, и судья Вагнер прощался, провожая её с неизменной полуулыбкой на красиво очерченных губах, в глубине его голубых глаз мелькала смесь раздражения и разочарования.       Жизнь Кассандры Андерсон в Академии особо не отличалась от жизни других сотен курсантов. Обязательные тренировки по рукопашному бою и умению обращаться с различными видами оружия, тренировки на стимуляторах вперемешку с теоретическими дисциплинами, — все это должно было выковать из них Судей, отделенных от эмоций и сомнений, идеальных солдат Правосудия. Но каждый день после ее тринадцатилетия она по нескольку часов занималась дополнительно с Агнесс Кейн. Та была третьим пси-судьей, с которым за время обучения контактировала девушка, и уж точно самым приятным в общении. Как объясняла Агнесс, нередко, одновременно с половым созреванием, псионики подкидывали учителям проблем, в связи с неумением контролировать свои способности, и потому нуждались в личном кураторе. Судья Кейн была хорошим телепатом и немного телекинетиком. Но она не смогла прорваться сквозь ментальную защиту девушки.       — Видимо, это напрямую связано с твоим даром, — как-то заметила Агнесс.       Сама Кассандра в себе особых талантов не замечала. Попробовав различные техники пси-воздействий и не достигнув ни в одной каких-то значимых результатов, Кейн с Андерсон вернулись к стандартным для новичков протоколам, включавшим в себя занятия по медитации и пси-тесты. Последние всегда давались девушке легко, они не только не заставляли ее волноваться, но даже странным образом успокаивали.       Еще до прихода в ее сознание «цветов» Кассандра поняла, что с ней было что-то не так. В ее потоке не осталось ни одного курсанта-псионика, которого не перевели бы в подразделение для продолжения обучения. Она была подобно белой вороне со слабым оперением, у которой не было сил взлететь ввысь навстречу своей судьбе, и вынужденной оставаться среди черных воронов, столь не похожей на них, а также понимая, что у нее никогда не будет своего места. Способности Андерсон, на которые возлагал надежду совет, не продвинулись дальше угадывания усложненных пси-тестов. Она не была психокинетиком, провидцем и уж точно не являлась супер-телепатом, как Вагнер.       В последний раз Кассандра разговаривала с главкомом Пси-подразделения после инцидента на спарринге, когда чуть было не прикончила курсанта. Поздно вечером Агнесс Кейн пришла в казарму, для того, чтобы проводить девушку, с опухшим от слез лицом, в личный кабинет Вагнера. Они спускались на скоростном лифте, когда Андерсон попыталась нарушить молчание.       — Агнесс… Тот мальчик жив?       — Проваляется в лазарете несколько недель и снова будет в строю, — фыркнула Кейн.       — А меня отчислят?       — Глупости, Кассандра. Ты никого не убила, да и недооценивать своего противника — опасное качество для будущего уличного судьи.       — Тогда зачем он хочет меня видеть?       — Для того, чтобы поговорить о твоих перспективах. — Кейн стала серьезной. До высокой черной двери она ее не проводила, а завернула за угол. Оробевшая Кассандра вынуждена была сама открыть дверь.       Вагнер стоял к ней спиной, рассматривая голограмму Орла Правосудия, проектирующуюся на стену просторного кабинета. Девушка спросила разрешения войти, и, не дождавшись ответа, топталась у порога. Тогда ее дар появлялся неожиданно, как все время меняющий свое направление ветер, и потому Андерсон видела перед собой лишь напряженную мужскую спину, не в силах узнать истинные эмоции вызвавшего ее человека.       — Садись в кресло. На столе чашка с чаем, выпей его. — Вместо приветствия сказал телепат.       