Чариэль, Сориэль и Азриск

Как же он её ненавидел. Презирал до глубины души, свято веря, что именно она стала причиной всех его несчастий. Ведь именно эта коза заставила его отца начать проведение экспериментов над людскими душами, затем — постройку ЯДРА, а потом… Санс был против. Но его никто не слушал. Ни отец, ни младший брат, который к тому моменту времени уже вырос, ни королева. А чем всё кончилось? Учёный упал в своё же изобретение, стерев себя из собственной временной линии. И его все забыли, даже Папайрус. А Санс больше эту тему не поднимал. Он пытался спасти отца, починить машину, которая смогла бы его вернуть, и ему почти удалось: осталось только найти одну маленькую деталь. Но ненависть к козе не пропала. То был прекрасный день в лесу Сноудина: Папайрус отлучился по делу, то бишь поиску человека, у псов, работающих в королевской страже был выходной. Никто не мог помешать Сансу расслабить кости и нормально поспать, чем он и собирался заняться в ближайшие пять часов. Однако, ему что-то помешало: может, звук падающего комка снега с елей (скелет сам не понимал, как в Подземелье могли расти деревья), или невероятно громкий спор Папайруса с одним из догов. Так или иначе, сон скелета был окончательно и бесповоротно нарушен. Грязно выругавшись, так всегда бывало, когда Санс злился, он начал думать, чем себя занять. К Гриллби идти не хотелось: надо было отдавать огромные долги, а у твердолобого, по всем законам подлости, денег не было от слова «совсем». Но надо было что-то делать: младший брат вот-вот явится, да ещё недовольный из-за того, что человека нигде нет, а Сансу вовсе не хочется получить лишний раз люлей от младшего родственника. От кого-то «ленивый мешок костей» слышал, что в Руинах его никто не тронет: монстры вообще забыли о существовании этого места примерно тогда, когда королевские дети приказали долго жить. Все сразу погрузились в траур и не заметили пропажу королевы, которая даже и не пыталась скрыть своего ухода: на весь дворец был слышен ор, битьё посуды за несколько тысяч монет, и даже побои. Продолжалось всё это примерно час, после чего бывшая правительница поспешила откланяться, взяв с собой личные вещи, то есть парадную одежду, несколько фотографий и, как это не странно, кольцо. После её ухода жизнь простых монстров почти не изменилась, если только не считать более чем постоянного контроля королевской стражи. Правитель думал, что его подчинённые могут скрывать людей, чьи Души необходимы для снятия Барьера. И шесть из семи были собраны. Разумеется, Папайрус хотел стать тем освободителем — подчинённым Андайн, который принесёт Азгору последнюю, седьмую Душу. Но будущему члену королевской стражи катастрофически не везло, так что он вымещал всю свою злобу на Сансе, ведь тот не оказывал никакого сопротивления. Послышались шаги. Кто-то ступал по снегу. Быстро, недовольно, уверенно. Санс точно знал, кто это мог быть. И скелету не хотелось попадаться ему на глаза в данный момент времени. Можно спрятаться под «скамейкой», однако низкорослый слишком хорошо знает брата, который в первую очередь заглянет именно туда. А других мест для пряток старший скелет не знает. Санс никогда не заходил в лес дальше своей площадки: он просто не видел в этом смысла, думая, что лес окончится пропастью, ещё более глубокой, чем яма, где они все находятся. Но сейчас его волновало только одно: как скрыться от Папайруса, да ещё тихо и незаметно. Санс знал, что его брат мог чувствовать, использует ли магию монстр, или нет, поэтому телепортация отпала сразу. Возможно, это досталось ему от отца, или от покойной матери, никто об этом не задумывался, в том числе и он сам. Но эта способность помогала ему постоянно выигрывать в прятках; Санс всегда «прыгал» с места на место, думая, что младший его не найдёт, но результат всегда получался обратный. И старший скелет осознал это лишь когда начал прятаться от Папайруса по своей воле, дабы избежать тумаков. В большинстве