Из Вайтрана с любовью

В Вайтран я приехал следующим днём, пока солнце ещё не зашло за горизонт. В юстициарскую форму я так и не переоделся, и потому для городских стражников был всего лишь Дозорным Стендарра. Внимания на меня никто не обращал, я спокойно брёл по погружающимся в ночь городским улицам мимо сворачивавших лавки торговцев. Перед дверьми «Гарцующей Кобылы» я остановился, замешкался. До сих пор помню, как отвратительно я расстался с Хульдой, как она дала мне понять, что возненавидела меня. Я ведь тогда даже не попрощался, даже из вежливости «спасибо» не сказал. Нет, сегодня я не готов идти в «Гарцующую Кобылу». Впрочем, даже если пойду поговорить — Хульда меня слушать не захочет, будет настаивать, что пока я плачу, ей всё равно, кто я. Переночую в более приличной гостинице, а завтра с утра переоденусь в форму и пойду к ярлу. Я развернулся, миновал центральную улицу и поднялся по ступенькам к «Пьяному охотнику» — надеюсь, комнаты там сдают. Надеюсь только, что я не встречу там Альдегунд с Харальдом, иначе… Впрочем, а что я сделаю им? Пока что я ничего не смогу им сделать. — Добро пожаловать в «Пьяный охотник», брат-альтмер, — поприветствовал рыжеватый бородатый босмер. — Чего желаешь? — Комнату сдаёте? Босмер немного едко поднял бровь. — Сдаём. Пятьдесят септимов — и лучшая съемная комната во всём Вайтране твоя на целую ночь. Подешевле можешь в «Гарцующей кобыле» заночевать. — Снимаю, — я отсчитал нужную сумму и положил на прилавок. Глаза лесного мера заметно округлились от удивления. — Ванну, ужин? — тут же предложил он. Я приятно улыбнулся. — И то, и другое. Босмер кивнул мне, позвал пройти за собой. — Прости уж, девочек тебе предложить не сможем, не держим, — ненароком извинился он. — Они мне и не нужны, — я качнул плечами. Лесной мер стыдливо свернул губы и опустил голову, однако затем взял себя в руки. Догадываюсь, о чём этот рыжий подлец подумал. — В общем, располагайся, если что — я внизу. Только скажи, как записать тебя. — Фенлил, — соврал я. Босмер предпочёл оставить меня в покое, а я лишь сложил свои вещи в угол, не разбирая их, взял деньги и спустился вниз — поужинать. — Ванну мы тебе уже готовим, — пояснил трактирщик. — Выбирай, чем будешь ужинать. Поддерживать легенду решившего позволить себе однодневную роскошь Дозорного я решил до конца и заказал оленью отбивную с овощами и бутылку «Алто». Вкусно, бесспорно, но в посольстве я и не такими деликатесами питался, потому хотелось сейчас сидеть в компании Рунила, в его доме, как это было вчера. Что же, попробую подружиться с этим босмером. — Прости, хозяин, как тебя зовут? — поинтересовался я, сев за барную стойку. — Элриндир, — представился лесной мер и продолжил натирать своё рабочее место. — Не расскажешь, что сейчас в городе творится? Говорят, раньше у вас пророк Талоса на площади проповедовал в открытую. Элриндир презрительно фыркнул. — Мне как-то плевать было на его проповеди, — ответил он. — Сам понимаешь, Талоса мы не чтим, да и вообще к Имперскому Культу равнодушны, хоть мы с братом давно в Скайриме живём. — Но всё же? — Когда ярл объявил, что снова будет дружить с Империей, Хеймскра поставили перед выбором: или он проваливает из города и никогда не возвращается, или прекращает свои спектакли и ищет нормальную работу. Хеймскр обиделся и ушёл. Не ушёл бы — кто знает, может, и правда все сделали вид, что забыли о нём, может, его просто в тюрьму бы на пару-другую лет упрятали, а может, талморцам в подарок принесли, и тогда бы я ему не позавидовал. Надо же, Хеймскр всё-таки испугался за свою жизнь и сбежал из города, а ведь таким бесстрашным пророком себя выставлял! С другой стороны, неизвестно, куда