S.O.S. Спаси мою грязную душу

Я просыпаюсь рано. Просыпаюсь от тревожного чувства, что чего — то не хватает. Или кого — то, а, точнее, тебя. Правая часть постели абсолютно пуста и уже успела потерять своё тепло. Тепло горячего тела, которое совсем недавно билось в бешеном оргазме, металось по белой простыни, сминая её, и покрывалось мурашками. Но тело исчезло. А вместе с ним исчезает и чувство уюта в моей душе. Веет холодом, нехорошее, пока ещё смутное предчувствие тугой петлёй начинает сдавливать моё горло. Внутренне я зыдыхаюсь, а тот, кто сейчас может меня спасти, просто исчез. Ты жалеешь о том, что произошло? Конечно, жалеешь. Это же ты. Не удивлюсь, если ты сделаешь вид, что между нами ничего не было и продолжишь вести себя так, как обычно. Огрызаться. Хамить. Пытаться сломать меня как морально, так и физически. Только как прежде уже всё равно ничего не будет. Сегодняшняя ночь стала гранью, перейдя которую однажды, нельзя возратиться обратно туда, откуда был сделан шаг. Ты нарушил грань, и я тебя об этом даже не просил. Ты сам так захотел. САМ. Поэтому прятаться от меня теперь уже просто не имеет никакого смысла. Я ведь всё равно найду. Впрочем, искать тебя долго и не пришлось. Ты совершенно не умеешь прятаться. Всего лишь раковина, всего лишь холодный, кафельный пол, всего лишь струя воды в кране, текущая сама по себе и издавая при этом характерные звуки, всего лишь худое, обнажённое тело, охваченное не менее худыми руками, всего лишь невидящий, мутный взгляд, разглядывающий пустоту. Всего лишь? Издав какой — то слишком неестественный вздох, я усаживаюсь рядом, стекая спиной по поверхности холодной стены. Я не знаю, с чего начать разговор. Я не понимаю, плакать мне или смеяться. Чувствую, как к горлу начинает подступать тошнота. Делаю глубокий вдох. — Так и будем молчать? — наконец произношу я, разбивая своим голосом, сдавливающую виски, тишину. — Или всё же поговорим о произошедшем? — А ничего не было. Забудь, — я вздрагиваю. Усмехаюсь. Моё сердце стремительно распадается на части, но боли я не чувствую, нет. «Я вижу тебя насквозь. Неужели ты до сих пор этого не понял?» — А я и не ожидал услышать от тебя чего — то другого, — я резко хватаю тебя за руку и насильно заставляю посмотреть мне в глаза. — Только, знаешь… такое просто так не забывается. Да я и не хочу.  — Говорят, что глаза — это зеркало души. И я вижу, что твоя душа разбита. Но ещё не поздно всё изменить, — я сжимаю твою руку крепче, чтобы ты мог чувствовать себя в безопасности. Но тебе становится только хуже. Ты медленно распадаешься на моих глазах. — Доверься мне. — Я не могу! — внезапно кричишь ты, вырывая руку и отворачиваясь от меня. Я вижу, как дрожат твои опущенные плечи. Слышу тихие, судорожные всхлипы, которые ты всеми силами пытаешься в себе подавить. — Не могу, понимаешь? У тебя всё так просто… доверься, полюби, перестань закрываться от других людей… а я не могу. Если бы ты пережил хотя бы малую часть из того, что пережил я, ты бы понял. Тебя не предавали, не унижали, не избивали до полусмерти только из — за того, что ты оказался не таким, как все. Да ты хоть знаешь, какого это: получать удары в спину от тех, которые когда — то были твоими друзьями? Видеть, как они смеются тебе в лицо? Ты когда — нибудь ненавидел себя настолько, что