Трилогия о маге. Рождённый молнией.

      Разгар Лета Года Голодания.              - Ну, хватит уже дуться, Джас, - вздохнул Лариат, когда их оставили в комнате наедине – пора готовиться ко сну.       - Бяка! Эгоист! – Восклицая, бурчал заведённый близнец, обозвав «взрослым» словом.       - И не скрываю, - тепло улыбнулся брат.       Лариат подсел с Джасперу и прижался боком к его спине, обняв спереди и положив голову на плечо, отогревая эмоциями. Было интересно прислушиваться к братским чувствам.       - Я тоже хоту загорать и купаться в море, - обвинительно пробубнил малец, снизив тон.       - Как догадался? – Улыбнулся Лариат, начав топать пальчиками по спине, как иногда делал отец, позволяя себя уговорить сделать массаж под басенки про монстриков из Подгорья, кушающих непослушных или потерявшихся детей.       - Ты стал поджаристей и пахнешь… эм, ну, по-морскому, - объяснил он, зная, как подольститься к близнецу, поощрявшему интеллектуальную деятельность.       - Было весело, - улыбнулся Лариат, водя змейку меж позвонками. – Я познакомился с Натт и величайшим строителем замков Контом, а Пинчер высмеял мой собачий стиль барахтанья в воде и уговорил своего отца Карла подержать меня, пока я учусь гребкам, - прихвастнул мальчик.       - Но ты же грустишь, Лар. И с работы всегда такой возвращаешься. Как же так? – Тихо удивился рыжий близнец, крутя длинную прядь из опускавшихся пониже плеч волос. Это родители так объяснили Джасперу, связав со взрослостью – папа тоже днём занят служебными делами подобно работе на вилле.       - Там не было тебя, брат, - выкрутился Лариат, подумав о том, на какую тему настоятель Храма Вдохновенных Рук общается сейчас с их родителями. Специально он не натравливал, но само по себе неподобающе, что столь маленький благородный ребёнок весь день шлялся по густонаселённому городу да ещё в другом мире без всякого пригляда родителей, словно он беспризорник какой. Впрочем, пессимистично настроенный Лариат сомневался, что эта тема получит должное освещение и эмоциональное значение, потому что насущных вопросов образовался вагон и маленькая тележка – вот ещё тратить время на своенравного негодника!..       - Так брал бы!.. - Справедливо упрекнул Джаспер, сильнее насупившись.       О, провинившийся гадёныш мог бы завести старую шарманку об отработке греха на корабле, но неуместно – уже неуместно.       - У тебя есть отец, Джас. Попросился бы – он тоже побывал на берегу моря.       - Я просился, - шмыгнул носом рыженький. – И он твой отец тоже, Лар. Чего не попросил папулю взять меня с вами, м?       - Двадцатого тарсаха я ушёл из семьи, не выдержав бесконечных придирок и злой жестокости Скарлет Хунаба, от которой и ты тоже страдал. А в последнее время уже вся семья отказалась от меня. Теперь ты отцовский любимчик, Джаспер, а я вместо нескольких часов вижу его всего лишь пару минут в сутки – тут не до просьбы и вопросов, - взгрустнул Лариат так открыто, что у Джаспера перехватило дыхание. Увы, мальчик не обладал высоким интеллектом, чтобы понять сказанное, включая себя в ту самую семью. Усилием воли прогнав плохое настроение, маленький взрослый сменил тему: – Эм, а чего ты не интересуешься тем подарочным мешком? – Брат ущипнул близнеца, смешно изогнувшегося.       - Ай! Я мужчина, а не девочка, Лар, я не подкупен, так и знай, - надув губы, важно сообщил Джаспер, явно родительскую заготовку, выдержавшую детский поток эмоций и логики. Фамильные черты Хунаба уже сильны в нём, потому Серый не сомневался, что Рыжий запомнит и эти братские слова, и этот поздний вечер.       - Как хочешь, - опечалился Лариат, точно уверенный, что Джаспер, как и он сам, не ощущал братские эмоции, когда другой пребывал в другом мире, но точно знал: жив или мёртв. Как убеждался сейчас и в том, насколько успешен оказался рыжий сыночек на маминых уроках по контролю эмоций – своих и от брата, особенно хорошо ей удавалось обучать мальчика огораживанию от пагубного влияния шибко взрослого близнеца.       А ведь Серый не забывал о близнеце и честно, лёжа вечером на песке и жуя колбаску в кляре, размышлял о том, как бы раздобыть денег на подарок Рыжему. Монеты сами пришли в лице честного Саршела, который по наводке-настоянию Лейрел встретил закат с мальчиком – эта заря стала лучшей из последней полусотни. После полуэльф посидел с ним в более-менее приличном кабаке и повторно отвёл к церковникам Гонда, по пути отдав деньги за те «гороховые» кристаллы магии – сходу по пятьсот золотых монет за каждый. Это помимо передачи заказов и выполнения услуг, оплаченных тремя синими корнишонами кристаллизованной магии. Лариату на миг даже стало жаль тех сотен горошин и бобов, что отшельником суммарно потратил в пещере, где познавал волшебные палочки с оружием и совершенствовал иллюзии фамильяра, где изобретал новые виды клубочков и творил чудесную живопись. Нежданно полученных тысяч хватило купить целую кучу разномастных инструментов и ловушек, у которых смертоносные фугасы продавец заменил на пугачи - свето-шумовые начинки. Хотя гондцы не афишируют свой подпольный высокодоходный бизнес, но Лариат без зазрения совести воспользовался своим обаянием и фамилией, чтобы с большой скидкой отовариться у гнома, торговавшего из-под полы в неприметном закутке Храма Вдохновенных Рук, откуда позже помог настоятелю сориентироваться на поместье Хунуба в Доме Знаний, поскольку ни один денейрит не явился…       - Ну, эй, хватит уже наводить на меня грусть! – Набычился Джаспер. И тут же улыбнулся тому, как Дог смешно показал ему язык с выдуванием воздуха и слюней.       - Эм, тогда прогони её массажем, - исхитрился Лариат, пересчитав костяшками позвонки под ядовито-оранжевой шёлковой туникой домашнего кроя.       - Какой ты хитрый! Ты первый мне сделай, - непререкаемо потребовал Джас.       - Уже сделал.       - Э не, так не пойдёт. Сделай по нормальному, как папуля… - и Джаспер осёкся, ощутив внезапные братские эмоции.       - Он тебе уже много раз тут делал, а от меня отказался, - озвучил Лариат обиду. – Так что у него и проси по нормальному.       - Ладно-ладно, Лар, ну не обижайся ты так. Помну я тебя! Давай, ложись.       - Хорошо, - обрадовался брат, стаскивая свою мифриловую тунику. В тени радости Лариат привычно спрятал горечь, что родители и личные позывные Серый-Рыжий отобрали у них, ещё в начале месяца оставив лишь слоги сокращения имён. Сегодня Серый тоже перестал употреблять обращение «Рыжий», устав переть против течения – он ведь не железный…       - Только ты мне должен будешь, - непререкаемо заявил Рыжий, быстро покосившись на чулан с игрушками, куда поставили непонятный мешок, что аж взрослый клирик отдувался, пока тащил, и бицепсы Роба вздувались от напряжения.       - Не вопрос. Один сеанс – один раз заглянуть в мешок и что-нибудь оттуда вытащить, - заманчиво произнёс «хитрожопый вымогатель», как о нём отзывалась мать.       Ему не в первый раз удавалось уговорить, ведь Лариат никогда бы не поранил своего близнеца, и отец раньше никогда не боялся чешуи, ни когда купал, ни когда щекотал или проминал мышцы. Но это не отговорки, чтобы взяться и нормально решить данную проблему. И Лариат за почти целый день среди таких же целиком загорающих детей и взрослых в воде и на песке сумел-таки справиться со своими драконовскими чешуйками, уменьшив их грубость и скрыв настолько сильно, чтоб обеспечить и бархатистую гладкость, и чувствительность, и чтоб на всякий случай нужную естественную защиту не просадить в ноль, как пришлось рисково поступать при получении благодарностей от исцелённых им женщин…       Лариат хотел вольготно разлечься на нежно-мягкой постели близнеца, но его ртом опять вещала мать, учившая личной гигиене и прочих вещах, не допускающих лежания в чужих кроватях. Пришлось лечь на ворсистом ковре, отвлекая себя и брата от досужих мыслей - рассказом о больших и маленьких событиях за прошедшую пару дней. Скукота! По мнению Лариата, пока ещё для Джаспера окружающая обстановка в Доме Знаний не приелась, однако без коммуникаций с другими такими же детьми, что на виллу приводили слуги или работницы швейного цеха. Вообще обычно с шести лет начинались посещения групповых занятий в частных заведениях да городских или домашних праздниках, без погружения в среду сверстников да пересечений с более старшими детьми получится серьёзный провал в воспитании – тут надо обязательно проставиться Тиморе за геройскую удачу с халфлингами по соседству. И чуточку подождать, когда Майси и Осборн переберутся к Джапу Бонадзу и начнут там принимать Гедува, Хаскара Второго, Армнидла Третьего и Джаспера, которые всяко будут посещать Прайм ради тренировок у Силмихэлв и восполнения социального общения.       