Хранитель Ключей

- Я могу быть уверен в безопасности для меня Вашего рассказа? – Коряво, но не стоит вызывать у этого мага лишние подозрения. - Абсолютно, - с лёгкой улыбкой маг устроился поудобнее на подушке и начал. – Родился я, как тебе известно, сынок... - Вообще-то пока неизвестно, отец, - немного невежливо перебил я его. – Мне вообще мало что известно о твоём прошлом. Ведь я хорошо помню лишь то, как мы переселились сюда в Хогсмид. А всё, что было до этого – словно покрыто пеленой. Маг с удовлетворением покачал головой: - Так и должно было быть. Но ты слишком нетерпелив, сынок. – И ностальгически вздохнул. – Узнаю себя в детстве. Был такой же напористый, пылкий. – И загрустил, опустив голову. – Одно меня не радовало – мой маленький рост. Некоторые дети в Хогсмиде, - маг улыбнулся моему недоумению. – Да, я с самого детства жил здесь, рядом с Хогвартсом. Так что дом наш, фамильный. – И снова нахмурился, переживая прошлое, - и потом уже в Хогвартсе – немало дразнили меня гоблином из-за этого. Дети злы и не любят тех, кто отличается от них. Он резко вскинул голову, взмахнул палочкой. Искры так и полетели в стену, оставив там неприглядную вспухшую полосу. - А я чистокровный! – С печалью в голосе заявил он. – По обеим сторонам – лишь маги на три поколения вверх. - Некоторым снобам требуется чистая линия на семь поколений вверх, - негромко заметил я, припоминая сведения из прочитанного мной – ещё в той жизни. Маг немного смутился. - Настолько далеко я не стремился изучить свою родословную, - вздохнул он. – Довольно и того, что поступил я в Дом Рейвенкло. Учился отлично. А мне больше ничего и не оставалось, если я хотел, чтобы забыли о моём малом росте. - Вы забыли назвать дату, отец, - опять перебил я его. - Мне это интересно, честно. - Ах да, - он взмахнул маленькими ручками и в воздухе поплыл красивый плакатик с датой, - я родился в сорок восьмом году, соответственно пошёл в Хогвартс в пятьдесят девятом, каковой и закончил весной шестьдесят седьмого года. Я учился одновременно с Финеасом Блэком, - таинственно прошептал он, приблизив свою голову к моей, - хоть он и попал на Слизерин, но тяготел к наукам. И мы часто занимались вместе в библиотеке. Правда, - ностальгически вздохнул маг, - некоторые разделы его семейной библиотеки превосходили всё собрание книг в Хогвартсе. Но там не было ничего, что могло бы помочь мне. Плечи его поникли. Даже прозрачность сильно уменьшилась. - Но различие в росте не мешало нашей дружбе, - он снова лихо выпрямился, подмигнул мне. – Три года после Хогвартса мы провели в путешествиях по самым дальним уголкам мира. Потом мы вернулись домой, Финеас женился, обзавёлся детьми. Наша переписка постепенно сошла на нет, остались лишь ничего не значащие поздравления с праздниками. И вдруг – аккурат в начале века - он стал директором Хогвартса! И пригласил меня стать его заместителем! Он приосанился и гордо взглянул на меня. - И это была не просто формальная должность. Финеас прекрасно знал, что я аккуратен в записях, да и счета веду – не придраться! Именно эта должность и перевернула мою дальнейшую жизнь. Маг коротко взмахнул волшебной палочкой – на стене появилось изображение: маленький человечек в яркой одежде, на голове странного вида шляпа с бубенчиками, а на шее – огромный оранжевый галстук-бабочка. - Пивз, - разочарованно протянул я, - он всегда всех достаёт своими «приколами». - Именно благодаря Пивзу я нашёл новую цель моей жизни. Если он ждал моего изумления, то я не подвёл, охотно подыграв маленькому магу. Тот благодушно кивнул, устроился поудобнее и завёл голосом записного сказителя: - Безусловно, Пивз самый известный и беспокойный полтергейст в истории Британии. В отличие от подавляющего большинства своих сородичей, Пивз обладает физической оболочкой, хотя по своему желанию он может становиться невидимым. И даже проникать сквозь стены. Пивз всегда был «головной болью» всех завхозов Хогвартса, начиная с первого