Тёмная сторона любви

Лейя насчитала с полдюжины женщин потрясающей красоты, одетых в изумительные платья, носящих бриллианты, достойные принцесс. Они не походили на жен высокопоставленных чиновников или аристократов, более того, даже их вассалов. Спросив о них тетушку Руж, Лейя получила весьма высокомерный ответ:  — Император приглашает тех, кого хочет, и это, бесспорно, его право, но, дорогая, никто не обязан с ними общаться.  Она поняла, что это любовницы Императора. Б. Хэмбли, Дети Джедаев.

Новому Порядку исполнилось в этом году шестнадцать лет, как и принцессе Алдераана Лейе Органе. Более того, оба события — рождение принцессы и провозглашение Империи — произошли не только в один год, но и в один день. С разницей разве что в несколько часов — Империя чуть старше принцессы. Хотя официальное свидетельство содержало иную дату в целях сохранения в тайне обстоятельств появления на свет кареглазой девочки. Как, собственно, и её брата, но тому в некоторой степени повезло больше, или меньше, смотря с какой стороны посмотреть на события. Ох, это вездесущее Оби-Вановское кредо о точке зрения… Белое платье принцессы и изящный гарнитур фамильных украшений казались более чем скромными и простыми на фоне разряженных придворных и уж тем более — если сравнивать с теми шикарными нарядами и драгоценностями, что украшали разрозненную стайку столичных пираний, каждая из которых слишком высоко задирает свой напудренный носик, гордясь положением фаворитки Императора. Плетя интриги в погоне за призрачной мечтой — стать первой леди Империи, хотя подобного варианта в планах Сидиуса нет. И самые умные из них это понимают, не ставя себе столь амбициозной и недостижимой цели. Это один из первых приёмов Лейи в Центре Империи, но не первый в жизни. За плечами несколько светских раутов в королевском дворце на Алдераане, и главное отличие даже не в масштабах приёма, а в участниках: в людях и идеях, которые они разделяют. Идеалы мирной планеты и столицы милитаризированного государства. Белое, становящееся серым в силу необходимости подчиняться, вместо того чтобы решительно и чётко выразить свой протест против власти. Чёрное, выкрашенное в оливково-серый цвет военной формы. Чёрное в белое — в цвет доспехов имперских штурмовиков. И алым пятном — плащи гвардейцев Императора. Цвет крови, не их, но врагов режима… Множество любопытных глаз всевозможных цветов и оттенков. Но одни, особенные, жёлтые с чёрными зрачками и рыжеватой окантовкой по краю, смотрят из-под опущенного на лицо капюшона. Глаза Императора, скользящие невидящим взором по пёстрой толпе гостей, не ищущие, но в то же время нашедшие случайно ту, что следовало найти. Девушка в белом невольно вздрогнула, ощутив пристальный взгляд, и даже забыла ответить какой-нибудь колкостью на комплимент не слишком приятного собеседника — губернатора Таркина. К немалому облегчению Бейла, которому не очень хотелось в очередной раз извиняться за свою дочь перед моффом. Неприятный инцидент с «поливом цветов», произошедший несколько лет назад, забыт не был. Но в этот раз обошлось без подобных эксцессов, Лейя почти превосходно справлялась с ролью «настоящей» принцессы. Однако же, обернувшись, она не заметила никого, кто мог смотреть на неё столь пристально. Лишь адъютант Императора направлялся в их сторону, приглашая Органу и его дочь подойти к трону и быть представленным Его Императорскому Величеству. Лейя ощутила легкую дрожь на кончиках пальцев, один из важнейших моментов в её будущей карьере настал. Предсказуемо неожиданно, хотя и ожидаемо. Изящный реверанс и поклон. Прочие цепенели в подобной ситуации, подавленные аурой чистого зла, исходящей от Императора. Но сегодня Сидиус решил быть не столь устрашающим, дабы не спугнуть юную девушку, которая напоминала ему некую молодую особу из его прошлого. Черты семейного сходства, смешанные с генами отца, были чуть смягчены, но узнаваемы, если присмотреться и сопоставить внешность принцессы с одной давно умершей королевой. Сомнения оставались, но были легко разрешимы. Сила чувствовалась в девушке, пусть и скрытая, словно усыпленная кем-то или чем-то, только того и ждущая, что бы её разбудили, прервав затянувшийся сон. — Мы будем следить за вашими успехами, принцесса, — произнёс Император. Дарт Вейдер под маской закатил глаза. Старая игра начиналась вновь. *** Среди множества букетов цветов и прочих подарков, присланных потенциальными женихами, которых не обескуражили зачастую резкие ответы принцессы, оказался один, особенный, подарок. Футляр был доставлен не простым курьером или слугой, а имперским офицером, на словах объявившим того, кто прислал подарок. Сам Император выбрал презент для Лейи, подарив принцессе изящную брошь с множеством бриллиантов. Тётушки, которых интересовало содержимое разномастных коробочек более, нежели саму Лейю, забросили все прочие, и теперь в молчаливом восхищении смотрели на самый драгоценный подарок. Маленькое украшение вселяло в них страх. Нельзя было отказаться от подобного знака внимания, как от остальных. И страшно было подумать о том, во что станет эта брошка семье Органа… Можно было, конечно, тешить себя надеждой, что на этом всё и закончится, но это было только начало. Знамение будущей катастрофы, противостоять которой — сущее безумие. Более беспринципные, целеустремлённые и безжалостные личности, словом, истинные имперцы, возблагодарили бы своих богов за подобную удачу, не преминув воспользоваться столь удачно сложившимися обстоятельствами, сделав всё возможное, дабы внимание Императора не ослабло, а наоборот, усилилось. Увы, судьба в который раз решила посмеяться и одарить расположением Сидиуса тех, кто был не в восторге от правления Императора. Впрочем, даже из сложившегося положения можно было постараться извлечь какие-нибудь выгоды. — А я говорил, что это плохая идея — везти Лейю на вашу «ярмарку невест», — заметил Бейл. Тетушки Лейи оправдывались