Летом темнело поздно, а родители явно заговорились с высокопоставленным гостем из Храма Вдохновенных Рук, как бы восполняющим отсутствие Гедува, оставшегося на Фаэруне по своим семейным делам. Вопреки кутерьме, вернувшийся вчерашним вечером Роб сегодня выкроил четырежды по часу, чтобы основательно позаниматься с Джаспером сразу за обоих близнецов, так что забегавшийся и зевающий близнец вскоре прилёг рядом с разомлевшим братом – оба засопели сладким сном вместе с взобравшимися на них фамильярами-дракончиками. Заглянувшие в спальню родители застали мирную картину. Да, хотелось бы сказать, что родители милостиво не стали тревожить. Но нет. Они с младенчества держали близнецов в разных кроватках – из-за магических выплесков сероглазого. Увы, не пугайся они оставлять близнецов вместе, то оба с самого начала ощущали бы эмоции друг дружки; Джаспер ещё больше к этому времени перенял от своего псевдо-дракона – сам Лариат тоже избежал подземелий Скарлет и мифриловых одежд. Судьба сложилась иначе.       Увы, Лариат надеялся, что родители поговорят по душам со столичным иерархом, полнящимся новостями, как спелый стручок семенами. Однако мамуля изящно переключила речи клирика на молитвы, инициировав и для себя познавательный ритуал освящения домашнего алтаря богу Гонду – актуально в преддверии переезда сюда неофитов с Лантана. Правильно в своё время предшественница Астраселу, нынешнего капеллана часовни Селунэ на вилле Деслентир, начала развитие магического дара Коринны по арканной стезе. До своей свадьбы она могла теоретически применять арканные двеомеры из третьего заклинательного круга, а сакральный предел стоял на ступеньке ниже без признаков роста. Материнство прибавило женщине мудрости, а злобное окружение развило мышление, без учёта наживного опыта сравнявшееся с интеллектом Скарлет. Богиня Селунэ, отмечая свою жрицу во второй раз, направила её по распространённой в церкви стезе совмещения сакральных и арканных практик, чтобы жрица по-новому постигала волшебство вместе с одарённым магией сыном. К сожалению, в свете возвращённого магического дара вновь заблиставший ум Коринны завёл её не туда. Чтобы ни делал Лариат – она всё воспринимала негативно.       И вот сейчас отец перенёс Джаспера к нему в кроватку и укрыл, оставив Лариата нетронутым – ненужным его семье, которой этот монстр в человеческой шкуре причинил столько боли и горя. Увы, даже ещё действовавшее благословение богини любви и красоты не смогло сделать худенького сынишку достойным отцовской ласки, хотя, к чести Сьюн, Хаскар Второй немного поколебался перед тем, как выйти из детской спальни, и пронаблюдал, как сонный мальчик проковылял с пола к собственной кровати. Разумеется, ведь Лариат не искупил вину ни перед отцом, ни перед матерью, ни перед братьями и сёстрами ни за убийство всеми ими любимой Коринны, ни за кошмар с Амберли на Люцентии. Обман за обманом, вот ещё и побег устроил, заставив поволноваться. А уж каким идиотом Хаскар Второй Хунаба себя чувствовал, когда мотался по всем этим бюро в связи с тем, что его сын сговорился с его наставником для полного и досрочного погашения долга за поместье! В итоге его не просто уволили, а запретили служить в храмах Дома Знаний на весь срок дожития и настоятельно рекомендовали: «Уделите внимание семье и учёбе в семинарии». Настоящий удар под дых мужскому самолюбию и амбициям благородного человека!.. Вся радость Хаскара Второго от известия о выплате астрономического долга потонула в бюрократической волоките, изматывавшей нервы с раннего утра до позднего вечера, что нарушило все планы бизнесмена.       - И не стыдно, Лариат? – Хаскар Второй отправил вопрос в кровать Лариата, посчитав напутствие бюрократического ангела достаточным поводом, чтобы пообщаться дольше обычного, хотя Коринна и посетовала, что эта беседа станет очередным поводом для его разочарования в ублюдке, обращённым Скарлет в веру безумного лжеца Цирика.       - В связи с чем? – Столь же тихо отбил адресат сей посыл обратно к двери, прекрасно услышав затаившееся дыхание близнеца и ощутив его живейший интерес к диалогу, в последнее время, всё чаще проявляемого через его фамильяра Разз – Джаспер пристрастился к подслушиванию и подсматриванию. Днём – точно нет, а вот сейчас Лариат начал сомневаться в моральной правильности соучастия в том, что произошло в кабинете матриарха Хунаба – доступные малолетнему ребёнку книги были жёстко цензурированы для верного понимания им сейчас темы интимных отношений.       - Ты говорил нам об искуплении вины за то массовое убийство на Люцентии, а сам брал за свой труд по пять тысяч золотых с калеки, - осудил отец, полностью разочарованный в бывшем любимчике. Услышь это ангел из Бюро Трудоустройства, то сказал бы, Хаскар Второй так и не уяснил, за что его выгнали с работы.       - Ты заблуждаешься, отец. Деньги по рыночным ценникам Дом Силмихэлв уплатил Лариату Хунаба за ежедневную работу по улучшению десяти их артефактов и предпродажную подготовку ещё пятнадцати, - скопированным тоном ответил Лариат, только голосок детский вместо мужского тенора. – Зелья исцеления, кожа скатов и часть других расходных материалов предоставлены заказчиком. Все документы в прикроватной тумбочке.       Жезл молний, волшебная палочка магических ракет, палочка жира, палочка призыва орлов, пара кулонов-фляжек. Ещё была статуэтка хранителя для приватных разговоров и защиты двеомером Меч Морденкайнена. Рюкзак, который после ночных приключений теперь на все сто процентов уменьшает вес всех сложенных в него вещей – в два раза больше прежнего объёма. И два одинаковых подсумка, попеременно выдаваемых Гедуву для ношения в Бюро платы по кредиту, - при изначальном полном нивелировании веса поклажи они теперь вмещают в себя четырежды больший объём всего. Итого улучшено ровно десять магических предметов. Официально оформлено, заверено нотариусом и зарегистрировано в магистрате – у патриарха Силмихэлв прекрасные и разветвлённые связи.       О, Таркас основательно насел на Саршела, выдавливая из него смету и рыночные ценники, а также доскональный перечень характеристик каждого волшебного предмета. Патриарх Силмихэлв, в первую очередь, заботился о своём Доме, чтобы официально иметь доказательство того, на что взят баснословный кредит и кому уплачено полмиллиона драконов. И если кто-то посмеет вякнуть про уринотерапию – голову с плеч! И да, наследник Симон без отца и мальчишки провёл последнюю церемонию, отработав по сокращённой программе, финальным аккордом в полдень представив народу реликвию Хелма и реликвию Торма, обретённых Домом Силмихэлв. Именно народу первому заявлялось, а не высшему свету или Открытому Лорду в частной беседе – этим сегодня постфактум достались лишь утечки из магистратуры и от соглядатаев.       - Фальшивки. В Доме Знаний известна правда. Меня из-за этого уволили с работы… Ты меня коварно подставил, Лариат, ещё и злонамеренно обманул неофита Роба, - ещё тяжелее выдохнул Хаскар Второй, думая, что уличил-таки, загнав в угол логики, так воспетой нерадивым Лариатом.       - Молитва Денейру об их подлинности даст ответ. Я тебе говорил о совместной выплате долга. Между согласием продавать и продажей – пропасть разницы, отец, тебе это самому известно по роду твоей профессиональной деятельности, послужившей мне примером, - произнёс Лариат в потолок, без всяких вопросительных интонаций.       - Изворотливый сукин сын, я никого из своих торговых партнёров никогда не обманывал, гадёныш, тем более злонамеренно, - опроверг Хаскар Второй, в последние дни переставший употреблять обращение «сын». – При ведении бизнеса все ориентируются на спрос и предложение, каждый торговец знаком с правилами рынка.       - Роб тоже был знаком со мной. И разве злое то намерение, что я помог ему стать многоуважаемым членом своего рода и Дома? – С горечью вопросил Лариат, при получении документов от Таркаса рассказавший ему всю подоплёку подставного убийства Коринны, чтобы патриарх смилостивился над благородным Осборном. - И разве злое то намерение, что я помог всему роду и Дому Силмихэлв стать многоуважаемыми у народа, влиятельными и сильными?       - Ты оскорбил Силмихэлв на именинах их патриарха и сейчас вогнал в долговую яму, подставив весь Дом Хунаба, - не согласился отец, втянувшийся в разговор и постепенно забывавшийся, повышая тон.       - За именины Лаэрлоса мы с ним квиты – сам их небесный покровитель бог Хелм согласился с этим. То было сравнимо с «наказанием любя», отец, какими были твои порки. Я видел архивные гроссбухи, где потери от убийств и грабежей середины века кратно выше трат Хунаба на охрану от Силмихэлв, всегда оправдывавших эти показатели. И в долговую яму я их не вгонял. Все берут кредиты – это в порядке вещей. Ты же сам, отец, по собственной воле приобрёл недвижимость в сравнимый с ними колоссальный долг - погашенный.       - Ты всем причиняешь боль, негодяй. Нам. Им. И неофиту Робу ты намеренно причинил душевную боль, принудив его скрытничать и заставив нарушить клятвенное обещание заслужить у твоей матери прощение за её убийство, тобой организованное. В этом тебе нет оправданья, - нашёлся Хаскар Второй.       - Я лишь отвечал на боль, которую мне первому причинили. Вы. Они. Роб. В этом вы не ищите ни оправданья, ни прощенья, - отбрыкнулся Лариат. Не страшись, а люби его мать, разве взбрела бы сыну сама мысль проводить её через смерть?!       - Ты сам признал, что порки – это «наказание любя». Другую боль мы не причиняли тебе, Лариат, ты ведь всё прекрасно помнишь, - заявил отец и вышел в раздражении и полной уверенности в правоте, собственной и Коринны. – Скорее бы кукушонок вылетел из чужого гнезда, - из коридора отец кинул сыну ключевую фразу, не сумев её изречь ему в лицо.       - Я всё помню, - прошептал Лариат ему во след. В том числе и то помнил, что звериный нюх на порядки превосходит людской – утренний запах из родительской постели всегда явственно свидетельствует об исполненности супружеского долга. Но до этой фразы Лариату было просто невдомёк, что его считают не собственным чадом с рано повзрослевшим умом и вполне нормальным полутора десятком лет до возмужания, а сторонним взрослым, оскверняющим собой детское тельце и чужую семью, словно родители не верили или не хотели признавать, как эльфийский кусок материнской души повлиял на раннее осознание себя в качестве личности.       Джаспер свернулся в калачик и мелко задрожал от тех жутких эмоций, что испытал его близнец в эти мгновения. Увы, плохо разбирающий в братских чувствах Рыжий ошибочно приписал их по отношению к отцу, а на самом деле Серый вспомнил Скарлет и не сразу справился с поднявшейся внутри ураганной бурей.       Только сейчас Лариат обратил внимание на то, что старая карга никогда не издевалась над ним просто так. Пусть въедливо действовала с извращённой жестокостью и непропорционально проступкам, но ведь наказывала всегда не на пустом месте, шпыняя не от нечего делать, а за то, что не уследил, не наловчился, не выполнил веленное, не удержался от соблазна и так далее – с натяжкой если. Не зря же Скарлет столько лет оказывалось невозможно уличить во лжи в том, что она наказывала без повода – на том и держалась. Вопрос несоразмерности уже вторичен и отдавался на откуп её взрослому авторитету, а в этом и заключалась беда - в злонамеренном обмане доверия. Увы, можно смело утверждать, что сам Лариат тоже обманывал её доверие, так или иначе скрывая способности. И в целом не столь уж важно, вопреки или благодаря её стараниям – Скарлет был выгоден добренький и послушненький тихоня, который выплёскивает свою детскую потребность во внимании наружу, на соседей, при этом теряя доверие и благожелательность родителей, чтобы те сами застремились избавиться от проблемного дитятки. Да, старая карга из своекорыстных соображений подстёгивала развитие Лариата, которому стоит отдать ей должное за чрезвычайную эффективность методики, настолько, что Скарлет перехитрила саму себя, угодив в ту яму, которую рыла для другого. А ещё Лариат вспомнил, что в начале года смирился с её злобой, нашёл свою выгоду и даже решился исправить старую каргу, начав с тела – разрабатываемый для неё эликсир в итоге выпил калечный Осборн. Правы книги: легко быть злым и трудно проявлять великодушие…       Вопреки всему, сегодня Лариат засыпал счастливым по весьма особенной причине – первый сексуальный опыт!       Естественно, у маленького взрослого всё было не как у людей – по вполне очевидным причинам недоразвитости физиологии. Отсыпаясь поздней ночью в гостевой спальне виллы Деслентир, Лариат, подводя в сновидении итоги периода бодрствования, смекнул план.       - Дядя Адриан? – Заглянул малец в кабинет патриарха Деслентир, презрев все допотопные запирающие механизмы и с трудом справившись с магией.       - Лариат?! – Взлетели густые брови, а дымящаяся трубка едва не вылетела изо рта. – Твоих баб уже свозят, - процедил патриарх, отвлечённый от вороха бумаг, множащихся из-за начавшегося раскручиваться маховика судостроения.       - Простите, милорды, у меня к дяде сугубо личное предложение, не терпящее отлагательств, - заявила кроха, всего четверть часа как пробудившаяся. – Приватность диалога я сам обеспечу, с вашего позволения…       Адриан внял словам, дав отмашку заморочить секретаря, шурина и толстобрюхего отца жены.       - После женского сеанса я думаю, что окажусь достаточно осчастливленным для того, чтобы сварганить порцию и для вас, дядя Адриан, в качестве извинений за вчерашний кошмар.       - Думаешь?.. – Серьёзно пыхнул капитан, оставив невысказанным оскорбительное предположение о своей инвалидности. В отличие от Скарлет, он не подсел на амнийский дурман – знал, какой и у кого брать, поскольку сам занимался этими контрабандными поставками.       - Если оказать содействие, то наверняка. Вам не требуется воссоздавать утраченные органы или конечности, и я не могу вернуть молодость, но однозначно получиться избавить ваш организм от шлаков и обновить до молодецкого здоровья.       Заинтересованный Адриан выдохнул матерное слово в курительную трубку, а вслух ограничился культурной фразой:       - Какого рода содействие?       - Зелье лечения средних ран, а также магия из соответствующих задаче сакральных свитков и сакрального предмета.       - Продолжай, записываю, - по-деловому кивнул патриарх, что разительно отличалось от вечернего разнузданного поведения под кайфом.       - Все свитки должны быть за авторством клириков, - предупредил Лариат, умолчавший о том, что желательно поклоняющихся той же богине, что и сам Адриан. - Благословение, божественная благосклонность, бычья сила, кошачья грация, медвежья выносливость, лисья хитрость, мудрость совы, величие орла, малый божественный облик. Я могу их попробовать применить на себе или так вытянуть магию, но будет лучше, если на меня их поочерёдно прочтёт жрец. Заряженный предмет – это палящая лупа, фокусирующая свет священной свечи в раскалённый добела луч позитивной энергии.       О, ускоренный обмен веществ с синтезом магической эссенции – это неприятно и больно. Однако и познавательно тоже – того стоило! Лариат очень хотел испытать действие всех означенных заклинаний. К сожалению, свитки божественной благосклонности и малого божественного облика пришлось самому превращать в труху, изымая из них не активированную магию, действующую исключительно на того сакрального заклинателя, кто задействует свиток.       Пока Астраселу напевно молилась на сидящего в медитации Лариата, за ширмой в той же комнате Адриан отмокал в роскошной латунной ванне, которую приобрели ещё в прошлом веке на пике славы Дома Деслентир, купив у джиннов из города Брасс на стихийном Плане Огня, отчего ледяная вода в ней сразу становилась тёплой. Огонь – очищает, так проповедует владычествующий над этой стихией Коссут. Это был важный фактор для успешности всей процедуры, проработанной Лариатом во сне и проконтролированной наяву – для вящей славы, знаний и опыта. Самое сложное заключалось в том, чтобы исхитриться тайно добавить в эликсир пару капель крови, своей и фамильяра.       Естественно, Адриан, полнясь чужой магией и её материальными носительницами, стал прекрасным объектом для внедрения – проекции сознания. Просчитать поведение мужика труда не составило. Астраселу помогала купать своего осоловевшего после эликсира патриарха, в горячей воде потеющего противной жижей с тиной – пока Лариат придерживал голову. Клирик не только и не сколько диагностировала заявленные результаты: самолично очистила грязную воду в латунной купели и в конце во второй раз, под шумок, так сказать, освятила её пробиркой из рукава, чтобы при последнем омовении вернуть заблудшего агнца в лоно Селунэ - как велел жрице долг капеллана Дома Деслентир. Женщина увела всё подмечающего мальчика, фамильяр которого в последний миг успел за углом на стене оставить волшебные уста: от простого совета наведаться на виллу Хунаба для обмена подписями и заверениями бухгалтерских документов - у опомнившегося Адриана случилась железная эрекция.       