из них - Ханкертона Хамбла, назначенного ещё самими четырьмя основателями. Хотя многие студенты и даже учителя питают своеобразную любовь к Пивзу – противоестественно, не так ли? – Вздохнул мистер Хагрид. - Можно сказать, что он вносит определенную «изюминку» в жизнь школы. Но при этом остаётся разрушителем всего и вся. И обычно очередному завхозу приходится убирать после его многочисленных умышленных беспорядков: разбитые вазы, пролитые зелья, опрокинутые книжные шкафы и прочее. Я согласно кивнул. Полтергейст хоть меня и не трогал, но от сокурсников я успел услышать немало жалоб на его проделки. Студентов со слабыми нервами, несомненно, шокировало пристрастие Пивза внезапно материализовываться прямо перед их носом, прятаться в доспехах или сбрасывать тяжелые предметы на головы, когда ученики переходят из класса в класс. - Несколько попыток выдворить Пивза из замка согласованными усилиями окончились провалом. - Продолжал старый маг. - Последняя и наиболее катастрофическая из них была предпринята в 1876 году - то есть как раз между нашим обучением и тем временем, когда директором стал Финеас. Теперь уже я вздохнул и постарался скрыть усталый зевок от призрака. Но тот заметил и зачастил: - В тот раз завхоз Ранкорус Карпе создал тщательно продуманную ловушку, а также огромный заколдованный стеклянный колпак. Колпак был усилен различными Сдерживающими Чарами. Его-то мистер Карпе и намеревался опустить на полтергейста, когда тот попадётся. – Маг пожал плечами. - Но Пивз не только легко прорвался сквозь огромный стеклянный колпак, осыпав целый коридор разбитым стеклом, но также избежал ловушки, оснащённой несколькими саблями, арбалетами, мушкетоном и миниатюрной пушкой. Замок был эвакуирован, пока Пивз развлекался, наобум паля из окон и угрожая всем без исключения смертью. Это противостояние длилось три дня. И закончилось только тогда, когда Евпраксия Моул - директор Хогвартса на тот момент, согласилась подписать соглашение, дающее Пивзу дополнительные привилегии. – Призрак зябко повёл плечами, - такие как: купание один раз в неделю в туалете для мальчиков на первом этаже, право преимущественного приобретения черствого хлеба с кухни с намерением его последующего швыряния, и новую шляпу, изготовленную широко известной модисткой мадам Бонабилль из Парижа по специальному заказу. После этого случая больше никогда не предпринимались попытки избавить замок от его самого недисциплинированного обитателя. - И что же произошло, когда директором стал мистер Блэк? – немного равнодушия и усталости в моём голосе. - Ну, за прошедшие годы та шляпа, что была тогда заказана, обветшала и поистрепалась. Кто бы стал оказывать такую любезность этому вздорному полтергейсту? Но он начал настаивать на соблюдении данного соглашения, угрожая вспомнить, куда сорок лет назад припрятал остатки оружия. Вот и пришлось мне, как представителю директора Хогвартса, самому отправиться в Париж, чтобы приобрести для Пивза самый модный головной убор. Разумеется, я предварительно заказал каталоги моделей, обсудил с озорником фасон и цвет, а иначе – с него сталось бы выбросить новую шляпу с криком, что она ему не нравится. Деньги на ветер? Нет, я не настолько богат, чтобы платить дважды. Шляпу непременно бы повесили на мой баланс. - То есть – та шляпа, которой Пивз так гордится, её купили вы, отец? - Да, - маг махнул рукой, - по предварительному заказу это не составило большого труда. И сама мадам Бонабилль ещё не ушла на покой, припомнила и тот случай, и ажиотаж вокруг заказа. Дело было сделано в один день, но… - он лукаво усмехнулся и подмигнул мне, - я-то поехал в Париж! На неделю! - Уж повеселились от души? – съехидничал я. Но призрак не заметил моего ехидства. Он спокойно ответил: - Разумеется. Я побывал на довольно большом курсе лекций, которые в тот год читал в Сорбонне некий русский профессор медицины. Да, двадцатые годы. Много их тогда бежало из России – кто устраивался неплохо, заранее