Hey, I'll Kill Ya

      В ухе третий день вибрировал голос Квилла. Гамора то, Гамора сё. Ежеминутные стенания Звёздного Лорда, ежеминутные мысли о насилии. Ну почему, почему, скажите пожалуйста, енот неделю назад бросил снаряд многощупальцевому чудищу в рот, которого команда рубила по приказу правительницы Суверена, а воительница рассекла клинком? Почему они не дали Абилиску сожрать кого-нибудь? Например, Звёздного дебила.       «Милано» на редкость спокойно шёл: никаких метеоритов, космического мусора, пиратов. Управлением занимался наёмник, а значит, всё априори на мази. Ремни пристёгнуты, двигатели работают исправно и дурацкая музыка не играет. Грут, который до этого задал миллиард вопросов и съел столько же конфеток (их вручил ему Питер за каким-то хреном), спал у енота на коленке. От его маленьких ручонок тянулись небольшие стебельки, покрывавшиеся свежими крошечными листочками. Ракета еле заметно ухмыльнулся. Трудно первый раз выращивать Грута с нуля и хоть иногда не задумываться, каким тот был раньше. Взрослый, скрипучий и серьёзный, что ли. Пакости на наёмнике, на большом Груте ответственность за них. Теперь поменялись. Забавно даже.       Жаль, что это скопление умиления надолго не абстрагировало наёмника от гундящего засранца с плеером.       — Мда, недомолвки, — Питер скривился так, что возникло желание кинуть в него лимон. Потом второй и третий. А затем отхреначить. Этот тридцатичетырехлетний мужик, действительно, дулся, как чёртов ребёнок.        — Чувак, вот что ты делаешь, когда тебя что-то бесит?       Мужчина задал ещё более тупой вопрос, чем все его размышления до этого. Усилив мощность двигателей по голограмме, енот заколупался с очередным механизмом. Разработки появлялись в его лапах незаметно и чаще всего от невыносимой скучности происходящего.       — Начинаю работать, чувак, — сквозь плотно сжатые губы пробурчал Ракета.       — Ой, ну какое же ты чудо!       — Хэй, потише, Квилл, — ощетинился енот. — Я только уложил Грута. Не хватало того, чтобы ты разбудил его своими бабскими визгами!       — Мог бы посоветовать чего, у тебя постоянно какие-то проблемы с жен… с окружающими…       Ракета медленно повернулся. Штука в его лапах достаточно тяжёлая, чтобы оставить ровный фиолетовый синяк на самодовольной физиономии недокапитана. Достаточно тяжёлая, чтобы вызвать у жертвы галлюцинации в виде звёздочек перед глазами. Однако Грута по-прежнему не хотелось будить, поэтому налётчик лишь представил, как железяка отскакивает от рожи Лорда, заставляя того глухо орать.       Квилл допёр, что в неком роде ранил чувства пушистого компаньона, и поспешил исправиться:       — Ну, в смысле… Я хотел сказать… Ну, блин… Я, — лоб Питера покрылся неслабой испариной.       — Не верю, что прошу тебя об этом, но лучше включи свою стрёмную музыку, — отчеканил енот, утомлённый нелепыми попытками человека сгладить острые углы и скрыть правду. — Не громко только.       — Ладно, чел.       Странные песенки с кассетника Квилла (а теперь с Зюна). Как же Ракета их не любил. Хоть порой они творили конкретное волшебство. Вырубали Грута. Питер включал Элвина Бишопа, когда гуманоидик капризничал, и в итоге, тот постепенно успокаивался и дремал около трёх-четырёх часов, позволяя горе-стражам-родителям отдохнуть от забот. Ну, и ещё эта этническая муть заставляла самого Питера заткнуться. Не всегда, конечно, иногда он начинал петь, пускался в пляс, бесил, раздражал, издевался.       И всё равно это лучше, чем разговоры о Гаморе и всех этих отношениях. Что самое обидное: перед Драксом бывший Опустошитель смущался, хоть тот и сочувствовал ему своим большим сердцем. Не просто сочувствовал, пытался помочь, посылал Лорду сорок три ответных отклика души; а Ракете, которому вот тоже от души, прямо от душевной такой души пофиг, изливал тонны страдашек, накапливающихся в чересчур богатом и необъятном звёздном мире.       Вселенская, сука, несправедливость.       Нет, Ракета — не чёрствый сухарь, это всего лишь не его, совсем не его тема. Партнёры, да, друзья, хорошо, но чувства высокой материи, увольте. Он — прожённый гений во многом: собрать бомбу, сделать реактивные сапоги или ранец, гранатомёт, кучу бластеров и установок разной мощности за денька три — не вопрос. А социальный аспект у него ого-го как хромал. И Квилл… Нет, все это прекрасно знали. Особенно хорошо известно об этом стало благодаря той дуре с антеннами.       У енота не получалось припомнить, под каким веществом он находился, когда Мантис положила руку ему на плечо. Прикосновение неприятное, тягучее, опустошающее. Выкачивание чувств, выуживание из глубин сознания всего самого мерзкого, что когда-либо испытывал, всего, что билось внутри набатом и изредка вырывалось по пьяни. Это всё она. Она это сделала.       — Тебе больно… — прошептала девушка, зажмурившись. — Какая сильная боль… Ты много шутишь, чтобы скрыть её. Твоё чувство одиночество и… — Мантис сбилась: — Девушка…       Он скинул её ладонь и отсел дальше:       — Отвали, нахрен! — вот моё чувство. Доходчиво?       