Детство где-то заиграло

От слов Бела у Скуало чуть меч не отвалился, а у Лусса очки съехали на кончик носа. Фран находился в ступоре. Бельфегор же самозабвенно продолжал висеть на шее Лягушонка, что-то лопоча про маму. — Врой?! Бел? – как-то неуверенно позвал Потрошителя мечник. — Эээ, вы меня знаете? – тут же отозвался тот, смотря на Ску большими глазами, — у вас такие длинные волосы. Вы – Рапунцель? Услышав этот вопрос, Скуало побагровел, а Фран с Луссурией как-то нервно икнули, стараясь удержать безумный смех, возникший от этой нелепой ситуации. — Нет, я не Рапунцель, — наконец выпалил Супербия, стараясь не убить полосатое недоразумение, — я твой ка… — Тайчо, — вдруг позвал его Фран, ненадолго выйдя из ступора, — вы хоть понимаете, что будете рассказывать этому дитятке-переростку? Ску сразу же замолчал. Говорить свихнувшемуся парню, который впал в детство, что он маньяк, гений отряда убийц и в придачу Принц-Потрошитель, не особо-то и хотелось. Вдруг его снова переклинит? — Ты мой ка… что? – переспросил Бел, наивно склонив голову на бок и хлопая глазками, — камердинер? Правильно? Ведь у принца должен быть камердинер. — В чем-то вы совсем не меняетесь, Бел-семпай, — хмыкнул Фран, понимая всю абсурдность ситуации. «Каким вы были в детстве? Да кто же знал, что мысли материальны настолько? Больше никогда не буду думать о чем-нибудь таком», — мысленно ругал себя Лягушонок. — Мама, ты что-то сказала? – тут же отозвался на голос паренька Бел, — мама, а кто это? Блондин тыкал пальцем в сторону Луссурии, разглядывая его с головы до ног. — Ой, Бел-кун, ты такааая лапа! – пропело Солнце Варии, — ты можешь звать меня тетя Лусси! Ох, я бы тебя так и затискал. — Я боюсь тетю Лусси, — вдруг вскрикнул Принц, всем телом прижимаясь к Франу, — она… он… оно неадекватное! – наконец, определившись с полом Луссурии, выдал Бел. — Так! – перебил этот цирк Скуало, до этого момента обдумывая произошедшее, — поднимаемся и идем к машине. Разберемся тогда, когда вернемся в особняк. — Хорошо, Ску-тян, — согласился с ним Лусс, у Франа же не оставалось выбора. И все бы ничего, если бы… — Мама, возьми меня на ручки, — делая щенячьи глазки, сказал Бел. — Чего? – опять тормознул иллюзионист. — Возьми на ручки, — повторил дитя-переросток, — у меня болят ножки, я не могу идти. — Нет, ты пойдешь сам, — как-то умоляюще-просяще ответил ему Фран. Лучше бы он этого не говорил, так как все увидели, что в уголках глаз Принца стали собираться слезы, и он начал как-то подозрительно шмыгать носом. — Уааа, — раздалось на всю Ивановскую, — мама-а-а-а, ну возьми меня на ручки. Возьми! Возьми! Возьми! Мама-а, уаааа! – истерика продолжалась до тех пор, пока первым не выдержал капитан. — Врооой! Фран, мать твою, возьми его уже на руки! – возопил мечник, перекрывая завывания блондина, — здесь всего ничего. — Ага, всего ничего: три с половиной километра пехом, — скептично отозвался паренек, стараясь отлепить от себя руки Принца, — я похож на сумасшедшего? — На данный момент есть только один сумасшедший, и это — Бел, — хмыкнув, заметил Скуало. — Франи, ты же мать, так нельзя! Нужно лучше обращаться с ним! – внес свою лепту Луссурия, со слезами на глазах наблюдая за истерикой Бельфегора. Казалось, еще минута и он присоединится к верещащему существу. — Лусс-семпай, а, может, вы и понесете? И, каким Макаром, я — мать? – вопрошающе посмотрел на Солнце иллюзионист. — Я могу, — тут же отозвался Солнце и протянул руки к Бельфегору, — иди ко мне, малыш. — Нееет, *шмыг*, я… я не хочу-у-у к этому… — Бел ткнул дрожащем пальчиком в Луссурию, — он страшны-ы-ый! Мама-а-а, не отдавай меня ему-у-у! Уаааа! — Ох, Франи, ты посмотри, как малыш надрывается! Пожалей сынишку, — запричитал Лусс, протягивая кружевной, розовый платочек «сынишке», — ведь он у тебя такой милый. Бел подозрительно посмотрел на протянутую вещь, но все-таки взял платок. Он осмотрел его на изъяны и высморкался, после чего вернул тряпочку владельцу. — А что нужно сказать тете Лусси, малыш? – принимая розовое нечто обратно, спросил Принца Солнце. — В следующий раз не надо так душить, он слишком невкусно пах, — промямлил «ребенок», исподлобья смотря на каждое движение носителя боа. — Врой, вы меня уже задолбали! – пробудился от спячки Скуало, — Фран, я сказал тебе взять его на руки! Поэтому ты сейчас подбираешь этот мусор и несешь его к машине! Не сделаешь, покрошу в салат! От разозленного Супербии это звучало очень угрожающе, поэтому Фран и Луссурия сразу же заткнулись. А вот Бел напугался ещё больше. — Уааа! Мама, я бою-ю-юсь Рапунце-ель, она меня пугае-е-ет, — снова захныкал блондин, обхватывая шею иллюзиониста, — мамочка, возьми меня на ручки-и-и! — Хорошо! – не выдержал Фран. Уж слишком он был неустойчив к истерикам впавшего в детство семпая, да ещё и эти угрозы капитана. — Мама, ты такая хорошая! – радостно захлопал в ладоши Бел, а слез в его глазах, как не бывало. Зеленоглазый лишь вздохнул: семпай, что маленьким, что взрослым, был капризным и не спокойным человеком. Только тактика была разной – вместо стилетов теперь были истерики!