Три искры

— И такое тоже бывает, Альберт, — капитан хмыкнул, и непонятно было: то ли он насмехается над Альбертом, то ли пытается скрыть печаль, неведомо как поселившуюся в голове. — Главное, оказавшись у магов, не начни спрашивать, где ты. — Обязательно спрошу, — отозвался Аль. Под уверенным взглядом Володи он несколько стушевался и добавил: — В знак почтения, так сказать. — Это замечательно, что почтения. Надеюсь, о времени, проведенном в ПРУДе, ты будешь вспоминать если не с улыбкой, то не с ненавистью. Этот кабинет, гордо зовущийся капитанским, ничем не отличался от кабинетов всяких чиновников, какими их воображал Альберт. Темно-зеленые стены — обои с каким-то голографическим рисунком, дубовый стол, шкаф со всякими книгами и фарфоровым бюстом наверняка какого-нибудь прославленного воеводы. Разве что гудящего компьютера, или, что современнее, ультратонкого и сверхмощного ноутбука не хватало. И секретарши со стаканчиком кофе. Аль не отказался бы от кофе: ему просто необходимо было взбодриться. Но этого чудесного напитка во всем ПРУДе не сыскалось, поэтому пришлось брать себя в руки самостоятельно. Вопрос, так мучавший Альберта, сам сорвался с языка: — Я могу остаться тут? — Это не представляется возможным, — со строгими, волевыми нотками в голосе ответил капитан и нахмурился. — Разве Орэнса не говорила тебе об этом? — Говорила, — подтвердил Альберт. И не только. Она ведь уже знает. Володя кивнул и заметил: — Она всегда четко выполняет приказ. И все-таки. Даже если тебе вдруг разрешат остаться здесь… Подумай сам, Альберт: там от тебя будет гораздо больше пользы. — Я инженер, — заметил Аль. А потом он вдруг уточнил: — Вы ведь знаете, кто это такие? Вас ведь зовут Владимиром, верно? — Верно, верно… — протянул капитан. — Не расскажешь мне, откуда ты взялся тут, такой умный? — С парка. Вернее, с кафе. Шел, запнулся, очнулся, и тут вы со своими лягушками. У вас похожая картинка? — О таком не говорят, Альберт, — строго произнес Володя. — Мне важно знать. Капитан промолчал, но Аль все отлично понял по его глазам. Удивительная девушка — Орэнса. Привлекла сразу двух чужаков, непонятно откуда появившихся. Хотя, с другой стороны, разве она может вообще не привлечь кого-то? Тому, кому она достанется, будет тяжело. И не только поэтому. Спорить с ней бесполезно… Но, впрочем, Альберт очень хотел бы попробовать ещё раз. Лишь одна попытка… Получив ещё пару наставлений и распрощавшись с капитаном, Аль направился именно к Орэнсе. Нога немного покалывала, но опирался Альберт на нее вполне спокойно. Лестница, ведущая с третьего этажа, на котором располагался кабинет Володи, к первому. Небольшой коридорчик, в самом закутке. А потом — заветная дверь. Главное — не запнуться, переступая порог. Набрать в легкие побольше воздуха и идти. Уверенный стук. Альберт потянул дверь на себя и заглянул внутрь, интересуясь: — Можно? Прямо напротив Орэнсы сидел парень с подбитым глазом, и Орэнса прямо сейчас протирала этот глаз каким-то раствором; она очень элегантно повернула голову в сторону Аля и заметила: — Я занята. — Я подожду? Кивнув, Орэнса вернулась к пациенту, и Альберт прислонился к стене, так и не войдя внутрь. Зря воздух набирал. Пришел, скорее всего, тоже зря: Орэнса наверняка будет стоять на своем. Ох, если бы она позволила ему прикоснуться к ее губам… Помнится, когда Альберт ушиб нос и впервые появился у Орэнсы, его губы были в крови. Хотя Орэнса и поухаживала за его лицом, воспоминания о неприглядном Алином виде у нее все равно остались. Но это ничуть не помешало. Каково это — целоваться с вампиром? Так же, наверное, как целоваться с солнцем? Тянуться к нему всей душой, а в итоге получать… Что? Губительный свет. Альберт, пожалуй, готов был громко и с пафосом заявить, что ради этой любви он готов умереть. Но Орэнса, скорее всего, не согласится убить его. Впрочем, Альберт вполне способен убиться сам, перешагивая через тот самый порог. В последнее время он постоянно обо все спотыкается. Главное — не оказаться у себя