Это был приказ старшего по званию, и Андерсон ничего не оставалось делать, как исполнить его, каким бы странным он не казался. Взяв дрогнувшей рукой чашку из тонкого фарфора, она пригубила напиток. Кассандра никогда не пробовала чай. От его вкуса у нее остались смешанные впечатления. Он был крепким, ароматным, а еще имел странное терпкое послевкусие, которое напрочь отсутствовало у синтетического кофе, которое подавали за завтраком в Академии.       — Курсант Андерсон, гадаешь, почему я вызвал столь позднее время? — спросил Вагнер, присаживаясь на свое кресло за столом.       — Да, — коротко ответила Андерсон.       — Я хотел узнать, как ты понимаешь функцию судей.       — Функцию судей? — от неожиданности переспросила девушка. Она ожидала чего угодно, но не такого вопроса.       — Да… Роль судей… Этаких необходимых шестеренок в машине Правосудия.       — Обеспечивать соблюдение Закона, порядок и справедливость. Служить обычным гражданам, защищая их свободу.       — Свободы больше нет, — фыркнул Иван Вагнер. — Это фикция. Архаизм, оставшийся в мире до ядерного опустошения, когда люди еще не жили на пепелище собственного безрассудства. Вижу, что МакГрюдер изрядно преуспела, вдалбливая прописные истины в ваши детские подкорки. Андерсон, что ты скажешь про деятельность Пси-корпуса?       — Это экспериментальный отдел, в который набирают курсантов с нужными способностями.       — Нет, Андерсон, мы единственное результативное подразделение! — перебил ее Вагнер. — Мы не гадаем на кофейной гуще, мы даем информацию, напрямую вытащенную из голов преступников. Никакие траты на модернизацию оружия не дали такой потенциал, как развитие способностей у чувствительных индивидуумов. Но все же такие, как мы, не равны между собой. Ты…       Не договорив, главком замолчал, смерив ее странным взглядом. Встав, он обогнул стол и застыл напротив девушки, вторгаясь в ее личное пространство. Ей было четырнадцать и никакие изматывающие тренировки не могли изменить тот факт, что она превращалась в женщину, а судья Вагнер был красивым мужчиной, только в таком ключе она о нем никогда не думала. Девушка снова отпила чай, пытаясь скрыть свое замешательство.       Вздохнув, судья прошелся по кабинету, заняв свое излюбленное место у стены. Кассандра резко повернула голову. К ставшей привычной ноющей боли в висках и затылке добавилась сильная тошнота. Горечь подступила ко рту, сжимая спазмом горло. Все кругом странно сузилось, словно Андерсон попала в темный тоннель, единственным светлым пятном в котором был Иван Вагнер, обрамленный крыльями Орла Правосудия, как ангел на церковном витраже.       — Знаешь, телепат даже очень сильный, навсегда обречен копаться в мелких людских мыслишках, словно в ворохе грязного вонючего белья. Но ясновидящий, Андерсон… Это точные прогнозы еще не совершенных преступлений и возможность… влиять на события.       Когда цвета вспыхнули, Иван Вагнер в мгновение оказался охвачен малиновым огнем, густым и ярким, как синтетический сироп из забегаловок «Хоттис». Вся аура телепата шевелилась, пульсировала подобно огромному зловещему кокону, в котором спрятана личинка мерзкого насекомого, жаждущая вырваться наружу. Лицо Вагнера проступало сквозь темно-розовые языки пламени, предававшее его пронзительным глазам дьявольский вид. Андерсон силилась закричать, но язык прилип к небу. Она вжалась в кресло, боясь пошевелиться.       — Когда я впервые увидел твои результаты по стандартным пси-тестам, то был восхищен. Такой дар как у тебя встречается очень редко. Но шло время, а ты не продвинулась в своем таланте ни на дюйм. Мы не в цирке, Андерсон, и я не могу тратить свое время на обучение девочки, которая только и может, что отгадывать одинаковые пары карт в колоде. Признаюсь, на аттестации в следующем месяце я подумывал признать тебя непригодной для работы в Пси-подразделении. Но сегодня произошел инцидент… Что ты сделала с этим мальчишкой?       