Из Вайтрана с любовью

«Мои дорогие мама и папа!» Проклятие. Постоянно забываю, что перед отправкой все письма, в том числе и личные, тщательно проверяются; после прибытия на Алинор вся корреспонденция снова перепроверяется. И что наше начальство эмоциональные письма даже своим родным не любит, да и проявление эмоций в целом очень не приветствует. Тех, кто склонен к подобному, считают слабохарактерными, где-то в мыслях ставят чуть ли не в один ряд с неполноценными. «Дорогие мать и отец!» Плевать, пусть будет так. «Дорогие» — устоявшееся вежливое обращение, которое допускается в частной переписке. «Простите, что опять долго не писал вам — у меня слишком много дел на службе. Вот уже третий год я встречаю в должности следователя по внутренним делам: расследую гибель или исчезновение юстициаров и солдат в верных Империи холдах, либо же их ошибки, приведшие к нежелательным для нашего представительства в Скайриме последствиям. Возможно, это не самая безопасная работа, зато платят хорошо, ещё и дают возможность посмотреть Скайрим. Как всегда, отсылаю вам часть моего жалования; за меня не беспокойтесь, питанием меня обеспечивают, комната в общежитии предоставляется мне бесплатно, а практически всё время я провожу за работой, потому денег мне хватает». Очень хотелось написать о том, как я скучаю по родителям, как хочу вернуться домой хотя бы ненадолго — чтобы просто увидеть их, обнять и убедиться, что они здоровы и ни в чём не нуждаются. Но, боюсь, подобное наше начальство не устроит. Юстициар ведь должен думать об исполнении своего служебного долга в ущерб чувствам. Как нам говорили на политзанятиях, Родина должна стать для нас цельным понятием, а не отдельно взятыми местами. Не успел я обдумать, что можно ещё написать родителям, как мне помешал стук в дверь. Странно, сегодня у меня выдался выходной, я надеялся отдохнуть и от поручений Эленвен, и от бумажной работы, написать письмо родителям… Возможно даже, получилось бы съездить в Солитьюд — сегодня барды устраивают День сожжения короля Олафа. Да, праздник глупый, но это ведь не повод отказываться от приятной компании образованных личностей и возможности хоть немного развеяться? Заодно навещу Ненью, сбежавшую из Фолкрита от Братьев Бури, поинтересуюсь её самочувствием, постараюсь как-нибудь развлечь. Открыл дверь. — Вас хочет видеть госпожа Эленвен, — отчитался один из секретарей Первого Эмиссара. Едва удержавшись от недовольного вздоха, я переоделся в форму и последовал за секретарём. Чего хотела от меня Эленвен, я даже не подозревал. Возможно, случилось что-нибудь срочное — например, гибель юстициара и побег конвоируемого им заключённого. Или, может, Эленвен рассмотрела моё очередное прошение о переводе в Коллегию Винтерхолда и готова подписать его? — Разрешите? — привычно спросил я. Эленвен жестом приказала мне присесть напротив неё. — До меня дошли известия о том, что ярл Балгруф принял решение… прекратить оставаться в нейтралитете после того, как Братья Бури были разбиты под его стенами. Раз Братья Бури были разбиты под Вайтраном, то Ульфрик захотел решить вопрос радикально, но потерпел неудачу. Конечно, при помощи Легиона всё же легче будет оставаться у власти, вот Балгруф и решил дружить с Империей против Ульфрика. — Простите, леди Эленвен, но я не понимаю, какое отношение это имеет ко мне? — Вы ведь помните, какие выводы вы сделали об этом человеке? — неожиданно спросила она. В животе неприятно заурчало. Нет, но всё же — я простой следователь, даже не оперативный работник, я вообще занимаюсь тем, что собираю о проблемах своих коллег информацию и передаю её тем, кто действительно в силах что-нибудь предпринять. Возможно, я просто должен буду поделиться всеми своими наблюдениями с альтмером, которого Первый Эмиссар отправит в Вайтран