этот сумасшедший ушёл, и где он людям будет разум своей ересью отравлять! — А статуя Талоса? Босмер позволил себе несколько смешков. — И что мы с ней, по-твоему, должны были сделать? Вызвать магов из Коллегии, чтобы они её своими заклинаниями расплавили? Самим на землю повалить? Или скупить всю огненную соль в Скайриме, сложить под статуей и поджечь, чтобы рвануло? В ответ сам притворно рассмеялся. — Да, конечно, ничего с ней не сделаешь, — не менее притворно согласился я. — Ну, а вообще, как в городе стало после того, как имперцы пришли? Элриндил качнул плечами. — Легионеры ведут себя прилично и деньги приносят — вон, я уже и таверну после обстрела восстановить сумел. Думаю, если бы в городе Братья Бури оказались, нам с братом — и ещё многим не-нордам пришлось бы паковать вещи и уезжать, и тебя бы в город пустили только после того, как до, извини, исподнего обыскали, и то не факт. Конечно, много народу под этими стенами полегло, но всё, что ни делается, видимо, делается к лучшему. Одна из служанок предупредила, что моя ванна готова, и я вернулся в свою комнату. Тёплая вода по-настоящему возвращала к жизни после проведённого в седле дня, ощущение чистоты бодрило. Побриться я решил завтра с утра — а пока что можно спуститься вниз, послушать, о чём люди говорят. Я заказал себе кружку эля с жареными крабовыми ногами, сел за свободный столик и принялся вслушиваться, делая вид, что лишь наслаждаюсь жизнью и временным богатством. Драконорождённая принимала участие в битве за Вайтран — и благодаря ей, вернее, её дракону, жертв было меньше, чем могло бы быть. Слух мне неинтересен: Блёнвенн, по тем же слухам, уже вернулась в свой Винтерхолд. Соратники после этой же битвы получили от ярла очень щедрые пожертвования, куда большие, чем они рассчитывали, а потому к выбору заработка для себя стали относиться совсем уж привередливо. С одной стороны, неинтересно, с другой — лишний штрих к портрету Балгруфа как расчётливого хитреца, раз уж он этих сорвиголов у себя в кармане держит. Расчётливого богатого хитреца, что важно. Ярл собрался жениться в третий раз — на местной красавице, к которой народ всё же относится с подозрением, хоть и считает приятной. Народ, впрочем, больше волнует, какой мёд будут подавать к столу, во что будет одета невеста, сколько продержится этот брак и чьей смертью (и по какой причине) закончится. Для меня эта новость звучит интереснее: возможно, я смогу понравиться ярловой невесте, и она хоть иногда сможет заступаться за меня перед будущим мужем. Вигнар Серая Грива, конечно же, совсем не доволен переходом города на сторону Империи. Его часто видели ссорящимся с ярлом, старик обвинял его в предательстве всего нордского, по слухам даже, со своими сторонниками в случае установления осады собирался открыть ворота Братьям Бури, тем самым впустив их в город. В любом случае, для меня семейство Серых Грив плохие союзники, даже исходя из схемы «враг моего врага — мой друг». И, конечно же, каждый обсуждал свои личные проблемы, перемывал кости соседям и знакомым — что мне было совсем не интересно. — Не нравится, что ли? — неожиданно поинтересовался Элриндир, заметив, что даже когда все посетители разошлись, я ещё не съел крабовые ножки и не допил эль. — Нет, что ты, — оправдался я. — Вкусно очень. Никогда не думал, что крабовые ножки можно так приготовить вкусно. И не думал, что эль таким вкусным может быть. Кстати, я тут слышал, что в битве за Вайтран Драконорождённая верхом на драконе участвовала. Это правда? — Да. Если бы не она — вернее, не её дракон, Братьев Бури наверняка бы так просто прогнать не удалось. Думаю, наш ярл потому её из Винтерхолда и призвал. Я удивился — никогда не думал, что кому-нибудь всё же удастся оседлать этих крылатых тварей! Я слышал, как Эленвен разговаривала с присланными аж из Алинора мастерами Школы Иллюзии, и те категорически заявляли, что ни одно заклинание не способно воздействовать на разум дракона, а дальнейшие эксперименты считали слишком опасными. — А как оно вообще со стороны выглядит? — Не знаю, с земли маленькую бретонку на огромном драконе не разглядишь, а как она приземлялась — я не видел. Хотя, наверное, смотрится это красиво. Я доел крабовые ножки и допил эль. — Побыл один день богатым — и хватит, — притворно усмехнулся я, поставив жестяную кружку на стол. — Завтра опять нищим становиться. Босмер позволил себе глупый смешок. — И понадобилось тебе в Дозорные идти? Осел бы где-нибудь в Сиродиле, женился, лавку открыл — ну, или ферму завёл. — Была и жена, и лавка, — я не менее притворно вздохнул и опустил глаза, изучая узоры на кружке. — Потому в Дозорные и пошёл, что не стало их. Элриндир почувствовал себя неловко, едва сдерживался от того, чтобы ободрительно положить мне руку на плечо. — Прости, — извинился он. — Не хотел тебя задеть. — Ничего. Спокойной ночи? Поднял на босмера глаза, тот с доброй улыбкой кивнул. — Спокойной ночи. Я поднялся на второй этаж, запер комнату на ключ и лёг спать. Следующим утром я сбрил отросшую на щеках и висках щетину, позавтракал, переоделся в форму, взял документы и уже собирался идти к ярлу. Взгляд упал на отражение в зеркале — да, форма чистая, сидит на мне, как положено… только вот не хочу пока что пугать никого. Надену сверху плащ, Элриндиру скажу, что я ещё вернусь. Форменный капюшон удалось спрятать под плащом, перчатки пришлось снять и нести их в руке так, чтобы было не разглядеть. Посетителей внизу пока что не было, и удалось спуститься, не привлекая к себе внимания. Сам трактирщик был увлечён разговором с похожим на него сородичем — вероятно, своим братом, и лишь несколько раз кивнул мне, когда я предупредил его о недолгом отсутствии. В утренних лучах я наконец смог лучше разглядеть переживший осаду город. Не все дома ещё удалось восстановить, некоторые были настолько разрушены, что хозяева оказались вынуждены покинуть их, стёкла во многих домах ещё не успели заново поставить. Кажется, у Братьев Бури были осадные машины — видимо, дракон разрушил их, что предотвратило повторные попытки штурма. Центр города пострадал мало, а статуя Талоса вместе с алтарём стояла на том же месте — разве что сумасшедший жрец перед ней не голосил свою ересь. Я поднялся по ступенькам, ведущим во дворец, надевая на ходу перчатки, затем снял плащ и накрыл голову форменным капюшоном. Стражники злобно косились на меня, но ничего сказать мне не посмели. Беспрепятственно вошёл в почти пустой тронный зал. — Скажите ярлу Балгруфу, — потребовал я у пары дежуривших там стражников, — что прибыл талморский наблюдатель. Мне показалось, что стражник недовольно вздохнул, но всё же на время оставил свой пост и направился во внутренние комнаты. Его товарищ сверлил меня взглядом, словно никогда раньше не видел моих коллег. Вскоре показался и ярл со своей свитой — данмеркой в кожаных доспехах, лысеющим имперцем и бритым налысо нордом, похожим на Балгруфа: вероятно, это его родной брат. — Значит, вы — наш наблюдатель, — не утруждая себя приветствием, заметил ярл. — Всё верно, — я протянул приказ о переводе. Балгруф спокойно принял свиток, распечатал и бегло изучил. — Что же, Провентус, распорядись, чтобы господину Эстормо подготовили его покои. Вы уже завтракали? — Да. Я позавтракал в «Пьяном охотнике», — ответил я. Имперец покорно кивнул своему господину, подозвал нескольких служанок и пригласил