Кассандра чувствовала, как задыхается, скованная чужой волей. Дрожащими пальцами она расстегнула верхние пуговицы своей формы, пытаясь ослабить нажим ставшего узким воротника. Вагнер следил за ее действиями со своей обычной полуулыбкой, только то, что было вокруг его, то, чем он являлся на самом деле, стирало всякий налет фальшивой приветливости.       — Что это было? Телекинез? Раньше ты никогда не проявляла к нему способностей.       Андерсон отрицательно мотнула головой. Изображение сильно покачнулось и исчезло. Девушка уже не осознавала, что положила голову на подлокотник, прикрыв глаза. Как Вагнер подошел к ней она не видела, только почувствовала мужскую ладонь на своих волосах.       — Как же с тобой сложно! — Судья гладил ее светлые волосы. — Не пускаешь меня в себя. А ведь мне только нужно узнать, кто ты такая, Андерсон… Выровняйся! — внезапно приказал он. Кассандра нехотя выровнялась в кресле. Вагнер стоял позади ее, положив свои ладони на ее плечи.       — Мне нужно знать, что творится в этой голове. О чем ты думаешь, Андерсон?       Все существо девушки охватила странная апатия. Мысли текли так медленно, как будто она грезила, находясь во сне. Она открыла рот.       — Иногда… Я думаю, что лучше их всех. — ответила девушка, повинуясь его воле.       — Это нормально. Мы действительно лучше их всех. — Судья переместил правую ладонь на горло Андерсон, слегка сжав его. — Мы — то, что изменит будущее этого проклятого мира, любыми способами и любой ценой.       Рука телепата, объятая красным сиянием, стала расширяться, превращаясь в гибкое тело большой сильной змеи, крепко обхватывающее шею девушки. Это было слишком реальным для скованного оцепенением разума Андерсон, весь мир сжался до ощущения гладкости теплой чешуйчатой шкуры. Змея перемещалась, сжав в кольце шею Кассандры, она устремила свою уплощенную любопытную голову в полурасстегнутую куртку курсанта.       — Тебе только нужно впустить меня, — прошептал Вагнер на ухо девушке.       — Нет, — собрав последние силы, просипела Андерсон.       Малиновая змея, проникшая под ее спортивный бюстгальтер, нерешительно замерла, стрельнув языком. Оцепенение спало, как по щелчку пальцев. Вернулись звуки и свет. Кассандра осознала, что рядом с ней на столе стоит фарфоровая чашка с чаем, который она только пригубила, а Иван Вагнер по-прежнему находится у стены. Волосы главкома слиплись от пота, а глаза покраснели. Внезапно Кассандру пронзило понимание — судья ее боялся. Боялся ее дара, так как не понимал, с чем имел дело. Всем людям свойственно испытывать страх или отвращение к тому, что не укладывается в привычные рамки их понимания. Но больше всего Вагнер опасался, что когда-нибудь кто-то превзойдет его. И ради того, чтобы этого никогда не случилось, он действительно мог пойти на многое.       — Судья Вагнер, разрешите мне идти? — спросила девушка.       — Да, Андерсон, идите… До аттестации. — Внезапно охрипшим голосом попрощался судья.

***

      Работать в отделении оказалось не так уж и плохо. Точнее, если бы Андерсон не была так рассержена на Дредда, то согласилась, что место в криминалистической лаборатории куда лучше и в стократ спокойнее, чем даже желанная служба стационарным парамедиком в мегаблоке. Но факт оставался фактом, судья «запер» ее, наплевав не только на профессиональные обязанности девушки, но и на потребности медицинской службы сектора. Андерсон терзали подозрения, что для Дредда она была этаким бестолковым щенком-неумехой, которого он поместил в манеж, чтобы тот не поранился и не разгромил все вокруг. В первые дни в отделении Кассандра очень кипятилась, посылая презрительные взгляды в широкую спину старшего судьи, но вскоре ее раздражение улеглось. Она была сотрудником Департамента Правосудия и никакие ее личные симпатии или антипатии не должны были отражаться на качестве работы. Но хотя девушка добросовестно исполняла свои новые обязанности, она все же не могла удержаться, время от времени, от мелких шпилек в адрес Дредда. Хотя бы даже в виде упорных упоминаний о своей бывшей должности. Судья на ее действия никак не реагировал, продолжая оставаться невозмутимым чурбаном. От него любые колкости отскакивали как от пуленепробиваемой брони.       