в качестве наблюдателя. — Конечно, помню. И с радостью поделюсь ими с коллегой, которого вы отправите в Вайтран в качестве наблюдателя. На лице Эленвен на мгновение промелькнула ехидная улыбка — которую она тут же, однако, спрятала, снова вернувшись к своему прежнему ледяному спокойствию. — Вам не понадобится ни с кем делиться вашими наблюдениями, поскольку в Вайтран в качестве нашего посланника отправляетесь лично вы. Надеюсь, мои чувства не выдал ни урчащий живот, ни выражение лица. Возвращаться в Вайтран я не хочу: Балгруф же убьёт меня рано или поздно, либо просто превратит мою жизнь в его городе в кошмар! Уж лучше в Винтерхолд с его холодами! Я слышал, что новый архимаг занимает проимперскую позицию и при этом имеет определённое влияние на ярла — следовательно, наверняка готовит переход этого владения на сторону Империи мирным путём! В Винтерхолде наблюдатель тоже понадобится, а после Анкано кто-то должен налаживать приличное к нам отношение со стороны магов Коллегии! Да, я молод, неопытен, ничего в жизни толком не видел… Но, может, для начала им и такого тихони, как я, хватит? В Коллегии сидеть куда безопаснее! Да если понадобится — я её членом стану, говорят, благодаря новому архимагу приток новичков туда увеличился! Может быть, маг я весьма посредственный, но там меня будет и время для самосовершенствования, и грамотные учителя, которые подскажут, что делать! — Простите, госпожа Эленвен, но как же мой рапорт насчёт перевода в Винтерхолд? Вы обещали рассмотреть его… Первый Эмиссар прожгла меня полным злобы взглядом, словно собиралась испепелить меня на месте. — Вы желаете променять тёплый и богатый Вайтран на промёрзшую северную дыру? Северо-восточную, если быть точным. И, да — я готов променять тёплый и богатый Вайтран на промёрзшую северо-восточную дыру. Очень хотелось сказать о своих мыслях, но слова Эленвен звучали не как вопрос, а, скорее, как упрёк в адрес капризного ребёнка. — К тому же Винтерхолд ещё не готов принять нашего наблюдателя, — уже спокойно добавила она. — Но, если понадобится, я готов стать и членом Коллегии. Она ведь далека от политики, и членство в ней ни к чему не будет обязывать меня как талморского… Эленвен снова прожгла меня наполненным злобой взглядом. — Достаточно, юстициар, — ледяным тоном ответила Первый Эмиссар. — Озвучиваю вам свой приказ первый и последний раз. С завтрашнего дня вы отбываете на ваше новое место службы во владение Вайтран, где занимаете должность нашего наблюдателя при ярле Балгруфе. В вашу задачу входит наблюдение за ярлом и его окружением, передача сведений о выполнении либо невыполнении этими гражданами Империи условий Конкордата Белого Золота, а также предоставление мне ежемесячной оперативной сводки из данного владения. Я стыдливо опустил голову. Кажется, меня просто решили пустить в расход. Только почему? Что я делал не так? Эленвен ведь помнит, что от смерти не спасся даже Второй Эмиссар! А ведь он куда опытнее меня, он Великую Войну прошёл, его охраняли опытные солдаты, и всё равно он не спасся из Маркарта, когда местные богачи из числа любителей Ульфрика решили власть захватить! А мне, как простому наблюдателю, даже охрана из числа солдат Доминиона не положена, моя безопасность будет полностью возложена на ярла. Ярл ненавидит Талмор и для меня исключение не сделает, в городе наверняка есть сторонники Братьев Бури, которые хотят занять трон… Не буду же я дружить с кем-то из них против Балгруфа? — Так точно, леди Эленвен. Только почему всё же я? — Вы лучше других знакомы с оперативной обстановкой в Вайтране, и за эти два года показали себя с лучшей стороны. Разве это не причина для хорошего повышения? — Но за два года могло многое измениться, — парировал я. — Уверена, разобраться заново вам не составит никакого