И вот Лариат загорал на городском пляже, подставляя спинку летнему солнцу, а Дог и вовсе зарылся в горячий песок и крепко уснул, позволяя спроецировать его соглядатаем в тело Адриана как раз примерно в тот момент, когда его венценосная карета наконец-то подъехала к вилле Хунаба. Не мысли, но все сенсорные ощущения взрослого организма – как того и желал скрытный затейник.       О, у маленького взрослого не находилось слов описать тот массив новых для него и реально взрослых ощущений, что он испытал, воровато разделяя их с настоящим мужиком. Адриан, едва войдя в кабинет Амонра, поставил свою статуэтку приватности, а потом прямо на столе бесцеремонно и силой взял хозяйку, рвя её одежду в клочья. И в кресле, и на полу – в различных позах. Как дятел целый час долбился в её дупло, не унижая болью в очко, как ещё вчера днём хотелось сделать Лариату, сумевшему за ночь простить бабку, но не настолько, чтобы испытывать угрызения за науськивание на неё настоящего мужика. Адриан не насиловал, как портовую шлюшку исключительно ради своего удовольствия, а жадно и собственнически тискал ухоженное женское тело, раздражая эрогенные зоны ради ласкающих его слух рулад. Измождённой Амонра так понравилась жёсткая и продолжительная е***, что она на второй раз сама вызвалась и даже согласилась сперва вылизать волосатую задницу и яйца, а потом глотала фаллос по самый корень, лишь бы «Кру-уто-ой Ка-апи-ита-ан» вновь её тр*** в том же невыносимо сладострастном ритме дятла. О, она уже не отбивалась и не вырывалась, а страстно целовалась, старательно извиваясь и подмахивая - увеличивая обоюдный экстаз в новой серии позиций с фантастично фееричным оргазмом…       Никаких клубочков. Никаких эссенций. Никаких кристаллов.       Превосходно выспавшийся Лариат вспомнил себя трёхлетней давности.       Немного пьяные ощущения, как бывало после взбирания на горку с пещерой или слишком усиленного дыхания полной грудью, что голова чуть кружится. Маленький взрослый приоткрыл глаза, одновременно обрадовавшись и удивившись: не он светился призрачно голубым, а сам воздух спаленки пропитался магией настолько, что стал излучать мягкий свет.       Маленький взрослый блаженно поворочался в совершенном счастье и неге! Сколько лет он мучался с мифриловой одеждой, сколько декад возился с мифриловым бельём, а вот стоило хоть разочек отдохнуть без всяких осознанных сновидений, как вуаля – мягче шёлка! Наконец-то произошла сублимация опыта работы с мягкой паутиной, шёлком, хлопком, леном, шерстяной пряжей и прочими нитями. Сладостная улыбка мальчишки растянулась почти до ушей, сияющих бриллиантами.       Потянувшись исследовать результат, Лариат ощутил и двеомеры внутри себя. Огромадный ком великого рассеивания магии стал эдаким центром притяжения, вокруг которого вращалось стандартное заклинание рассеивания магии – оставшееся одно из четырёх таких вложенных. Прошлым вечером имелось и ещё четыре, которые Саршел Бирюзовый при помощи диковинных обручей напрямую передал от себя к настойчивому реципиенту, но у них всех сработал временной триггер в точности, как и предполагалось. А в самой глубине грели душу четыре заклятья малого рассеивания магии, что Лариат разучил в церкви Гонда – они остались в сохранности.       «Вот и ответ», - подумал маленький взрослый, поняв причину перенасыщенности воздуха магией. Ничем не скованный организм свободно вытягивал энергию из окружающего пространства, затем происходил выдох – срабатывал триггер или один из двеомером просто вырывался из ауры самоучки, рассеивая обратно всю скопившуюся магию. Вот только почему-то вся эта мана оставалась в спальне вместо втекания в Плетение Мистры.       Сконцентрировавшийся Лариат осознанно и контролируемо разрядил сперва малое заклятье, затем оставшиеся в единственном числе. Лишь после великого – призрачно-голубые клубы магии разметало во все стороны. И у него самого внутри засосало – да и обычный голод подал голос из живота. Зато как легко и свободно! Не зря угрохал прорву драконов за обучение и передачу двеомеров рассеивание магии! Его застарелая проблема решалась примитивным образом: просто выпустить магию из всех пор вместе с потовыми выделениями – сама испарится или смоется в душе. Не совсем то, вернее, совсем не то, что применил Саршел на острове или что Лариат выучил в храме Гонда, однако так «спускать пар» распирающей изнутри магии показалось вполне действенно – давно бы научился! Но нет ведь, дрожал над каждой капелькой магии, как распоследний скупердяй! Устыдившийся Лариат про себя заручился, что обязательно научиться самостоятельно сплетать двеомеры обычного и великого рассеивания магии, как они единообразно изложены в трёх книгах заклинаний, изученных без ведома их владельцев, но недопонятых без посторонней помощи того, кто получил системное образование.       Увы, вместе с магией рассеялся и эффект «шёлкового металла», но Лариат его прекрасно запомнил – не будет проблем повторно и осознанно придать магической энергии необходимые свойства. Хоть к мифрилу, хоть к стальной кольчуге.       Полакомившись сладким и сочным яблоком, запечённым с мёдом в огненном дыхании Дога, Лариат поддался нетерпению своего фамильяра – до побудки брата ещё более часа! Достав из потайного кармашка свиток ускорения, маленький маг освежил память и произнёс командное слово. Магия потоком влилась в его тело, разгорячив и напружинив мышцы. Лариат помчался в темень на пробежку, играя в перегонки с летящим рядом фейри-дракончиком. И хотя действие магии двеомера со свитка продлилось менее десяти минут, маленький маг успел наконец-то уразуметь принцип его работы! Быть может, это так проявила себя магия хитрости лисы и мудрости совы с приобретённого у Саршела мужского комплекта бриллиантовых серёжек мысленной интуиции, в совокупности придавших Лариату мудрость старца, а интеллект вовсе делавших сверхгениальным – отцу нужен именно такой набор для противостояния извращённому уму бывшей волшебницы Коринны.       Как хватило ума и чутья осознать то, о чём таком мудрёном толковалось в описаниях двеомера полёта. Ветер унёс прах очередного осыпавшегося свитка и подхватил взлетевшего мальца, в голос засмеявшегося посреди ночного леса, что аж какая-то сова заугукала. К концу действия великолепного полёта Лариат вдохновенно соткал фантомные крылья, подражая в этом мистеру Гедуву, только не пернатые, а кожистые. Опыт пребывания в теле фейри-дракончика очень помог, а главное – не мешались тенета мифриловой одёжки!       Так, резвясь, Лариат и Дог долетели до пещеры с водным источником. Его не тревожили прошлым вечером, вот ночью и не появилось никакой элементали. Зато магии – вдосталь! Прозрачная гладь, светящиеся друзы, всполохи маны. Оба малютки не смогли себе отказать в купании! Естественно, плескаясь, Лариат втягивал в себя и магию, сперва беспорядочно, а в конце целенаправленно обеднил источник так, чтобы сразу на месте и «вспотеть магией». И не жалко второго заклятья малого рассеивания магии – для дела ведь!       Счастливое утро открытий продолжилось, словно вознаграждая за праведные труды. Скоростной полёт на фантомном гиппогрифе до рощи синелистов – и ещё пяток минут на экспресс транс для втягивания стихийной магии земли. Лишь сочетание двух помогло Лариату не «пукать магией», а «пропотеть», как хотелось. И третье заклятье малого рассеивания магии – потрачено с пользой. Как и у прошлого источника, Лариат на прощанье «вдохнул» магию, всю, которую смог, оставив оба стихийных узла – примерно одинаково обеднёнными с благой целью обогатить подрастающего мага более глубоким постижением природы стихийной магии и собственных возможностей.       Маленький маг ещё раз глазами фамильяра запомнил свиток с двеомером двери измерений. Находящийся у поместья Дог вполне сносно выговорил командную фразу, открыв пространственный переход к роще синелистов. Светясь и искрясь аки шаровая молния, Лариат опасливо прыгнул в абсолютно чёрный проём – сбоя не произошло. И маленький взрослый побежал по дорожке вокруг дома, чтобы вспотеть естественным образом, заодно стравливая из тела распирающую его магию.       