you're my perfect drug

Your hand slips across my skin I go down on you so slowly Don't confess none of your sins*

      Я чувствовал себя опьяненным божественным нектаром, я был под наркотой, подсел на иглу с рыжими волосами и блеском на губах со вкусом ежевики. О, я упивался этой картиной – как дрожали ее припухшие губы, как подрагивало тело от непривычных ощущений, как она робко и жадно бросала на меня взгляд, сидя на мне. Я проводил рукой по ее огненной осени, скользил пальцами по бархатной коже лица, шеи, ее скул и плеч. Она мягкая и нежная, приятная и невероятно сладкая, а как она пахнет! Я вдыхал аромат ее кожи и просто сходил с ума, теряя связь с реальностью. Ее опаляющее дыхание сжигало кожный покров, а аккуратно наманикюренные ноготки оставляли красные полосы, целые дорожки, которые привели бы в ад, если бы оный существовал. Она сама поцеловала меня, сама склонилась и протиснула свой мягкий со вкусом табака и сладостей язык, простонав мне в рот. Я был нежен, я видел, как она дрожит, а потом отзывается на прикосновения, я хотел видеть, как она будет таять в моих руках, словно мороженое на солнце. Моя маленькая нимфетка стала женщиной моими стараниям, но о боже, как я мог ей отказать, когда она сама предложила себя дважды? Я знал, как изменчива фортуна и привередлива судьба и не смог отказать себе в этом искушении. Я не сожалел, что согласился донести ей книги до дома, но разве могло быть иначе?       Я ушел с серьезным намереньем отпраздновать свою победу, но была ли она таковой? Я чувствовал себя окрылено, пусть это звучит гадски слюняво, в стиле Купидона, я не мог этого отрицать, но все же….Крыса неприятно скреблась у меня районе груди, и это совсем не было похоже на то чувство, когда кошки раздирают душу, нет, тут совсем другое, нечто похуже, а может…я не мог знать, я даже не человек, но меня стал мучить вопрос – что она задумала? Что вы, я совсем не идиот, чтобы не задаться очевидным вопросом – что маленькая девочка нашла в мужике, старше ее на несколько тысячелетий? Конечно, я хорошо сохранился и обворожительно шикарен, ко всему прочему, очень скромен, но…кроме шуток, какую игру затеяла моя любовь? Я помню ее комнату и догадка о постерах совсем не была лишена смысла. Красота моя и в самом деле обвешивала дорогие стены картинками из журналов, и хотя я ожидал там увидеть смазливые лица бойз-бендов, все оказалось куда прозаичнее – душенька питала любовь к совершенно необычному направлению музыки, болела гитарным рифами и скримом в чистом виде. Мне даже стало как-то смешно. Бунтарский дух, юношеский максимализм, интересно – о чем она кричит? Что хочет доказать? Может, она придерживается этой новомодной штучки, именуемой феминизмом? Я громко хохотнул, едва не пролив свой разбавленный льдом виски. Чтож, если это так, что за парочку тысячелетий до наступления этой эры она бы нашла свое место в мире, помнится, женщин в то время почитали и ставили во главе всего. Матриархат бы ей пришелся по вкусу, хотя если бы моя красота болела этим, то не подпустила бы к себе мужчин ни на дюйм, а девчонка отменно пользовалась популярностью, которая окружала ее личность. Я помню музыкальные инструменты и много нот, а еще – книги по психологии. Филигранная еще не до конца сформированная личность интересовалась началом всех начал, импульсами, исходящими от мозга, или, как бы выразились многоуважаемые философы – душой, ее истоками и тайнами. Я обладал ей, но Эола все еще была загадкой и увы, по моей глупости. Я сунулся в омут с головой и пошел на поводу у естественных желаний. Только хотел ли я действительно знать все ее тайны? Нужно ли это существу, лишенного любого проявления чувств?       - Аииииид, - мои философские размышления были нагло прерваны и я знал, кто был виновником всего этого бесстыжего посягательства на личное пространство – Дионис. Божок виноделия повис у меня на шее, точно пытаясь отравить меня газовой атакой стойкого перегара. Не то, чтобы я был святой, но уже устал дарить ему фруктовые жвачки.       - Так-так что это тут у нас? Пахнешь сексом, дорогой! Душенька моя, так неужели ты поддался распутству?       - Сомневаюсь, что ты способен учуять что-то помимо запаха откупоривоемого вина, - и это было правдой, как акула реагирует на кровь, так же и Дионис на алкоголь, парень любил вливаться в неизвестную компанию и там напиваться, одно из его любимых занятий. Я снял руку бога со своих плеч и усадил его на соседний табурет, не очень то комфортно чувствую себя в тисках. Пузатый лишь дурно хохотнул начал терроризировать бармена, но все же лукаво поглядывал в мою сторону. Старый пройдоха чуял двойное дно за версту, как и запах алкоголя.       - Ты прав, но твой засос на шее говорит сам за себя, - он пухлым пальцем указал в сторону моей шеи и плюхнулся на стойку, подперев лицо ладонями, от чего его пухлые щеки стали еще больше и теперь бог виноделия походил большую плюшку, приправленную сидром. – Скажи, кто это? Та самая рыжая конфеточка? Ах, как она хороша! Как вспомню, дух захватывает! Где ты ее отыскал? Начал преподавать в школе?       Как он много болтал. Как много задавал вопросов, как утомителен Дионис в своем желании вытянуть из меня душу вместе с информацией. Я непроизвольно нахмурился, когда товарищ напомнил о Эоле и одарил ее славными комплиментами – я не знаю, задело ли это меня, но я не хотел говорить о ней с кем-то, я чувствовал странное ощущение собственничества, совершенно неприемлемого для меня.       - Я не сплю с такими юными, - я опустошил стакан и попросил бармена добавить, нужно было избавиться от этой темы. – И почему я должен помнить всех, с кем сплю? Имен я не спрашиваю, как и личного адреса не узнаю.       - Врунишка! – и он щелкнул меня по носу. ЩЕЛКНУЛ! ПО НОСУ! Вы представляете? Словно я какой-то мальчишка и право, каким бы другом он для меня ни был, я хотел устроить представление, описанное в божественном писании, где много крови и очень детально обрисованы пытки. – Я помню это твое жуткое табу на счет отметин. Ты никому не позволяешь оставлять на себе метки! – Дионис с торжествующим видом бахнул стопку чего-то очень странного. – Она что-то для тебя да значит. Говори, кто!       Я готов был разбушеваться, устроить расправу, трагедия была бы неминуема, если бы…если бы не Аскалаф**, представший из самого подземного царства. Я в миг забыл о своем гневе и ущемленном эго, если он здесь, значит там, внизу, не все так гладко.       - Что случилось? – о Дионисе пришлось забыть, все сосредоточение я бросил на своего садовника, который в отсутствие хозяина приглядывал за царством и выполнял роль дворецкого. Аскалаф бывает на земле критично редко и потому его внешний, человеческий вид плохо адаптирован к современным реалиям, впрочем, его жуткий вид волновал меня в последнюю очередь.       - Вам лучше спуститься и увидеть все самому, - я не стал спорить, лишь одобрительно кивнул, соскочив с места. Дионис наверняка расплатится за мои распитые шалости. Со всеми играми я совершенно забыл о мире, принадлежавшем мне, здесь я был погружен в заботы сотворения мира, слишком увлекся, а это может привести к коллапсу, совершенно неприемлемому при моем правлении.       Промозглый вечерний ветер хлынул в лицо, стоило покинуть стены теплого и уютного бара, расположенного на углу улицы. Без сомнений, скоро грянет дождь и засверкают молнии. Неужто на Олимпе какой-то праздник? Я сильнее укутался в свою одежонку, прячась от режущего ледяного ветра, несвойственного для этого времени года.       - Как ты смог выбраться из подземелья?       - Харон*** помог мне, в конце концов, он заинтересован в вашем появлении.       - Понятно.       Я не пытал своего спутника теориями о том, что могло случиться, я лишь знал – что-то действительно серьезное, требующее моего вмешательства, и я убедился в этом, оказавшись в родных стенах, лишенных солнечного света, где пахло смертью и злом. Харон впервые сошел с лодки на берег Стикса…странно обмельчавшего за тот срок, когда я видел его в последний раз. Харон ждал меня и я чувствовал презрение своего соратника, неужели меня не было так долго?       - Несколько душ сбежало, - не церемонясь и без всяких прелюдий Харон ударил меня ниже пояса. Сердце у меня сжалось от ярости, я блеснул кровожадными глазами в сторону перевозчика.       - И как это понимать? Твое неукоснительное невыполнение обязанностей?       - Я не слежу за душами, я их перевожу на тот берег. Люди больше не боятся, царство теряет свою власть над людскими душами, это место боле не вселяет ужас… - звучало как упрек, жуткий упрек. Я почувствовал себя маленьким котенком, позволившим себе шкоду, и за это меня жестоко наказали, ткнув мордой в дерьмо. Я рассвирепел. Говорить мне о моей же несостоятельности?!       - Если позволите вмешаться, Харон хотел сказать, что врата в подземное царство больше никто не охраняет уже сотни лет. Геракл избавился от Цербера и с тех пор должность до сих пор пустует. Души больше некому останавливать в случае побега, - слова Аскалафа были правдивы. После сокрушительного поражения я не задумывался о том, чтобы населить царство новыми существами.       - Гелло**** и Гидра?       - Ныне вместо Кампы***** охраняют запертых Циклопов.       -Эврин?******       - Сомневаюсь, что ему место здесь, боюсь, он потеряет контроль и сожрет души еще до того, как они успеют отдать Харону монеты.       - Дьявол! – злость еще держала меня в своих тисках и вены на висках жутко пульсировали, мне было не по себе от собственной некомпетентности. Я злился, сам не зная на кого. Себя, Харона из-за его отчужденности или Аскалафа, потому что не предостерег меня от такого позора, а может все и сразу. –Неужели во всем подземелье не найдется чудовища, что можно поставить у врат для устрашения?       Повисла тишина. Я гневно бросал взгляд то на одного, то на другого слугу. Пришлось сдаться и обреченно выдохнуть. Подле сокрушаться, уже ничего не исправить, разве что не позволить этому случиться вновь.       - У меня больше нет той силы, что позволила бы сотворить что-то новое или второго Цербера…Пока нет, - поправил я сам себя. – Но я что-нибудь придумаю. Поднимите сюда пару Бааван*******. Я знаю, что это риск, но оставить здесь больше некого.       -А если они сбегут?       - Вернутся. И притащат с собой парочку мертвых. В любом случае, я дам им указания, - я устало потер глаза.       -Это не все наши проблемы, - я обернулся к Харону, оставившему вишенку на торте к десерту. Я развел руками, являя свою душу на растерзание – руби с плеча, Харон, прекрасными вестями.       - Стикс мельчает, иссыхает. Сегодня это не критично, но..       - Не может быть. Тысячелетиями Стикс была самой прогнозируемой рекой, она не подвержена засухе или разливам, она – жизненный цикл царства, если она иссохнет, рухнет и подземный мир. Харон кивнул, соглашаясь моими словами.       - Я пытался найти причину этому, но…на моем веку эту впервые. – Харон был здесь еще до того, как я спустился, чтобы взять бразды правления в свои руки, а это значит, вполне вероятно, что Харон здесь с самого появления царства.       - Как давно?       - Я не могу сказать точно, изначально это не было заметно.       - Это связано со сбежавшими?       - Не думаю, река начала мельчать еще до того, как души покинули свою обитель.       - И ты ничего не сказал раньше?       - Не воспринял всерьез…       -Ладно, - я рыкнул, - Поднят четырех баваан, двое у врат, двое патрулируют берег Стикса. Харон, ты за ними приглядываешь. Тебе придется этим заняться, пока я не найду им замену. Аскалаф, я хочу знать все о сбежавших, пускать на них охотника опасно, займусь поимкой сам. В случае чего, вы знаете, где меня найти.       - Снова уходите?       - Да. Сомневаюсь, что причина иссыхания Стикса кроется здесь, начну копать, какая-нибудь ниточка да попадется.       Слуги учтиво поклонились. Им не хватало ежовых рукавиц и князя тьмы. Я совсем забылся, кем являюсь на самом деле и теперь, во избежание распространения слухов мне придется исправлять собственные ошибки. Отпуск закончился, но мое пребывание на Земле – нет.