труда. Можете идти. Получите командировочные и документы, которые предъявите на вашем новом месте службы. Кабинет я покидал в смешанных чувствах. С одной стороны, я очень не хотел возвращаться в Вайтран — неизвестно, что ждёт меня в этом городе, ярл найдёт способ обойти мою дипломатическую неприкосновенность в случае, если его что-нибудь не устроит. С другой — я получаю какую-никакую, но свободу действий, да и Эленвен видеть не буду месяцами. В таких же смешанных чувствах я с набитым золотом мешочком и скреплённым талморской печатью конвертом вернулся в свою комнату, снял форменные перчатки и накидку и вернулся к недописанному письму. Расскажу родителям, что меня переводят в Вайтран. Напишу, что я люблю их — прямым текстом, и плевать на проверяющих. Возможно, это моё последнее письмо им, а следующая весть обо мне станет наполненная фразами-клише похоронка о моей гибели при исполнении служебных обязанностей. «Так называемая гражданская война в Скайриме сдвинулась с мёртвой точки. Имперцы переманили на свою сторону Вайтран — крупный торговый город на юге провинции, куда однажды меня послали с заданием. Сейчас меня снова переводят туда, на сей раз в качестве наблюдателя. Я надеюсь, что моя служба там будет проходить спокойно, и тамошний ярл покажет себя надёжным партнёром, однако я не знаю, когда смогу в следующий раз написать вам. Очень люблю вас, скучаю по вам и не теряю надежды, что однажды смогу вырваться к вам — хотя бы ради того, чтобы убедиться, что с вами всё в порядке.

Ваш сын, Э.»

Я писал быстро и уверенно, ни разу не прерываясь, словно кто-то диктовал мне, а я лишь повиновался, послушно выводил на листе бумаги буквы и отложил перо в сторону, когда поставил финальную точку. Пусть чернила высохнут, завтра с утра запечатаю и отдам в курьерскую службу перед самым выездом. Пусть думают, что хотят; сами же учили чтить и не забывать своих родных (кроме случаев совершения тяжких и особо тяжких преступлений с их стороны, но ни в чём подобном моя семья уж точно уличена не будет). Вот я и чту и не забываю своих родных. И выражаю вполне здоровое желание лично убедиться в их благополучии. А пока что буду собирать вещи. Поеду я, разумеется, не в форме — власть в Фолкрите так же насильно перешла к стороннику Братьев Бури, и талморского юстициара там в тот же миг прикончат (хорошо, если мучить не будут) и повесят на воротах. А вот Дозорного Стендарра никто не тронет. Хочу заехать к Рунилу, спросить, не обижают ли его эти варвары-норды и не заставляют перед ними пресмыкаться лишь за то, что ему сохранили жизнь. На всякий случай стоит взять и приличную гражданскую одежду, мало ли что со мной в Вайтране случится. И жреческую робу — на смену робе Дозорного, если вдруг придётся самостоятельно эвакуироваться. Пожалуй, стоит взять и одежду попроще — чтобы в случае чего раствориться в толпе. Конечно же, несколько комплектов запасного белья, средства для ухода за собой, две пары запасной обуви — на разные случаи, письменные принадлежности, несколько лекарственных зелий на первое время. И пару бутылок пряного вина — подарок для Рунила. Вечером я зашёл в часовню, расположенную на территории посольства — отчего-то мне захотелось помолиться, попросить богов о помощи. Никогда не считал себя религиозным мером, но сейчас идея обратиться к богам показалась мне не такой уж и плохой. Ауриэль, не оставь меня среди моих врагов и дай сил сражаться. Мара, храни меня, как мать бы оберегала своего ребёнка. Стендарр, я часто изображаю твоего служителя, в своей этой вынужденной игре я стараюсь истреблять тех, кто ненавистен тебе, и помогать тем, кому ты благоволишь. Я ни разу в своей жизни не обидел никого слабее себя. Пошли мне того, кто смог бы заступиться за меня, и кому я мог бы доверять. Я сидел на скамье и