меня пройти с ним. Я шёл по коридорам Драконьего Предела мимо огромной деревянной двери, затем мимо витрин с трофейным оружием и горшков с живыми цветами до украшенной резьбой деревянной двери. — Ваши покои, господин Эстормо. Провентус открыл дверь, демонстрируя комнату, где мне предстояло жить и работать. Не сказать, что просторная — но и не слишком тесная. Не самая богатая — но далеко не бедная; я мог бы даже назвать её уютной. — Служанки постелят вам свежее бельё и принесут всё, что вы пожелаете. — Можно позвать двоих мужчин, которые помогут мне перенести вещи из «Пьяного охотника»? — попросил я. — И пару стражников на всякий случай. Имперец кивнул мне, шепнул что-то одной из женщин и пригласил пройти внутрь комнаты, располагаться. Первым делом я снял плащ, убрал его в вещевой шкаф. Женщинам-служанкам я сказал, что из угощений мне ничего приносить не нужно: боюсь, что однажды яблоко в тарелке или даже вода в кувшине окажутся отравленными. Буду сам себе и сладости покупать, и даже за водой ходить, благо Драконий Предел построен рядом с источником воды. Пришли четверо мужчин, сказали, что они от управителя и готовы пойти со мной в «Пьяный охотник». Я с вежливой улыбкой кивнул и попросил следовать за мной. Люди на улицах злобно косились на меня. Порой я чувствовал, что иду через обозлённую толпу полностью голым, а в меня сейчас начнут швырять гнилые овощи, куски навоза и камни, будут плевать в мою сторону и кричать непристойности. Надвинул капюшон ниже — никогда не буду выходить в город в форме, а если жители Вайтрана не запомнят меня в лицо, то не разберут в толпе какого-то молодого альтмера в гражданской одежде. — Фенлил? — недовольно спросил Элриндир, когда я зашёл внутрь его таверны. — Ах ты… Лесной мер вовремя прикусил язык, не дав своим чувствам волю. — Талморский ублюдок, я полагаю? — равнодушно спросил я. — Комната освобождается, не так ли? — перевёл тему босмер. — Всё верно. Спасибо за гостеприимство. Элриндир пожирал меня злобным взглядом, наверняка всей душой желал мне смерти в мучениях… Всё не перестаю удивляться, какое поганое отношение к себе мы заработали в Скайриме даже среди не-нордов. Наверное, всё-таки нам стоило вести себя… не так заносчиво? Мужчины забрали из комнаты мою поклажу и уже направлялись к выходу, но я попросил ненадолго задержаться. — Еда действительно очень вкусная, — ещё раз похвалил я, вытащил из кошеля несколько монет и положил на барную стойку. — Я слышал, что в некоторых дорогих сиродильских тавернах принято оставлять немного денег сверху счёта. Вот, возьми от меня. Взгляд босмера с озлобленного сменился на удивлённый, на прощание он ничего не решился сказать мне — видимо, потому, что не мог подобрать слов. Я снова надвинул капюшон пониже в надежде скрыть своё лицо, всё так же, ловя презрительные взгляды горожан, вернулся в Драконий Предел, в выделенные мне покои. — Спасибо за помощь, — я протянул носильщикам деньги, те с таким же удивлением в глазах убрали монеты в свои карманы. Когда я, наконец, остался один, я тут же снял форменную накидку и перчатки. Сейчас я разберу вещи, затем переоденусь в гражданское и схожу на рынок, куплю себе на перекус немного яблок и наберу в кувшин воды. Только вот каждый раз, когда я буду вынужден по каким-то причинам покидать покои, буду выливать остатки воды и прятать несъеденные яблоки. Когда я буду возвращаться обратно, всю еду буду брать только в перчатках, затем отрезать немного и проверять — например, на птицах, я заметил их гнёзда на крыше Драконьего Предела. С другой стороны, проверять угощения — слишком очевидный с моей стороны ход, и потому если Балгруф захочет замаскировать мою смерть под