смерть для тебя казалась слишком лёгким наказанием? Я больше никогда не хочу верить людям. Слишком больно потом в них разочаровываться. Ты уже не сдерживаешь своих слёз. А я упорно терплю, пытаясь казаться сильнее, чем есть на самом деле. — Мне очень жаль. Правда, — опускаю голову, всё же чувствуя, как одинокая слеза бежит по щеке и разбивается о кафельный пол. Быстро стираю её рукой. — Но теперь всё это в прошлом. Я никогда не поступлю с тобой, как они, обещаю. — Почему я должен тебе верить? — ты резко поворачиваешься ко мне лицом, покрасневшим и мокрым от слёз. — Чем ты лучше их, скажи? — Потому что я ни разу не отвернулся от тебя, когда тебе было плохо. Ну давай же, вспомни, сколько боли ты мне причинил. И разве после этого всего я начал тебя унижать или ненавидеть? Ты молчишь, содрагаясь в беззвучных рыданиях. — Ну? Чего же ты? Ответь на вопрос, — моё ангельское терпение вот — вот лопнет. Ещё никогда в жизни мне не было так обидно. — Разве я достоин того, чтобы ты сравнивал меня с ними? Разве я дал тебе хоть один малюсенький повод, чтобы ты усомнился в моих искренних чувствах к тебе? Тебе ужасно стыдно смотреть мне в глаза. На лице и шее выступают красные пятна, а бледные губы искусаны до крови. — Отвечай! — я не выдерживаю. В моей душе словно просыпается какой — то дикий зверь. Я грубо хватаю тебя ладонями за лицо и заставляю смотреть мне в глаза, пытаюсь мысленно вытряхнуть из тебя разбитую душу, склеить её и вернуть на место. Жаль, что это не в моих силах. — Нет, — твои губы еле шевелятся, да и само лицо напоминает лицо рыбы, жестоко выброшенной на сушу. Но ведь по — другому ты не поймёшь. Я слишком хорошо тебя знаю. — Так почему бы тебе тогда не отбросить свои страхи к чёртовой матери и не начать жизнь с чистого листа? Хотя бы просто попытаться. — Я не могу, — Боже, какой ты упрямый. А голосок то ослабел. Сам уже не веришь в свои слова? — Ты. Можешь. Просто нужно немного времени. И веры. Теперь твоё сердце бьётся спокойнее, дыхание становится равномерным. Вот так. Молодец. Я вижу в твоих глазах сомнение. Оно рвёт тебя на части, внутри происходит невидимая борьба. Ну же, пожалуйста. Ты ведь прекрасно понимаешь, в пользу кого нужно сделать выбор. Чтобы хоть как — то развеять твои сомнения, я решаюсь на отчаянный шаг. Всё ещё держа твоё лицо в своих ладонях, осторожно касаюсь губами твоих приоткрых губ. Чувствую, как ты замираешь, как рвано стучит сердце в твоей груди. Ты не отталкиваешь, но и отвечать на поцелуй тоже не спешишь. Я нежно сминаю твои губы, провожу по ним языком, при этом ловя твой судорожный вздох. Тебе ведь нравится. Не стоит отрицать очевидное. Помедлив ещё пару секунд, ты всё же сдаёшься и, обнимая меня руками за шею, отвечаешь на поцелуй. Он получается нежным, почти невесомым. С солёным привкусом твоих слёз. Поддавшись мимолётному приступу, я судорожно собираю губами капли влаги с твоего лица, замечая, как на твоих увлажнённых губах расцветает еле заметная улыбка. Настоящая. Смущённая и даже немного стыдливая. Кажется, я готов продать душу дьяволу только ради того, чтобы ты улыбался мне так каждый день. — Я люблю тебя, — ну же, скажи мне «что — нибудь» в ответ. Хотя бы банальное — я тоже. Этого мне будет вполне достаточно. В ответ ты просто отстраняешься, неловко отводя взгляд.