Бегун старался сосредоточиться на процессе, но в голову так и лезли мысли об этой усадьбе, найденной им и выкупленной для семьи, не оставившей благодетелю ни единого лично для него счастливого воспоминания. Вопреки всем стараниям Лариата атмосфера в доме не задалась, поскольку у домочадцев отсутствовало подлинное счастье и довольство жизнью – они питали иллюзии. Даже близняшки Памела и Анджа вчера вечером сторонились мамули и папули и держались близь протестно короткостриженого братца, не солгавшего им о своём побеге от взрослых и не стеснявшегося в безусловно искренней любви к прекрасненьким сестрёнкам, удостоенным подарочков из Уотердипа – бусы из мелкого речного жемчуга с перламутром под цвет их шикарных белокурых волос. Детям остро не хватало общения со сверстниками и ровесницами.       Долго не засыпавший Джаспер проснулся позже обычного. И уже спросонья ощущал от Лариата какое-то ожидание и печаль. Рыжий даже не вспомнил о вчерашнем загадочном мешке, потому что небывалое продолжало случаться, наполняя день событиями. Сперва выяснилось, что Хаскар Второй с Коринной тоже проснулись спозаранку, чтобы успеть принарядиться самим и красиво одеть детей. Потом Лариат в кои-то веки попросился в их общую с близнецом гардеробную, напялив что-то по вкусу брата вместо своего мифрила. Затем Джаспер вместе с близнецом ликовал и радовался, когда сюрприз родителей удался – на площадке во дворе дома перед самым рассветом появились их старшие и двоюродные братья с сестрой, дед и тётя, загорелые и счастливые переселенцы с Лантана.       Лариат последним вручал гостинцы родичам, пахнущим морем. Сестрёнкам и близнецу он ещё вчера передал презенты из Уотердипа, а родителям вот сейчас только: отцу преподнёс в подарок великолепно сверкающий бриллиантами комплект мужских серёжек-гвоздиков, в сравнении с поднесениями снохи высоко оценённых дедом и потому вставленных Хаскаром Вторым прямо здесь и сейчас - под неудовольствие Коринны, сменившееся смесью неприязни и смущения от передачи её старых учебников магии, хранившихся на вилле Деслентир и собранных Лариатом в пару двухфутовых стопок, перевязанных облегчающей бичевой.       О, у доморощенной селунитки имелись основания пребывать совершенно не в духе, но отсутствовали прямые доказательства, кто испортил всю её личную вышивку волшебными нитками её же собственного производства, все рисунки её красками и разом все прочие потуги в магии, включая предпринятые для изготовления подарков долгожданной Айлет с Армнидлом Третьим, – это подействовавший на площадь двеомер великого рассеивания магии разомкнул всю сплетённую Коринной пряжу из маны. Арканные и сакральные труды по магии за авторством Лариата или Гедува – пережили ночь. Виновник поздно узнал о нечаянных последствиях своих экспериментов с территориальным рассеиванием магии – догнанная в коридоре Коринна после слов сероглазого сына об извинении за ночную случайность молча отвесила пакостному хулигану оплеуху и поторопилась дальше, чтобы в качестве подарков долгожданным родным и близким изъять из продажи так вчера и не сбытые мужем анимированные клубочки востро светящихся нитей, способных самостоятельно вышивать ткани по наведению пальца и лёгкому волевому усилию простого обывателя. Коринна не заметила Майси, вовремя отшагнувшую назад и замершую, - Лариат убежал к брату.       За роскошным праздничным завтраком произошло ещё одно счастливое событие: Осборн при всех сделал свадебное предложение Майси и подарил драгоценный набор из кулона, браслета, кольца и серёжек – лунные камни в обрамлении лунного серебра прекрасно сочетались со жреческим нарядом. Ну и кольцо, разумеется, ажурное из лунного серебра и золота. Не успели все усесться, как у Джаспера братским эхом вдруг защемило сердце, а дед Хаскар взволнованно и порывисто встал на одно колено перед Ивлу и попросил её выйти за него замуж – ему дали ручку одеть золотое кольцо с россыпью бриллиантов. Этот союз – по расчёту, в пику завтрашнему юбилею бывшей жены – новость о повторной женитьбе бывшего мужа да на собственной троюродной племяннице отравит Амонра весь её праздник, пустив под хвост все старания Лариата, накануне сделавшего матриарха Хунаба вхожей в самый престижный и богатейший в Уотердипе Дом – Дом Кассалантер.       Лариат надеялся и ждал чего-то непонятное Джасперу, в итоге рыжий близнец заперся от брата, как его научила мамуля.       Когда же родичи разбежались по комнатам спешно готовиться к отправке на заранее отысканную площадь для участия в массовой свадебной церемонии, Джаспер решил, что брат просто ждал того, чтобы похвастаться ему новой придумкой: Лариат превратил рыжие волосы брата почти в настоящее струящееся пламя, горящее сверху вниз с разбрасыванием язычков и искр к пяткам. Разумеется, Джаспер с радостью побежал хвататься к маме, чтобы заодно попросить у отца какой-то там лак или мусс для закрепления укладки, чтобы наряженные в белые и воздушные платьица Памела и Анджа обзавелись пышными причёсками в виде радужно переливающейся сладкой ваты. Синеглазая блондинка Айлет захотела себе искрящийся блеск бриллиантовой крошки, а её близнец, синеглазый брюнет Армнидл Третий, предпочёл быть «обслюнявленным» зеркальными гранями булатных мечей. А у себя юный парикмахер вырастил «грядку молний», подстать бело-серебристому костюмчику, на котором вроде как сам успел сделать купные «детские» стёжки иглой с безвредной «электрической» ниткой: аляповатость сошла за экстравагантность в угоду матери, не оценившей и сердящейся от того, что Хаскар Второй оставил в ухе подаренную некогда любимым сыном серьгу ясных мыслей, начавшую благожелательно действовать сразу, как попала в руки.       Однако Лариат – всё ждал и надеялся.       Праздничное великолепие ажурных беседок вдоль аллеи старых и раскидистых дубов, овитых цветущими лозами и украшенных живыми цветами, не по сезону пышный розовый цвет сирени и незнакомых растений, медленно падающие с неба и кружащиеся в танце разноцветные лепестки роз… Джаспер ещё никогда в жизни не видел столь роскошной, доброй и красочной церемонии, на которой расплакался от счастья, когда венчающий всех аватар Милила водрузил цветочные короны и на Хаскара с Ивлу и на следующих за ними Осборна с Майси, которым помогающий ему ангел тоже подносил подушечку с парой уникальных по дизайну обручальных колец - вся площадь вновь и вновь разражалась долгоиграющими овациями и пожеланиями вечной любви и счастья. Все улыбались и радовались вместе со всеми. Джаспер думал, что Лариат ждал окончания долгоиграющей церемонии или их танцев с Памелой и Анджа. Или сладостей? Когда огненно-Рыжий наконец-то собрал глаза в кучу на медовой ватрушке, почти единственно знакомой из потрясающего разнообразия лакомств на ломящихся от яств столах, то молниеносно-Серый уже жевал какой-то цветок, оказавшийся совсем не тем, чем казался с первого взгляда.       Однако Лариат – всё ждал и надеялся.       После пиршества с танцами молодожёны и всяк желающий занимали лодки, казавшиеся живыми лебедями. Все близнецы хотели плыть с родителями, но в итоге все восемь детей нормально устроились в отдельной удлинённой лодке, прицепленной к родительской. Окружающие их счастливые души за сладкими поцелуями вряд ли понимали, что за ними смотрят пунцовые малыши и отроки, совершенно не привыкшие к столь искренним и открытым проявлениям любви между мужчиной и женщиной. Счастливые души звонко смеялись, плескались на свои невообразимые и разнообразные наряды, дурачились швырянием плавающих бутонов лилий и орхидей – веселились, как малые дети. Лариат первым из зажавшихся братьев и сестёр начал кидаться в ответ, вкладывая в бутоны иллюзии сине-золотых, малиновых, розовых фейерверков да шутих, раздав по одному цветку всем в лодке - для бросания в «своих» лебедей.       Однако Лариат – всё ждал и надеялся.       