смотрел на пламя зажженных мной свечей, дым начинал есть глаза, наворачивались слёзы… Лучше уйти отсюда, пока кто-нибудь не посчитал, что я сейчас заплачу. Вернусь в свою комнату. Выпью вина. И лягу спать. Следующим утром я встал раньше обычного, переоделся Дозорным Стендарра, взял свои вещи и, отдав в курьерскую службу письмо, отправился в путь. Нечего медлить, нечего оттягивать неминуемое — быстрее приеду в Вайтран, быстрее расположусь и быстрее начну искать себе союзников. Я скакал по дороге на Драконий Мост, затем свернул на дорогу к Морфалу, где и заночевал. Следующим утром снова выехал в путь, и успел добраться до Фолкрита, когда солнце ещё не зашло за горизонт. Я оставил лошадь в конюшнях, на всякий случай забрал свои вещи и направился к кладбищу. Солдаты в синих плащах злобно косились на меня, я надвинул капюшон пониже и намеренно сгорбился — подобное обычно заставляет людей перестать обращать на меня внимание. Никто не думал останавливать меня, и я беспрепятственно шёл по городским улицам к Залу Мёртвых. Я внимательно оглядывался, искал Рунила… Может, старик просто зашёл в дом? Я уже хотел постучать в дверь, как меня привлёк низкий старческий голос: — Эстормо? Я с улыбкой повернулся и снял капюшон. — Здравствуй, старик. Мы крепко обнялись. — Прости, что не приехал к тебе раньше, — извинился я. — Вырваться всё никак не мог. — Пошли скорее в дом, — пригласил Рунил. — Каст вчера уехал к своим родственникам, потому можешь переночевать у меня. Устал, наверное, с дороги? Я позволил себе несколько смешков. Конечно, я устал с дороги — но вполне обычно, как уставал до своего проклятого задания в Вайтране. Возможно, за два года мои жизненные силы, высосанные зачарованным клинком, восстановились сами по себе, возможно, в этом им помогли зелья, которые я заливал в себя по совету целителей. — Братья Бури не обижают тебя? — спросил я, когда мы пересекли порог дома. — Нет. Для них я просто старый жрец Аркея. Пусть с золотой кожей и острыми ушами. С облегчением вздохнул. Приятно всё же видеть Рунила живым и здоровым, и приятно, что эти варвары относятся к нему хоть с каким-то уважением! — Ну, а ты как? — Разбирал мусор после своих коллег и передавал его начальству, чтобы те разгребли, — с усмешкой ответил я. — А в перерыве заливал в себя зелья, которые мне целители велели. Вроде бы полегчало. Теперь усмехнулся уже Рунил. — Ты всё же изменился, — заметил он. — Немного, но всё же. Едко поднял бровь. — И как? — Тебе надоела служба, и ты стал относиться к ней с иронией, — пояснил жрец. Насчёт того, что моя работа мне надоела, я сказать не мог, хоть и зол на Эленвен за то, что меня отправили на убой в Вайтран. А своего ироничного отношения к службе никогда и не замечал — я просто выполнял свою работу, местами очень неприятную. Старик накрыл на стол, вытащил из шкафчика бутылку эля — но я остановил его и достал бутылки с пряным вином. — Я кое-что получше привёз. Пряное вино из самого Солитьюда, фирменный секретный рецепт одной тамошней бретонки. Больше ты нигде такого не попробуешь. Одну бутылку Рунил убрал в шкаф, вторую откупорил и разлил по кубкам. — Пьём за то, что мы оба живы в окружении врагов? — предложил я. — Хорошая мысль. Простой на первый взгляд ужин — зажаренный с грибами картофель — показался мне самым лучшим, что я когда-либо ел в своей жизни. Возможно, это просто пряное вино обострило ощущение их вкуса, возможно, впервые за столько лет мне казалось, что провожу вечер с мером, которого могу назвать другом. Рунил всё же мой друг, ведь он помогал мне, благодаря ему в какой-то степени я жив… Знать бы только, как я должен себя вести, чтобы он мог называть другом и меня. — Говорят, Ненья вместе с Сиддгейром спрятались в Солитьюде, — вспомнил жрец. — Как они поживают? С этим молодым