тяжёлую болезнь, он прикажет отравить мой ужин. Потому мне следует или себе самому готовить, или есть только в тавернах. В покоях заниматься готовкой я не смогу — не вижу здесь ничего похожего на камин, а готовка на ярловой кухне на глазах у прислуги может и обидеть ярла, и заставить жителей Драконьего Предела насмехаться надо мной. В «Гарцующей кобыле» и «Пьяном Охотнике» меня узнают, следовательно, придётся либо ходить на уцелевшую после битвы за город медоварню «Чёрный Вереск-Запад», либо искать в городе какую-нибудь дешёвую забегаловку, где можно отравиться и без посторонней помощи. Только я должен буду успевать поужинать и вернуться в Драконий Предел до захода солнца, чтобы не напороться на нож посланных по мою душу «грабителей». Я спрятал в столе письменные принадлежности и листы бумаги — надо будет, кстати, написать письмо Ненье в Солитьюд, сказать, что меня перевели в Вайтран. Единстенный, наверное, плюс из этого — что можно вести с ней переписку, не опасаясь никаких проверок, и писать всё, что заблагорассудится. Ну, а если однажды это письмо решат прочесть люди Балгруфа — пусть удивляются, что талморский наблюдатель ведёт светскую переписку с бывшей управительницей из Фолкрита. Одежду я развесил в шкафу — и тут же переоделся в скромный, но приличный наряд, какой обычно носят горожане среднего достатка, а форму спрятал в шкаф. Средства для ухода за собой и зелья я сложил в тумбочку неподалёку. Затем взял деньги, пустой серебряный кувшин и кубок, вышел из покоев, закрыл их на ключ и направился на улицу. — Господин Эстормо! — раздавшийся позади меня голос ярла заставил меня остановиться и вздрогнуть от неожиданности. Боги, какой же у него мощный голос, боюсь представить, каков этот человек в гневе! — Позвольте ненадолго задержать вас! Я с приятной улыбкой развернулся. — У вас что-то случилось? Норд сохранял прежнюю маску спокойной вежливости, неторопливо спускался по деревянной лестнице, пока не поравнялся со мной и жестами не попросил идти по коридору. — Не желаете присоединиться ко мне и моей семье за ужином? — его взгляд и мягкий тон заставлял довериться ему, если бы я не встречался с этим человеком раньше, то несомненно посчитал бы его приятным и даже… добрым? — Можете считать это моими… извинениями за причинённые вам в прошлый раз неудобства. «Извинения за неудобства»… Отчего-то эти слова насторожили меня ещё больше, но, надеюсь, я ничем не выдал своих чувств. Ладно. Нужно быть спокойным. Приглашение на ужин — это обычная дипломатическая вежливость. Пригласить постороннего человека поужинать в семейном кругу — признак проявления доброй воли, желание наладить хорошие отношения. Если я откажусь, то могу обидеть его. Если я обижу его, то могу навсегда забыть даже об иллюзии спокойствия на новом месте службы. — Конечно, — я кивнул, изображая почтение. — Почту за честь поужинать с человеком, разбившим под своими стенами войска Ульфрика. Надеюсь, моя ложь звучала достаточно убедительно, и Балгруф не сразу поймёт, что мои слова были такой же обычной дипломатической вежливостью. — Отлично, заодно познакомимся друг с другом поближе и уладим все возможные разногласия, — на лице Балгруфа показалась приятная и вполне добрая улыбка. Мне хотелось верить, что этот человек хотя бы в личном, далёком от политики общении окажется приятным, что он хоть на какую-то часть мудрый и благородный правитель… Но после того, что я пережил, мне было просто страшно представить, о чём ярл думает сейчас на самом деле. Балгруф направился куда-то по своим делам, а я побрёл в сторону выхода. Нужно ведь ещё и с местным имперским легатом познакомиться, чтобы можно было узнавать у него свежие военные