дома, так и не поговорив. Спустя минут десять Аль начал нервничать. Голову его посещали самые различные мысли. А вдруг Орэнса там уже операцию делает и освободится только к вечеру? Или, напротив, заварила чай и сейчас попивает его с тем неизвестным Альберту солдатом. Или, что будет ещё эпичнее… Нет, не будет. Такой эпик доступен только Алю. Он уверенно открыл дверь и вновь просунул голову в лечебницу. — Альберт? — раздраженно уточнила Орэнса. — Просто спросить, — заметил тот. — Долго ещё ждать? Она вздохнула и продолжила перевязывать глаз, одновременно замечая: — Можешь войти внутрь и занять пустующий стул, — она кивнула на сиденье, которое обычно занимала сама. — На экипаж не опаздываешь? — Подождет. Орэнса вздохнула. Аль, внимательно взглянув на порог, все же вошел внутрь и прошел к стулу. Принялся смотреть на Орэнсу так, будто видел ее в первый раз: и на рыжую косу волос, и на щеки, и на шоколадные глаза, и на чуть конопатый нос… Словив ее недовольный взгляд, переметнулся на солдата. Кажется, он уже видел его. Но на тренировке ли? Альберт запомнил ещё не все лица одновзводников. А теперь ему предлагают их забыть. Вскоре забинтованный парень ушел, произнеся пару благодарностей, и Орэнса наказала ему подойти позже, чтобы она проверила, все ли в порядке. И только потом, когда дверь за ним захлопнулась, а Орэнса сходила в соседнюю комнатку ополоснуть руки, она смогла уделить все свое внимание Альберту. — Ну и… — начала она. — Зачем ты пришел? Наверняка ей неловко разговаривать с Алем. И неудивительно — после его сверх-признаний… — Я вообще никак не могу остаться? — на всякий случай уточнил Альберт. — Нет. Все уже решено. Разве ты ещё не разговаривал с капитаном? — Вы одинаково говорите, — заметил Альберт с невеселой улыбкой. — Он сказал мне то же самое. Орэнса, — вдруг произнес он, — тебе приятно получать его заботу? — К чему такие вопросы? Ее плавные брови поднялись вверх, выражая удивление. — Ведь ты предлагаешь мне уехать. — Это — решение высших чинов. Я, увы, к ним не отношусь. Альберт, — произнесла она чуть ли не с мольбой. — Может быть, не будем об этом? Я ничего не решала. Но я действительно считаю, что там тебе будет находиться правильнее. Альберт взглянул в окно — лучи на этот раз были смелые, утренние, пробивающиеся через завесу сна, а потом заметил: — Я уеду — и за тобой продолжить ухаживать капитан. Ты все также будешь противиться этому? Произнеся эти слова, Аль и сам не поверил, что действительно собирается уехать. — Ты хочешь искренний ответ? — Аль кивнул, и тогда Орэнса продолжила: — Недавно он предложил мне стать его невестой. И, скорее всего, на это предложение я отвечу согласием. Достаточно честно? — с вызовом уточнила она. Слишком честно. — А я? — А ты будешь учиться магии. — Но ведь и мое предложение все ещё в силе. Он поднялся со стула и приблизился к Орэнсе. Алю нестерпимо хотелось обнять ее, такую хрупкую, но оттого не менее гордую, но Альберт боялся спугнуть это мгновение. Искренность. Он ведь тоже так может. — На него я уже ответила отказом, — упрямо ответила Орэнса, смотря на него снизу вверх. — Подумай, — прошептал он ей на самое ухо. — Подумай, Орэнса. Наверняка это все же возможно осуществить. И ты поедешь учиться магии вместе со мной… или вместо меня. Скорее всего, второй вариант. Твоя мечта исполнится, хочешь? Она прикрыла глаза и заметила: — Я хочу, чтобы ты понял: не стоит ломать свою жизнь… — …ради той, которую любишь? Рыжеватые ресницы чуть вздрогнули, и Альберт воспользовался этим моментом: он смело коснулся губ Орэнсы. Она замерла, никак не реагируя на это действие. И Альберт сделал шаг назад, опуская голову. Он не мог подчинить ее себе, но и отпустить не мог. Поэтому Аль, несмотря ни на что, уверенно заметил: — Я никуда не уеду. Буду спать под твоим окном и прятаться от капитана. А ты будешь скидывать мне подачки. Как ты на это смотришь? — Экипаж вот-вот подъедет. — Я уже сказал… Изящной ладонью Орэнса коснулась его чуть колючей щеки, ласково провела по ней и