Персики

      Ньют с Тиной и Куинни провели в Дорсете уже несколько дней. И за это короткое время сестры Голдштейн совершенно привязались к обитателям этого уютного места. Все здесь словно тихо шептало: «И я! И я тоже Скамандер!». От чего все в доме было уютно и спокойно. Тина наконец могла передохнуть от тяжелых и мрачных будней мракоборца. От вызовов и недосыпов, от горьких слез и надрывных криков, от постоянно летящих в ее сторону непростительных… от страха. Но нет, нет, не будем думать о плохом. Не об этом сейчас. Только тут старшая Гольдштэйн поняла, насколько она устала. Ньют часто обеспокоенно наблюдал за ней, когда замечал мешки под глазами, усталые слегка сутулые плечи… Но Тина лишь ободряла его, что все это вскоре пройдет.       И правда, проходило. Тина стала все чаще улыбаться и даже смеяться, чем ужасно радовала Ньюта. Куинни больше не хмурилась, слыша ее грустные и поистине мрачные мысли. А миссис Скамандер лишь украдкой улыбалась, глядя на своего сына и уже ставших родными необычных девушек-волшебниц, что таким пестрым ураганом ворвались в их жизнь.       Ньют Скамандер всегда любил персики. С самого раннего детства он обожал эти фрукты, сам не понимая, почему. Может быть потому, что они словно маленькие лохматые солнышки, впитавшие в себя все пестрое лето с его запахами жары и душистых трав, ранние пурпурными зорьки и нежные прохладные ветра. Может быть потому, что они напоминали молодому человеку о детстве? О том прекрасно времени, когда он не знал ничего о человеческой жестокости… Может быть. Но как бы там ни было, с возрастом любовь к персикам у юноши не сошла на нет. А даже наоборот.       И вот одним тихим осенним утром, когда Ньют, сидя в маленькой кухонке за видавшем виды деревянным столом, что-то записывал в своем небольшом блокноте, иногда заглядываясь в распахнутое окно, где по сероватому небу нарезали круги птицы, в дверях показалась миссис Скамандер чуть с мечтательной улыбкой на лице.       Женщина в лиловом платье, поверх которого был повязан немного испачканный фартук, держала в руках небольшую корзину, в которую аккуратно были уложены… Персики! Круглые и лохматые маленькие солнышки с ярко розовыми боками были так заботливо собраны миссис Скамандер у доброй, немного чудаковатой соседки, которая ужасно любила всех членов этой магической семейки, а особенно Тессея с Ньютом. Сколько прекрасных воспоминаний связано с этим уютным соседским двориком!       Оторвавшись от своей работы, молодой человек удивленно выдохнул. Его глаза загорелись тем самым мечтательным огоньком, что так присущ немного робким и скромным рыжим мальчишкам с нежной россыпью веснушек на лице. Такой худой, с немного сутулой спиной, в нежно охровой фланелевой рубашке в клетку, немного испачканной в травяных пятнах (которые были явно оставлены одним из его любимых существ), с чуть поддернувшей его губы улыбкой, небольшим пятнышком от чернил на запястье и слегка вьющимся ворохом рыжих волос, от которых так и пахло чабрецом и мятой, с маленьким Пиккетом, что дремал у него на плече, Ньют был безумно похож на маленького взъерошенного воробушка. От таких мыслей миссис Скамандер мысленно улыбнулась. — Это… персики? — неумело скрывая свой поистине детский восторг спросил и так очевидную вещь Ньют. — Именно. — с легкой улыбкой ответила миссис Скамандер. Отодвинув блокнот с ворохом черновых бумаг, женщина поставила небольшую корзинку прямо перед сыном. Молодой человек мечтательно втянув носом аромат персиков и поблагодарил мать за столь приятный и прекрасный сюрприз. — Ма-а-ам, — раздался почти жалобный крик Тессея со двора, — тут Тобиас брыкается! Мам, быстрее! — по нервному голосу брата было ясно, что тот был уже на грани и совершенно не справлялся с бушующим молодым гиппогрифом.       Миссис Скамандер в момент сорвалась с места и понеслась на помощь уже изнемогающему Тессею. Ее-то (да что тут говорить! Только ее, свою «мамочку») он и слушал. Даже Ньюту было сложновато совладать с гиппогрифом, характер которого был ужасно скверным и буйным. Молодой человек невольно усмехнулся от этих мыслей.       Ньют с восхищением взглянул на корзину с маленькими солнышками в ней. Сколько приятных детских воспоминаний всплыло в его рыжей голове! Как они с Тессеем, будучи еще маленькими рыжими сорванцами, которые искали на свою голову приключений, перемахивали через изящную изгородь за этими самыми персиками. Очнувшись от своих мыслей, молодой человек принялся за столь желанное лакомство.       