Ухо Ракеты дёрнулось, и он тяжело выдохнул. С тех пор конченная девица жила на Милано. И он серьёзно не мог понять: зачем она нужна? Бесполезная ясновидящая, ловящая кайф от разоблачения чужих ощущений и тайн вместе с тем, которая не делала ровным счётом ничего стоящего. Мантис еле-еле держала бластер, ножом так вообще сама себя могла покалечить. Но Квилл… Ну, и Гамора, твою мать, и Дракс. Все они решили взять её в команду после битвы с Эго. А она… Она, как и все женщины… чувства-чувства, бла-бла-бла… Не в сравнении с Небулой, допустим. Пожалуй, Ракета ещё не ощущал такого глубокого непонимания и раздражения ни разу…       — Эй, мужик, а что с той девушкой, о которой Мантис… — Хотя нет, ощущал. Поэтому всё-таки кинул в человека незаконченную бомбу. Квилл заорал.       — Я Есть Грут?! — гуманоидик проснулся и испуганно обнял лапу енота.       — Ты что, совсем охренел, а?! Псих ненормальный!!!       — Что у вас тут происходит? — в рубке, будто привидение, возникла Гамора.       — Этот блохастый зарядил в меня чем-то! — Питер потёр ладонью висок и обвиняюще указал пальцем на Ракету.       — Уверена, ты спровоцировал его, — холодно изрекла зеленокожая и подошла к креслу енота. Тот ещё скалился, сверля Звёздного Лорда взглядом.       — Ракета, в моей каюте свет не работает, посмотришь? — зен-воберианка слегка наклонилась к наёмнику и прежде, чем енотоид успел бы возразить, предупредила: — Я присмотрю за Грутом.       — Я Есть Грут?       Ракета протянул деревце киллерше и спрыгнул на пол.       — С радостью избавлюсь от общества Звёздного идиота на пару счастливых мгновений.        Енот посмотрел на обеспокоенное личико Грута, которого женщина бережно держала в руках, и бросил напоследок:       — Сейчас вернусь, приятель, не шелести.       — Это всё он! — обижающийся Питер не намеревался сдаваться, не взирая на убийственный зыр Гаморы.       Наёмник услышал часть их разговора, пока спускался на главную палубу, и фыркнул. Зачем людям закручивать фразы, прятать одни смыслы в других и смягчать сказанное? Всё же до одурения просто. Либо нравишься, либо нет. Быстро показать это бледной девке, а теперь удивляться почему не сработало. Именно так. Складывалось впечатление, что Мантис поставила себе цель подружиться с каждым на этой посудине. Был бы Ронан здесь — светлая ему память или же всё-таки тёмная — она бы и ему взбултыхнула серое вещество. Не поленилась бы, фларкова женщина. Уж в чём, а в этом Ракета уверен.       — Друг енот! — крикнул Разрушитель, выскочив из-за угла. Енотоид с перепугу схватился за сердце, матерясь себе под нос:       — Бл… Да… Да! Привет, друг Дракс!       Следом за здоровяком источник недавних мыслей. Неудивительно. Брюнеточка везде моталась за татуированным качком. Ведь из всех по необъяснимым причинам тот относился к новенькой с особенной теплотой: в первый день её проживания на «Милано» устроил экскурсию по кораблю, познакомил с Грутом, хотя вроде как росток принадлежал ему ну совсем косвенно; кстати, за это он тут же получил презрительный рык наёмника, который забрал гуманоидика, стоило Мантис протянуть к тому культяпку. Более того, Дракс оказался настолько милым… милым?! Окей, милым, что предложил девушке собственные апартаменты, а сам… угадайте, что? Верно, переехал в отсек к еноту, где как раз освободилось место из-за видоизменения Грута, и теперь храпел и пускал пузыри из почти-непобедимых-как-и-он-сам слюней на нижней койке двухъярусной кровати.       Пройти мимо девушки, никак не реагируя на её присутствие, будто тезаурус, появившись, создал шлейф воздуха — вечная попытка Ракеты, пока не увенчавшаяся успехом. Как и сейчас.       — Здравствуй, Ракета.       Енот посмотрел на неё из-под нахмуренных бровей и мрачно угукнул. Что у неё с лицом? Ах да, это радость.       — А куда ты идёшь? — Мантис направилась за ним. Видимо, наблюдение за Драксом утомило. Ну, правильно, тот по большей части либо ел, либо отжимался, либо точил ножи, и только в таком порядке.       — Отзынь, — оборвал её енот и тут же продолжил, не дав вставить слово: — Я работаю один!       — Но… — голос девчонки заметно переменился.       В коридоре темно, хоть глаз вырви. Ракета присел возле светового генератора, шаря по карманам в поисках фонарика.       — Чёрт, забыл…       Он хотел возвращаться, но неуверенно обернулся на свет.        То антенны Мантис. Светились. Да, светились. И да, он больше не курил ту дичь с чёрного рынка. После кромешной тьмы голубое свечение, казалось, прожигало сетчатку. Ракете пришлось сморщиться на секунду. Он сглотнул ком в пересохшем горле, глядя на происходящее с чувством некой тревоги. Напоминало мистера «я буду повторять три слова, пока не помрёшь». Грут тоже умел выделять свет. Из его веток медленно парили светящиеся семена, подобные светлячкам. Девушка села рядом и улыбнулась:       — Теперь тебе нужна моя помощь.       Енот, насупившись, склонился над многочисленными проводами и скомандовал:       — Правее свети… Это не право.       — Прости, — Мантис склонила голову набок, и Ракета взглянул на неё ещё более осуждающе, но влепить нелестный комментарий не успел: «Милано» резко накренился в сторону, заставив их обоих впечататься в стену.