Джаспер не ошибся, тоже приготовившись ко встрече с очередным чудом. Рыжий дождался огромного парка аттракционов. Всякие качели и карусели, конкурсы с каким-то гигантскими мыльными пузырями, пробежки на ходулях и на бочках, залезания на скользкие столбы за призами в виде ценных книг или благозвучных музыкальных инструментов от признанных мастеров, возможность погладить шикарные белые гривы единорогов и перья пегасов с шансом понравиться животным и покататься на них – Памеле и Андже повезло потрогать золотой витой рог и прокатиться верхом на статном красавце, высекающим копытами золотой песок. Джаспер даже посмеялся над Лариатом, про себя думавшим, что эти благородные звери сами к нему подойдут. Однако брат высокомерно хмыкнул и отправил Дога к одному из пегасов, согласившемуся покатать. Но не их с братом, как сперва подумал Джаспер, а поднять в небо их родителей, к этому времени привычно подержавших за руки уже всех своих детей - кроме Лариата. Хаскар Второй сразу и привычно брал руку Рыжего, словно не замечая существования Серого – не узнавая его с электрической причёской и нарядном костюмчике да брызжущего улыбками и весельем почти наравне с близнецом. Коринна же часто обнимала расставленные повсюду букеты, наслаждаясь ароматами неведомых цветов. У Хаскара с Ивлу такого выбора между детьми вовсе не стояло, поскольку Текрур и Текрар изображали из себя взрослых и за ручки старших не брались, предпочитая всюду совать свои носы и кичиться статусом неофитов церкви Гонда. Впрочем, Лариат не жаловался, прекрасно понимая, что даже папе и маме Майси не до него - Таррелви и Фибон Орнунда оказались воплоти в раю и даже вышедшую замуж младшую дочку едва замечали за обилием окружающих чудес. А Гедува и вовсе рядом не было – собственных великовозрастных детей «выгуливал» на празднике в другой части Дома Знаний.       Однако Лариат – всё ждал и надеялся.       К вечеру Джаспер уже настолько привык к неизменному чувству чего-то усердно ожидавшего Лариата, что совсем свыкся и перестал обращать на него внимание. Сытые и нагулявшиеся дети и взрослые вскоре нашли подходящий их интересам открытый театр с видом на извилистую реку, красочную на закате. Сперва мимы под лёгкую музыку исполняли что-то смешное – вся компания как раз подсела смотреть. Лариату не досталось места на скамье с семьёй из-за нежелания Коринны брать его себе на колени, как Хаскар Второй с отрешённым видом пригрел Джаспера, вместе со всеми наевшегося дивного мороженного и клонившегося в сон. Потом на сцене показывали длинный номер мелодраматичного балета, за время которого нагулявшиеся малыши чуть подремали. Лариат всё смотрел с внимательным интересом и явно ощущаемым близнецом наслаждением эстетически прекрасным зрелищем зажигающего танца атлетичных и молодых мужчин и женщин, обнажённые тела которых были так живописно раскрашены, что с галёрки не сразу становилось понятно, в чём одеты.       Однако Лариат – всё ждал и надеялся.       По заводным лодкам-журавлям дети и взрослые расселись в прежнем порядке. Точнее устроились полулёжа, чтобы заворожённо любоваться танцующими звёздами. Им не дала заснуть танцевальная музыка, струившаяся от большого поля, посреди которого на несколько человеческих ростов возвышалась скошенная пирамида – сцена. Два барда тут отжигали попурри, соревнуясь в технике игры на разных инструментах и перехвате друг у друга мелодий – так развлекались аватары Огма и Милила.       (Примечание: https://www.youtube.com/watch?v=xiC__IjCa2s)       Вокруг - тысячи. Душ людей, ангелов, рилмани, встречались дивные эладрины и другие расы, жившие в Доме Знаний или прибывшие сюда встретить праздник Макушки лета. Большинство танцевало: кто-то плавно перетекал из одной великолепной позы в другою столь же совершенную позицию, а кто-то просто прыгал и дрыгался в ритм, где-то кружки знакомых плясали что-то своё народное, где-то кружились парами. Всяк старался и себя показать, и на других посмотреть, и внимание богов привлечь. Особенно выпендривались барды, пытавшиеся угнаться за аватарами и заслужить честь играть вместе с ними наверху: лучшие музыканты и певцы поднимались по ступеням всё выше и выше, но у подножья не было толкучки – среди подступавших соблюдалась какая-то своя иерархия. Среди этих тысяч и внешний вид играл значение, потому чудные причёски детей и модные наряды взрослых Хунаба не столь уж привлекали внимание на фоне полнейшей заурядности их танцевальных навыков, полного отсутствия певческих и музыкальных талантов. Бодрящая музыка никому не давала заснуть или заскучать.       Однако Лариат – всё ждал и надеялся.       «Рассадник» молний думал, что взрослые понимают необходимость вернуться в Северопрудное, чтобы разделить этот праздник с односельчанами. К этому Лариат готовился, желая, чтобы отец наконец-то посетил деревню, обозрел перемены и пообщался с односельчанами, у которых сложилось самое благостное мнение о сероглазом мальчугане. Увы, все намёки пролетели мимо ушей. Как вотердевиану можно променять присутствие на одной из божественных вечеринок, организованных по районам Дома Знаний, на какую заштатную пирушку для быдла? О правилах приличия и добрососедства словно забыли, умотав с утра и до ночи.       Лариат дождался, но совсем иного - просветления.       Если отталкиваться от того факта, что он, Лариат, совсем чужой для Хунаба, то всё предстаёт в ином свете. Не вина родителей, что их дитя мёртвым уродилось и воскресло благодаря не им, а едва вылупившемуся фейри-дракончику. Не вина родителей, что они старались вести себя с Лариатом, как с другими, нормальными детьми, многого не понимающими и выдумывающими небылицы – потому настоящим взрослым веры всегда больше. Не вина детей, что они взрослеют естественным образом, а не сразу обладают пониманием жестокости и прочих понятий. Как бы Лариат не отговаривался помощью Коринне в становлении человеком – Хаскар Второй учил его метанию ножей в уединении своего кабинета. Лариат совершил злонамеренный поступок – бесспорно, теперь бесспорно. И с кошмаром Амберли… Если бы Лариат по-настоящему любил свою семью, то без колебаний отдал бы жизнь за неё. Он тогда просто испугался смерти. А ведь мог призвать материальное тело в ловца снов. Возможно бы на своей территории и не получилось обмануть саму богиню, но ведь Лариат сам тогда исповедовал развивающую роль боли – отчего сбежал тогда? Сейчас Лариат не в том цейтноте, чтобы видеть все пути развития той ситуации, кроме очевидного – недальновидности и трусости принятого решения. Раз Лариат сам не смог истинно полюбить семью, то как смеет требовать от них любовь к себе? Разумеется, он не специально всё так устроил, чтобы подвести под венец Хаскара с Ивлу или Осборна с Майси – они сами принимали решения. Это судьба. Лариат понял, что глупо целый день ожидал к себе внимания и благодарности. И никакой он не взрослый, а просто от избытка ума корчит из себя такового. Таким уж уродился. И нет ничьей вины, что вопреки стараниям не получилось вжиться в эту человеческую семью. Лариат пытался быть добрым. И родители тоже проявили доброту, не став гнать сразу, и дав чужаку понять: он для них чужой и пусть по добру по здорову идёт своей дорогой, больше не причиняя им боли и зла. С такой подоплёкой да в таком свете Лариат действительно – воплощение зла с этой своей парадигмой развивающей боли, применённой не к тем, не к месту и не ко времени. Правильно, он, Лариат, всего лишь корчащий взрослого ребёнок, не умеющий прощать и раскаиваться, по-настоящему не знающий слова «да» и слова «нет».       В конце концов, дух – вечен, а забвение – это дар…       Решив дать последний сигнал родителям и заявить им о себе так, чтоб больше не страдать угрызениями совести и отпустить с миром, перестав мучить их и себя…       Лариату не составило труда потеряться, чтобы, оставив Дога рядом с Разз, сноровисто пробраться сквозь лес ног к пирамидальной сцене. Не вызывая ни у кого недовольство наглостью влезания вне очереди, он встал на колени у подножья и принялся молитвенно просить, зная, что аура богов повсюду в их небесном царстве, а уж близи её концентрация выше до такой степени, что просто присутствия рядом доводит до экстаза – вот и естественный отбор среди желающих сыграть. Переполнившее Лариата блаженство «забило» канал к близнецу, лишь теснее и собственнически прижавшемуся к отцу, в последние месяцы оказывающему рыжему сыночку море внимания, с которым мальчику совсем не хотелось делиться с кем-либо.       - О Милил, молю о милости выступить в паузу между танцами. О Милил, молю позволить мне сделать лирическое отступление на четыре исполнения. О Милил, молю о тамбурине, чтобы я смог аккомпанировать себе. О Милил, молю разрешить мне выразиться выступлением… - искренне взмолился Лариат, действительно желая хоть так достучаться до родителей, ибо открытый текст воспримется ими за требование, а веры его словам и намерениям давно уже нет.       