переведя капиталы, кто-то бедствовал, работал шофёром или подавался в армию. Этот профессор Сорокин не принадлежал к числу беженцев. В своё время он спокойно выехал из Красной России с некоторыми капиталами, но всему на свете приходит конец. Вот и он, чтобы обеспечить работу своей клиники, читал лекции в университете, ненавязчиво пропагандируя свой новый метод лечения. - Он заново открыл эликсир Парацельса? – Ехидство так и лезло из меня, был тяжёлый день, я дико устал и хотел спать, а тут с призраком беседуй! И ведь понимал всю пользу разговора, но удержаться от подколок не мог. - Нет, он высказал теорию и подтвердил её практикой, что многие врождённые уродства людей связаны с плохой работой малоизученного тогда участка мозга – гипофизом. То, что именно неправильная работа этого участка приводит к появлению великанов и карликов вроде меня, профессор Сорокин блестяще доказал, работая ещё в России совместно со своим учителем и старым другом профессором Преображенским. Правда, подход к лечению у них был разным, всё же тот профессор - выдающийся хирург, тогда как мой новый знакомый предпочитал медикаментозное лечение. Ну, если вытяжки из гипофизов одних пациентов можно назвать лекарствами… Одним словом, профессор Преображенский остался в России, а профессор Сорокин решил перебраться в Европу, где и открыл клинику по лечению некоторых, - тут маг замялся, - некоторых отклонений от нормы. - Вы считаете свой рост уродством? – напрямик заявил я. – Как по мне, - я всмотрелся в его мерцающий белыми искорками полупрозрачный силуэт, – вы очень недурно сложены, у вас нет утолщений костей, неприглядно большой головы или непропорциональных конечностей. - О, я нашёл в вас, молодой человек, - я предупреждающе кашлянул, и маг тут же исправился, - я так рад, что мой сын так внимателен к симптомам! - Но нет, - он грустно склонил голову, - хоть метод воздействия на гипофиз моим новым другом и привлёк меня. Привлёк до такой степени, что я вернулся в Хогвартс и сразу уволился, передав заказанную шляпу Пивзу, не люблю незаконченных дел. Финеас ещё хотел удержать меня, но я сослался на своё юношеское увлечение медициной. А тут такой случай подворачивается - работать в паре с профессором из таинственной и дикой России. И ведь были, были у него успехи в клинике! Я не только перелистал альбомы ДО и ПОСЛЕ, где были фотографии пациентов. Помню, была там фотография жуткого чудовища – расплывшаяся туша в огромном кресле. Эта женщина уже не могла передвигаться самостоятельно. А ведь была знаменитой актрисой тех лет. А потом я встретил её у профессора после курса лечения – небо и земля! Изящная фигурка, тонкие завитки волос… - Он горестно вздохнул и ненадолго погрузился в воспоминания. - Вы решили тоже пройти курс этого лечения? – внутренне усмехнулся я. – Не сработало? - Нет, я даже и не пытался. Профессор вначале проводил опыты на множестве пациентов, - он повертел кистью левой руки в воздухе, - где-то там в России. И лишь потом, с наработанными методиками приехал во Францию. Я же не мог рисковать собой, зная, что даже зелья влияют на магов и маглов по-разному. Но его работа дала мне некоторое направление, которому я и принялся следовать. Господин Сорокин был так любезен, - тут маг задумчиво крутнул в пальцах свою волшебную палочку, - что поделился со мной и некоторыми подробностями, неизвестными его пациентам. Да и снабдил образцами препаратов, которые использовал для лечения. Так что я мог начать не с пустого места, исследуя магических существ, которые были доступны нам. - Нам? – Уцепился я за оговорку. - Нам, - важно кивнул маг. – Один я бы не смог потянуть такое оборудование. Наши исследования требовали и вложения нехилого капитала, и набор неболтливых сотрудников, и организацию защиты наших исследований. Кто я? И кто - мой коллега по лаборатории? Родной брат тогдашнего Министра Магии Франции – месье Максим. Рене Максим. Имея такую подпорку за спиной, мы и развернулись.