извечными «хотели как лучше», «для её же блага», «может, всё ещё обойдётся». И так далее, всё в том же духе. — Как же, обойдётся… — «согласился» Бейл. Шестнадцать лет назад чуть ли не половина Галактики придерживалась такого же мнения. И вот что получилось в итоге. Диктат. Несправедливость. Насилие. И прочие прелести, сопутствующие тирании. Лучше не бывает! Словом, Органа был не в восторге от внимания Палпатина к его дочери. Тетушки заметно приуныли, и разбор подарков потерял для них интерес. Тем более что ничто не могло превзойти подарок Императора, в плане авторства, по крайней мере. Что же до самой принцессы, то брошь ей понравилась. Изысканная и вместе с тем простая вещица как нельзя лучше подходила ей. Отношение к самому дарителю было не столь однозначным, скорее наоборот, противоречивым. Правитель, допускающие столько несправедливости в Галактике, не может быть хорошим человеком. Но, что скрывать, ей было лестно внимание к собственной персоне. Интересно, часто ли Император делает подобные презенты фактически незнакомым девушкам? И следует за этим что-то ещё, или это простая вежливость (по меркам Его Императорского Величества, конечно же)? Вслед за брошью пришло приглашение (читай — приказ) принцессе Алдераанской пройти курс обучения в одной из столичных академий. Выбор конкретного направления оставался за девушкой и её семьей. — Демократично, ничего не скажешь, — констатировал Бейл. Предчувствие не обмануло сенатора, и бриллиантовой безделушкой дело не ограничилось. И вроде бы ничего криминального и подозрительного не предлагалось совершить. Наоборот, весьма престижное предложение, даже можно сказать, выгодное. И вместе с тем тут имелось двойное дно. Отказаться было бы проблематично, и потому оставалось лишь тщательно продумать, как обеспечить принцессе безопасность в столице. В том, что вся эта ситуация была весьма и весьма опасна, не сказать щекотлива, сомнений не оставалось. Тут-то и обнаружилась «невозможность» принцессе взять с собой не то что верных (не Империи, а дому Органа, в том-то и вся проблема для ситха, а, следовательно, и подобные ограничения) слуг, но даже подругу детства — Винтер. Маловероятно, что для последней не нашлось бы места в том же учебном заведении, куда предполагалось устроить Лейю, какое бы та ни выбрала. Но ситху ни к чему были лишние свидетели, хотя процесс устранения подобного препятствия мог бы доставить некоторое удовольствие изворотливому уму Сидиуса… — Бейл Престор Органа, ты сошёл с ума! Отправить Лейю шпионить за Императором! Просто не могу поверить, что подобная мысль пришла тебе в голову! В общем-то, Бейл был склонен согласиться с данным утверждением Брии. И даже не был намерен спорить или возражать. А что касается мысли, то явилась она результатом долгих раздумий о судьбе принцессы Алдераана, тесно переплетённой с судьбой Галактики. Мысль, напрашивающаяся сама собой. И потому, вероятно, ошибочная. Но ничего лучшего придумать не получалось. — Ты не стал бы предлагать подобное, если бы Лейя была твоей родной дочерью! — обвиняющим тоном произнесла Брия. — Лейя — моя дочь, — спокойным, но решительным голосом ответил Органа. — И я стараюсь защитить её. — Отправляя в пасть сарлакку! — Академия — не тёмный переулок и не тюрьма, в конце концов. — Да, но многим ли дебютанткам Император дарит бриллиантовые броши? И насколько, а главное, в каком качестве, преуспевают потом обладательницы таких подарков? Ей всего шестнадцать лет, Бейл! И ты предлагаешь не просто согласиться на щедрое предложение Императора, но и затеять опасную интригу против него! — Амидале было четырнадцать, когда она стала королевой. — Мне кажется, не самый лучший пример, дорогой мой. Всем нам прекрасно известно, сколь печально закончилась история королевы. И не забывай, кто исподволь руководил ею. — В этом наше преимущество, мы знаем, что Палпатин умелый манипулятор, и сможем противостоять ему. — Боюсь, ты несколько переоцениваешь шансы. — Если мы откажемся, то шансов может не остаться вовсе. Брия, я очень сильно люблю нашу с тобой дочь, и я хочу уберечь её от опасности. Лучший способ сделать это — сказать всё как есть. Со временем, я уверен, она поддержала бы Сопротивление. — Её время ещё не пришло. Я очень-очень хочу верить в это. — Боюсь, что наоборот. — Слишком рано. Слышишь? — Это не нам решать. — Но ты — решил! Решил принести дочь в жертву. Разве сможет юная девушка обмануть опытного и хитрого Императора?! Бейл, очнись, он разоблачит её через секунду! — И что ты предлагаешь в таком случае? Отказать Императору, спрятать дочь на краю вселенной? Лейя не пойдет на это. — По крайней мере, не делать из неё шпионку. Органа вертел в руках злополучную брошку, в искусственном свете драгоценные камни переливались, «играли», радуя глаз. По крайней мере, такова была задумка. Сенатор осторожно положил украшение на стол. — Ей шестнадцать — пора научиться принимать собственные решения. Подслушивать чужие разговоры не пристало принцессе, но как удержаться, когда разговор идёт о тебе? Невозможно — совершенно верно. И потому Лейя внимательно вслушивалась в разговор своих родителей, слух её вдруг словно обострился, и слова четко и ясно отпечатывались в сознании. Хотя она успела вовремя покинуть свой наблюдательный пост, но её шпионская деятельность не осталась незамеченной. Органа не знал, похвалить Лейю или рассердиться. Ведь если она согласится, то должна будет стать мастером в подобного рода делах. — Что ж, вступительную часть, думаю, можно пропустить, — заметил Бейл. — Извини, отец, — проговорила принцесса. *** Император звал её Иса. Лёд, который таял при правильном подходе и обстоятельствах. Затянутая в красный мундир, будущая глава разведки представила Императору результаты небольшого исследования, проведённого по его приказу. Сидиус внимательно изучал доклад, полный кодовых обозначений из разряда «образец А, В, С». Никаких имён, сплошная