Лариат забирался по высоким и широким ступеням и на каждой повторял эту свою молитву, стараясь не потерять сосредоточенность на этом желании и не поддаться магии музыки, увлекающей музицировать, петь и танцевать под ритмы божественной мелодии. Стараясь следовать к цели, а не потеряться на пути к ней. Стараясь проявлять свою волю. Лариат уже не считал себя запятнанным или недостойным, которому положено стыдиться и прятаться. Он имел, чем поделиться с публикой - хотел поделиться этим. Ну, и заодно призвать бога судьёй его искренности, поскольку имел основания опасаться семейного недоверия к своей персоне, как к иллюзионисту, насквозь лживому и порочному.       Мальчишеское сердце едва не вырывалось из груди, когда его упорство наконец-то заметили и оценили. Из всех десятков, кто на разные лады искренне и истово молился о той же милости выступить перед публикой и судом божьим, Лариат чем-то отличался – был чужд матёрым бардам и менестрелям. После очередного номера, который Лариат совершенно не запомнил, борясь с искушением поддаться бардовским чарам, аватар Милила объявил паузу «усталым ножкам». Множество народу сразу повалилось на не стаптывающуюся траву или оказавшийся средь поля подушки на паркете - божьей волей тут никому не могло «приспичить» отойти, а вот перевести дух и отдышаться – сам бог велел! Возгласы удивления разошлись волнами, когда бог пригласил на сцену мальчика и вручил ему тамбурин. Хотя Лариат поднялся на одной грани пирамидальной сцены – со всех сторон все одинаково видели каждого претендента на каждом участке.       - О, изысканная публика, приветствую Вас, - раздался по полю его тонкий и волнующийся голосок, полный благоговения и робости. Поклон в ноги. Он не счёл своё имя достойным упоминания, а потому: – Пожалуйста, позвольте мне сделать лирическое отступление. Разрешите поделиться с Вами - снами. Допустите исполнить четырежды: стих я посвящаю душам; напев я посвящаю ночи; распев я посвящаю дому; песнь я посвящаю полётам. И… извините меня за отступление в пару предложений для тех, с кем не получилось семьи от самого моего мертворождения. Благодаря Дому Знаний я сумел взвешено подойти к своим детским обидам - всё прощаю… И теперь, Великий Огма не даст мне врать, я, простив всех за всё, раскаиваюсь за всю ту взрослую боль и зло, что причинил… Простите меня… О почтенная публика и взыскательные ценители, с Вашего позволения я начинаю исполнение в означенном порядке…       Четырежды поклонившись с прижимаемым к груди тамбурином подходящего размера, робеющий Лариат закрыл глаза, смирил дыхание и приёмом псиона отрешился от мира, самогипнозом представив вместо дико смущающей толпы любимую каминную залу и одних только родственников, что стояли не где-то там на краю, а расселись по комнате и обратились к нему со всем вниманием. Открыв глаза и сохранив иллюзию для себя вместо погружения всех и каждого в какое-нибудь подобающее содержанию галлюцинаторное окружение, Лариат начал свой экспромт с выразительного и вдохновенного чтения стиха, выловленного из Царства Снов под настроение в одну из ночей, проведённых в Доме Знаний:       (Примечание: «О ночь, я твой!», автор Владимир Набоков,       «ночь» переделана на «Ао» в угоду контекста произведения)       О Ао, я твой! Все злое позабыто,       и жизнь ясна, и непонятна смерть.       Отражена в душе моей раскрытой       блистательная твердь…       И мнится мне, что по небу ночному       плыву я вдаль на призрачном челне,       и нет конца сиянью голубому;       я — в нем, оно — во мне.       Плыву, плыву. Проходят Звезды мимо;       к одной, к другой причаливает челн       и вновь летит под шум неуловимый       алмазно-чистых волн.       Я твой, о Ао! В душе — твоё сиянье;       все грешное осталось на земле,       и ангелов я чувствую дыханье       на поднятом челе!       Выдержав пару вздохов и выдохов, Лариат, ощущавшийся себя легко и свободно, как никогда ранее, резко звякнул тамбурином, столь же круто меняя тональность для следующего, напевного изложения, который на вроде как нейтральном Доме Знаний ему должны были позволить исполнить без прерывания. Начав трясти тревожно-мрачный ритм, Лариат принялся ведать о страшном бытие в ночи, навеянном после тэйских кошмаров Осборна и воспоминаниями о том, как ужасен муссировавшийся в уотердипских салонах сонм слухов о Городе Теней из оставшейся в прошлом величайшей человеческой Империи Нетерил:       (Примечание: вольная переделка песни «Звезда́ по имени Солнце»,       автор оригинального текста Виктор Цой, группа «Кино»)       Чёрный прах, серый лёд на растрескавшейся земле,       Одеялом лоскутным над ней город в чернильной петле.       А над городом плывут облака, закрывая небесный свет,       А над городом - чёрный дым, городу тьмы тысячи лет,       Прожитых под сенью Звезды по имени – Ша-ар.       И там тысячи лет война, война без особых причин,       Война - дело молодых, лекарство против морщин.       Красная, красная кровь, через час уже некро земля,       Через два здесь скелет и братва, через три она цельно мертва -       И затёрта лучами Звезды по имени – Ша-ар.       И там знают, что так было всегда, что Судьбою больше любим,       Кто живёт по законам другим и кому умирать молодым.       Он не помнит слово "Да" и слово "Нет", он не помнит ни чинов, ни имён.       И способен дотянуться до Звёзд, не считая, что это сон,       И упасть, затемнённым Звездой по имени – Ша-ар…       И тишина. И мёртвые в памяти… Все те, кого Лариат с Догом убили на том злосчастном галеоне. Рука задрожала – плачевный звон поплыл к лирическим берегам. Он отпустил их всех и каждого – искупил грех… Публика же была не готова к упоминанию Леди Потерь в какой бы то ни было форме, но никто не посмел гневить Милила, прерывая рвущуюся из души музыку.       Лариат не мог обидеть богов со зрителями и нарушить своё слово о лирике. Действительно сие выступление – экспромтом, ведь он не мог знать маршрут гуляний и не верил в шанс встретить местных богов. Просто Лариат и Дог в последнее время много и подолгу шастали в Царстве Снов, притягивая такие области или попадая в те края, что резонировали с их настроением или звучали мелодиями - под влиянием властвующего в Доме Знаний бога, покровительствующего бардам. Лариат обожал рисовать, а не играть или петь, но в силу специфики своей памяти имел завидную коллекцию музыки, чтобы подобрать, и обладал умением подстраиваться, чтобы подобающе исполнить распев:       (Примечание: «Печаль», Виктор Цой,       «машины гудят» заменено на «подковы стучат»)       На холодной земле стоит город большой.       Там горят фонари, и подковы стучат.       А над городом ночь, а над ночью луна,       И сегодня луна каплей крови красна.       Дом стоит, свет горит, из окна видна даль.       Так откуда взялась - печаль?       И, вроде, жив и здоров, и, вроде, жить не тужить.       Так откуда взялась - печаль?       А вокруг благодать - ни черта не видать,       А вокруг красота - не видать ни черта.       И все кричат: "Ура!" и все бегут вперёд,       И над этим всем новый день встаёт.       Дом стоит, свет горит, из окна видна даль.       Так откуда взялась - печаль?       И, вроде, жив и здоров, и, вроде, жить не тужить.       Так откуда взялась - печаль?       Дом стоит, свет горит, из окна видна даль.       Так откуда взялась - печаль?       И, вроде, жив и здоров, и, вроде, жить не тужить.       Так откуда взялась - печаль?       Звук затухал на тягостно скорбной ноте прямиком из сердца Лариата. А потом столь же плавно стал нарастать. Маленький исполнитель принялся старательно отбивать чёткий ритм и трясти кистью с волшебным тамбурином, с каждым куплетом всё громче и чувственней, изливая, переживая, избавляясь от всей той боли, что некогда скрывал, подстраиваясь под чужих и купаясь в чужом счастье:       (Примечание: песня «Нас бьют, мы летаем»,       авторы Джахан Поллыева и Андрей Ктитарев,       в исполнении Данила Плужникова       https://www.youtube.com/watch?v=PEREbdcczHw)       Ты плыл в небесах, но был спущен на землю;       И раненый в сердце мечтаешь стать целью,       Но эта уловка всем битым знакома -       В любви без страховки живут миллионы.       Миллионы…       Нас бьют - мы летаем, от боли всё выше! -       Крыло расправляя над собственной крышей.       Нас бьют - мы летаем, смеёмся и плачем! -       Внизу оставляя свои неудачи.       Неудачи…       Лариат искренне сожалел о своих неудачах, желая оставить их все позади, но иногда от него не всё зависело. И левая рука-крыло шлёпнула в тамбурин, одиноко продолживший в звенящем ритме отбивать следующий куплет:       Пусть врут, что крепчаем от новых предательств;       Подбитый изменой - не ждёт доказательств;       Кто крыльев лишился - боится влюбляться,       Но должен над страхом потери подняться.       