произнесла — серьезно, намекая на то, что она не примет возражений: — Ты уедешь в Лисандрию. Выучишься на лекаря и станешь помогать людям. И я буду тобой гордиться. Понятно? — Гордиться, обнимая другого? Орэнса покачала головой, пытаясь скрыть появившиеся в глазах яркие хрустальные слезы, и ответила: — Ты тоже будешь обнимать другую. Может быть, познакомишься с приятной магичкой или красивой городской жительницей. Правда ведь? Ты — вон какой статный и интересный, хотя и говоришь так, как не положено настоящим воинам. — Я инженер. — Я помню. Поцелуй все же случился. Быстрый-быстрый, словно горный ручей, и такой же обжигающе-холодный. А потом Орэнса шустро, не давая Алю даже попытки сказать что-то ещё, выгнала того из лечебницы и заперла ее на замок. Альберт ещё пару минут постоял, пытаясь впитать в себя исходящий из него запах трав, который в его голове теперь прочно ассоциировался с Орэнсой. Глупая, глупая, глупая. Но разве Альберт умен? Ведь он так и не предложил ей самый главный риск: сбежать вместе с ним. И не к магам, а куда-нибудь в совсем другую сторону, там, где никто не сможет им помешать. Но любовь иногда уходит, а вот призвание, жизненный путь — он навсегда. Аль вернется. Может быть, уже через десять секунд или только через десять лет — но Альберт обязательно увидит Орэнсу ещё раз. Ещё много-много раз. Поцеловать, правда, сможет навряд ли.

***

Ивр крепко обнял Альберта, а потом, сделав шаг назад, добродушно произнес: — До встречи, слабак! — Сам фанатик, — отозвался Аль, задирая нос. — Да ещё и рыжий. — А что в этом такого, скажешь? — несколько обиженно выдал Ивр, касаясь чуть растрепавшихся волос. — Рыжие и рыжие. Хотя бы не такие девчачьи, как у тебя. Белобрысые. Альберт фыркнул и заметил: — Зато во мне хотя бы не говорит детский сад. Он легко щелкнул Ивра по носу и отвернулся, чтобы подойти к экипажу. Он ждал пассажира довольно долго; по крайней мере, когда Альберт, после Орэнсы сходивший за вещами, вернулся на улицу, он был уже тут. Но сосед-колючка вызвался в сопровождающие, как всегда, и теперь Аль выслушивал и его наставления, а водитель, то есть, кучер… ждал, что ещё оставалось?.. Над головой все выше поднималось солнце, хотя в воздухе и чувствовалась прохлада. А что Аль хотел? Осень. Даже тут осень. Хотя в это время из окон его хоть и маленькой, но уютной квартирки уже видятся хлопья снега. Они летят под фонарем, кружась, спешат куда-то, а потом падают на землю и трещат под чьими-то сапогами. Не выдерживают давления того, кто сильнее их. А потом Орэнса говорит, что будет гордиться Алем. Его ведь тоже очень легко сломать. — Придурок, — понеслось Альберту вслед. — А ты… Аль обернулся, чтобы сказать уже бывшими соседу парочку приятных слов, но вдруг заметил там, вдалеке, за забором и за полем, у крыльца, рыжее пятно волос. Она пришла. Все-таки пришла, чтобы увидеть, как Аль уезжает. И… И он уедет. Она так попросила. Любовь — это умение пойти на компромисс. Любовь — это умение распрощаться. Альберт с силой стиснул зубы, чтобы не крикнуть Орэнсе что-нибудь бестолковое и такое же безнадежное, а потом махнул рукой. И непонятно — то ли он так окончательно прощался с Орэнсой, то ли просто сдался, не в силах спорить с Ивром. Так. Экипаж. Алю сосредоточил на нем все свое внимание. С котопсами он уже пообщался, к магии приобщился, теперь можно и покататься — почти что русская телега, но с крышей. И лошадьми. И пустотой. Прощай, ПРУД, со всеми своими лягушками! Ивр говорил что-то ещё, но Альберт уже не слышал его слов. И вскоре его поглотил экипаж: его тонкие стенки, через которые просачивался осенний ветер, спрятали Аля от внешнего мира, пусть и не слишком надежно. Там, где нет окон, не светит солнце. Но оно и не гаснет, когда перед ним закрывают дверь. Правда, Альберт не осмеливался об этом думать, когда отъезжал от военного училища. Да и разве должен он думать о таком? Влюбленный мужчина — слабый мужчина. А его ещё и последней опоры лишили… Но время заставляет нас непрерывно двигаться вперед.