секретность. И конспирация даже внутри системы, и чем ближе к вершине, тем больше зашифрованных кодов. Желтые глаза Сидиуса скользили по распечатке, мысленно без труда переводя символы в имена. Чета Орагана не скрывала того факта, что они удочерили Лейю, однако проверить, так ли это на самом деле и не является ли кто-нибудь из них её биологическим родителем — не было лишним. Приёмные родители и вправду оказались таковыми. С алдераанцами было всё ясно и, в общем-то, довольно предсказуемо. Генетическая экспертиза подтвердила предположения Сидиуса. Амидала всё же успела родить ребенка, прежде чем умереть. — Что-то не так? — осторожно спросила Йсанне, заметив, что Император несколько помрачнел. Не то что бы подобное происходило с ним редко или она не привыкла к этому. Просто ей не нравилось, когда Палпатин хмурился, тем более, если могла быть хотя бы маленькая вероятность того, что он недоволен её работой. Император ответил не сразу. Лейя Скайуокер. Должно было быть так, что и подтверждал тест. — Весьма интересный поворот событий, — раздался задумчивый голос ситха. Очередной коварный план рождался в его мозгу, для этого были все предпосылки и неограниченные возможности. И маленькие микроорганизмы, живущие в симбиозе со всеми живыми существами, обнаружившиеся в весьма приличном количестве в крови принцессы, давали повод провернуть что-нибудь эдакое, истинно хитрое и злобное, в лучших традициях ордена ситхов. В личных покоях Императора, как всегда, было мало света, а освещение, которое наблюдалось, было призвано, прежде всего, рождать многочисленные тени, притаившиеся за каждым углом. Почти материальные, словно занавеси на окнах. Тени, от которых веяло холодом. Но будущей Снежной королеве было не привыкать к стуже. Лёд был в её глазах, в имени, в характере. Тени не пугали её, ведь они подчинялись Императору. Можно было с уверенностью утверждать, что Айсард достаточно хорошо изучила Императора за несколько лет, проведённых в непосредственной близости от ситха. Насколько это вообще возможно, учитывая его загадочную и скрытную натуру. Палпатин явно что-то задумал. Жёлтые глаза смотрят на Йсанне, но думает он о другой. Вероятно, о принцессе Алдераанской, относительно которой был сделан запрос. В досье не значилось имён, но для людей, носящих фамилию Айсард, существовало очень мало секретов. Острый коготок царапнул сердце, по слухам, зверь имел зелёные глаза и звался ревностью. Эмоция не укрылась от Сидиуса. Йсанне была слишком умна, чтобы всерьёз поддаться такой глупой идее, как ревновать Императора. Но при этом было бы даже жаль, если бы она отнеслась к новому увлечению ситха уж совсем безразлично. Ревность была одной из множества ниточек, ведущих на тёмную сторону, ниточек, что опутывали сетями тех, кто служит Императору. — Иса, — позвал её Сидиус, добавив в голос чуточку теплоты. — Ты прекрасно справилась, моя девочка. — Благодарю, Ваше Величество, — женщина поклонилась, разноцветные глаза спрятались за длинными ресницами. На сердце потеплело. Тревоги относительно Алдераанской наследницы не были исчерпаны до конца, но с этим она обязательно разберётся позже. В том, что придётся заниматься этим — она не сомневалась. Чутье подсказывало, что на этот раз это не простое увлечение, не одна из «коллекционных карточек», и даже не та, которую можно использовать также и в работе, а не только в личных целях. Нет, внутренний голос настаивал на том, что принцесса вполне может стать угрозой положению Йсанне Айсард. Возможность монополии на сердце (или что там у ситхов вместо него?) благоразумно не рассматривалась в принципе. Но расширение круга участниц олигополистического рынка представлялось процессом не очень приятным и где-то даже опасным. Кто-нибудь мог и лишиться своего привилегированного местечка… Император поманил женщину к себе. Форменный мундир, безупречно подогнанный по фигуре, удобный в повседневном ношении, вдруг стал ужасно неудобным. Захотелось его снять, хотя бы расстегнуть для начала. Желание, созвучное мыслям ситха. Алый на фоне чёрных теней — здесь не хватало молочно-белых оттенков — цвета обнажённой кожи.  — Я хочу вознаградить тебя за твои труды, — многообещающе произнёс Сидиус. Яркий огонь вспыхнул в красном глазе, и синий — в голубом. Данное несовершенство, как ни странно, делало женщину привлекательной. Ярость и жестокость, подчиняющиеся Императору. Начала она с пальцев Императора, неспешно целуя один за другим, с тыльной стороны ладоней перешла на запястья, а затем нежно коснулась линий на ладонях, повторяя узоры судьбы. Линия жизни было длинной, жилистые вены отчетливо проступали под кожей, их она целовала так же. Разноцветные глаза смотрели в желтые, сверху вниз. Когда-то они были серо-голубыми, Айсард знала это, но не видела никогда. Как не ощущали её пальцы мягких седых волос… а глаза не видели обворожительной красоты Императора в бытность его Верховным Канцлером. Но всё с лихвой искупала та энергетика, что окружала Сидиуса. Устоять невозможно. Ужас, который начинает притягивать, вместо того чтобы отталкивать. Пальцы без страха убирают со лба капюшон, чтобы было удобнее целовать повелителя сердца. Расстегивают пряжку, дабы целовать шею. Ощущая при этом, как застежки мундира теряют свои позиции, повинуясь мистической власти Палпатина. И вот уже ситх касается её тела, заставляя забыть обо всём на свете… *** За окном сверкали огни Центра Империи, города, который никогда не спит. Бриллиантовая брошь была единственным украшением к белому вечернему платью, надетому принцессой на встречу с Императором. Время ожидания — от судьбоносного разговора с родителями, поступления в Академию и короткого периода учёбы там — суммарно составившее несколько месяцев, прошло. Поначалу казалось даже, что Брия зря волновалась и Император забыл о юной принцессе, занятый куда более важными делами. Но нет, приглашение всё-таки пришло. Следующий шаг, от которого