Трудоспособность судьи поражала. Казалось, он был решен обычных человеческих слабостей, всего того, что может помешать эффективному патрулированию улиц. Если бы Кассандра не видела его ауру, она бы подумала, что он является киборгом. Только все же были моменты, когда он, в ожидании размещения престов в изо-кубы отделения, садился на стул, вытягивая вперед длинные ноги, и тогда Андерсон безо всяких пси-способностей физически ощущала сильную усталость, исходящую от его мускулистого тела. Но сигнал онбордера, оповещающий о новом деле, прерывал его короткий отдых, вынуждая подниматься и продолжать свою нескончаемую смену.       — Знаешь, Андерсон, пару лет назад Дредд хотел приволочь Сон-камеру из Департамента Правосудия, чтобы работать круглосуточно, только МакГрюдер ему не позволила, — заметил Трэвис, который в общении оказался не таким отмороженным айтишником, каким Кассандра его представляла в первые дни работы.       — Так и вижу, как он тащит ее на своих плечах, — хмыкнула девушка. — Да, камера здесь бы точно не простаивала, пока он окончательно не слетел с катушек.       — Я думаю, что Дредду такое не грозит, зато сектор получил бы судью, который через час пребывания в капсуле уже вновь готов заступить на дежурство.       — Ты знаешь, что происходит, когда человек долго не спит? — насупилась Андерсон, потому что тема разговора задела ее самую болезненную рану, — он теряет самоконтроль и погружается сразу в фазу быстрого сна, минуя медленный сон. Тело отдыхает, но мозг работает на полную мощность, перенасыщенный видениями, которые могут легко перекочевать в реальность при пробуждении. Стирается грань между действительностью и сном…       — Почти так пресвятая МакГрюдер и сказала, — заявил Гонсалес. С появлением девушки в криминалистической лаборатории он стал здесь частым гостем. — Дескать, нам еще для полного счастья вооруженного высокоорганизованного психопата в судейской форме не хватало. Значит, стрип-клуб или караоке? — неожиданно поинтересовался старший парамедик.       — Ты сейчас о чем? — удивилась девушка, так не привыкшая к манере Гонсалеса резко менять тему разговора, да и к определенным вольностям, которые он допускал в общении.       — Да мы с Питером сто лет назад поспорили, как старина Дредд отдыхает после смены. По девочкам ходит или рулады в кабаке заводит? Должен же он как-то выпускать пар?       Хотя и мелькнувший на мгновение образ поющего в микрофон темноволосого мужчины вызвал непроизвольную улыбку, но… это была несусветная глупость, которая никак не вязалась с обликом невозмутимого, уверенного в себе и в букве Закона судьи.       — А что, очень удобно. Стянул шлем и все, делай что хочешь, никто тебя все равно не узнает. Это тебе не моими племянницами тыкать под нос, — продолжал Гонсалес.       — Почему ты сказал, что никто не узнает? — не поняла Кассандра.       — Потому что старину Дредда никто без шлема и не видел. Даже в информации, которая есть в свободном доступе Департамента, нет его фото.       Андерсон от удивления приоткрыла рот, но не произнесла ни слова, благоразумно умолчав, что знает, как выглядит судья. Значит, была причина, по которой он скрывал свое лицо даже от сотрудников участкового отделения. И причина была веской.