случаев, конечно, не срабатывало, но когда удавалось находить укромное место, куда любимый братец не догадался заглянуть, Санс внутренне ликовал. Так должно было случиться и на этот раз. Собрав в кулак всю свою решительность, костлявый ушёл вглубь леса, используя длинные тропинки, о которых знал лишь он сам. Вправо, влево, перешагнуть через ветку, через камень, увернуться от падающего комка снега и стукнуться лбом о стену из красного кирпича, не заметив её во время самолюбования. Причем довольно больно. Конечно не так, как во время побоев, но пол-очка здоровья все же отняло. Тихо выругавшись, скелет осмотрелся. В обе стороны простиралась стена, в центре которой стояла весьма высокая дверь; казалось, сложенный кирпичами барьер бесконечен, а его «вершины» упирались в потолок Подземелья. Удивительно, как Санс их раньше не замечал. Хотя возможно, их загораживала крона деревьев. Ну, или он сам стал чертовски невнимательным, скелет этого не исключал. Хотя у него не было времени даже в бар ходить, не то что под потолок смотреть. Шаги постепенно стихли, но Санс не собирался так скоро выходить из укрытия. Надо было дождаться хотя бы минут десять, пока Папайрус не покинет лес окончательно. Но опасность благополучно миновала. Можно было вернуться на пост, но есть вероятность того, что брат может вернуться, так что лучшим вариантом можно считать пребывание здесь, пока Санс не проголодается и вернется домой, к любимому родственнику, который, разумеется, устроит ему взбучку. Но пока у него с собой тюбик горчицы, волноваться не стоит. Скелет с усмешкой вспомнил, что он очень давно не практиковал со войны устаревшие «тук-тук» шутки и что сейчас — идеальная возможность тряхнуть стариной. Раньше он разыгрывал так отца, стуча по дверям в его кабинете. Конечно, Г. был очень недоволен таким шуткам, но его старший сын готов был поклясться, что где-то в душе отец искренне рад этому. Сейчас он в пустоте, но Санс обязательно его вытащит. Рано или поздно. А эта старая, как мир, дверь, подходит для практики лучше некуда. Тем более, за ней никого нет. Скелет размял костяшки пальцев, оглядываясь, не пришел ли Папайрус. Но никто со стороны леса не появился, и «работа» была наконец начата. — Тук-тук. — дружелюбно постучал он по двери, никого не ожидая. Но внезапно женский голос немного удивлённо ответил: — Кто там? Скелет изумился. Он явно не ожидал, что кто-то может жить в таких древних развалинах. Да ещё и баба. Но ответить надо было, хотя бы из вежливости, и он брякнул первое, что пришло ему в черепушку. — Смерть! Послышался смех. Санс был уверен, что слышал его где-то раньше. Вот только когда и где? У него не было времени на раздумья: надо было сказать следующую «тук-тук» шутку, несмотря на то, что он должен был придумывать прямо на ходу. — Тук-тук! — Кто там? И скелет выдавал очередную шутку, от которой дама за дверью чуть не рыдала от смеха. Прошло время. Санс стал каждый день приходить к той двери, ведущей в Руины, лишь для того, чтобы услышать этот ласкающий слух голос. Конечно, одними анекдотами дело не ограничивалось. Всего спустя неделю они стали настолько близки, что доверяли друг другу самые сокровенные секреты. Однажды низкорослый скелет заметил, что женщина за дверью смеётся не так, как раньше. — Что случилось? — с заботой в голосе спросил он. Ответ последовал спустя две минуты. — Ты ведь охранник здесь, да?.. — наконец ответила вопросом на вопрос дама. «Можно было догадаться и раньше» — Пообещай мне… Ты не тронешь людей, проходящих через эти двери. — Ты не хочешь вернуться на Поверхность? — недовольно ответил скелет, впервые во время встреч с ней. — Почему тебе это так важно? Ответа не было. За дверью послышались затихающие шаги. Наконец он вспомнил её голос. Той, кого он ненавидел больше всего на свете. Т о р и э л ь. Вот только он почувствовал, что ненависть к бывшей правительнице уменьшилась. Если не исчезла совсем.

***

— Знаешь, почему я не убил тебя тогда, человек?