зависит теперь не только её будущее. Туфли утопали в мягком ковре, они более подходили для мраморного пола в тронном зале, но никак для личных покоев Императора. Длинные шпильки то и дело норовили всё испортить, и тут выучка «как быть настоящей принцессой» пригодилась как нельзя кстати. Впрочем, вскоре туфли были сняты, и Лейя небезосновательно подозревала, что чересчур пушистый ковёр был положен сегодня в покоях не просто так, а с умыслом, намеренно, будучи немаловажной частью коварного плана Палпатина… Впрочем, стоит ли считать коварством то, что весьма очевидно? По крайней мере, на первый взгляд. Лейя предполагала одно развитие событий, угадав, может быть, только с началом, но уж никак не с кульминацией и уж тем более с развязкой. Нечего и говорить про «продолжение». Но тогда, находясь наедине с Императором, она была полна решимости воплотить в жизнь план своего отца, что ей отчасти всё же удалось, если можно считать за удачу позволение Императора играть в эти шпионские игры. Информация, якобы добытая Лейей с риском для жизни, отпускалась самим Императором дозированно, будто мерной ложечкой. Планы внутри планов и ещё с десяток раз «обёрнутые» планами внутри планов. Обман за обманом. Ложь, укутанная в правду, за которой скрывается ещё одна ложь. И так до бесконечности. Словно два зеркала, поставленные друг напротив друга — отражение образует нескончаемый коридор. Изысканное вино, фрукты, сладкие закуски приготовлены для гостьи. Сам Император ничего не ест, предлагая принцессе отведать то или иное угощение. Принцесса чувствовала себя на удивление спокойно и даже хорошо, её нисколько не беспокоила чёрная аура ситха, обычно окружавшая Императора и легко ощутимая даже теми, кто не был чувствителен к Силе. Тихая, приятная музыка, казалось, звучала фоном, еле различимая, почти неуловимая. Та, что слышится иногда во сне. Да и всё происходящее казалось Лейе сном, что-то нереальное было в этой встрече. Ваше Величество, Ваше Высочество… Император имел полное право звать её просто по имени и правом этим воспользовался. Лейя. Собственное имя в устах Императора казалось каким-то чужим, далёким, ненастоящим… Будто он хотел назвать её по-другому. Да и сама принцесса в мыслях своих придумала себе своеобразную маску и новое имя, которое было, в общем-то, старым. Лелила. Детское прозвище, конечно, мало подходило для той роли, которую придётся сыграть, но ничего другого на ум не приходило. — Вы очень похожи на вашу мать, — произнёс Император. — И вам очень идёт эта брошь. Сидиус протянул руку и коснулся украшения, ощутив, как принцесса вздрогнула, на секунду затаив дыхание. Музыка стала слышна чуть лучше, отчетливее. Это был какой-то знакомый мотив, который принцесса, однако, слышала впервые, но вместе с тем, казалось, заранее знала все ноты. Благодарность за подарок не была, что называется, дежурной вежливостью. Ей действительно понравилась брошь и было приятно внимание Императора. И эта мысль не давала ей покоя. Той части её, что принадлежала семье Органа. Той части, разумной и честной, которой должно было быть противно находиться в покоях Императора и мило беседовать с тираном. Долг. Этим словом принцесса оправдывала сегодняшний вечер. Но какая-то часть её — Лейя надеялась, что очень маленькая и незначительная (как же она ошибалась!) — откровенно наслаждалась, любуясь если не очами Императора, то великолепным видом по ту сторону транспаристилового стекла. Да и сам владелец апартаментов отвращения не вызывал. Даже голос его вовсе не слышался как «скрипучий», а был вполне себе «бархатным» и приятным на слух. — Вы были знакомы с моей матерью? — тема, которая действительно интересовала принцессу. — Я в самом деле похожа на неё? Мне так хотелось бы знать её. — Уверен, это желание было взаимным, — Император изобразил сочувствие грустной улыбкой. — Но судьба распорядилась несколько иначе. Настенные панели разъехались в стороны, открывая взору спрятанную от посторонних картину — портрет Падме, сделанный за несколько лет до её смерти. Война клонов была в самом разгаре, однако время для встреч в более чем неформальной обстановке всё же периодически находилось. Иногда даже оставалось на что-нибудь… вроде написания портрета Амидалы за авторством Палпатина. Тёмные кудрявые волосы лежали на печах, спускались за спину, свободные от сложных причёсок. Женщина улыбалась, счастьем лучились её карие глаза. Лейя завороженно смотрела на портрет своей матери, стараясь как можно лучше запомнить каждую чёрточку милого лица. — Она была прекрасна, — позади слышался голос Палпатина, позволившего себе побыть немного сентиментальным. Пальцы Императора коснулись шеи принцессы, сначала легонько, чертя невидимую глазу линию, поднимаясь вверх, а затем — властно заползая в прическу, заставляя хорошенькую головку девушки наклониться чуть вперёд. Прикосновение напугало в первый момент, но не столько самим фактом совершённого Императором действия, сколько ощущением, возникшим в принцессе в ответ на него. Отклик «так и должно быть» пугал неимоверно. Чувство не было из разряда покорности судьбе, скорее, довольства выпавшей ей участью. Ей нравилось то, что он делал. Нравилось ощущать его пальцы на своей коже, в своих волосах, нравилось даже некое ощущение собственной беспомощности. Принцесса, повинуясь воле Императора, отвернулась от картины. — Столь же прекрасна и дочь, — произнёс Сидиус. Сердце трусливым зайчиком колотилось изо всех сил. И забилось ещё сильнее, когда Император скромно признался в своём авторстве и подарил картину Лейе. Найти слова благодарности представлялось мучительно невозможным, по крайней мере, до тех пор, пока Император гладил её шею. Ласка неожиданно прекратилась, и с губ Лейи слетел чуть слышный вздох разочарования. — Приёмный отец наверняка рассказывал о вашей матери, Лейя? — вопрос был, несомненно, с подвохом. — Не так часто, как мне того хотелось бы, — призналась