сводки на случай, если Братья Бури решат взять реванш. Я остановился перед светловолосым имперцем, изучавшим какие-то донесения и сверявшим их с картами. — Добрый день, — спокойно поздоровался я. Легат поднял голову, одарив меня ледяным взглядом. — Чем могу помочь? — Эстормо, талморский наблюдатель, — я с вежливой улыбкой протянул военному руку. — Легат Квентин Сципий, — имперец нехотя пожал руку в ответ. — И что вы хотите от меня в данный момент? Пока что я решил узнать общую сводку, которая не должна являться таким уж большим секретом. В конце концов, как только что приехавший в Вайтран мер я имею право знать, надолго ли город будет безопасным. — Как дела у Легиона? — Тебе это зачем, наблюдатель? — грубо ответил Сципий, словно я сказал ему какую-то глупость. — Ну, я смотрю, победа склоняется в вашу пользу, — уточнил я, опустив взгляд на карту, где синий флажок Братьев Бури сменился на красный имперский в ещё одном городе. — Вы взяли Винтерхолд? — Как видишь, взяли, — легат оставался таким же грубым. Странно, имперец, высший офицер Легиона — и такой грубиян, словно его норды воспитывали! Нет, даже не норды, а орки! — Значит, война скоро будет окончена? Сципий недовольно вздохнул. — Я тебе не жрец Азуры, чтобы на такие вопросы отвечать. Если это всё — то не мешай мне, пожалуйста, работать. — Но разве мы не должны обмениваться оперативной информацией? — По утрам ярл устраивает совещания, и если хочешь услышать что-нибудь полезное для себя, приходи на них и слушай на здоровье. Пришлось оставить легата в покое: этот человек всё равно мне ничего интересного не расскажет и вообще будет всячески выражать своё презрение ко мне. Не понимаю, этот человек ведь наверняка в Великую Войну был ещё ребёнком, сейчас Империя и Альдмерский Доминион официально партнёры, сам я тоже в этой Войне не участвовал… Зачем же так демонстрировать свою неприязнь ко мне! К Фаренгару даже заходить не стал, не хотелось выслушивать очередную порцию язвительных комментариев с его стороны; к данмерке и слонявшемуся без дела ярлову брату я тоже не стал лезть, оба выглядели отталкивающими и неприятными, да ещё и смотрели на меня так, будто побить хотели. Я вышел наружу, спустился по лестнице, ведущей на площадь Ветреного Района и ненароком задержался возле статуи Талоса. Всё такая же строгая и холодная, она не вызывала у меня никаких чувств. Эта статуя — просто кусок камня, которому придали определённую форму. Добиться её снесения — просто моя работа, здесь нет ничего личного. Не понимаю, зачем так цепляться к куску камня? — Дозорный, значит? Низкий голос за своей спиной я узнал быстро — несмотря на то, что мало сталкивался с его обладателем. — Скажешь, что это твоя работа, понимаю, — продолжил Галлий. — Всё верно. Только работа, и ничего личного, — согласился я. — Как с моей стороны, так и с вашей. Капитан стражи одобрительно замычал, скорчив забавную гримасу. — Знаешь, а я ведь догадывался, что с тобой было что-то не так, — неожиданно признался имперец. — Ты задавал много вопросов. Полез туда, где явно не было орд некромантов или даэдропоклонников, затем потащился именно в Фолкрит, а не отдал тех «несчастных» нашим стражникам. Да ещё и Хеймскра намеренно провоцировал. — Спасибо за критику, — вежливо поблагодарил я. — Кстати о нём. — Сбежал из Вайтрана. Куда — даже не знаю. Но до этого он был просто великолепен в своей идиотии. Я едко поднял бровь: отчего-то меня очень интересовало, какие ещё бредни выдумал полоумный жрец. — Не знаю, слышал ты или нет, но Блёнвенн с Лидией через определённое время вернулись из Винтерхолда в Вайтран, захотели заманить в ярлов дворец дракона, чтобы полететь на нём куда-то