***

      Ее мир горел, пылал разноцветьем, бился в хаосе всех оттенков красного, тонул в черноте сумеречного мха. Сон девушки, лишенной пранка, неуклонно сокращался. Как и все зависимые, разживаясь дозой побольше, Кассандра делала заначки на черный день. «Закладки» чаще всего прятались в хозяйственных помещениях на цокольном уровне дома. Но они таяли на глазах. О том, чтобы сунуться к дилеру, пока не могло быть и речи. Андерсон понимала, что в прошлый раз только чудом избежала опасности, но… Когда ты постепенно сходишь с ума от отсутствия сна, теряясь в своих фантазиях, перспектива быть ограбленной или изнасилованной — не самое страшное, что может случиться. Может это являлось паранойей, игрой ее воспалённого разума, но Кассандра буквально физически ощущала, что Дредд за ней наблюдает, чувствовала взгляд его зеленых глаз на своей спине, даже когда его не было рядом. Попытка разживиться чем-либо в отделении, обвешанном камерами слежения, была равносильной самоубийству: Андерсон, как никто другой понимала, что Дредд ни на секунду не лукавил, грозя лично отправить ее в изо-куб на большой срок.       — Андерсон, — Гонсалес позвал девушку, работающую с базой данных. — Как закончишь, зайди ко мне в кабинет.       Старший парамедик не мельтешил, как обычно, а уселся на край своего стола, указав ей на стул, стоящий рядом. Кассандра силилась понять его настроение, но разноцветную ауру Франсиско, ее аляповатую структуру совершенно не сочетающихся между собой цветов, было сложно анализировать. Она никогда не видела ничего подобного. Когда ее дар был на пике, иной раз девушка видела очень странные вещи, вроде темных полупрозрачных фигур, от которых сердце заходилось в леденящем душу страхе. Откуда-то изнутри приходило понимание, что этих созданий нужно сторониться и ни в коем случае не показывать, что ты их видишь. Гонсалес был не такой. Злых намерений она от него никогда не улавливала. Но все же, если бы Кассандра точно не знала, что он из плоти и крови, как и она сама, то до конца не была бы уверенной, что он вообще является человеком.       — С тобой все в порядке? — внезапно поинтересовался парамедик. — Ты сейчас на меня так смотришь, словно у меня вторая голова выросла.       — Со мной все хорошо. — Поежилась от вопроса Андерсон.       — У тебя синяки под глазами не сходят… Ты вообще спишь?       — Это вам судья Дредд приказал приглядывать за мной? — вскипела девушка.       — Нет. Не могу сказать, что он вообще не говорил о тебе, но я в терки Дредда не влезаю и способен сам делать выводы.       Раздражение Андерсон немного улеглось.       — У меня проблемы со сном. Очень долгое время. Еще в Академии меня обследовали, но так и не смогли найти причину.       — Как ты справляешься?       — Белсорма, метаквалон… Что удается раздобыть.       — Это любой доктор может выписать, — фыркнул Гонсалес.       — Но не в том количестве, которое мне необходимо. Да и Департаменту не нужны работники, крепко сидящие на психоактивных веществах.       — Всегда есть пранк, чтобы усилить действие. — Парамедик впился пронзительным взглядом в ее лицо, подмечая малейшие изменения в мимике девушки. Кассандра, не выдержав, первой отвела глаза. — Ты не думай, Андерсон, я тебя не виню, мы все работаем в ебаных ежедневных перегрузках и каждый волен расслабляться как хочет.       — Караоке или стрип-бар? — грустно усмехнулась девушка.       — Пока еще МакГрюдер не додумалась снабжать форму судей и парамедиков поясом целомудрия, — качнув косичками, Гонсалес подмигнул Кассандре. Пересев на свое рабочее место, он быстро застучал по клавиатуре смуглыми пальцами. — К пранку даже не суйся. Для Дредда не существует никаких личных симпатий, которые в состоянии помешать ему осуществить приговор.       Кассандра вспыхнула до корней волос, между тем Франсиско Гонсалес, хмыкнув, вывел напечатанное на принтер.       — Белсорма, месячная потребность. — Он протянул ей рецепт с голограммой в виде золотого орла.       — Он не на мое имя выписан.       — Конечно, ведь Департаменту нахрен нужны работники с психогенной инсомнией.       — У вас из-за этого не будет проблем? — Кассандра так и не рискнула взять заветную бумажку.       — Рецепт выписан на мою… племянницу. Не думаю, что она будет против. Андерсон, распорядись таблетками с умом и подумай об альтернативных путях сбрасывать напряжение. — Темные глаза поверх монитора весело блеснули. — Например, караоке…       — Спасибо вам. — Кассандра взяла рецепт и положила его в нагрудный карман. — Только с пением у меня не очень.       — Тогда приходи в спортивный зал, все равно торчишь на работе до ночи. Ребят поздно вечером там практически никогда не бывает.       — Спасибо, — девушка еще раз поблагодарила парамедика и уже развернулась, чтобы уйти, но Гонсалес ее остановил.       — Кстати, если тебе нужен мотивирующий фактор для того, чтобы энергично молотить по груше, можешь надеть на нее мою футболку со шлемом.       Кассандра, у которой как будто упал камень с плеч, искренне рассмеялась.       — Проще вырезать на ней «Дредд».       — Ты, кстати, так и не ответила, что думаешь о том, как расслабляется наш супер-судья?       — Он просто спит. Вот и все.