принцесса. — Скорее, Бейл был несколько скуп, говоря о том, что касалось моей матери. — Вероятно, он делал это для вашего же блага, — банальная фраза звучала ещё более таковой из уст Императора. — Наверное, может быть, я не знаю, — девушка тяжело вздохнула. То, что рассказал ей Бейл, приготовив к встрече с противником… Борец за свободу и справедливость. Достойный похвал идеал, только отдалённо имеющий общие черты с реальным человеком. Добрая, отзывчивая, верный друг и соратник. Безусловно, положительная характеристика не могла не радовать Лейю, но уж слишком безукоризненной она получалась. А так не бывает, да и в самом деле, не от большого же счастья остаются дети сиротами? Могло показаться, что Бейл утаил что-то от своей приёмной дочери, однако не настолько хорошо он знал Падме, чтобы проникнуть в её секреты и тайны. Хотя и догадывался о связи её с тогда ещё Канцлером, стараясь гнать непрошеные мысли о возможной родственной связи последнего с Лейей. Ибо тогда всё становилось не просто ужасно, а прямо-таки чудовищно… — В любом случае отец, Бейл, знал маму не настолько хорошо, чтобы рассказать всё, что мне хотелось бы знать о ней. — А если бы нашёлся бы такой человек, скажем близкий друг, который мог бы ответить на эти вопросы, что бы вы спросили в таком случае? Принцесса задумалась. Ей столько всего хотелось спросить. Вопросы наслаивались один на другой, цеплялись знаками пунктуации. Лёгкий ветерок, превращающийся постепенно в ураган. — Что заставляло её смеяться, плакать? Кого любила она? Кто любил её в ответ? Была ли она счастлива? Кто или что делал её счастливой? Откуда она родом? Какова история её жизни? Кто мой отец? Словом, список довольно внушительный. Да и вообще, найдётся ли такой человек, который мог бы ответить хотя бы на часть из них? Если хорошенько поискать, можно было бы отыскать как минимум двух человек. Однако вряд ли Дарт Вейдер пустился бы в откровения касательно своей супруги, пусть даже и перед собственной дочерью. Что же касается Императора, то Сидиус был, что называется, открыт для диалога. — В таком случае, вам несказанно повезло, принцесса. Такой человек перед вами, и я с радостью отвечу если не на все, то на многие вопросы. — Следовало догадаться… — произнесла принцесса. — Неспроста у вас хранится её портрет. — Совершенно верно, моя дорогая. Как думаешь, возможна ли нежная, искренняя привязанность между женщиной и мужчиной, при которой они являются исключительно друзьями? — Позвольте уточнить, мой Император, каковая подразумевается степень близости между подобными друзьями? — в свою очередь спросила принцесса, заставив Императора коротко рассмеяться. Это был правильный ответ. — Скорее, тогда уж любовниками, — поправил её Сидиус. — Вижу, это не слишком шокирует тебя, моя принцесса. Разве что в очаровательной твоей головке главенствует один из множества вопросов «неужели Он мой отец?». Нет, я не твой отец, моя милая, об этом можешь не беспокоиться. Лучше подойди поближе, чтобы узнать наконец всё, что так волнует тебя и влечёт. Она села к нему на колени, но вовсе не рассказ о матери желала услышать сейчас, когда стариковские пальцы ловко расправились с застежкой на её платье, и уж тем более не тогда, когда они гладили её тело, не тогда, когда губы Императора жадно впивались в её. И уж конечно не после, когда она рассталась с невинностью в покоях повелителя ситхов… *** Зеленоглазое чудовище звали Джейд, Мара Джейд. Непроходимая зазнайка и тупица, которая через несколько лет станет носить титул Рука Императора, полагая, что она единственная удостоилась подобного звания. Сидиус поддерживал и даже, можно сказать, культивировал в ней подобную уверенность, используя рвение ученицы себе во благо. Другие Руки, бывшие не столь тщеславными, но более проницательными, по крайней мере, допускали возможность своей не исключительности на данному посту. Но не такой была Мара, пока ещё юная ученица ситха, для которой Сидиус приоткрывал лишь некоторые аспекты тёмной стороны Силы, так сказать, прикладные, которые могли пригодиться Джейд в будущем — в нелёгкой работе секретного агента. Мара и Лейя, мягко говоря, друг другу не понравились. Хотя принцесса даже старалась быть дружелюбной, насколько это возможно применительно к взаимоотношениям между учениками ситха… Но рыжая девчонка сразу учуяла в принцессе свою возможную соперницу и конкурентку. Личико исказила недовольная гримаса, хотя угрозы будущему положению Мары принцесса не представляла. Нет, ещё одной Рукой Лейю Император делать не собирался. Для неё было уготовано нечто большее, чем работа под прикрытием. Сила была для Лейи музыкой, наборами звуков, слагающимися в мелодии и даже песни. Разные — в зависимости от обстоятельств. Вот сейчас в голове тревожно звучали барабаны, электрогитара и голос, ведущий за собой, подсказывающий верные движения. Нисколько не похожий на её внутренний голос. Мужской голос, срывающийся на крик, когда атака Мары становилась слишком стремительной и опасной. Лазерные мечи скрещивались, и танец, вот уж действительно под музыку в голове, продолжался. Джейд относилась к тренировкам без особого восторга и энтузиазм проявляла разве что в том, чтобы «достать» принцессу, навязанную Императором ей в ученицы, назвать столь неопытную противницу стоящей соперницей — это уж слишком. Приказ господина она исполнит, но ведь не все задания должны нравиться. И потому на её губах периодически появлялась ядовитая усмешка, конечно, если Император не наблюдал за их занятиями. Которые, к несказанной радости обеих учениц, были не очень частыми и постепенно вовсе прекратились. На предложение Императора Палпатина следовать путём тёмной стороны Лейя ответила согласием. И самым страшным в этом коротеньком «да» было понимание, что соглашается она не просто потому, что должна втереться в доверие к Императору и шпионить за ним (Боги Галактики, как наивно можно было полагать, что ей