***

Слова Джоша — это как спасительная шлюпка во время кораблекрушения. Но ты всё ещё не чувствуешь себя в безопасности и никакое «я тебя люблю» или «ты мне очень дорог» не в силах спасти ситуацию, как бы сильно тебе этого не хотелось. В глубине души я понимаю, что Джош не причинит мне зла, что он очень хороший и всё такое. Но довериться человеку на сто, нет, хотя бы даже на шестьдесят процентов — ужасная ошибка, которая в последствии принесёт тебе много страданий. Я это знаю. И МНЕ, БЛЯДЬ, ПАРШИВО ОТ ТОГО, ЧТО Я ЗНАЮ ЭТО, ведь на пользу мне это знание явно не идёт. Так непривычно чувствовать себя кому — то нужным. Это приятно, не спорю. Только всё это такое чужое для меня. Прикосновения. Улыбки. Слова любви. Я теряюсь. Не знаю, как отвечать на ласку Джоша, поэтому выгляжу в его глазах бессердечной куклой. Ему обидно. Мне обидно вдвойне. Мне даже кажется, что лучше бы ничего этого не было, чтобы я остался в том мире, в котором привык жить, не мучая при этом ни себя, ни Джоша. Прикрываю глаза и делаю глубокую затяжку, ощущая спиной пристальный взгляд Джоша. Да, я люблю сидеть на подоконнике, курить в открытое окно и думать о том, что моя жизнь — это всего лишь горстка грёбаного, серого пепла. А Джош не любит. Ему не нравится дым, не нравятся мои депрессивные мысли, не нравится то, что я зависимый человек. Да что он вообще во мне нашёл? Есть же другие, гораздо лучше меня. На мобильный приходит входящее сообщение и, конечно же, я знаю от кого оно, хотя ещё даже не смотрел на экран. Мистер Роджерс просит подойти к десяти вечера. Новый заказ. Как же меня это всё достало. Раздражённо закатив глаза, делаю очередную затяжку, чувствуя на своих плечах чужие ладони. — Десятая сигарета за вечер. Не многовато ли? — обжигающий шёпот в районе шеи, отчего моя кожа мгновенно покрывается мурашками. — Нет, — с каких это пор он начал контролировать каждый мой шаг? — А я думаю совсем наоборот, — в голосе Джоша отчётливо слышатся ноты металла, отчего я, кажется, начинаю ощущать его привкус на своём языке. Я даже не успеваю опомниться прежде, чем жадно наблюдаю за тем, как почти целая сигарета летит вниз, а холодные пальцы, которые держали её секунду назад, сжимает горячая ладонь. — Охуел? — я резко поворачиваюсь лицом к Джошу, намереваясь охладить его пыл своим ледяным взглядом. Но по закону физики, лёд тает в горящем пламени, превращаясь в жалкую, водяную массу. Я правда не понимаю, почему так отчаянно растворяюсь в его глазах. Они топят меня, тянут к самому дну. Смотрят на меня с такой любовью, которую я никогда не смогу дать взамен. От осознания этого грубых слов на языке практически не остаётся.  — Я просто забочусь о тебе, — Джош притягивает меня к себе и крепко обнимает, утыкаясь носом в мою шею. Я слышу равномерный стук его сердца, и вся злость моментально куда — то исчезает. Это так приятно. — У тебя итак больное сердце. Забыл? — честно говоря, даже не вспоминал. Выдавливаю из себя безнадёжную улыбку, но он этого всё равно не видит, успокаивающе поглаживая ладонями мою спину. — Мне нужно идти, — еле слышно шепчу я, нехотя отстранясь от Джоша. — Куда? Снова наркоту продавать? — он мгновенно меняется в лице, хмуря брови и сжимая губы в одну тонкую линию. — Так нужно, — я опускаю глаза, не в силах выдержать его хмурого, но в то же время тревожного взгляда. — Я не могу просто так взять и отказаться. — Нет, ты можешь, — тон голоса, который использует Джош, не терпит возражений, и я невольно ему подчиняюсь. Блядь, ну что со мной? Куда катится моя привычная, никому не нужная жизнь? Почему я позволяю ему мной командовать? «Ну же. Скажи ему что — нибудь такое, отчего он просто развернётся и уйдёт, наконец оставив тебя в покое. Давай. Куда подевалась вся твоя прежняя решительность, почему ты не можешь просто взять и послать его куда подальше?» - Не могу. Я уже ответил мистеру Роджерсу, что приду к десяти. Заказчик меня ждёт. - Ладно. Тогда поклянись мне, что с завтрашнего дня ты завязываешь с этой грёбаной работой. Я не хочу, чтобы из - за неё ты влип в какие - нибудь неприятности, не хочу каждую ночь думать о том, прошло ли всё гладко или тебя повязали копы. Ты мне очень нужен. В ответ - звенящая тишина. Я отчаянно пытаюсь принять правильное решение, больно прикусив зубами обратную сторону щеки. Меня словно разрывают на части две сущности, отчего мне становится плохо как морально, так и физически. - Поклянись. Или между нами всё закончится, так и не успев начаться, - и в этот момент мне действительно становится страшно. Я не хочу, только что найдя своё возможное спасение, сразу же его потерять. - Клянусь, - как бы это грёбаное слово не оказалось роковым.