там… Короче, чтобы Алдуина убивать. Эти девушки воистину сумасшедшие — сначала без страха потащились в кишащие нежитью руины, и даже гибель шестерых магов Коллегии не остановила их, а затем решили дракона поймать! — Да-да, примерно так же смотрели на них все мы, когда услышали это предложение. В общем, они устроили на Высоком Хротгаре мирные переговоры… Не знаю, что именно там творилось, но затем они вернулись в Вайтран, поймали дракона и полетели на нём убивать Алдуина. Весь город тогда видел, как в галерею дворца сначала залетел дракон, а затем вылетел оттуда с двумя девушками на спине, ещё и над городом красиво покружился. Примерно через двое суток девушки вернулись живыми и практически невредимыми, как они сказали — с победой, но драконы как летали, так и летают, разве что нападать немного реже стали. И Хеймскру пришла в голову очередная гениальная идея. Он объявил, что Блёнвенн — фальшивка, потому что настоящий Исмир должен сам с Алдуином управиться, без посторонней помощи, затем выдумал, что они с Лидией хотят захватить власть, раз нашли общий язык с драконом. Не спрашивай, как это связано, мы сами не поняли. Лидия тогда уже к Соратникам присоединилась, долго выдерживать все бредни о лучшей подруге и о себе не могла, и в один прекрасный вечер улучила момент и от души поколотила ненормального. Погода тогда была, помню, дрянная, а под дождём в кольчугах ходить долго нельзя… В общем, ты меня понял. Я едва сдерживал довольные смешки. Меня порадовало, что Лидия поколотила этого сумасшедшего еретика и что стража делала вид, будто не замечала этого. С удовольствием бы посмотрел на это! — Примерно неделю Хеймскр из дома не показывался, отлёживался после побоев. Затем нёс самую обычную для себя околесицу, но после того, как стало извесно, что Вайтран Братьев Бури поддерживать не будет, он разошёлся не на шутку. Назвал ярла предателем всех нордов и всего нордского, чуть ли не в поклонении даэдра обвинял, сказал, что город должен быть взят Братьями Бури, иначе справедливость из этого мира окончательно исчезнет. Вот после этого нам самим пришлось посадить этого ненормального за решетку и как следует отделать в воспитательных целях. Наверное, поэтому Хеймскр в итоге уйти из города решил, что обиделся на нас всех. Я рассмеялся. Длинный язык и отсутствие мозгов сгубили ещё одного идиота — ну и поделом! — Но статуя, я так понимаю, здесь ещё долго стоять будет? — ехидно спросил я. Галлий лишь презрительно фыркнул. — У тебя ненужной пары-другой тысяч септимов не завалялось, чтобы работу каменщиков оплатить, затем работу уборщиков и носильщиков, чтобы оставшийся мусор убрать? Сносить статую — это, знаешь ли, не сухое дерево срубить. Имперцы. Вечно всё переводят в деньги, ухитряясь сохранять в своих словах логику и даже здравый смысл; чтобы рассуждать о деньгах так, как это делает типичный имперец, у нас могут уйти годы обучения! Готов об заклад биться, что они подобное искусство с молоком матери впитывают, а за ужином вместо обсуждения обычных сплетен свои и чужие деньги считают! Боги. Я мыслю стереотипами, как последний глупец. — Нет, столько лишних денег у меня нет, — усмехнулся я. — Знаешь… прости, напомни, как тебя зовут? — Юстициар Эстормо. — В общем, мой тебе совет, юстициар Эстормо: посмотри на эту статую, как на произведение искусства. Может быть, я не великий знаток, но, по-моему, в скайримских статуях Талоса есть что-то… притягивающее. Варварское, дикое — но всё же притягивающее. Я думаю, что тебе станет немного легче терпеть её. Капитан стражи оставил меня в покое, решив направиться во дворец, а я миновал площадь, спустился в Равнинный район и смешался с толпой покупателей на рынке.