удастся обмануть старого ситха!). А потому, что желает принцесса того сама — ответить утвердительно на вопрос — «хочешь стать для меня кем-то особенным?». И улыбается тогда в зеркале Лелила, предпочитающая белому сенаторскому платью чёрный цвет облегающих кожаных костюмов. Лелила, открывшая в себе Силу, благодаря Сидиусу, его чуткому руководству и вниманию. Лейя дрожала от страха, изо всех сил сдерживая этот внутренний ураган расшатанных нервов. Но боялась она вовсе не Сидиуса или провала своей миссии. Боялась принцесса Алдераанская себя, своих срытых желаний и пороков, которым Император потворствовал. Боялась того, что ступить на тропу тьмы для неё окажется самым заветным желанием, о котором она раньше и помыслить не могла. Сердце её заглядывало в тёмную бездну и видело там космос, яркие звёзды которого манили своим неземным блеском к себе. Обычного мира ей теперь стало мало, музыкой звучала Сила вокруг неё, и Лейя поражалась, как могла прожить столько лет без этого чуда. Словно глухая существовала она. Поначалу она пыталась сделать самое трудное — лгать самой себе, — но с каждым днём, проведённым в императорском дворце, обман давался со всё большим трудом. Обманывать Бейла получалось гораздо лучше, но всякий раз было гадко на душе у принцессы, предавшей своего отца и родину. Совесть ещё жила в ней, потихоньку, однако же, засыпая и ленясь осуждать, совесть, подобно кошке, втягивала свои когти, изредка трогая душу лишь мягкими лапками. Спектакль продолжался до того дня, как Император распустил Сенат. В последний раз принцесса надела своё белое платье, дабы предпринять небольшое, но весьма важное путешествие. Планы Звезды Смерти, украденные повстанцами, снова попали в руки Империи, хотя Альянс пока не подозревал об этом. Принцесса превосходно играла свою роль, но несколько не так, как предполагал Бейн. — Тёмная сторона потребует от тебя страшной жертвы, принцесса, — предупредил её Император в самом начале. — Она заберёт у тебя самое дорогое, самое близкое твоему сердцу. Угроза была призрачной, и Лейе казалось, что предательства родных есть уже достаточная плата. Но она ошибалась, и та часть души, которой так полюбился чёрный цвет, по крайней мере, предполагала, что так дешёво принцесса не отделается. Однако время платить по счетам пришло не так скоро, только через пару лет, когда строительство супероружия было завершено. Принцесса вернула украденные планы Вейдеру и сообщила координаты базы повстанцев. Но вместо того чтобы отправиться к газовому гиганту, дабы превратить в пыль четвертую планету системы, Звезда Смерти сделала свой первый официальный залп по Алдераану. Принцесса наблюдала за выстрелом, вместе с Дартом Вейдером и губернатором Таркином. И подобно джедаю, принцесса умерла в тот день, хотя многие продолжали использовать этот титул при обращении к ней. Карие глаза Лейи потемнели ещё больше, так и не став глазами ситха. *** Мраморный пол тронного зала был залит кровью, а на троне уютно устроилась принцесса мертвой теперь планеты и народа. Белое игристое вино марки «Корусканти» легкомысленными пузырьками наполняло её ощущением счастья. Крепкий чёрный каф без сахара скорее усугублял ситуацию, нежели помогал протрезветь. Мысли яснее и чище не становились. Принцесса улыбалась. Бейл Органа умер, и теперь она сможет играть одной ролью меньше, став чуточку ближе к себе настоящей. Хотя она сама пока до конца не знала, какая она есть, если отбросить многочисленные маски, которые ей приходилось носить. Отключенное лезвие виброклинка лежало рядом с троном. Световой меч мгновенно прижёг бы раны, и крови почти не было бы. Это её не устраивало. Принцессе требовалась тёплая кровь её соперниц, теперь остывающая. Изуродованные тела лежали повсюду. И хотя убила она пока ещё не всех любовниц Палпатина, сегодняшняя порция насилия и смертей весьма подняла ей настроение. Она демонстративно улыбнулась, посмотрев в сторону ближайшей скрытой камеры, а затем и вовсе рассмеялась, будто случилось нечто уморительно весёлое. Своеобразное предупреждение для тех, кто был не просто любовницами Императора, а кем-то ещё в структуре Нового Порядка. Например, для директора СИБ, которая наверняка наблюдала за устроенной резнёй, мрачнее обычного глядя на экран монитора. Разноцветные глаза Йсанне горели зловещим огнём. Худшие её опасения оправдывались. А ведь она так хотела ошибиться — на этот раз. В зал вошёл Император. Он тоже наблюдал за происходящим, но, в отличие от Айсард, ситх радовался картинке, подтвердившей правильность его выбора. Лейе надоело мириться с положением одной из многих, она мыслила стать единственной рядом с Императором. И без колебаний принялась за дело, начав с самого очевидного — наложниц, проживающих во дворце. Их легко было уничтожить, к тому же они были весьма удобно и компактно уже собраны в одном месте. Стоило лишь немного подтасовать карты и пригласить их в большой зал. Принцессе хотелось убить их именно здесь, чтобы затем занять трон Императора. Это было послание и для него самого — весьма рискованное и дерзкое. Сидиус молча подошёл к своему трону, нагло занятому принцессой. Та с вызовом смотрела на своего повелителя, вовсе не собираясь уступать место законному владельцу. — Я вижу, ты хорошо провела время, принцесса? — спросил наконец Император. — Лучше всех, — ответила она, улыбаясь. — Надеюсь, ты не сердишься на меня за это? Усмешка исказила и без того изломанные временем и тёмной стороной черты лица Императора. — Ничуть, моя милая пташка. Дочь Избранного, в которой не так была сильна связь с Силой, как в её отце. Принцесса не была ситхом и никогда не стала бы им. Но Император собирался жить вечно, и правило Бейна, правило двух, давно изжило себя. Ситхи укутали тенью всю Галактику и теперь им не было нужды прятаться и скрываться. К тому же если бы она стала его ученицей в классическом понимании ситхов, тогда равно или поздно её пришлось