***

      Снотворное помогало, но Андерсон понимала, что только до поры до времени, все это она проходила не раз. Затем ее накроет волной отдачи настолько сильной, что от нее не будет спасения, и она уснет где угодно, а потом цикл мучений начнется заново. Но все же сейчас, в отсутствии пранка, что-то держало ее на плаву, не давая сделать последний шаг в бездну отчаяния. Служба явилась для нее спасением. Дредд стал для нее не просто красной точкой на мониторе, за перемещением которой девушка вынуждена была наблюдать. От действий Кассандры зависела судьба не только судьи, но и мирных граждан, и со своей новой работой она справлялась хорошо.       Страшное видение растерзанных девушек-мутантов, случайно выуженное из головы судьи Лекса, не давало покоя Андерсон. Несмотря на то, что она являлась сотрудником центра контроля сектора, доступ к судейской базе данных для нее был ограничен. По косвенным запросам полезных данных об этих убийствах удалось раскопать немного. Ведь сам факт появления информации о мутантах в криминальной хронике Мега-Сити указывал на то, что судьи не могут обеспечить соблюдение своего Закона. Кодекс 21 запрещал мутантам проживать в городе, и все индивидуумы, рожденные с дефектностью генов, должны были быть изгнаны в Проклятые Земли. Это была незыблемая догма, такая же, как и противорадиационная стена, расколовшая мир выживших после атомных волн на Мега-Сити и Проклятые Земли. Единственной возможной судьбой Кассандры Андерсон, если бы ее даром не заинтересовались во Дворце Правосудия, было изгнание в Радиоактивную Пустошь. Мутантов в Большой Мег не было и не могло быть, а все прорывы «беженцев», которые случались время от времени, должны были ликвидироваться судьями в кратчайшие сроки и с максимальной эффективностью.       — Ты опять «колдуешь» с ДНК из «Распятия»? — Трэвис заглянул через плечо склонившейся над спектральным микроскопом девушки. Кассандре даже не нужно было оборачиваться, чтобы видеть сполохи любопытства в его блеклой ауре. — Брось, там одни обломки, не поддающиеся анализу. Дворец Правосудия выжал по максимуму из этих образцов.       — Боюсь, что Департамент уже потерял к ним интерес, — задумчиво произнесла Андерсон. — Питер, я хотела тебя попросить немного твоей крови для образца.       — У тебя есть какие-то идеи?       — Да, думаю, что с самого начала я задала невыполнимую программу анализатору. По нескольким нуклеотидным последовательностям личность не определишь, мне нужен простой тест на соответствие.       — Только смотри, не проткни мне руку насквозь, она мне еще понадобится, чтобы разбирать жестянки, которые таскает Дредд. — Трэвис покорно закатал рукав темной рубашки.       Кассандра улыбнулась парню. Протерев одноразовой салфеткой с антисептиком локтевую ямку, она забрала кровь в колбу. Анализатор быстро справился с задачей, идентифицировав личность тех-сотрудника. Кассандра пробежалась глазами на всплывшей информации на мониторе.       — Сразу пресекаю твои вопросы. Да, я из состоятельной семьи и, конечно, должен был продолжить семейный бизнес…       — У тебя живы родители? — ошарашенно спросила Андерсон, посмотрев на Трэвиса.       — Да. — Питер приосанился. — Прости, все время забываю, что большинство работников Департамента в свое время попали под распределение сирот.       — Как же ты оказался здесь?       — С детства фанател от судей. Собирал коллекционные игрушки, комиксы, у меня даже шлем был! Видимо, это заложено в человеческой природе, хотеть того, чего невозможно получить. Всё не мог дождаться вступительных экзаменов в кадетский корпус. Родители махнули рукой. Поняли, что из меня не выйдет толкового бизнесмена, разрешили выбирать судьбу самому, или думали, что я вернусь при первых же трудностях. Я и завалился на физической подготовке. — Трэвис ткнул пальцем в свою узкую грудную клетку. — Против генетики не попрешь. Но потом я подумал, раз уличным судьей мне не стать, то почему бы не попробовать технический отдел?       — Ты молодец, Питер. Изменил мечту, не изменяя мечте. — Кассандра взглянула на него с уважением. Ей все больше и больше нравился этот странный долговязый парень. Трэвис буквально просиял. В его светло-голубой ауре вспыхнули оранжево-розовые спирали добрых намерений, но в тоже время нерешительности, ведь тех-сотрудник много раз собирался пригласить ее в кафе и так этого до сих пор и не сделал. Явного сексуального интереса к себе Андерсон не ощущала, и это была еще одна монета в копилку достоинств парня.       — Против генетики не попрешь, — Кассандра, повторив слова Трэвиса, ввела для перекрёстной пробы в анализатор также извлеченную из наркотика ДНК и смоделировала анализ всего по двум показателям: пол и генетический статус. Прибор вывел разбивку на экран.       «Проба №1. Пол: мужской. Статус: гражданин Мега-Сити Один».       «Проба №2. Пол: женский. Статус: мутант».       Трэвис присвистнул.       — Только сумасшедшего мутика нам не хватало!       — Возможно в этом и весь смысл. Существуют псионики, которые при помощи психоэнергии способны управлять сознанием.       — Кэсс, это бабушкины сказки, — отреагировал Питер, который по роду своей деятельности являлся сторонником всего рационального. — Таких не существует.       — Питер, ты когда-нибудь работал с пси-судьями? — спросила Андерсон.       — Нет, — парень заметно стушевался. — Я пойду доделывать дела, а то и так задержался с собой. Он устремился на свою половину лаборатории. Кассандра, увидев, как он полностью сосредоточился на своей работе, перестав реагировать на окружающее, достала еще один набор для забора в крови. Через минуту ее порция добавилась к исследуемому материалу. На этот раз аппарату потребовалось больше времени, чтобы завершить свой анализ. Результат опечалил Андерсон.       «Проба №1. Пол: мужской. Статус: гражданин Мега-Сити Один».       «Проба №2. Пол: женский. Статус: мутант».       «Проба №3. Пол: женский. Статус: не определен».       Она стерла все упоминания об последнем тесте, который доказал, как хрупко было ее положение. Департамент искусственно изменил статус Кассандры, но изменить ее генетический код система была не в силах.       Странно, но когда она оставалась одна, занимаясь в полутемном спортивном зале, Кассандра всегда думала о Дредде. Он всплывал в ее мыслях, когда она с упоением била по груше, вкладывая в каждый удар инерцию своего тела, словно хотела наказать красно-черный шлем на футболке Гонсалеса за безразличие судьи. Её одежда пропиталась потом, а ткань майки неприятно липла к узкой спине, но Кассандра вновь и вновь ударяла по тяжелой груше, рискуя сбить себе костяшки. Утром она отослала результаты своего исследования в Департамент, так и не оповестив о них Дредда. По-своему она сдержала данное слово — не соваться к нему с подозрениями, не подкрепленными фактами, ведь несмотря на исследование, она не продвинулась дальше своих догадок. Но все-таки в своем докладе она миновала старшего по знанию…       — На твоем месте я бы выбрал снаряд полегче, а еще лучше позанимался на тренажерах, — вывел ее из задумчивости мужской баритон.       Андерсон, пойманная на «месте преступления», попыталась развернуть грушу, чтобы скрыть от судьи то по чему именно она отрабатывала удары, но широкая ладонь в темно-зеленой краге остановила вращение снаряда. Дредд ухмыльнулся, наклонив голову к раскрасневшемуся лицу девушки. Кассандра ждала чего угодно, словесной взбучки, наказания, но он, чуть отступив назад, расстегнул броню. Девушка, широко распахнув глаза, смотрела, как он отстегнул портупею с оружием и аккуратно положил ее на гимнастический матрас. С крагами и короткой курткой, обхватывающей мускулистый торс, он поступил также.       — Что вы собираетесь делать? — Голос Кассандры задрожал от волнения.       — Позаниматься с тобой. — Судья снял шлем, бережно разместив его на стопке своей одежды. Расстегнув сапоги, он стащил их, оставшись в носках. — Ведь для этого ты здесь? Дредд стоял напротив девушки, нависая над ней как скала. Его аура, обычно незамутненная синяя, сейчас от усталости была немного тусклой, но Андерсон видела, что в ней то и дело вспыхивают и гаснут алые крапины раздражения, подавляемые волей судьи. Но не это являлось объектом созерцания девушки. Все-таки Дредд был очень привлекательным мужчиной и в чертах его волевого лица была некая природная мягкость. Был ли его облик столь величественным и невозмутимым, если бы он исполнял свою службу без шлема?       — Нападай! — внезапно рявкнул Дредд.       — Что?       — Нападай, иначе сейчас кувырнешься через свою дурную голову!       Конечно, тот приём, который она выбрала, был ни к черту в сложившейся ситуации, особенно против такого противника. Классический захват судья легко заблокировал, как и не дал лишить себя равновесия скрытой подножкой. В итоге он сам схватил девушку за плечо, потянул, как рычагом на разворот, одновременно толкая ступней ее голень. Андерсон почувствовала, как ее отрывает от земли. На мат она приземлилась плашмя на спину. Хотя Кассандра понимала, что Дредд не вложил в рывок даже половины своей силы, ведь его целью было не покалечить, а научить, от встречи с жестким покрытием у нее вышибло весь воздух из груди.       — Андерсон, — судья протянул ей руку, чтобы помочь встать. — Ты неправильно все делаешь. Такие приемы не работают, когда противники сильно отличаются друг от друга в росте и весе. Пойми свои преимущества и используй их.       Кассандра сдула мокрую прядку, прилипшую ко лбу, и согласно кивнула. В следующее мгновение она юркнула мимо, и, забежав за спину судьи, используя массу своего тела, надавила ступней в кроссовке на его голень, принуждая судью присесть, одновременно обхватывая его шею рукой. Она видела, как ее собственные пальцы, окруженные радужным сиянием, погружаются в его синюю ауру, сдавливая в захвате мужское горло. Это зрелище было прекрасным и ужасным одновременно. Ощущение мерного пульса под колючей от щетины кожей странно взволновало девушку. Но внезапно Кассандра опять оказалась на полу и на этот раз действительно перевернувшись через голову.       — Не то, Андерсон. Силой меня тебе не одолеть. Делай ставку на ловкость и неожиданность. У каждого противника есть слабые места.       Красный цвет в ауре Дредда давно исчез, уступив место желтым крапинам интереса. Девушка потянулась рукой к судейскому шлему и со всей силы швырнула его в мужчину. Особой травмы тот ему не нанес, но внимание Дредда перетянул на себя, ведь собственное боевое облачение имело для судьи большое значение. Этим воспользовалась Кассандра, метнувшись к мужчине, она попыталась…       — Андерсон, я не призывал тебя настолько близко познакомиться с моими... уязвимыми местами! — прошипел сделавший шаг назад судья. Колено девушки так и не достигло своей цели, остановленное жестким сжатием его сильных пальцев. Другой рукой Дредд вцепился в ее запястье. — Не очень-то удобно прыгать на одной ноге?       Девушка, ухватившись в черную майку, со всей силы боднула судью лбом. В голове зашумело так, словно она встретилась с молотом, но Дредд все-таки выпустил ее из своей железной хватки.       — Будешь выезжать с парамедиками только в составе резервной бригады. — Судья потер разбитую губу. — Все остальное время работаешь в лаборатории. Впредь, если тебя вдруг посетят размышления по поводу расследуемых дел, докладываешься лично мне. Усекла?       — Да, сэр! — выровнялась по стойке девушка.       — А теперь вали домой спать!       — Вам обработать губу, сэр?       — Уж как-нибудь без тебя справлюсь, Андерсон. — усмехнулся Дредд.       Девушка, собирая свои вещи, искоса разглядывала невозмутимо одевающегося судью. Его цвета были спокойными и безукоризненно синими. Было непохоже, что мужчина на нее злился. Кассандра даже склонялась к мысли, что, скорее всего, она выдержала его личный тест на соответствие занимаемой должности. Кассандра Андерсон подтвердила, что годна для работы в его участковом отделении.