Подняться…       Нас бьют - мы летаем, от боли всё выше! -       Крыло расправляя над собственной крышей.       Нас бьют - мы летаем, смеёмся и плачем! -       Внизу оставляя свои неудачи.       Полёты, полёты судьбы в непогоду;       Рискуют пилоты, чтоб вырвать свободу.       Чтоб вырвать свободу!       Выдержав удар болящего от аллегорий и метафор сердца, едва не сорвавший голос Лариат негодующе атаковал левой ладонью невинный тамбурин, породив звенящий взрыв звука. Он не хотел завершать своё выступление на этой ноте. По наитию или какой сакральной подсказке от давящих аур аватар двух богов Лариат сделал долгий проигрыш, сумев не сбиться с ритма, пока собирался с чувствами для повторения первого куплета песни, только теперь с другими акцентами да проникновенным и рубленным речитативом под еле слышный звон, а последний припев пропев на самой громкой силе своего тонкого детского голоса из глубин надрывающегося сердца:       Ты плыл в небесах, но был спущен на землю;       И раненый в сердце мечтаешь стать целью,       Но эта уловка всем битым знакома -       В любви без страховки живут миллиарды*.       Миллиарды*!..       Нас бьют - мы летаем, от боли всё выше! -       Крыло расправляя над собственной крышей!       Нас бьют - мы летаем, смеёмся и плачем! -       Внизу оставляя свои неудачи!       - Летаем?.. – Приглашающе распростёр доморощенный певец свои детские ручки, спрашивая Разз и зовя к себе собственного фамильяра Дога. За моментально вспорхнувшим фейри-драконом и псевдо-дракон наконец-то сумела самостоятельно подняться в воздух, а не спланировать, как раньше. Слёзы смыли шоры с глаз.       - Летаем… – Блаженно выдохнул Лариат, кручёной подачей отправляя тамбурин в полёт к почему-то стоявшим зрителям. Жизнь продолжается – новые гнёзда свиваются.       - Летаем!.. – Восторженно воскликнул освободившийся, поднимая обе руки, словно крылья, а лицо с тремя ручьями направляя к чарующе прекрасному звёздному небу, таинственному и зовущему. Новая вера. Новая надежда. Новая любовь. Старое отмирает, давая жизнь новому.       - И ангела я чувствую дыханье на поднятом челе, - дрожащим голосом, сквозь слёзы вымученно улыбнулся Лариат незнакомой воительнице с горящим белым светом в очах и широко расправленными белыми крыльями – она возвышалась за ним непрошенным и опоздавшим ангелом-хранителем.       – Спасибо за позволение и внимание, - сумел выдохнуть Лариат, на дрожащих ногах кланяясь зрителям в ноги.       Выпрямившись, пошатнувшийся Лариат поймал в объятья любимого Дога - фамильяр первым делом слизнул с подбородка детские сопли и слёзы.       И ещё по земному поклону для каждого их присутствующих аватар богов.       Лариат уже направил свои стопы к спуску, когда крылатая женщина неожиданно подхватила его и воспарила над притихшим народом. Непрошенная и запоздалая ангел-хранительница, придерживая нарядное дитя, прямиком полетела к бледным родителям: Коринна жалась к Хаскару Второму, а тот баюкал на руках громко ревущего Джаспера, слишком малого для выдерживания взрослого пламени братских чувств.       - Ох, вот это лирическое отступление! Давненько я не бывал в растерянности… - по-доброму посетовал Милил, чисто по-человечески почёсывая затылок. Затруднившийся в оценке младший бог поклонился высшему и публике, тем самым прося вынести вердикт выражению себя, по его мнению, пришедшемуся не к месту и не ко времени, но заслуживающему хотя бы поощрительных слов.       - Маленький министр Ао справился с искренним самовыражением, мой друг Милил, - без томительных пауз раздались одобрительные переливы божественного гласа Огма, первым начавшего хлопать в ладоши. – Впервые взяв тамбурин в руки, впервые исполняя впервые представляемую многогранную композицию впервые в этом мире озвучиваемых содержательных произведений родом из Царства Снов – для первого раза достойное выступление. Мне запомнилось… - загадочно улыбнувшийся бог предоставил Лариату двусмысленную оценку, заодно узаконивая за ним статус в той сомнительной церкви, к которой Лариат сам себя причислил, представляясь министром Ао.       Всем запомнилось, многих тронуло, а некоторым ангелам ещё и понравились близкие им истории от первого лица, так сказать.       - Ах, простите вашего покорного слугу, - витиевато поклонился Милил, расправив руки крыльями. – Нельзя забывать, что любовь есть не только смех, но и плач. Пикантная горечь шоколада обостряет любовь, - возвестил он истину, одаривая всех плитками этого лакомства. - Спасибо министру Ао за эмоциональный букет чувств, - присовокупил бог свои овации. – И милости прошу на сцену желающих выразить роковые чувства!       Лариат едва ли слышал это, в его ушах бешено колотилось сердце. Он прижался к ангельской груди, крупно дрожа в страхе перед реакцией родителей и будущим.       Не дождался принятия на руки матери, хотя ангел что-то там ей говорила, гладила удерживаемого отцом Джаспера по голове, чтобы унять пожарище и на его сердце тоже пролить бальзам, а потом своими крыльями обозначила круг телепортации, перенеся всех людей на их райскую усадьбу в селе Северопрудное.       Не дождался родительской нежности, когда вместо них ангел раздела и уложила его в постель, по её велению ставшую из жёсткой блюстительницы осанки - мягче пуха.       Не дождался средь всхлипов ни слова, чего уж говорить о пожелании спокойной ночи, хотя понимал наплыв чувств у взрослых обитателей райской виллы Хунаба и робкий трепет новоприбывших перед ангельской сущностью, вроде как позаботившейся о впечатлившем её мальце, а потом оставшейся на серьёзный разговор с многодетными родителями, в то время как две пары обвенчавшихся и все четверо старших близнецов отправились поднимать настроение, почитая собой праздник односельчан – вместе с четой Орнунда.       Не дождался доброго слова от родителей, когда ангел ненароком вскрыла обман, восхитившись танцем фантомных бабочек, неожиданно вспорхнувших с выставочной полки, рассыпая искорки подобно феям – это действо завораживало Памелу и Анджу, хранивших секрет не по просьбе Лариата, постаравшегося скрасить скуку маленьких сестриц, а из страха потерять и эту красоту от талантливого братика.       Не дождался прихода через оставляемую приоткрытой дверь – Зити, весь вечер спавшую в ожидании ласкового хозяина, но без него начавшую трудные роды девятерых котяток.       Не дождался старшего брата или сестру, которых не раз и не только дед просил позвать родителей, чтобы поглядели на наряды, сотканные, сшитые или вышитые нитями из клубочков, ежедневно даримых односельчанам господскими детьми, чтобы посмотрели на устроенную под открытым звёздным небосводом картинную галерею во славу божественного Лорда Всех Глифов и Образов, на те самые во всех смыслах живописные картины, которыми до глубины души поразился всё никак не отходящий и молящийся на них Гедув, вернувшийся в поместье к ночи для проведения меж семейного знакомства и свадебных торжеств, включающих тот самый сакральный обряд с держанием свечки у ложа обвенчавшихся в их первую брачную ночь.       Не дождался приглашённого в сон близнеца, поскольку страстно желающий вырасти мальчик предпочёл вместо общения с пылко чувствующим братом поменяться местами со спокойной Разз, чтобы в теле своего фамильяра подсмотреть и подслушать за взрослой беседой у обделённого едоками пиршественного стола, незнамо кого сейчас бы порадовавшего сладкими дарами лета и деликатесами с архипелага Лантан, так заботливо приготовленными кем-то.       Не дождался ничьей руки, подоткнувшей бы сползшее с калачика одеяльце, поставившей бы свежую веточку ласпэра, обновившей бы графин с подслащённым мёдом морковным или кисло-сладким яблочным соком, всыпавшей бы ремня за выпендрёж перед богами и всем честным народом, - да хотя бы один захудалый знак внимания вместо игнорирования существования в наказание за былое и только что произошедшую порчу торжества в честь воссоединения семьи и сразу двух свадеб.       Не дождался…       Любовь погибла первой. Вера захлёбывалась мучительно. Надежда умерла последней. Лариат не смог подняться - выпорхнул.       …спозаранку весь дом на выселках разбудил душераздирающий крик Джаспера, напрочь переставшего ощущать брата да из-за повторения обрыва братской связи отчётливо вспомнившего злополучную поездку в багажной секции кареты и злосчастную ночь на галеоне Люцентия, когда он уже - терял близнеца…       (Иллюстрации к главе со 155 по 162)       Конец первой части.