бы убить. Это не входило в планы Сидиуса. В качестве официального своего последователя его вполне устраивал Вейдер. Император намеревался всё же занять свой трон, и даже синие искорки предостерегающе засветились на кончиках пальцев. Лейя предупреждение проигнорировала, но зарабатывать электрический разряд не собиралась, как и уступать Палпатину. Принцесса вытянула вперед свою босую ножку (окровавленные туфли валялись у трона, рядом с оружием), касаясь Императора, дразня его. Синие всполохи погасли. *** — Против кого дружите? — вопрос напрашивался сам собой и слетел с губ Мары Джейд. Мрачная парочка, которой он был адресован, не сочла нужным ответить, а Рука Императора настаивать не собиралась, кажется, догадываясь, по какому случаю Дарт Вейдер и Йсанне Айсард ведут общие дела. Было много вариантов, и поводом вполне могла служить какая-нибудь секретная военная миссия. Но в Силе это было больше похоже на заговор. Джейд попала в самую точку. Необычный союз Вейдер — Айсард сложился как-то сам собой на почве неприязни к новой фаворитке Императора. Сказать по правде, вторым человеком, которым Йсанне восхищалась, был Вейдер. Словом, по мелочам директор не разменивалась, предпочитая иметь дело исключительно с великими людьми. Принцесса Алдераанская умудрилась обойти в своеобразном списке ненависти даже рыжую ученицу Императора, раздражающую своей заносчивостью и раздутым самомнением. «Смотрите все, я — Рука Императора, единственная и неповторимая!». По временам сильно раздражало, в особенности же Йсанне, которой так и не удалось ничего узнать о прошлом Мары. Эмоции Вейдера, если они и имелись, были, как всегда, надёжно спрятаны под гротескной маской. Повелителю Тьмы было прекрасно известно, что Император морочит девчонке голову, и не его дело — разубеждать её в этом. Что же до Лейи… Джейд также не была в восторге от того, что Палпатин, по её словам, «завёл новую зверушку», но поскольку та не претендовала на её место, Мара не сильно переживала по этому поводу, слишком занятая своими непосредственными обязанностями, чтобы переживать еще и из-за этого. Хотя всё же по временам интересовалась — жива ли ещё принцесса и не сожрали ли её, фигурально выражаясь, местные нексу, во множестве водящиеся во дворце, разодетые в шелка, бархат и увешанные бриллиантами. Йсанне не покидали плохие предчувствия, и она пристально следила за принцессой, с молчаливого согласия Императора. Не вмешиваясь, но опасаясь. Видеозаписи, кроме всего прочего, содержали нечто таинственное и мистическое, недоступное простым смертным. Коротенькое, но ёмкое слово. Сила. С ней Айсард бороться не могла, и потому ей требовался союзник, хорошо знакомый с этим… потусторонним миром. — Есть кое-что, что может заинтересовать вас, Повелитель Вейдер. Аура зла вокруг получеловека-полумашины несколько отличалась от той, что окружала Императора. Механическое дыхание заставляло дрожать от страха, но Айсард была близко знакома с гораздо большим ужасом и потому была одной из немногих, кто не цепенел в присутствии Вейдера. — Для вас же лучше, чтобы это оказалось так, директор, — пророкотал голос ситха. Просторный кабинет Айсард вдруг стал меньше. — Принцесса Лейя Органа. — И чем же она должна быть интересна мне? — Император расположен к ней. — Личные прихоти Императора меня не волнуют, — резко оборвал женщину Вейдер. Тот факт, что Палпатин завёл себе новую игрушку, не был особым секретом. Шпионы, шпионящие за шпионами, они были повсюду. — Это может волновать вас, Айсард, но никоим образом не касается меня. Вейдер прервал разговор, решительным шагом направившись к выходу из кабинета. — Он учит её Силе! — слова директора СИБ заставили Вейдера остановиться. Ситх обернулся. Это ещё ничего не значило, в самом деле. Сидиус много кого обучал приёмам тёмной стороны, используя своих подручных в качестве наёмных убийц и секретных агентов. Некоторые при этом совмещали полезное с приятным. Это не было настолько уж необычным со стороны Императора — иметь в любовницах одарённую Силой. В конце концов, и у Вейдера были тайные ученики. Оба ситха делали вид, что не замечают некоторого нарушения правила двух. С Айсард всё было, в общем-то, понятно, в ней говорила ревность. Но хотелось верить, что директор не растеряла свои аналитические способности. Но в этом случае получалось, что на принцессу всё-таки стоит обратить внимание. — Не вам судить о таких вещах. — Совершенно верно, и потому я прошу у вас помощи, лорд Вейдер. Немногие отважились бы на такое — попросить помощи у Дарта. Да ещё по такому спорному вопросу… У Йсанне не было способностей к восприятию Силы, но был опыт и интуиция, как минимум. — Что ж, — задумчиво произнёс Вейдер. — Дайте мне нечто более существенное, чем просто слова. И она представила доказательства — записи камер наблюдения, коих было несчётное множество. На них принцесса не только училась у Сидиуса, но и играла в весьма опасные игры — в ложь и измену. Игры, в которые позволял ей играть Император. Ведь Палпатин столь любил подобные коварные предательства и смену сторон, просто обожал, совершенно жить не мог без чего-нибудь такого, от чего кровь становилась обжигающе горячей. На той, что Вейдер просматривал сейчас, была запечатлена расправа принцессы с гаремом Императора. Айсард описала это весьма эмоционально: «У нас проблемы!». — Скорее у вас, директор, — ответил ситх, однако без внимания данное происшествие не оставил. — На данный момент, вероятно — да, но не думаете, что со временем она захочет ещё большего? Получить ваше место, например, лорд Вейдер. Такой вариант был вполне возможен, и его не стоило исключать. Сидиус остался явно доволен, а значит, принцесса проигрывала старому ситху. Одобрение Императора — может оказаться ещё опаснее его немилости. «Происшествие» казалось Вейдеру чем-то знакомым, напоминало о неком эпизоде в его собственном прошлом, случившемся на границе — в тот вечер, когда