заносчивым нордом я сталкивался пару раз при дворе ярла Элисиф. Весьма неприятный тип. Удивительно, как его не свергли раньше с таким отвратительным нравом и отсутствием мозгов? Очень жаль Ненью, что ей приходится этого молодого осла терпеть. — Ненья грустит, чувствует себя ненужной выброшенной вещью, а Сиддгейр очень зол, требует от Туллия срочно организовать военный поход в Фолкрит. Он ведь сбежал, едва здесь жареным запахло? — Нет, дядя собрал вооруженных людей, пришёл с ними во дворец и поставил племяннику ультиматум: либо он тихо сидит до его кончины, а затем присягнёт Ульфрику, как королю Скайрима, либо пусть уходит к своим друзьям в Солитьюд. Сиддгейр выбрал второе. Надо же, этот осёл даже признаков заговора вокруг себя не почувствовал! А с дядей ему очень повезло: другой мог бы просто велеть зарезать нерадивого племянника! — Но почему тогда Ненья с ним ушла? Она ведь умная и деловитая женщина, почему её прогнали? — Денгейр с головой дружить перестал, подумал, что она будет шпионить в пользу Империи или вообще Доминиона. Вот ей и пришлось бежать. Раз уж этот сумасшедший старик-ярл предположил, что верная его городу управительница будет шпионить в пользу кого-то, то он воистину опасен. Придёт ему в голову очередная блажь — может и Рунилу навредить, и каждому приезжему жизнь испортить. — Может, уедешь? — спросил я. — Солитьюд — большой город, там есть большой храм всех богов Имперского Культа. — Я помню Денгейра ещё молодым человеком, — успокоил Рунил. — И он помнит меня стариком, который однажды пришёл в его город и стал следить за кладбищем и хоронить здешних мертвецов. К нездоровой паранойе он был склонен ещё тогда, и если бы он захотел навредить мне, то давно бы сделал это. Я позволил себе несколько смешков: раз Денгейр с молодости был склонен к нездоровой паранойе, то почему же его племянник не избавился от него, когда занял трон? — В кого же тогда этот Сиддгейр пошёл? — В мать, я так думаю, — жрец качнул плечами. — Взял худшие черты и от неё, и от отца. Думаю, к старости у него худшие черты и от дяди проявятся. Ну, а ты? Что тебя в наши края привело? — Меня перевели в Вайтран, — я обречённо вздохнул. — В качестве наблюдателя. Рунил налил ещё вина в кубки. — Давай подумаем, чем можно тебе помочь… По идее, Балгруф не должен тебя тронуть: ты ведь вроде как посол, а он сказал, что хочет дружить с Империей против Ульфрика. — По идее, — я отхлебнул немного. — Но я могу случайно заболеть и умереть, могу случайно упасть с балкона или просто напороться на нож грабителя поздно ночью. — Понравься ему, — неожиданно предложил жрец. — Покажи, что ты — не талморский наблюдатель, а просто молодой альтмер, которому приходится выполнять свою работу. Закрывай на некоторые вещи глаза. Будь вежливым и приятным, ты это умеешь. У Балгруфа хускарл — данмерка, в его городе живёт как минимум двое босмеров, значит, он явно не расист. Сделай вид, что ты всё понимаешь и не держишь зла за то, что произошло с тобой в первый раз. Мысли, безусловно, хорошие — но сколько времени я потрачу на то, чтобы доказать Балгруфу, что я — просто молодой альтмер, которому приходится выполнять свою работу? На сколько у него хватит терпения и не захочет ли он просто запугивать меня? — Я боюсь его, Рунил, — признался я. — Просто боюсь. Знаешь, я готов был даже поехать в Коллегию Винтехолда наблюдателем, даже вступить в её ряды, но меня будто на убой в Вайтран отправили. Я рассказал Эленвен, что Балгруф отправил ко мне убийцу — но она будто бы прослушала это. Я намекал, что Балгруф неблагонадёжен — но она будто не поняла. Словно в расход меня за что-то пустить решила. Добрая старческая улыбка ободрила меня. — Ты выживешь. Просто чтобы показать им — и Балгруфу, и Эленвен, и всем остальным снобам — что они тебя недооценивают.