Но как известно, Ньют совершенно не был самым аккуратным человеком на планете, и даже не входил в первую сотню, даже тысячу. И персики он всегда ел… совершенно неаккуратным образом… Сладкий сок лился по его рукам, достигая запястья, а затем маленькими солнечными капельками скатывался на рубашку. Кусочки сладкой мякоти красовались на щеках и губах магозоолога. Кое-где капельки достигали и шеи. Но о чем говорить, если Ньют был по-настоящему счастлив в этот момент. Он чувствовал себя маленьким мальчишкой, который еще не повидал столько боли, страданий и ужасов этого мира…       За поеданием персиков его застала Тина, которая, по правде говоря, заметила Ньюта далеко не сразу. В Дорсете она вставала достаточно поздно. Нью-йоркский недосып ужасно сказывался на старшей Голдштэйн. Да и кошмары, которые мучали ее в последнее время не оставались секретом для Ньюта и Куинни. Хотя в гнездышке Скамандеров Тина спала крепко и спокойно, что не могло не радовать всех обитателй дома, которые знали о напряженной профессии мисс-пока-что-Голдштэйн (но еще-пока-не-Скамандер).      Поуютнее запахнувшись в длинную голубую рубашку, так заботливо отданную ей когда-то Ньютом, только-что проснувшаяся, а потому довольная, но еще сонная Тина прошлепала босыми ногами по деревянному полу прямиком на кухню. Что осталось не без внимания юного магозоолога, который, оторвавшись от персиков, отметил про себя, что стоит заставить девушку одеваться потеплее. Тина потянулась, оголяя плоский живот, на котором красовался еще только-только заживший шрам от последней стычки мракоборцев с Гриндевальдом, все еще не замечая Ньюта, который в свою очередь пристально наблюдал за ней, нервно сглатывая. Девушка подошла к окну и потянулась на встречу ветру, жадно вдыхая немного влажный душистый осенний воздух, принесенный прямо с пушистых тяжелых туч. Ветер приятно обдувал лицо, развевая чуть вьющиеся каштановые волосы. — Доброе утро, миссис Скамандер. — протянула, улыбаясь, она. — Доброе, милая! — отозвалась с улицы волшебница, гладя Тобиаса.       Тина отвернулась от окна и замерла с дрогнувшей улыбкой на губах. Потеплее укутавшись в рубашку, девушка наконец заметила, столь пристально наблюдающего за ней Ньюта. По его щекам стекали капельки персикового сока, маленькие кусочки солнышек остались в уголках губ. И вот он сидит перед ней, такой родной и домашний, неимоверно любимый, рыжий, веснушчатый, еще совсем с детскими глазами. Такой открытый и доверчивый. Тина невольно улыбается, рассматривая с большим интересом лицо юноши.       Девушка неспешно подходит к столу и, опираясь локтями, переваливается через маленький деревянный столик и мгновение рассматривает растерянно улыбающегося, но так горячо любимого, Ньюта. А затем целует его в уголки губ, в нос и в обе щеки, заставляя того довольно улыбаться. — Сладко… — выдает она, дыша ему прямо в губы. На что Ньют невольно усмехается. А затем девушка легко и нежно целует магозоолога в губы. На что тот хитро улыбается, отвечая на поцелуй. Отстранившись от Тины, он легко касается ее кончика носа губами и заглядывает в теплые глаза цвета молочного шоколада. — Ох, миссис Скамандер, не знаю, как вы, а я просто настаиваю на имбирном печенье! Завтра приедет Яков, и вы отвечаете его фирменные булочки! — щебечет Куинни, приближаясь к кухонке. — Милая, я конечно же за, стоит еще сварить яблочный компот! Думаю, мы порадуем наших! Ох, с нетерпением хочется с ним познакомиться! — отвечает женщина.       И вот в дверях показываются две женские фигуры в фартуках. Куинни несет, еле удерживая, спелые яблоки, а миссис Скамандер держит в руках букет ароматных трав. В это же самое мгновение Тина резко отталкивается от стола, отстраняясь от Ньюта и поспешно бросается помогать Куинни, которая уже слышит ее мысли, на что блондинка тут же расплывается в улыбке.       Миссис Скамандер с улыбкой смотрит на сына, а затем на старшую Голдштэйн, щеки обоих тут же покрываются румянцем       Тут Куинни вместе со старшей Скамандер переглянулись и, безо всякой лигилименции понимая мысли друг друга, заливисто расхохотались. Тем самым заставляя своих родных краснеть еще сильнее.       Что Ньют, что Тина, оба в этот момент чувствовали себя живыми и по-настоящему счастливыми.