Анакин Скайуокер перестал существовать, а вместо него появился Дарт Вейдер. С принцессой нужно было что-то решать. *** — Да, кстати, Дарт Вейдер — твой отец, — произнёс Император. Ставки давно были сделаны, и Сидиус намеревался, как всегда, выиграть. Потому-то сейчас, в самый разгар поединка между своими учениками, и раскрыл этот смертельно опасный секрет. Знание, которое могло бы заставить отца и дочь объединиться против общего врага, который умело преподносил им правду в выгодном для себе ракурсе, попросту говоря — врал. Хотя — в отличие от непревзойдённого мастера по части «точек зрения» — предпочитал не оправдания в стиле Кеноби, а раскрытие причин, приведших к тем или иным последствиям. Вейдер не убивал Амидалу, но сделал многое, что подтолкнуло бедняжку к смерти. Да и не называл Император в своём рассказе Скайуокера убийцей Падме, так что почти не врал. А что до испытываемой Лейей к своему биологическому отцу ненависти… что ж, гнев — живое существо, покорми его, и он вырастет. Принцесса имела все основания ненавидеть своего незадачливого папашу, виновного в доведении до самоубийства её матери. Влияние Палпатина на ход событий скромно замалчивалось, к тому же принцессе был куда ближе и понятнее любовник, чем отец. Всё же первому она могла отказать (с большой вероятностью, с плачевными последствиями для себя, но всё же такой вариант существовал), а второго выбирать не приходилось вовсе. И потом, рано или поздно дочери покидают своих отцов, так что Вейдер — это безнадёжное прошлое, а Сидиус — какое-никакое, но будущее, полное лжи и обмана, но с этим она как-нибудь справится. Ситхские молнии немилосердно ударили по Вейдеру. Победить его в относительно честном — по-ситхским меркам, конечно же, — поединке на световых мечах принцессе не удалось бы. Молодость и быстрота были за ней, мастерство и практика — за Повелителем Тьмы. Скорее, он одолел бы её. Но доспехи были уязвимы для электричества. Все эти хитрые микросхемы, сложные механизмы, поддерживающее тело ситха в жизнеспособном состоянии, — их можно было повредить. А с повреждённой электроникой Вейдер долго не протянет. Стоит только лишить его оружия и пустить в ход молнии. Что, собственно, и проделала принцесса. Это стоило ей немалых усилий, однако теперь враг оказался на краю гибели. Наблюдающий за происходящим Император улыбался. В любом случае он оставался в выигрыше. Как бы ни закончился поединок, у него будет достойный учения ситхов последователь. Тёмная сторона требует жертв при посвящении новых последователей. Вейдер уже заплатил, но убийство собственной дочери только укрепит его на пути абсолютного зла. Лейя, наблюдавшая за взрывом Алдераана, стоя на мостике Звезды Смерти, также заплатила за вход. Теперь настало время вновь заплатить кровавую цену за право и далее следовать во тьму. Световой меч мог отразить ситхскую молнию, но в том-то и проблема, что после нескольких кругов дуэли Вейдер был обезоружен, а отразить электрические разряды руками — это была не лучшая идея. Некстати вспомнилось одно из наставлений Оби-Вана о том, что терять меч не следует, ибо столь опрометчивый поступок может стоить жизни. Хоть в чём-то старый джедай оказался прав. Нет бы в чём-нибудь другом… Электроника доспеха была сожжена и восстановлению не полежала. Довершил всё удар принцессы, отделивший голову Дарта Вейдера от его тела. Ярость её оказалась сильнее гнева Дарта. Они оба имели право на злость, но всё же ненависть принцессы была разрушительней и ярче. Вкус мести оказался сладок, хотя запах горелых проводов и плоти был несколько… Словом, не так представляла она себе встречу с прошлым. Взгляд её обратился на Императора. Алый клинок погас, но в глазах всё так же горело яркое пламя. — Очень хорошо, очень хорошо, — произнёс Император, нисколько не сожалея о потере Избранного, давно утратившего права на особые привилегии со стороны судьбы. Брешь в военном командовании, впрочем, могла создать некоторые проблемы, но Сидиус полагал, что Таркин со своим любимым детищем прекрасно справится. К тому же, как известно, незаменимых не бывает. Чёрная пустота, поселившаяся у неё в груди с тех самых пор, как принцесса узнала историю своих настоящих родителей, не стала меньше с убийством человека, обрекшего на страдания и смерть её мать. Но вместо сковывающего льда стала теплом, придающим силы жить дальше и наслаждаться каждой секундой своего существования, вместо того чтобы предаваться скорби. По замыслу Императора, она должна была занять место своего отца подле повелителя. — Всё теперь не будет так, как прежде, — произнесла она, подойдя к ситху. Надменность пополам с лёгкой снисходительностью во взгляде. — Я не повторю ошибок своего отца. — Да, ты совершишь собственные, — согласился Император. — Вполне возможно, мой Император, — проговорила Лейя. — И первой, одной из многих, будет вот эта. Стоило покончить с Сидиусом прямо сейчас, но не факт, что ситх не сумел бы увернуться от вновь ожившего клинка. И потому Лейя не стала дразнить свою удачу, справедливо полагая, что ветреная дамочка вряд ли будет настолько благосклонна, дабы даровать ей победу над обоими представителями древнего ордена за раз. Вместо того чтобы убить или попытаться это сделать, Лейя поцеловала Императора. — По одному ситху за вечер? — в шутку спросил её Сидиус, прикасаясь к щеке принцессы. — На сегодня трупов достаточно, любовь моя, — в тон Императору ответила Лейя. Заставив того рассмеяться. — Ты же моя прелесть, — ситх заключил её в объятья, то ли в шутку, то ли всерьёз радуясь, что она решила выбрать «расклад идиота», вместо «чистого сабакка», предполагавшего убийство своего оппонента. «И не совершу ошибок моей матери», — мысленно, для себя самой, произнесла принцесса, чувствуя себя счастливой в объятьях Императора. Уж от неё-то Сидиус так просто не отделается, даже если будет очень-очень сильно стараться. Тёмные времена уходить не собирались.